После того похода я примкнул к одной компании туристов и стал ходить в самодеятельные походы. В таких походах наоборот, мужиков много, а девок мало. В основном в таких коллективах бывают девушки, которым почти тридцать или немножечко за. Но встречаются и помоложе. Если мужчин интересует в туризме риск, спорт и экстрим, то у девушек основная задача не покорять горные вершины и бурные реки, а покорить мужика, то есть, найти себе мужа. В первый самостоятельный поход я отправился с группой из восьми человек, в числе которых были две представительницы прекрасного пола, правда, особо прекрасными их вряд ли можно было назвать, но фигурки, так сказать, вполне, подтянутые, попки и сиськи — все было на месте. Девчонок звали Надя и Аня. Аня мне казалась немного симпатичнее, но она была женой Виталика, нашего руководителя. Обеим было лет по двадцать семь, а мне в ту пору двадцать четыре. Поход был рассчитан на три недели, мы сплавлялись на двух самодельных катамаранах по таежной реке.

На пятый день похода, а по сути девятый день из дома, поскольку до этого четыре дня были проведены в поезде, меня начал мучить спермотоксикоз. Человеку, привыкшему ежедневно заниматься онанизмом, очень трудно не выпускать сперму в течение девяти дней подряд. А тут еще и Надя, ее место в палатке было рядом со мной, поэтому от запаха женщины меня всю ночь беспокоил стояк. Вспоминались Ленка, Зоя, Вера, Таня, и еще Олина девчоночья пися… А тут — тайга и всего две бабы на двести верст вокруг. Одна из них чужая жена. Непроизвольно я начал поглядывать на Надю довольно многозначительно. Конечно, она замечала это и в ответ бросала весьма неосторожные взгляды.

Мы стали задерживаться по вечерам у костра, чтобы побыть немного наедине. На седьмой день похода мы поцеловались. На восьмой день я залез ей под свитер и пощупал голую грудь. На девятый сунул руку ей в трусы и запустил палец в промежность. На десятый мы отошли от лагеря, Надя сама приспустила штанишки и повернулась ко мне задом:

— Давай так.

Я впервые трахался раком. Хоть Надя была далеко не девочка, и ее влагалище было неплохо разработано другими членами, но все равно, новая поза и двухнедельное воздержание оказали свое влияние, что вызвало раннее семяизвержение. Надя не высказала на это никаких претензий, поцеловала меня и даже похвалила:

— Молодец!

Все следующие одиннадцать походных дней мы трахались каждую ночь. Мой член пообвыкся в Надином влагалище, я мог долго не спускать, и она тоже кончала. В основном занимались этим в лесу, но пару раз в палатке. Аня и наш руководитель Виталик спали в маленькой двухместной палатке, а мы вшестером в большой. Один раз мы отмечали какое-то событие, выпили спирту и долго пели песни у костра. В разгар веселья Надя, сославшись на усталость, ушла спать. Через какое-то время к ней присоединился и я, а ребята продолжали петь песни. И мы с Надей смогли спокойно потрахаться по-пролетарски. Другой раз наоборот, наши соседи по палатке быстро уснули, а мы с Надей, накрывшись одним спальником, тихонечко еблись в боковой позе.

На обратном пути Надя была в полной депрессии и меланхолии — типа все кончено, расстаемся навсегда и ни одной тайги. Почему-то вдруг я решил ее утешить и сказал, что мы не расстанемся никогда. И в благодарность за подаренное сексуальное наслаждение, которое спасло меня от спермотоксикоза, сделал ей предложение. Через месяц мы поженились, а еще через восемь, в мае, у нас родился малыш. Между нами не было какой-то особо сильной любви, скорее просто союз, брачное соглашение. Но сексом мы занимались с Надей каждый день, и я практически забыл об онанизме. Правда, где-то за два месяца до родов жена перестала мне давать, боясь выкидыша или преждевременных родов. Сосать и дрочить она тоже отказывалась, говорила, что даже половое возбуждение вызывает у нее спазм. Мы разошлись по разным кроваткам, и мне пришлось вспомнить о своих милых подружках, сёстрах Кулачковых.

Так получилось, что той зимой в нашей туристской компании появилась новенькая — девушка лет двадцати двух. Наш коллектив был довольно большой, а для общих сборов у нас был типа клуб — небольшое полуподвальное помещение в хрущевской пятиэтажке. В таких помещениях обычно устраивали жэковские «красные уголки» или детские кружки. Как Виталику удалось «пробить» этот клуб, я не знаю, да особо этим вопросом не озадачивался. В этом клубе мы пили чай, готовились к походам, делали самодельное снаряжение, для этого была оборудована небольшая мастерская.

Так вот. В компании появилась девушка Еша. Вообще-то ее звали Наташа, Еша это погоняло. Она носила полувер, на котором было написано «EWA», а буковка «w» очень напоминала русское «ш». Еша была симпатичная, стройная, она сразу мне приглянулась, а поскольку моему ненасытному змею в трусах требовалась подружка, я решил действовать. Мы готовили к летнему походу новый катамаран, я попросил Ешу помогать мне. Втершись в доверие к Виталику, я завладел ключом от клуба, и мы с Ешей по вечерам, когда никого не было, уединялись там.

Конечно, помощь в строительстве катамарана была лишь предлог. Уже на второй нашей встрече мы целовались, на третьей я ласкал ее грудь, а на четвертой сделал ей куни. Еша была в восторге от куни, видимо, ей до этого еще никто не делал.

— Ты такой ласковый! — изумилась она.

В следующий раз мы попробовали устроиться лежа на лавке, но лавка была узкая и жесткая. Пришлось прибегнуть к простому древнему способу — рачком-с. Еша со спущенными брюками и трусиками упиралась руками в стол и просматривала какой-то журнал. Я в это время трахал ее сзади. Еша была не девочка, но опыт, по-видимому, небольшой, влагалище было тугим, еще не раздолбанным. Буквально через минуту я почувствовал, что вот-вот кончу. Я вынул член и спустил сперму в свою майку. Еша обернулась:

— Ой! А кто маечку стирать будет?

— Ничего, сам постираю.

С Ешей мы трахались по три-четыре раза в неделю. Начинали обычно с куни, потом она мне немного сосала, а потом трахались сидя на стуле. Эта поза понравилась нам обоим. Еша садилась спиной ко мне на колени и сама скакала на моем «жеребце». Если в клубе кто-то был, приходилось ждать, пока народ разойдется. Для конспирации Еша уходила пораньше, а потом возвращалась, когда я оставался один.

Жену, конечно, беспокоил факт, что я так часто и подолгу пропадаю в клубе. Но я объяснял, что летом намечается сложный поход, требуется серьезная подготовка. Мы с Надей еще до свадьбы договорились, что если она по каким-то причинам не сможет пойти в поход, отпустит меня одного. Причина появилась в середине мая, сына назвали Митей. Еще два месяца после родов у нас с Надей не было секса, зато мне давала Еша.

В поход мы отправились в августе, а две недели до этого мне приходилось напрягаться, поскольку и Еша была очень активна, и у жены после долгого воздержания прорезался темперамент. В походе не всегда представлялась возможность уединиться, чтобы не вызвать вопросов, но мы ухитрялись делать это в палатке. Еша спала с краю у стенки, мы расстегивали спальники, лежали на боку, Еша спиной ко мне, я осторожно спускал с нее колготки и трусики, засаживал во влагалище член и ласкал ей клитор, а она потихонечку елозила попкой, пока я не кончал.

Еша была моей любовницей еще примерно год. Похоже, у нее были планы увести меня от жены, но мне не хотелось оставлять без отца Митьку. Я ей так и сказал, и Еша постепенно исчезла из моего поля зрения. Жаль, что я не встретил ее на год раньше.

Примерно через год у нас на работе появилась практикантка Саша. Девушка молодая, но очень самостоятельная. Ей по наследству от дедушки достался участок 6 соток недалеко от города с домиком вполне пригодным для зимнего проживания: дом был утепленный, имелся газ, АОГВ и зимний водопровод. Саша постоянно жила там отдельно от родителей. Так получилось, что она сразу положила глаз на меня, не знаю, почему. Хотя она потом объяснила, что ее пленила моя борода.

Я навещал Сашу в ее домике примерно раз в неделю по предварительной договоренности, никакой самодеятельности она не допускала, возможно, я был у нее не один. Я должен был приезжать к определенному времени, не минутой раньше. Жене я говорил, что у меня частые командировки к смежникам. Мой член был в восторге от Сашиной письки, но в сексе она была жуткий консерватор, несмотря на молодость. К куни она была индифферентна, и вообще, все, что выходило за рамки классической «пролетарской» позы, причем в темноте под одеялом, она считала извращением. Мы встречались осень и зиму, а весной у нее кончилась практика и связь с ней была потеряна. В полном смысле слова — телефона на даче у нее не было, а мобильники тогда существовали лишь в фантастических романах. Навестить же ее без приглашения я не решался.