Надежда, спрашивая у матери, не знает ли она о том, успел зять отодрать других её дочек, или пока резину тянет, не предполагала, что, по крайней мере, Валюшку я поимел бог знает в какие времена.

С Валькой учились в одном классе с первого года обучения в школе. Девочка была, такая, про которых говорят:тише воды, ниже травы. Какая-то незаметная. И по учёбе была среди твёрдых троечников. Одним словом — серая мышка. Маленького роста, кругленькая, но уже к шестому классу имела всё, что положено иметь в этом возрасте девчонкам, кроме сисек. Вот тема сисек была не полностью раскрыта. Это с учётом того, что остальные тёщины дочки, как и она сама, сиськастые, будто дойные коровы. Правда тогда я ещё и предположить не мог, что тётя Шура станет моей тёщей и любовницей.

Валюха не выделялась и потому никому была неинтересна. Никто её не задевал. Молчунья. Однажды один из наших одноклассников, то ли был не в настроении, то ли ещё почему, толкнул Вальку на площаде школьного двора. Та растянулась, ударилась коленкой и заплакала. Не столько от боли, сколько от огорчения: порвала чулок. А в те времена чулки были большим дефицитом. Сроду не испытывал такой ярости, какую испытал в тот момент. А Недося ещё и пнул Валькин портфель.

Наш родственник дядя Витя Боженов, бывший морской пехотинец, учил меня драться. Хорошо учил, на совесть. Вообще он вёл секцию САМБО, но по вечерам выжимал из меня все соки. После его тренировки едва мог доползти до дома. Вот и пригодилась его наука.

Недосекин, откуда и Недося, был пацаном крупным, наглым и залупастым. Косил под блатного, курил папироски, стыренные у отца, или купленные на мелочушку, что стрясал с малявок. Он был немного выше меня и это оказалось очень удобным, потому что мой кулак, врезавшийся в его подбородок, снёс Недосю с ног. Получив ещё пару пинков по почкам, подвывая отполз в сторону, обещая мне все кары смертные. Я, мол, не знаю, какие у него друзья и что они со мной сделают.

Недося мог базлать всё, что угодно, но авторитет он уже потерял. И старшаки навряд ли вступятся за него. Не по понятиям. Если бы я был старше, тогда да. А я помог встать Вальке, поднял её портфель, отвёл в сторону. Она всё пыталась стянуть дырку на чулке. Ясно, что ничего не получалось. И я в очередной раз проклял свой характер, сходный с характером матери Терезы: помогать всем обиженным, даже если меня об этом не просят.

В моём кармане лежало три рубля. Баснословная сумма. Врать не буду, жаба душила, да ещё как. Пинком загнал её под шконку, взял Вальку за руку и потянул в сторону промтоварного магазина. Валька, по всегдашней своей привычке, шла молча, лишь изредка всхлипывала, не спрашивая, куда я её веду. В магазина работала материна подруга тётя Валя Осецкая. Все торгашки подруги. Принцип: ты мне — я тебе, был в то время основным среди торговиков. И потому особо не удивилась, когда я попросил подобрать Валюхе чулки вместо порванных. Под прилавком, а тогда весь дефицит был из-под прилавка, нашлась подходящая пара. И я отдал за эти чулки рупь тридцать. Недельный обед в школьной столовой стоил восемьдесят копеек.

Валька молчала всю дорогу, пока я вёл её к себе домой. И лишь дома, когда я заставил её снять чулки, заскромничала, стала сопротивляться. Дура! Где ей справиться с пацаном, который живёт среди множества тёток, начиная с матери и заканчивая самой мелкой из сестричек. Потому просто посадил её в кухне на табуретку, задрал подол и стянул чулки с ног. Успел разглядеть трикотажные трусики нежно голубого цвета. Девчонкам в силу возраста никаких поясов не положено. Вот резинки есть, ими и притягивайте свои чулки. Взрослые тётки пользуются, а вы что? Обычная шнуровая резинка, завязанная на узелок. Повезло тем, кто сумел обзавестись широкой резинкой, которую сшивали. Да если ещё цветная, ваще отпад.

Коленку Валька рассадила знатно. Будет хромать. Помыть надо. Уж как обрабатывать синяки и ссадины меня учить не надо. Притащил таз, налил в чайник воды и промыл колено. Потом обработал перекисью водорода. Знаю, что щиплет, но зачем так орать?

Как успокаивать ревущих девчонок знаю. Часто доводилось, а сколько раз ещё доведётся, успокаивать младшую. Взявшись за Валюхину ногу, чтобы не дёргалась, подул на коленку: У кошки боли, у собачки боли, у Валюшки заживи. Бедные кошка с собачкой. И чем они так провинились, что должны испытывать боль за всех нас? Ещё и Павлов, который академик, со своими экспериментами.

Подул, приговаривая, потом поцеловал. Вначале коленку, потом выше, ещё выше и вот уже губы касаются места возле самого краешка трусиков.Вначале Валя сжимала ноги, отталкивала мою голову, потом смирилась. Не знаю, кто ей привил это повиновение, но сейчас оно работало в мою пользу. Смирилась и развела в стороны ножки, позволяя целовать и гладить то, что было скрыто под трусиками. А я, обнаглев, оттягивал в сторону ткань трусиков так, что из-под них вылезали рыжеватые кудряшки, и всё целовал и целовал запретное в другое время место.

Про телепортацию я читал в фантастических книгах, а в жизни с ней не встречался ни разу до сего момента. Чем иным можно объяснить наше перемещение на диван в зале? Валя отбросила в сторону стыдливость и страстно целовалась, пусть и не совсем умело. Это на мне тренировались старшие женщины семьи, научили, отточили умение.А кто Валю учил? Родители? Не смешно. Но ученицей оказалась отличной. Схватывала всё на лету.

Сам сидел на диване, а Валю посадил к себе на колени. Целуемся, а у меня давным давно стоит и упирается Валюхе в то место, которое пока прикрыто трусиками. И она чувствует этот бугор, трётся об него, елозя попкой на моих ногах. Вот вам и тихоня. Не зря говорят про тихий омут и поселившихся в нём чертей. И целуемся, целуемся до нехватки воздуха. Оторвёмся, хватанём глоток кислорода и снова губы смыкаются.

Положил Вальку на диван. Она смотрит на меня, словно спрашивая, что же дальше? А дальше стянул с неё трусики. Она попыталась сопротивляться. Попытка не засчитана, как слабая. А повторить попытку ей никто не дал. Лишь спросила

— Зачем? Не надо.

Сама ноги выпрямила, позволяя стянуть с неё трусики. И потом задрала ноги, разведя их в стороны, позволяя целовать её там. Ага, от излишней скромности девчонки так и говорили: Там. Что с тем тамом делать не для кого не являлось секретом. Поселковые рано познавали эту сторону жизни. Мало какая из девчат могла сберечь свою девственность до свадьбы. Да особо и не берегли. Главное не залететь и не принести в подоле. За этим следили строго. А остальное не стоило особого внимания. Матери, правда, строжились, да кто же их слушал, когда все сами с усами.

Хуй не сосали в те времена? Пизду не лизали? Не угадали. Делали всё это, не особо афишируя. Девчонки, по какой-то причине пока не расставшиеся с девственностью, подставляли попы. Так что было, всё было, о чём родителям знать было совсем не обязательным, пусть те о многом и догадывались. Сами через это прошли.

Валя позволила себя раздеть. Совсем. Лёг на диван, потянул её на себя. Не особо и сопротивлялась. Точно знаю от своих родственниц, что оргазм они испытывают хорошо, если раз из пяти, а то и реже. А в самом процессе участвуют с удовольствием. Поэтому старался просто доставить девчонке удовольствие. А там уж как повезёт.

Валя тоже не оставалась безучастной, сосала, если и не совсем умело, то с азартом, заменяя старанием недостаточное умение. Удивительно, но факт. Валя сумела заполучить оргазм, сопровождающийся обильным течением жидкости. Да такой девчонке цены нет. Со временем вот такенная нимфетка получится.

Не знаю кому как, лично мне минет хоть и нравится, кончаю я от него редко. Мне бы сунуть-высунуть. Проверил пальцем Вальку на предмет целкости. Есть целяк. И рвать его я пока не собираюсь. У нас полагают, что на парня, сбившего девчонке целку, накладываются некоторые обязательства, которые мне не хотелось бы на себя взваливать. Есть другие места, куда можно сунуть. Точнее, одно место, кроме пизды. Жопа. Не та жопа, которая означает неприятности, а обычная женская задница. Спросил, ткнув пальцем в ту самую дырочку

— Валь, сюда можно?

Валька сжалась, потом расслабилась

— Больно будет.

— Я сначала растяну. Попробуем?

— Вазелин есть?

В нашем доме, как в Греции, в которой есть всё. У нас даже есть детский крем, которым смазывают руки, ноги и задницы. Задницы смазывают родственницы перед тем, как встать раком.

Обильно смазывая дырочку заднего прохода, сунул в него вначале один палец, через некоторое время второй. А потом уже и кое-что другое.

Совру, если скажу, что Валентина не верещала. Верещала, да ещё как. Я даже поинтересовался у неё: неужто она и отсюда целка?

— Нет. Но у Серёжки меньше.

Вот ни хэ себе! Серёжка их младший брат. Неужто у малька уже встаёт? А чего удивляться? А коли встаёт, то кто ему поможет, кроме сестры?

Спускать в Валькину попу не стал. Это же потом надо избавляться от спермы, подмываться. А если на животик выплеснешь, следы убираются легко. Влажным полотенчиком протёр и никаких следов. Чисто. Так что, чуя прИход, успел вытащить. Опять же спасибо родственницам женского пола, научили контролировать себя. Успел и вытащил. И сперма оросила Валин животик.

Убрав следы неуёмной страсти, пили на кухне чай, разговаривали. Произошедшее не было чем-то из ряда вон. Кабы целку сломал, тогда да. А так, вроде бы, ни к чему не обязывающие отношения. Правда с того дня я над Валькой взял что-то вроде шефства. Недося припух и не светился. Пацаны объяснили ему, кто есть кто в этом кагале, дали расклад. И ясно дали понять, что связываться с тем, за кого может вступиться дядька им не с руки. Хочешь вернуть авторитет, забей стрелку и один на один уложи соперника. А за свидетелей они, так и быть, побудут. Так что Валентина перестала чего-то пугаться, даже стала разговорчивее. Ещё я помогал ей с учёбой. Нет, мы не засиживались у меня дома. Просто я делал задания за двоих, а она старательно переписывала. Как она объяснила дома ободранные коленки, я не спрашивал. И откуда взяла новые чулки тоже. Главное было в том, что мы успевали заскочить ко мне, пока дома не было никого, и позаниматься чем-то интереснее, чем нудные науки.

Валюшкина попа вполне адаптировалась и уже не причиняла неприятных ощущений. А уж сосать-лизать, так там вовсе никаких проблем. И полностью раздеваться не обязательно. Сняли трусишки и вот он, предмет приложения губ и языков.

Наши отношения как-то незаметно завяли. Вальке понравился пацан один, Колян Макарчук. И я скромно отвалил в сторонку. В конце концов Коля ей и целку сбил, и замуж взял. Правда пожили недолго, разбежались. Но дочурку Колян Валюхе замастырил. После замужества Валентина изменилась. Тихоня стала бойкой на язык, более общительной. И даже немного добавила в титьках.

Да что я зациклился на титьках? Ну, мелкие. Ну и что. Вот у моей сеструхи вообще прыщики торчат, но это не мешает нам заниматься сексом. Она и сама выглядит так, словно школьница младших классов. А ведь в меде учится, взрослая барышня. Любит прикинуться малолеткой. На неё посмотреть, так точно малолетка пионерского возраста. Хотя вот наши девчонки перед вступлением в комсомол, обладали такими бюстами, что концы повязанного галстука лежали на сиськах паралельно земной поверхности. А эта моя сестричка такая, что некоторые родственники шутят, будто у бати на неё сил не хватило. Зато в семье самая любимая. И не только потому, что мелкая, но ещё и потому, что самая хитрожопая. Эта мелкая зараза удумает какую-нибудь шкоду, подобьёт доверчивого братика на неё, а потом, как попадёмся, скромно потупит глазки: ая что, яещё маленькая. И мама приглашает сына снять штаны и прилечь на материнские колени.

Бедная моя задница. И чем только её не пороли. Мамина ладошка, это ещё самый мягкий вариант. За ним следовал мамин поясок, которым она подпоясывала некоторые платья. Узкий, из искусственной кожи, он довольно больно впивался в ягодицы, оставляя на нх рубцы. Далее шёл папин ремень, потом сетка-авоська, мог под руку попасть и тапок. А завершал всё обычный тальниковый прут. Гибкий, зараза, не ломкий. Мама делала предложение, от которого было трудно отказаться. Сынок снимал штанишки и ложился. Мама делала первый взмах рукой и «Какая боль! Какая боль!» После экзекуции смазывала сыновью задницу кремом и отпускала до очередной порки, не заставляющей себя ждать.

Нужно отдать должное Нинушке, свои косяки она отрабатывала полностью, ублажая братика, как умела, выдумывая всё новые и новые способы разнообразить наши игры. Я бы и без того ни за что не стал подставлять сестру под мамину порку. Такую маленькую попку да ремнём? Правду молвить, когда Ниночка вставала раком, её попа смотрелась очень даже ничего. И как же было приятно вставлять член меж этих булочек.

Ей бы, с её талантами, в театральный, а она в мед пошла. Или книги писать с её-то фантазией. Она просто выбрасывала идеи одну за другой, как вулкан выбрасывает лаву. Неудержимый поток. Фонтан. Ездили мы как-то в Петергоф и видели те знаменитые фонтаны. Точно Нинка. Или Нинка точно те фонтаны. И особо расцвела её фантазия, когда мы совершенно случайно во время баловства сломали ей целочку. Я больше расстраивался, чем сестрёнка. Пожала плечиками, хмыкнула

— Когда-то это должно было произойти.

И вся реакция на изменение статуса с девушки на женщину.

Как-то Нина перебирала вещи в своём шкафу и нашла свою старую школьную форму. Примерила. И та оказалась ей впору, словно со школьной поры и не прошло достаточно лет. В её голове тут же родилась идея игры в ученицу и учителя. Ничего особенного. Однажды мы с ней читали про что-то похожее у Лимонова. Обсудили правила. Вначале я предложил в качестве наказания порку Нинушкиной попы. Та отказалась категорически.

— Если хочешь, можешь пошлёпать рукой, только не сильно. А потом целовать будешь?

— Буду.

— Тогда можно. Только рукой.

У нас получалось часто оставаться дома одним. У мамы график два по двенадцать, на обед домой она прибегала редко. Да почти никогда.Так что времени для реализации замыслов было вагон и тележка. Мы и занимались тем, что доставляло наибольшее удовольствие.

С Валентиной для интима мы больше не встречались. Тогда. А когда породнились, оказалось, что кое-что из старого вспоминается. И память оказалась приятной во всех отношениях.

А с Ниной мы всё же маменьке встряли. Расслабились, поверили в свою неуязвимость, вот и попались на горячем, за что и получили горячих от всей широты маминой души и её щедрости. Досталось и мне, и Нинушкиной маленькой попке. Ну да про Валю и Нину чуть позже.