Не отпуская волос, он зашагал к подъезду. Шипя от боли, я поплелась за ним. Каким-то чудом нам удалось никого не встретить по дороге к лифту. Тусклая лампа под потолком коридора, старая краска на стенах — вот все, что я запомнила. Мы поднялись на лифте, потом щелкнул замок двери… он толкнул меня в прихожую и запер вход на замок. Я успела разглядеть фотографии мальчика и девочки лет десяти в рамке у широкого зеркала. В самом зеркале отразилась я, тяжело дышащая, раскрасневшаяся. Еще полчаса назад я бы не поверила, что буду так растеряна. Еще час назад я бы скорее побежала прочь, чем согласилась зайти в пошлую мещанскую прихожую с кичливыми обоями и дешевой мебелью. Я бы проблевалась от одной мысли о поцелуе с кем-то вроде него.

Но вот в зеркале отразился багровый от возбуждения и чудовищной злой мужичок. Он подошел сзади и обхватил меня руками. Грубые пальцы принялись мять грудь сквозь одежду. Я стояла, не шевелясь, неспособная сделать ровным счетом ничего. До чего все это было отвратительно, до чего кошмарно! Но я просто стояла, позволяя лапать себя, и только игриво закусила губу. Он заметил этот жест.

— Хороши дойки… — в спину что-то уперлось. — Ну-ка, шалава московская, потрогай его. Чувствуешь?

— Чувствую, мразота… — сладострастно прошептала я, ужасаясь себе. Моя рука скользнула за спину и вслепую нащупала плебейские шорты, в которых он выскочил на улицу. Оттянув резинку, я запустила руку под эти шорты и под трусы. Пальчики наткнулись на горячую плоть, окруженную волосами. В паху он явно не брил. Я обхватила напряженный член рукой и принялась водить ей туда-сюда. Он довольно заурчал.

— Пошла! — новый рывок за волосы, и я засеменила в сторону жилой комнаты. Он пихнул меня в спину, и туфли на каблуках позорно подвели. На самом пороге я оступилась и упала. Удалось затормозить руками о пушистый мягкий ковер. Я подняла голову. Гостиная. Телевизор, ноутбук на низком столике, шкаф-стенка… широкий кожаный диван. Неужели все случится на нем? Пожалуйста, остановите это!

— Падаешь, сука! — он вошел следом, и я, оглянувшись, с ужасом увидела в его руках кожаный брючный ремень. — Учить тебя надо!

— Давай… — простонала я, внутренне вопя. — Поучи меня.

И, словно играясь, изогнула спину, оттопырив свою и без того пышную задницу. Он поднял руку, и ремень обрушился на мою попку, обжигая невидимым огнем. Я громко выдохнула, на глазах выступили слезы. Боже мой, меня пороли! Меня пороли словно маленькую девочку! Или… или извращенку! И от этой мерзости между ног становилось горячее!

— На, мажорка ебаная! — он ударил снова, и боль накатила горячей волной. Я застонала громче. Он замахнулся еще раз. И еще. И еще. Удары спались не только на едва защищенную одеждой попку, но и на бока. На спину. Мне было больно, я чувствовала невероятное унижение, но не могла и слова сказать против. Только стонала и подвывала, как шлюха.

— О да! — сорвались с губ чужие слова. — Еще! Давай, пидорас жирный!

— Ах, сука! … — рыкнул он и отбросил ремень. Схватив за волосы, мужичок заставил меня подняться. — Вставай. Тварина, встать!

Я послушно поднялась, вся красная и громко, тяжело дышащая. Видок у меня явно был крайне соблазнительный, потому что бугор в его шортах и не думал ослабевать. Он отвесил мне еще одну пощечину, такую же легкую.

— Раздевайся, сука!

Непослушные руки тут же принялись расстегивать пуговицы пиджака и блузки. Внутренне крича, я сбросила верх, оставаясь в черном кружевном лифчике и брюках. Повозившись с застежкой, я расстегнула и брюки, потом спустила вниз, наклоняясь. Глядя на мою грудь, он охнул и нетерпеливо топнул ногой. Чтобы снять брюки, пришлось расстегнуть ремешок туфель, и я от них я тоже избавилась.

Вот я осталась в одном белье.

— Снимай! — приказал он и принялся стаскивать пропотевшую футболку. Я послушно расстегнула лифчик и стянула с плеч бретельки. Следом пришел черед трусиков, и он велел повернуться. Когда я снимала их, мужичок застонал, разглядывая мою раскрасневшуюся от ударов попку, спасенную одеждой от красных отметин, но теперь совершенно беззащитную.

Наконец, я осталась полностью обнаженной. Он стоял рядом в шортах, светя обвисшим пивным животом и неприятной волосатой грудью. Мне было бы противно даже дотрагиваться до такого мужчины. Но воспротивиться не было никакой возможности.

— На колени! — велел он, и я повиновалась. — Снимай с меня шорты. Зубами, сука!

И я послушно опустилась на колени, подползла к нему и вцепилась белоснежными зубками в резинку на грязных шортах. Хотелось реветь от обиды и унижения, но я просто потянула их вниз, обнажая волосатые ноги с жирными ляжками. Шорты поддавались плохо, однако удалось стянуть их до колен, после чего я вопросительно посмотрела снизу на мужичка.

— Трусы, — скомандовал он. Обвисший живот мешал, и я уцепилась за резинку его трусов сбоку. Их тянуть было еще сложнее. Господи, видел бы меня сейчас кто-нибудь! Голая роскошная баба так обслуживает какого-то увальня!

Мужик схватил меня за плечо и заставил выпрямиться. Теперь он стоял с полуспущенными трусами, и я смогла разглядеть волосатую мошонку. О нет, какой кошмар… Меня замутило. Стали заметны легкие опрелости. Он еще и мыться не любил! Грязный жирный урод! Нет, я не хочу!

Член смотрел мне в лицо.

— Поцелуй его! — велел мужик. Если бы я могла свернуть себе шею усилием воли, свернула бы. Но нет, я послушно подалась вперед, и мои чудесные пухлые губки, моя гордость, коснулись вонючей залупы. Я чмокнула его член как подругу в щечку. Он сладостно ахнул. — Хороша, сучка. Ну, говори, хочешь моего хуя?!

— Хочу… — хрипло, с желанием в голосе произнесла я. — Он такой вкусный…

— Проси, — велел он.

— Пожа-а-алуйста… — я выпрямилась и взяла руками свои груди, приподнимая их и демонстрируя. Благо, было что демонстрировать. — Я хочу поцеловать твой чудесный хуй, скотина. Чтобы ты наказал меня им. Я хочу покрутить на нем своей жопой. Ты ведь хочешь мою сладкую жопку?

— Я тебя всю хочу, шалава наглая! — он судорожно спускал трусы с шортами до конца.

— Я вся твоя… — я ущипнула себя за соски, внутренне матерясь, как портовый грузчик.

— Давай, — он встал передо мной, совсем теперь голый. — Пососи мне, стерва губастенькая.

Я тут же подползла к нему и, стоя на коленях, коснулась члена. Тот был вонючим, обрамленным курчавыми черными волосами горячим и не слишком большим. Я высунула язык и лизнула головку, заставив его охнуть. Коснулась залупы губами, погладила яйца рукой. Потом. Наконец, я обхватила головку губами и принялась медленно посасывать. Он запрокинул голову и положил руку мне на макушку, сгребая волосы между пальцами. Я приняла член чуть поглубже и все так же медленно сосала его. Мои губы скользили по горячей плоти, мой язык давил снизу, делая ощущения острее. Я двигала головой вверх-вниз, взад-вперед, с каждым разом заглатывая больше. Вот я уже по-настоящему сосала этот мерзкий вонючий хуй. Такой, как он, не мог и мечтать о минете от такой, как я, но это происходило! Меня воротило от его запаха, от его вида, но я послушно и исполнительно сосала.

— О-от та-ак… — рычал он. — Соси, шлюха жопастая! Пользуй свой блядский рот по назначению, а-ах… меньше будешь возбухать… Соси, девочка моя, соси, дрянь такая… мне даже жена так не отсасывала…

Вдруг он дернул меня за волосы, и я едва не клацнула зубами. К счастью, обошлось, и я просто вынула член изо рта и посмотрела на него снизу вверх.

— Нравится, блядь московская?

— О да… — простонала я. — Накажи меня, сладкий!

Он шагнул к дивану и потащил за собой. Я проследовала за ним на четвереньках. Он плюхнулся на сиденье и расставил ноги.

— Как зовут? — спросил мужик.