Марина

Не знаю, когда я стала испытывать эротические мысли по отношению к сыну. Это происходило исподволь. Но в первый раз я чётко осознала свое влечение, когда он однажды не вышел из комнаты утром, и я, распереживавшись по поводу того, что он не отвечал на мои крики и стук в дверь, зашла и… Застыла, увидев сына, лежащего полностью голышом сверху на скомканном одеяле, крепко спящего. Вначале появилась гордость за Женю – он вырос в хорошо сложенного красивого подростка (давно не видела его даже без футболки, а еще он уже был выше меня), даже юношеской угловатости не чувствовалось. Но потом мой взгляд нашел гениталии – довольно крупные, уж во всяком случае побольше, чем у бывшего мужа, и я подумала: как интересно это выглядит при эрекции? И вот тут-то меня торкнуло. Возникло противоестественное, стыдное желание дотронуться, сжать пальцы, ощутить, как этот орган наливается силой и мощью. Мне даже показалось, что трусики вот-вот промокнут. С трудом подавив порочные желания, я разбудила сына, несколько мстительно наслаждаясь его смущением (и не подумав накрыть хоть чем-то). Абсурд, конечно… Нет, ну, а чего он так на меня подействовал?

С этого момента моя жизнь кардинально переменилась. Я осознала, что и раньше, едва Женя из ребенка стал превращаться в юношу, что-то такое испытывала, но сейчас стало окончательно понятно – я безумно, дико хочу сына. Причем, даже мастурбация не особенно помогала. Сколько раз я, задыхаясь после оргазма, лежала с широко раздвинутыми бедрами, чувствуя, как подо мной впитывается в простыню лужица моих соков, и думала о том, что это совершенно не то, искусственное замещение эмоций и ощущений. При всем при этом, у меня было убеждение, что я могла бы вызывать у Жени не только сыновние чувства: в свои 35 лет я, без ложной скромности, очень привлекательная женщина – выпуклости, где надо, отчетливая талия, молодое красивое лицо (это в нашей семье наследственное). К тому же после того случая я, насколько возможно, привела себя в порядок – похудела на 3 кг, сделала эпиляцию, где только можно и нельзя, прокрасила волосы, купила абонемент в ближайший спа-салон.

А еще, ругая себя и внутренне сгорая от стыда, я принялась демонстрировать сыну голые ноги, позволяя халатику задраться или немного распахнуться на грудях при наклоне к нему, чтобы он смог полюбоваться оставшимися упругими округлостями с мгновенно набухшими сосками. Увы, он оставался глух и слеп к моим чувствам.

И завел свою первую девушку. Я сгорала от ревности, сразу возненавидев ее. У нас сыном даже возникло пару скандалов на эту тему – я пыталась открыть ему глаза, а он злился, не понимая моего отторжения этой сучки. Ну, что сказать, она уже через месяц после первого свидания оказалась в его постели! Шлюха! Понятное дело, перед моим сыном любая не устоит. Но не через месяц же в их возрасте!

И для меня начались сложные дни, полные двояких эмоций. Когда сын со своей шлюшкой уединялся в своей комнате, меня чуть не разрывало от ревности, но, с другой стороны, я подкрадывалась к двери и подслушивала, а потом начала и приоткрывать ее, чтобы наблюдать весь процесс в щелочку (наши двери с особыми ручками, которые снаружи можно открыть отвёрткой). Ох, как же я мастурбировала, глядя, как член (внушительный такой!) сына с всхлипами входит в щелку девки! Нет, не мастурбировала – дрочила себе так, что половые губки потом саднили и болели…

И вот однажды я возвращалась с работы, и мне показалось, что девка Жени в приметной курточке удаляется по улице. Не придав этому значения, я переоделась и заглянула в комнату сына. Тут у меня полыхнуло до затемнения в глазах: он снова (Дежавю!) лежал на постели абсолютно голый, закинув руки за голову. Воздух буквально был пропитан эротизмом и сексуальным влечением, остро пахло мужским семенем. Рядом лежал использованный презерватив, а обмягший член поблескивал остатками спермы. И мне вдруг так захотелось почувствовать, можно сказать, родную сперму на губах, что я подошла, непроизвольно облизываясь, и встала рядом. Нет, в тот момент я еще удержалась, чтобы не взять его в рот, но не устояла перед тем, чтобы, наклонившись, сжать пальцы на мягком пенисе.

Женя мгновенно открыл глаза, обалдело ими захлопав. Мне стало стыдно до поджимания пальцев на ногах, но я уже не могла остановиться, лаская сына. Тем более, что он меня не прогнал, не оттолкнул! И позволил довести дело до того, что мои пальцы уже скользили по железобетонной эрекции. Скользили легко, растирая по стволу и головке сперму, просачивающуюся на костяшки. Это было безумие! Сначала стало понятно, что на этот раз я все-таки промочила трусики. Киска требовательно запульсировала, а мое состояние было близко к полуобморочному только от того, что я вся ушла в ощущения каменной твердости полового органа под рукой.

И я, не зная, как еще усилить и так бушующие эмоции, вдруг наклонилась и взяла у сына в рот… Сама не ожидала от себя такого, но едва колечко моих губ скользнуло по неимоверно напряженному стволу, как стало понятно – этот оральный акт не прерву до самого финала!

Я боялась, что Женя остановит меня, поэтому на всякий случай не рисковала целовать член, играть с ним языком – попросту боялась хоть на секунду выпускать наружу, да и хотелось только одного – заглотить поглубже, в горло – так, чтобы прочувствовать каждую складочку… Не знаю сколько прошло времени, но когда в рот ударили жесткие струи спермы, я неожиданно кончила и сама, сотрясаясь, мыча, но по-прежнему не выпуская член изо рта до того самого момента, как мои сладкие судороги сошли на нет… Да-да, кончила только от того, что собственный сын спустил мне в рот…

Евгений

Я никогда не понимал отца, изменяющего матери (из-за чего они и развелись): она у меня просто топчик! Так же не понимал и мать, не заводящую после расставания с отцом ухажёров. Ей при ее внешности не было никакого напряга поиметь хоть толпу мужиков. Сам я никогда не рассматривал ее в качестве сексуального объекта. Никакого вожделения, а только гордость, когда я замечал (особенно часто – в последнее время) ее стройные, сильные ноги, а иногда – и упругие, полновесные объемные груди с крупными сосками, видел ее стройную женственную фигуру…

Когда кто-то вдруг взялся за мой член, я чуть не подпрыгнул. Но потом стало еще хуже! Это была мать! Пока я переваривал такие, блядь, обстоятельства, она скользила кулачком, быстро вогнав меня в состояние, когда я скорее прислушивался к охрененным ощущениям, чем размышлял о том, кто их доставляет. У меня встал. Резко захотелось ебаться… Несмотря на то, что Танька только что ушла. Конечно, это был зашквар – когда мать дрочит сыну, но и отказаться я уже не мог, хотя и боялся заработать какую-нибудь ебанутую головную болячку, типа, раздвоения личности – одна хотела продолжения, другая – «Да, пиздец, что здесь вообще происходит?». К тому же мать ставила член гораздо лучше Таньки – ее пальцы были одновременно такими ласковыми, нежными и в то же время уверенными, очень плотно облегающими сделавшийся каменным хер. Ко всему прочему ее халатик распахнулся из-за того, что она наклонилась, показав шары сисек. И мне впервые захотелось помацать эти округлости, подрагивающие в такт движениям руки матери.

Возможно, я бы все-таки прекратил эту незабавную хуйню, но тут мать вдруг еще больше наклонилась… и принялась мне сосать! Да еще как! Я чувствовал, как залупа изредка сдавливается узким горлом! Танька вообще не сосала, ограничиваясь иногда легким одиночным поцелуем. А тут… Та, личность, которая не понимала, что происходит, с треском проиграла – мне впервые делали минет, и останавливать это охренеть как не хотелось. Я уже едва сдерживался, особенно когда член проскальзывал в горло матери – все же кончать собственной матери в рот – западло! Хер думал иначе – в один из таких моментов разрядившись. Это был охрененный оргазм, хоть я весь внутренне скрутился в трубочку от стыда, что это произошло с матерью, ощущая, как толчками выплескивается сперма в ее рот… И тут она задергалась, завибрировала, чувственно замычала, продолжая отсасывать мою кончину словно маленьким насосом…

Марина

Я была немного обижена на сына, закатившего немаленький скандал на повышенных тонах, словно не он так сладко кончил мне в рот. Я совру, если скажу, что надеялась после своего вопиющего поступка заниматься сексом с сыном постоянно, но и такой реакции не ожидала. И так было стыдно и неудобно перед ним за несдержанность. А тут еще его осуждение! Нет, понятно, что я заслуживала порицания, но тут почувствовала себя шлюхой, которой все равно кому сосать… Впрочем, ни о чем не жалела – этот оргазм, даже без полового органа во влагалище, был самым лучшим в моей жизни. Я пыталась поговорить с сыном о возможности близости – несмотря на жгучий стыд и унижение, несмотря на ощущение падения в пропасть, я хотела его теперь еще больше — после того, как попробовала его член. Увы, он просто наорал на меня, вместо… Вместо всего, на что я надеялась. После, еще более обиженная, не удержалась и от небольшой мести – теперь носила дома либо плотный костюм, либо толстый длинный халат вместо коротенького и тонкого… Хоть и пожалела об этом вскоре – иногда так хотелось, подобно чокнутым эксгибиционистам, распахнуть халат перед сыном, чтобы он увидел, чем он пренебрегает… И продолжала отчаянно мастурбировать, как у себя, так и у его дверей – когда он приводил свою шлюшку.

Евгений

Я был жутко зол на мать. Мы уже месяц не разговаривали, особенно отношения охладились после того, как она на следующий день после минета попыталась поговорить и даже предложила себя (как тогда орал на нее!), но я только все больше злился – время не помогало. Выбешевало всё. Для начала она закуталась, как шахидка – ни ножки не увидеть, ни тем более сиськи. А мне теперь хотелось, с учетом нового опыта, заценить, насколько ее тело привлекательно лично для меня с точки зрения ебабельности, по крайней мере теоретически. Я себя уговаривал, что это всего лишь любопытство, но стоило мне представить, как мацаю ее прелести, у меня вставал. Приходилось несмотря на живую подружку дрочить. Танька – это второй косяк. Прежде всего их сравнивать было смешно – тощенькая с сиськами-прыщиками Танька и мать, фигуристая, со знатными прелестями, но женственно стройная. Идем дальше по списку: Танька кончала (и то не всегда), едва попискивая, замерев, мать — чувственно стоная, а ее тело жило оргазмом, вздрагивая, выгибаясь, потряхивая сиськами. Представляю, как у нее внутри пилотки все сокращалось! Тьфу, бля, опять встал… И если Танька так и отказывалась сосать, то мать… Эх, да что там говорить, сравнивая их, я понял, что секс с моей первой женщиной, такой оглушающе пиздатый до этого, стал чуть ли не рутиной — чтобы только напряжение снять, чуть лучше онанизма. И в этом была виновата собственная мать!

В общем, я настолько агрился – до помутнения в башке, — на нее, что решил наказать. Наказать, чтобы поняла, что как-то не так себя с сыном вела. И запланировал наказание на субботу, когда к нам должны были прийти в гости родственники. Накануне я пару раз отодрал Таньку, чтобы самому оставаться холодным и расчетливым, и приступил.

Как я и рассчитывал, мать надела новое платье (буквально за день до того самого минета она крутилась передо мной, демонстрируя покупку) – короткое, с расходящимся подолом, с глубоким, чуть ли не до пупка декольте. Она, правда, недовольно зыркнула, когда я выпялился, борзо пройдясь глазами сверху до низу. Что, не ожидала, что сын будет рассматривать выставленные напоказ участки тела? Я был почти доволен, что смутил ее – на лице было написано непонимание, – сын то орет за намеки на близость, то откровенно разглядывает, словно товар на базаре. «Почти доволен» — потому что в паху зашевелилось при взгляде на сексуальный наряд матери. Не помогла пилотка Таньки так, как я рассчитывал…

Но отступаться не стал, злость стала еще больше из-за того, что член родного сына так реагирует на мать, хотя отмочил я его вчера знатно!

В общем, когда гости расселись за столом в зале, я увязался за матерью на кухню – как обычно хлеб забыли нарезать. Замысел мой был прост – довести мать до такого состояния, чтобы она при гостях чуть не кончала, возбужденная мной до невозможности, а сам бы делал вид, что меня это не касается. И потом, вечером, так и не дать ей то, чего она хочет…Схватил за задницу, постаравшись потискать ее поближе к киске. Мать резко обернулась, нож зазвенел по полу.

— Женя, что ты делаешь?

Я сделал вид, что хочу забраться под подол.

— Женя! Здесь же гости! – ее ладони схватили мое запястье, стараясь удержать.

— И что?

— Если ты все же решил, что мы можем… ну… это… заняться этим позже. Хорошо?

— Нет, здесь и сейчас! – мне все-таки удалось мазнуть пальцами по внутренней стороне бедра, ощутив шелковистость горячей кожи.

Мать пискнула и вырвалась, чуть ли не бегом ринулась из кухни.

— Сейчас Женя хлеб нарежет, а мы чего же сидим? Миша, наливай! – услышал я ее преувеличенно бодрый голос.

И усмехнулся – а голосок-то дрожит. Вот только кончики моих пальцев горели – там, где я провел ими по нежной коже.

Мной овладел азарт, и когда мать, настороженно посмотрев на меня (я был зажат между дядей и теткой изрядных габаритов – им, видите ли, захотелось, чтобы любимый племянник посидел рядом), улизнула на кухню за какой-то мелочью, я быстро выбрался под столом. Мы столкнулись у дверей. Из залы нас не было видно, и я, не раздумывая, залез матери за пазуху.

Она что-то шипела про гостей, которые в любую минуту…, про невозможность происходящего здесь и сейчас, но я невозмутимо тискал мягкие и одновременно упругие прелести – несмотря на отчаянное сопротивление. Но как только мои пальцы зажали тугой сосок, как мать обмякла. Ее грудь высоко вздымалась, тело подрагивало, рот приоткрылся, выталкивая тяжелые вздохи. Моя вторая рука соскользнула с талии по округлым ягодицам и, приподняв подол сзади, сдвинула трусики, и пальцы прошлись по нежной киске. Ух, как же она текла! Пара капель шлепнулось на пол!

— Нет! Нет, Женя… Пожалуйста, не надо. Не сейчас! — лихорадочно шептала она, а сама прогибалась, чтобы подставить дырочку.

У меня самого встал. Правда, Танькины упражнения накануне, оставили голову относительно трезвой, и я продолжал гнуть свою линию, хотя в душе рождались жалость и нежность:

— Может, отсосешь пока?

Мать вскинулась, как удара, и все же вывернулась. Я прошел в залу за ней, немного стыдясь грубых слов. Да и обнулился. Изначально я не планировал трахать мать или позволять ей сосать, моей целью было только довести ее до белого каления – этакая месть за собственное не менее белое каление, начатое ею месяц назад в моей комнате. Но сейчас, бля, я только и думал о ее сиськах и киске, а заодно губах. И о том, что все это ужасно хочу попробовать хером, никак не собирающимся опускать голову.

С другой стороны, я со злорадством наблюдал, как трясутся ее губы при разговоре, как иногда вздрагивает тело, как она украдкой положила под себя полотенце, поддернув, чтобы никто не заметил, подол сзади – ну, да я чувствовал, как течет киска, наверняка боится намочить платье. Хорошо, что родаки уже были датые, и никто не замечал ни ее состояния, ни моего стояка…

И я решил, что дать матери в рот – отличная идея. Ну, кончит с членом во рту, так кончит. А если не кончит – так ей же хуже, зато я снова почувствую эти мягкие, умелые губы на нем. Башню уже срывало напрочь, и я решился, попросив ее на пару слов. Она отказалась, затравлено глядя на меня, возникла даже опаска, что грянется в обморок. Но тут гости начали вопить: «Маринка, ты чего? Сын ведь просит!», и она обреченно поднялась.

Мать стояла на кухне, глядя в сторону, но я видел, как трепещут длинные ресницы, раздуваются крылья изящного носа, как полуоткрылись полные губы. Если бы она казалась понурившейся, сломленной, то, конечно, я бы сдался. Но у нее был вид женщины на пике желания, хоть она пыталась гордостью скрыть это, и я, демонстративно взявшись за ручку двери, мол, враг не пройдет, сказал:

— Ну и что будем делать?

И мать, бросив на меня злой косяк, потом немного испуганно прислушавшись к взрыву смеха в зале, опустилась на колени. Но затем, видимо, сдалась своим желаниям: она начала постанывать еще, когда освобождала мой член из трусов, и завела чувственные рулады, принявшись добросовестно отсасывать. Я мгновенно улетел куда в небеса, едва губы матери заскользили по стволу, прерываясь только для того, чтобы шустрый язычок как следует вылизал залупу, ну, или она проникала в горло. Чуть не кончил. Спасло меня только то, что из залы послышался нестройный, но громкий гул голосов: «Маринка! Ты где? Быстрей сюда! Мы за тебя пьем!».

Я отстранил мать, непонимающе взглянувшую на меня снизу-вверх затуманенными глазами…

Марина

Я не понимала, что происходит! Сын вдруг повел себя так, словно он – Казанова, возжелавший новую шлюшку. Может, это даже было бы мне неприятно с кем-то другим, но я так его хотела, что он довел меня до предоргазменного состояния только тем, что собственнически оглядел в довольно откровенном платье, а немного позже схватил за задницу, в добавок проведя кончиками пальцев по внутренней стороне бедра. И последнее было круче всех предварительных ласк, которые я знала до этого. Мне, правда, не понравилось его хамоватая манера, немало меня задевшая. Но я готова простить ему и это, сразу упав на спину и разведя ноги. Вот только не при гостях же! У нас большая Семья (с большой буквы), сейчас собралась только малая часть, и, если хоть кто-то узнает… Такого позора я не переживу! Поэтому оставалось крепиться и надеяться, что у нас с сыном всё будет, как только гости разъедутся…

Когда он поймал меня в следующий раз я еще попыталась отбиться. Но стоило ему взяться за сосок, набухший буквально до боли, как я полностью сдалась на милость победителя… А уж когда его пальцы принялись теребить половые губки, то я через несколько секунд принялась раздумывать – то ли нагнуться над столешницей, то ли сесть на нее, раздвинув ноги перед своим сыном. Даже его грубое: «Может, отсосешь пока?», возможно, не повлияло на настроение, если бы я вдруг не вспомнила бы о гостях. Да-да, я про них совершенно забыла в какой-то момент, улетая от долгожданных ласк. И все же последние остатки соображения заставили меня вывернуться – стало очень страшно, что нас застукают за противоестественным действом.

А потом, окончательно плюнув на все, я сосала сыну, то любовно обслуживая его член губами и языком, то прилежно скользя их колечком по стволу, то заглатывая глубоко в горло горячую жесткую головку…

И совершенно не воспринимала реальность, когда Женя поднял меня на ноги и повел в залу. Похоже, я напоминала зомби, оглушенная нестерпимым желанием и такой же нестерпимой обидой на весь свет – за то, что мой любимый член не в моих дырочек, на выбор, для него не может быть ничего запретного… Даже родственники заметили мое состояние, я отговорилась недомоганием и, наконец, была ими отпущена прилечь. А сама поняла – сейчас или никогда.

Надеюсь, мой голос был строг:

— Сын, ты должен кое в чем помочь матери.

Меня едва не затрясло от двусмысленности слов, но я, старясь, держаться прямо, направилась в спальню…

Думаю, это было очень непристойно: мать встретила сына, стоя раком на постели, приглашающе прогнувшись и раздвинув средним и указательным пальцами свои половые губки… Однако, мне было уже все равно, и стало ясно – если Женя сейчас меня не выебет, то одной сыноубийцей станет больше. Преступлений (кроме инцеста) не случилось.

Сын, закрыв дверь, забрался на кровать… И принялся водить горячей головкой по ужасно мокрым половым губкам:

— Ты хочешь этого? Хочешь?

Я хрипела:

— Да! Да, хочу!

Одновременно крутила попкой, отчаянно пытаясь поймать дырочкой твердый член, и он наконец пронзил меня. Пронзил сразу на всю длину, забитый так, что мои колени оторвались от постели, попка взлетела выше головы, а влагалище жалобно всхлипнуло, растянутое до невозможности. И мы сразу, тут же, одновременно кончили, сын – приглушенно взрыкивая, а я – упав в подушку, чтобы хоть как-то погасить вскрики…

Потом я еще долго лежала кверху задницей, глупо улыбаясь и вздрагивая от того, что сперма сына вытекала из меня. Не сказать, что ее было много. Скорее наоборот, но я выдавливала наши совместные выделения, довольно жмурясь, и возбуждаясь от того, что капли скользили по чувствительному треугольничку и кнопочке клитора…

Когда я очнулась, гости разошлись, судя по тишине. Я, как была голая, осторожно выглянула из комнаты. Сын сидел в зале, уже приведенной в порядок, на диване, прикрывая пах декоративной подушкой.

— Что так долго?

Он оглядел меня жадным взглядом, от чего я тотчас завибрировала, и откинул подушку, открыв самый прекрасный член на свете в полной боевой готовности.

— Мне надо подмыться, — жалобно проскулила я, непроизвольно облизываясь.

— Глупости!

Сын поманил меня пальцем в конце указав им вниз, и я послушно подошла и опустилась перед ним на колени, уже уверенная в том, что он меня хочет и будет иметь, где, когда и сколько захочет… И ему ни в чем не будет отказа…

Так и оказалось. Сын в тот вечер трахал меня долго и страстно. Я немного подсказывала ему, но и была полностью покорна, когда он хотел сменить позу. Не знаю, как выдержал мой организм неоднократные оргазмы, особенно после того, как я пару раз установила его пальцы на сосок и чувствительный треугольничек. И он, безусловно, стал этим злоупотреблять – то и дело лаская меня в этих местах. Но мне ли жаловаться, если через минуту этих манипуляций я срывалась в очередной безумный всполох сладких судорог. Последний мой оргазм в этот сказочный вечер случился, когда сын кончил в меня. Мы стонали и вскрикивали в унисон, ощущая каждый, как сокращается член и пульсируют стенки влагалища на нем.

А потом я целомудренно поцеловала сына в щечку и на дрожащих, едва держащих ногах поплелась в душ. Мне стало вдруг неимоверно стыдно, но, когда с утра меня разбудил член, тыкающийся в половые губки, я послушно отвела колено вверх и сама направила его во влагалище.

— Доброе утро, мам, — прошептал Женя, загнав твердющий кол в меня.

— Доброе утро, сын, — проворковала я, довольно улыбнувшись…

…И меня принялись размеренно трахать…