Проснулся в самом прекрасном настроении. Выспался на неделю вперёд. Всё же есть прелести в деревенской жизни. Вот, к примеру, дом, стоящий на особицу, как у тёти Али. Ни машин вокруг, кроме нашей. Да и та стоит себе тихонечко, не рычит, не чадит бензиновым угаром.Лепота! Соседи за стенкой не орут. Особенно те, которые справа. Так-то они музычку любят врубить погромче. Хорошо хоть не попсу от поющих трусов. А вот когда мы с мамой начинаем любовью заниматься, соседи музон вырубают и слушают наши концерты. Мама иной раз такие рулады выдаёт, просто Витас. А они послушают, послушают и сами начинают подпевать. Или сверху соседи. Такое впечатление, что у нас не железобетонная плита, а тонкая фанера между этажами. Лежу как-то, книжку читаю. Сверху трахаться начали. Минута — и тишина. Только слышно, как соседка в ванну протопала, вода там зашумела. Подмывается знать. Топает назад, а я возьми да крикни

— А чо так быстро?

— Она мне в ответ

— Сама охуела!

Следом мужик её заблажал

— Да идите вы…

А в деревне тишина. Слышно лишь, как во дворе мать с тёткой переговариваются. Да и то тихо. Ну да, мальчика же не надо будить, поберечь надо. Иначе кто же их есть-то будет. Потянулся ещё раз. Два раза лепота! Только вот мочевой пузырь не просто требует, в истерике заходится от переполнявших его…Чувств? Да не, мочи. В смысле мочИ, а не мОчи. Подскочил с кровати. Бля! Я же голый. Тётка же ночью с меня трусы стянула. А куда она их дела? На сувенир взяла? Всё обыскал -нету нигде. Дотопал до дверей, на улицу выглянул. Мамака с тёткой во дворе. Кричу

— Ма!

Она всполошилась. Что же там у сыночка случилось, что так орёт? Кинулась к крыльцу.

— Что такое? — Осмотрела меня со всех сторон, никаких травм не нашла. — Чего орёшь? Я уж, прости Господи, думала, что ты яйца в косяк зажал.

И ржёт. И тётка подошла. А я ладошкой пытаюсь прикрыть своё богачество.

— Трусов нет. А я писать хочу.

И для демонстрации своих намерений засучил ногами. Тётка заохала

— Так я же их состирнула. Вон на верёвке болтаются. Сейчас принесу. — Потом посмотрела, оценила то, что не смогла вчера рассмотреть в темноте комнаты, подумала и выдала.- Да ты так выходи. Чего мы там не видели. Али застеснялся?

Да насрать на стеснение. У меня уже скоро потечёт. Был бы женщиной, так потекло бы по ляжкам. Соскочил с крыльца, успел пару-тройку шагов сделать. Уффф! Блаженство! Кайф!

Поссал, к женщинам повернулся не скрываясь. А чего прятаться? Мать наизусть всё знает, её не удивишь. Тётка? Да пусть смотрит и матери завидует. А чо, мне самому мой хоботок нравится. Тут тётка вдруг охнула, подол задрала и присела где стояла.

Ссыт и хохочет

— Одна кобыла всех ссать заманила. Спасибо племяшу, а то уссалась бы.

Мать спрашивает

— Альк, ты без трусов, что ли?

Та встала, подтёрлась подолом

— А что? Дома же. И время не теряешь снимать. Или Коляшка засмущался?

— А вот у него и спросим? — Мама повернулась ко мне. — Коль, ты тётке сегодня засадил? И не надо врать. Чего бы она твои трусы стирала. Поди вытерся ими?

Тётка заворчала

— Чего это он трусами вытираться бы стал? Я его полотенчиком обтёрла. Мокреньким.

Мама присела, схватившись за живот и ржала, как кобыла перед случкой с жеребцом. Проговорила сквозь всхлипы

— Шпиёны, бля, Штирлицы! Меня, значит, напоила, а сама к племяшу на кол. И как? Проёб?

Тётка мечтательно подвела глаза под лоб.

— Ишо как!

Мама посерьезнела, принялась меня поучать

— Сынок, ты тётку не обижай. Пока мы здесь, ты ей почаще внимание оказывай. В курсе же, что Сергей полный импотент. А она же женщина ещё в самом соку, ей надо. Так пусть порадуется хоть с недельку, пока мы здесь. А я уж, так и быть, в сторонку отойду. — Голосок жалобный, в глазах вся скорбь еврейского народа, который водили по пустыне сорок лет и в итоге привели на берег Мёртвого моря. — И некому будет обнять меня, сиротинку, прижать, хорошенько выебать.

И снова присела от смеха. А я уж было жалеть маму начал. А она прикольщица ещё та, вон как сыграла, артистка.

— Ой! Не могу! Сейчас уссусь.

Мама присела и из неё потекло. Тётя Аля съехидничала

— Тань, ты никак без трусов? Это чтобы не тягать трусы туда-сюда, ели сын вставить захочет?

— Дура ты, Алька. Все вещи в сумках, я ещё не разбирала. А в которых вчера была, обоссала. О, кстати, они в машине валяются. Поди завонялись совсем.

Встала, ткнула пальцем в сторону тётки

— Сын, видишь вот эту злую тётку? Вот тебе задание: ты должен засупонивать ей по несколько раз в день. Заеби её в усмерть.

Бля. С кем я живу? Зассыхи, к тому же так и желают добра друг дружке.

— Ма, а если тётя Аля не захочет? Мне её спрашивать каждый раз?

Тётка всплеснула руками

— Да как не захочу? Захочу, ещё как захочу. А зачем спрашивать? Кто же бабу спрашивает? Если у мужика стоит, так это для жены праздник. И зачем спрашивать? Захотел — загнул — задрал подол — засадил. Делов-то. Я зря без трусов хожу? Только ты, Коляша, мамку тоже не забывай. Мамке тоже надо.

Мама прокомментировала

— Ой, в кои-то веки сестра озаботилась моей персоной. Ладно, уболтала, речистая. Сынок, как называется игра, когда на палочку колечки набрасывают?

— Серсо, кажется. А что?

— Вот мы с Алькой и будем в серсо играть. Будем набрасывать свои колечки на твою палочку.

Тётка заржала

— Ой, не могу! Щас снова уссусь. Колечки на палочку. Придумает же Танька. А что, нормально придумала. Колька стоит, свою палочку надрочил. Нет, мы надрочим. Стоит такой, а мы пятимся раком, попасть на палочку стараемся. Да ещё вперегонки. Кто быстрее, тому повезло.

Дурдом на выходных. У них день открытых дверей. Подумал про тёткиного мужа, спросил

— А Серёга что? Он просто смотреть будет?

Тётка отмахнулась

— Да что твой Серёга? У него уж сколько времени не стоит. Налью Серёге стаканчик, ему больше ничего не надо. Он с бутылкой повенчан, что ему жена. За стопку он ещё и заправить поможет, если кто-то меня еть начнёт.

— А где он, кстати?

— Да мужики с утра на рыбалку зазвали. К вечеру вернётся. А может и утром. Таня — добрая душа, с дуру ему бутылку целую дала. Он и рванул, как шхуна с попутным ветром на всех парусах.А там такие же рыбаки — алкаши. Ни хвоста, ни чешуйки не принесут. Сами бы не утопли. Русалки бы их не утащили, горемык.

Стоим, базарим, я про всё на свете забыл. Тут мама говорит

— Коль, я понимаю, что без трусов лучше. Продувает всё. Только мы с Алькой в платьях, подолы задницы прикрывают.Ты ии трусы надень, или давай я тебе сарафан свой дам.

— Ой! Блиииннн!

Тётка засмеялась

— Да ладно. Чего на мальца наехала. Хочет голозадым ходить — пусть ходит. Коль, а правда, давай я тебе ночнушку свою дам ситцевую. Она лёгкая. Носила её, когда ещё тростиночкой была. Щас-то по швам трещит. Танька, чего скалишься? Сама-то разботела.

— Не ври, Аля, я себя в теле держу.

— Ну да, ну да. Меня бы ебли по несколько раз в день, я бы тоже не разботела. Ох, блядь! Чего мы тут языки чешем? Парнишка не кормлен, а мы тут тары-бары развели. Потом ещё от него чего-то захотим. А вот хренка нам с бугорка. Кака кормёжка, така ебёжка. Пошли, Коленька, покормлю тебя. Сорочку-то давать?

— Ага. Чтоб с меня, как с дурака, все соседи ржать начали.

Тётка отмахнулась

— Каки таки соседи? Да мы на отшибе живём. Тут если кто заглянет. А и заглянет, то кому какое дело, как мы в своём дворе ходим.Я, бывает, телешом по двору хожу. — Тётка вздохнула. — Думаю: а вдруг какой мужичок клюнет, заглянет, потешит бедненькую.

Накормили от пуза. Тут тебе и яишенка с салом, и творог свежий, и молочко. Присутствовали и пирожки. Куда же без них. Наелся. Выполз на крыльцо перекурить. Благостно. Тётка с матерью во дворе чего-то делают. Помочь бы надо, да вставать лень. А придётся. Совесть надо иметь, пайку отрабатывать. Зря, что ли, кормят так?

Серега, пусть и алкаш, но во дворе у него порядок. По ходу тётка держит мужа в кулаке.Сделал дело — налила. Нет — кури бамбук. Вот мужик и старается.Так что особой работы во дворе нет. Разве что в огороде. Ну так там голые задницы отвлекают от работы, нервЕнную систему парнишке молодому портят. У меня на мамину задницу всегда встаёт, а уж на тёткину ваще реагирую, словно бык на красную тряпку. Свежак же, как тут удержишься. Так она, зараза, ещё и специально жопой виляет, крутит-вертит. Трусов нет, платье коротенькое, а она раз за разом наклоняется и всегда ко мне тылом, к грядкам фронтом.

Так бы и всадил. Только вот как воспринимать тёткины слова о том, что бери да наклоняй бабу раком. А чего наклонять, коли она и так раком стоит. Вдруг они пошутили. Полезешь и огребёшь. Ладно ночью тётка сама пришла. Так то ночью, а сейчас день белый. Маму-то я в любое время могу взять. Так про мамины пристрастия и предпочтения я наперёд знаю, привык за столько времени. А что тётке нравится, так то ещё изучать да изучать. Бабы-то все разные. Одной нравится одно, второй другое, третьей третье. Потому, хоть и стоит, пка никуда не лезу. Тут ещё мма тоже голой задницей крутит, тоже внаклон, почти что раком. Самая моя любимая поза, подходящая в любом месте и в любое время. Недаром никто больше, кроме человеков, не положил самку на спину. Обезьяны и те раком долбятся. И удобно, и женщине легко. Ляжешь, к примеру, сверху, так давишь весом своим. На себя посадишь, так того и гляди, как из тюбика пасту из тебя всё выдавит, начиная с того, чо съел за завтраком и заканчивая ужином. И потому ебля раком — это наше всё. Тут и удобство, и захватывающее зрелище, и ваще сзади женщина смотрится так, что дух захватывает. Это мужикам неприлично поворачиваться к визави задо. А женщина со всех сторон приличная. Сзади особенно.

Любуюсь, сравниваю мамину и тёткину попы. А у самого стоит так, что сейчас шкура на жопе лопаться начнёт. И мамочка любимая и любящая, нет, чтобы сыну помочь, видит же мои мучения, лишь лыбится и вид делает, что она тут не при делах. Могла бы куда в сторонку отойти и меня за собой позвать. А уж там бы я охулки на руку не положил. В смысле не совсем на руку, но точно бы не опарафинился. И маме было бы хорошо, и мне прекрасно. Выставила, блин, свою жопу и с тёткой о чем-то разговаривает, словно не её сын мучается от спермотоксикоза. Вот она, материнская любовь и забота.

Тётка на минутку отошла от матери. Что-то понадобилось. Мамочка подозвала меня к себе

— Колька, у тебя совесть есть?

— А в чём дело?

— Ты не делай вид, что ничего не понимаешь. Что ты над тёткой издеваешься? Она уже извертела своей жопой, а ты ноль эмоций. Стоит ведь у самого. Ты что, офигел совсем, так над женщиной издеваться?

Тут уж я психанул. Мало своими сраками все нервы мне попортили, так ещё и Коленька, оказывается, в этом виноват. Так маме и заявил.Говорю, что тётка, если бы действительно хотела, давно бы сказала. Тут матушка взвилась

— Ты чо говоришь, придурок? Как ты себе представляешь? Прям щас тётя начнёт просить племяша, чтобы он выебал её. Ага. При матери. Она что, совсем совесть потеряла?

Стою, дурак дураком.

— А что делать?

— Коль, я иной раз думаю, что тебя всё же пьяная акушерка в роддоме роняла. И прямо темечком на бетонный пол. Тебе тётка прямыми словами сказала, что нехуй кого-то спрашивать-упрашивать. Загнул и всадил. Иди сейчас же к тётке и сделай её счастливой. Молча подошёл, сзади обхватил, титьки потискал, потом загнул и вдул. — Засмеялась. — Не вздумай сразу в задницу толкать. Потом, попозже в жопу её выебешь.

— А она даст?

— Ох, сыночек, рассказала бы я тебе про наши молодые похождения, да не для ребёнка те рассказы.

— Мам, ну хоть пообещай.

— Колька, ты же меня потом. ..Даже не знаю, что. Презирать будешь.

— За что?

— Да мы с Алькой да с Нинкой те ещё оторвы были. Ладно, не к спеху. Может как-нибудь по пьянке и раскисну, поделюсь. Чай не муж, развод не потребуешь.

— Мам, ты моя мама и моя любимая женщина. Я тебя никогда не брошу и никогда ни в чём обвинять не буду. Раз что-то было, значит так надо было.

— Да, действительно. Дура была, дурой осталась.

— Мам, ты не дура.

— Ну да. Была бы умная, так с сыном бы не жила. А может и хорошо, что я дура. Вон какой у меня мужичок. И крепенький, и любвеобильный. И маму любит и как мать, и как женщину. — Притянула к себе, обняла, поцеловала. Потом подтолкнула в сторону тётки. — Иди и засади ей, как только сможешь. Представь, что это твоя завуч, которая заставила тебя три раза пересдавать ей начерталку. Иди, сын. Я в тебя верю. Ты только мне тоже чуть-чуть оставь. Моя Марусенька тоже хочет, чтобы её приласкали.

Мама сказала, послушный сын сделал. Скажет дать тётке за щеку — дам. Скажет с балкона прыгнуть, тут я ещё подумаю: а у мамы с головой всё в порядке? А пока мамины слова совпадают с моими намерениями, я буду самым послушным сыном.

Тётка ахнула, когда я надавил ей на спину, заставляя наклониться. Заголил зад, провёл несколько раз по пизде рукой проверяя увлажнение. Тётка ахнула второй раз, когда я рывком вошёл в неё. И заскулила, когда начал ебать. Оглянулся на маму, желая убедиться, что всё правильно делаю. Мама показала большой палец, потом задрала подол, присела, слегка согнув ноги, задрала подол, взяв его в зубы и демонстративно начала мастурбировать. А дальше я просто оху…Ох, как удивился, когда мама сорвала с грядки огурец, демонстративно облизала его и себе в пизду вставила.

Ох, ёпть, чудны дела твои, Господи! Да мне до того огурца отращивать и отращивать. И чего она тогда возмущается, что это я отрастил себе оглоблю и готов разворотить мамочке той оглоблей всё, что можно. Ну, погоди, мамулечка, припомню я тебе этот овощ.

То ли от лицезрения того, как мамочка долбит себя огурцом, то ли просто пизда свежая, но драл тётю не по-детски. Азартно, напористо и долго. Так, что она, после того, как кончил, на траву опустилась

— Коля, ноги не держат, заебал. Меня отродясь так не драли. Господ, а хорошо-то как! Коленька, наклонись, поцеловать тебя хочу.

Тётка отдышалась, встала с моей помощью, маму зовёт. Та уже саа невинность. Подол опущен и грызёт огурец, побывавший в пизде. Вкусно, наверное.

— Так, заебал племяш, а потому слушайте мою команду. Сейчас в баню идём, ополоснёмся. Колька, не скалься, в бане я тебе не дам. Хочешь, так вон мать еби. А у меня пока пусть успокоится там.

— Где?

Мама решила уточнить?

— Тебе в рифму ответить? Ты что жуёшь? Огурец? Дай откусить. В горле пересохло. Я сильно орала?

Мама, сунув огурец сестре в рот, покачала головой

— Не очень. Умеренно. Видишь у забора соседей? — Тётка, откусив кусок огурца и жуя его, отрицательно покачала головой — Вот и я не вижу. А если бы сильно орала, они бы уже все здесь были. Интересно же, что тут творится.

Мама, откусив кусок огурца, сунула огрызок мне в рот. А ничё, с пиздятинкой даже вкуснее.

В бане только моются. Правда, если бы не кончил только что в тётку, не стерпел бы и засунул хоть маме, хоть тёте. А пока уставший паренёк просто вист безвольно головкой вниз и не подаёт признаков жизни. Вдруг работать заставят, а он уставший. А так видят, что спит пацанчик, авось тревожить не станут. Да им особо и не надо. Тётка со мной наеблась, мать с огурцом. Всем счастье. Одной от хуя, второй от огурца. Мы его, кстати, доели. Хором. Тётка ничего не видела, а мне после маминой пизды даже в кайф. Будто в солонку помакала.

После бани за стол сели. Тётка, разливая по стаканчикам беленькую, говорит

— Сейчас по капочке примем с устатку, поедим и поваляемся. На улице жара, дома в прохладе посидим. А вечером можно и поработать.

Матушка неутерпела

— Ага, с устатка. То-то смотрю ты еле встала, уставшая. И как тебе племяш?

Тётка дотянулась до меня, обняла, поцеловала

— Мужчина в полном смысле этого слова. Давайте выпьем за его здоровье. Пусть мать радует. Тётку тоже хоть изредка. Ну что, пьём, едим и валяемся.

Мать вновь уточнила

— Или раком стоим?

Тётка рукой махнула

— Да там как получится. Если у Николашки встанет, то и нам постоять не грех. Я так готова хоть раком, хоть в сраку.

Мать засмеялась

— Аль, ты со словами-то осторожней.

— А что?

— А то. Колька ведь воспримет это за правду.

— И что?

— И ничего. Засадит в очко, так взвоешь.

Тётя на мать посмотрела, на меня, видать вспомнила то, что в пизде побывало, мысленно кзаднице примерила, вздохнула

— Напугали ежа голой жопой. Будто у меня там целка. Захочет, так пусть засадит, потерплю. Мужчина захотел, так дай ему то, что он хочет и не спорь.

Выпили не по капочки, чуток побольше. Поели, в комнату пошли. Тётки мои раздухарились, разнагишались и меня раздели. А нечего дома париться.

Ебу женщин по очереди. Опыт есть. Точно так же ёб маму и Нинку. И у мамы опыт есть. Пока я её ебу, она успевает с тёткиной пиздой поиграть. И тётка не отстаёт, маму ласкает. А вот это уже интересно. Где и когда они успели так изучить слабости и предпочтения друг дружки. Хотя чего удивляться. Вон молоденькие родственницы ласками лесбийскими занимаются и не считают это чем-то постыдным и неправильным. В отсутствии мужского внимания ещё и не так извернёшься.

Девочки успели кончить по разочку, а я всё не могу стояк успокоить. Мать говорит

— Алька, у тебя крем какой-нибудь смягчающий есть?

— Есть. А зачем?

— Жопу тебе мягчить.

— Жопу? А зачем?

Тётка въехать не может, что от неё требуют. И зачем жопу смягчать? Требует от матери пояснений. Та охотно разъясняет

— Ты племяшу в жопу дать обещала? Обещала. Вот и вставай раком. Я, так уж быть, помогу тебе, очко твоё помажу. И даже ягодицы растяну, чтобы ребёнок смог засадить в твоё рваное очко.

— С чего оно рваное?

— Не рваное? — Мать удивилась. — Тогда Коля тебе его порвёт. Всё, хорош языком молоть. Вставай давай, мальчику кончить надо.

Тётка даже особо не орала. Точно не целочка. Заросло немного без должной эксплуатации, но быстро пришло в норму. А уж когда сперма попу наполнила, так вообще можно было бы ещё разок потарабанить. Если бы так быстро встал. А пока у меня технический перерыв, тётя решила маму приласкать. Изобразили классическую позу шестьдесят девять и вперёд языками по пизде водить. А я пока в сторонку отвалился, смотрю на расшалившихся женщин. Точно весёлая у них жизнь была, бурная. Интересно, а бабуля об этом знала? Или сама участвовала? С неё станется.

Женщины стараются, кувыркаются, лижут друг дружку, причмокивают, стонут. У меня даже какое-то шевеление началось внизу. Вроде как павший боец решил вернуться в строй. Так у них аппетитно получается, аж завидно становится. Не стерпел, подключился. Что из того, что не стоит. Руки есть, губы и язык тоже. Думаю, что моё участие лишним не будет. Да и то правда, чего чуркой бесчувственной лежать. К тому же мамины титьки такие вкусные.

Я титьки сосу, тётка пизду лижет. Как тут останешься спокойной и невозмутимой? Говорят, что настоящие индейцы могли хранить невозмутимость в любой ситуации. Нам до них далеко. Они в Америке, мы в Сибири.

Накувыркались, захотели кушать. Мать спрашивает тётку

— А Серёга точно раньше времени не придёт? А то заявится, а у нас тут вон чего, блядством занимаемся.

Тётка успокоила.

— Не, так скоро не вернётся. А и вернётся, ему какое дело? С племяшом вовсе не блядство. С племяшом…- Подумала, что же это такое, когда ебёшься с племянником. — Это практические занятия с молодёжью. Пусти на самотёк, так такого наворочают, чертям в аду жарко станет. Нет, молодых надо учить, подсказывать, иначе зачем ещё родственники нужны. Коленька, тебе не кажется, что у тебя встал? Нет? А мне кажется, что уже вполне рабочий. Ты не хотел бы ещё разок тёте задницу прочистить?

Мать заржала, рукой машет, слова сказать не может, от смеха задыхается. Прямо истерика натуральная.Тётя сама невозмутимость.

— И чего смешного? У мальчика стоит, у меня в жопе зуд. Надо помогать родне. Коленька, сынок, дай я свои ляхи жирные задеру. Так ловко тебе будет? Танька, сучка, не ржи. Лучше помоги мальчику вставить, видишь мучается.

Общими усилиями ещё разок выебли тётю в задницу. Она лежит, очко то сожмётся, то расслабится и из него сперма выдавливается. Мать ту сперму пальцами собирает и по тёткиной жопе размазывает.

— Ну вот, Аля, и порвал тебе племяш очко, как обещал.

— Тётка вяло отмахивается. Ей хорошо, лень возмущаться.

— Ничего он там не порвал, только прочистил. Говорят геморрой так лечить хорошо.

Матушка согласилась с тётей, что, если человек в чём-то уверен, то пусть его. Главное, чтобы на пользу шло.

Устали морально и физически и потому не заметили, как заснули. Говорят раньше послеобеденный сон был не то, что в порядке вещей, а обязательным. В жарких странах и сейчас есть такое понятие, как сиеста. А мы чем хуже тех же испанцев? Наеб…наелись, вот и решили вздремнуть.

Маменька от нас ушла, сказала, что мы два шутоломных, с которыми хрен отдохнёшь. А что мы такого делали? Подумаешь, тётя решила маленько мальчику подрочить. Не встанет, так просто приятно будет. И мальчик пальчиками тётину писю приласкал самую малость. Не выебать, так хоть подразнить.

А потом я подумал, что можно ведь тёте и иначе удовольствие доставить. Нет, не спорю, мама ей отлизала. Но одно дело, когда лижет женщина, и совершенно иное, когда это делает представитель противоположного пола. Легли на бок головой к ногам друг друга и вперёд. Тётя одну ногу согнула, чуть согнула и в сторону отставила, давая полный доступ к пизде. А мне и делать ничего не надо, и без того всё в полной доступности.

Проснулся рядом с тёткой. На улице ещё светло, значит проспали не сильно много. Не знаю, как кто, а я отдохнул и полон сил. Тётя лежит рядом на животе, сопит. А нечего спать, когда у мальчика встал. Сама говорила, что женщину не спрашивают, а берут тогда, когда захотят. И попа у неё так удачно задрана. Навалился сверху. Почти по мотивам детской песенки получилось:

Цыплёнок уточку в одну минуточку в сарайчик тёмный заволок.

Нащупал дырочку, загнал пупырочку…

Тётка вначале не поняла ничего, но подмахивать принялась сразу.

А когда очухалась, закричала

— Таня! Таня! Иди сюда!

Мать влетела в комнату, как заполошенная. Ну да, мало ли что случилось: пожар, наводнение, нашествие зомби, Серёга, наконец, вернулся раньше времени. Глаза хоть и заспанные, но выпучила их, словно тот хамелеон.

— Что? Что случилось? Чего ты орёшь?

Тётка со стоном

— Таня, как ты с ним живёшь? Он же опять меня ебёт. Который уж раз за день. Ой, мамочка! Да потише ты, Коленька, потише. Таня, всё, это последний раз, когда я твоему сыну даю. Теперь твоя очередь подставлять. И до вечера пусть ко мне больше не подходит.

Мать спрашивает

— Только до вечера?

— Да. А к тому времени у меня там всё подживёт.Или до ночи. Коля, кончай уже. Не могу больше. Тань- ня, забери своего сына и дай ему, пусть успокоится.

Мама влезла на кровать, встала раком

— Сын, ди ко мне, брось эту слабачку. Пусть завидует.

Мне без разницы чья дырка. Мама охает, ахает, приговаривает

— Вот так и езди к нм в гости, делай им добро, а он мальчику дать нормально не могут

Тётка возмущается

— Да как ещё нормально? Меня в жизни по стольку не ебли. У меня там уже мозоль наверное. И вообще, вы ебитесь, а я пойду чего-нибудь кушать сготовлю. Парня кормить надо, вон сколько сил на нас, коров старых потратил.

Через некоторое время пожаловался

— Мам, я не могу кончить. Давай пусть так будет. Сам упадёт

— А если нет?

— А если нет, тогда что-нибудь придумаем. Ты же помнишь, так уже было. Только надо у тётки ту ночнушку попросить.

— Зачем?

— А как в шортах ходить, когда торчит? Мешает же. А под рубахой не будет видно и не мешает.

За столом я сидел в тёткиной ночной рубашке. Так нормально, только вот вытачки под титьки. Мне даже предложили ваты подложить. Дуры! Погодите, будет и на нашей улице праздник: Тележка с мороженным перевернётся.

—

с