Люся— женщина скромная, скаредная и, как оказалось, ебливая. Захотелось ей секса-разратного, дерзкого, чтобы трубы гудели и жар полыхал, возносясь в небо синими искрами.

Зарегистрировавшись на сайте знакомств, и тихо удивляясь множеству поклонников, решивших ее поиметь, она впала в ступор. Спустя полчаса появилось воплощение вселенского правосудия, в виде Александра, который разом отбил ей охоту общаться с остальными поклонниками.

Провода интернета шептали губами кавалера непристойности, вплоть до Мандельштама. Девушке казалось, что она почти устояла, а Александр был уверен, что почти победил.

Стрелка была назначена быстро и скоропостижно. Завтра в 19.00. у входа в кафе «Незабудки».

Люся одела на лицо раскрас смоки-айс, обвела губы красной помадой, цвета жесткого секса и, подмигнув своему отражению в зеркале, осталась довольна собой.

Она стояла в твидовом пиджаке, белой блузке с распахнутым воротом, которая демонстрировала ее тяжелые груди и юбке. Ее волосы были собраны в пучок слегка неправильной формы, из которого на шею выпадало несколько прядей.

Взмахнув небрежно парфюмом возле ушек, уловив тонкий запах любимых французских духов, она вышла в неизвестность.

Александр ждал ее возле входа и оказался копией своей фотографии-роскошный блондин, с зачесанными взад вьющимися прядями, блестящими бледными глазами в охапке вороха черный ресниц. Он был высок, импозантен, строг и вселял надежду на радужное счастье. Взяв под локоток и усадив ее, неспешно начал беседу. В мозгу у Люси полыхали огненными буквами: СЕКС! СЧАСТЬЕ! РАДОСТЬ!

— Люсенька, вы такая красивая, что все слова, заготовленные мною, куда-то разом пропали.

— Что вы, что вы… и вы такой высокий, мужественный и… — дальше ничего не шло на ум — и она отогнала мысль прочь, сосредоточившись на меню.

Подошел официант и Люся молвила:

— чашечку чая и морковный пудинг

— Люсенька, а вино не хотите? буквально фужер, чтобы разбавить счастье встречи великолепным вкусовым букетом.

— на ваше усмотрение

— тогда два фужера красного сухого, милейший, сырную тарелку и карпаччо…

— я люблю поесть, — ляпнула Люся, — когда меня похоронят я буду весить 120 кг.

— вы прекрасно выглядите, — сказал Александр.

— я выглядела бы замечательно, если бы сбросила пять кило, — взглянув на него, ответила женщина.

— я придерживаюсь своего прежнего заявления.

В таких событиях протекал вечер знакомств. Они очаровывали друг друга словами, жгли взглядами, и Александр невольно поглаживал коленку в особо пылких моментах.

Луч солнца разрезал стол пополам и остановился на ее руках. «Красивая», — решил Александр окончательно.

— куда теперь?

— можно прогуляться и зайти на чашечку кофе ко мне. Я говорил, что варю замечательный кофе с корицей.

Незаметно летело время, вечерний город сиял яркими огнями неона, отражаясь в черных лужах, и невольно завораживал. Здесь можно было бы включить попсу, что-нибудь оптимистичное и пронизывающее душу щемящими струнами, медляк, или итальянцев, Люся очень их любила, они напоминали своим сладкозвучием ее молодость, добавляли ей девичьего восторга перед началом чего-то необычного и нового.

Приведя Люсю домой, он снял с нее туфли мягкими и уверенными движениями, одел ноги в тапочки, чтобы она почувствовала свою сопричастность с домом, усадил на стул, и начал шаманить над туркой.

— кофе надо варить, не помешивая,… бла-бла-бла..

Люсенька слушала его вкрадчивый бархатный голос, таинственного серебристо-ночного тембра, и готова была отдаться на столе, но держала себя в руках. Ведь такого с ней никогда не бывало, а тут внезапный порыв, хочется сорвать с себя одежду, бросить оземь и как богиня, скрестив на груди руки предстать перед своим богом.

Далее было страна «Кофемания», остановка на последний глоток, первый горячий поцелуй и Александр уплывает в ванную, привести себя в порядок, взбодриться, может быть вздрочнуть, если успеет, оставляя героиню сегодняшнего романа наедине со своими фантазиями.

Время тянулось медленно, Люсенька начала страдать перепадами настроения, которые составляют важную часть женского шарма. Она впадала то в нирванический трепет, то истерила как девочка с положительным тестом, то позволяла себе такие фантазии, которые вообще никто не может позволить, то прислушивалась к звукам, доносящимся из ванной, гадая, что может там так греметь. В общем, вела себя как водитель троллейбуса — чутко и напряженно.

Явление Христа народу соизволило явиться через десять минут, которые растянулись для нашей героини галактической вечностью.

Александр выехал, неотвратимо и бесповоротно, как конституция РФ. Его стройные волосатые ноги заканчивались черно-желтыми сапогами роликов, которые напоминали шины «пирелли» на выезде из поселка, еще комильфо, но до автобана не дотянут. Поднимая взгляд выше, задерживаясь на его узловатых коленках и далее к сокровищнице мужского либидо и эгоизма-хую. Вот здесь Люся взопрела и открыла рот. Его предмет гордости колыхался флагштоком, из стороны в сторону, при каждом ездовом шаге стучась то об одну, то о другую ляшку. Яйца висели, как опустошенные жизнью груши и перезванивались в такт движению.

— Дин-дон, дин-дон, что за странный перезвон, — прошептала белыми от ужаса губами Люся.

Нижняя часть лица была прикрыта хирургической повязкой, лишь блестящие бледные глаза, холодные камень, притягивали того, кто в них смотрел. «Только бы не скальпель в спину», — подумала Люся.

В тусклом свете, падающем от лампочки, он напоминал ей двухмачтовую шхуну с черно-желтыми парусами и натертым до блеска колоколом, плывущим из устья ванны к ее берегам.

— покатай меня за хуй, — отдал приказ Александр.

Люся выдала в открытую форточку пару нервных смехуечков, причем последующие обгоняли предыдущие, и весело обозначали своё превосходство.

Схватилась за кружку и одним махом выпила черный жмых, который осел кариесом на ее зубах. Чисто для разогрева и снятия международной напряженности.

— я не буду! — смотрела она расширенными глазами на хуй, раскачивающийся у нее перед носом. — выпусти меня! я сваливаю!

— а вот хер, дверь закрыта и теперь ты будешь поводырем.

Самое главное, друзья, чтобы в вашей жизни всегда нашлось место радостной песне. Люся не жила веселыми пустяками, забавными скоротечностями, поэтому схватив мужика за хуй, катала его по комнате. Говорят, что на поворотах он поднимал ногу, пробуя изобразить ласточку, при этом наклоняясь к Люсе и одаривая зимним холодом своих прекрасных глаз.

Написано мною. Из рассказов небожителей мамбы. Зафиксировано и облечено в форму.