Великовозрастный Сергей Теличко попал в наш первокурсный курсантский класс из рыболовецкого флота.

—Интересно. Что сей недоросль у нас потерял? —удивлялось наше факультетское начальство, не подозревая, что Теличко устроила «волосатая рука». Такой термин обозначал у нас протекцию.

Теличко был старшиной второй статьи запаса, что тут же использовало ротное начальство, назначив этого битюга старшиной нашего класса. В отличие от других, стремящихся забить местечко в классе за столом на «Камчатке», Сергей уселся за первый стол, что позволяло ему беспрепятственно внимательно разлядывать дамские прелести наших молодых преподавательниц. Не обошел его алчущий взгляд и грудь нашей молоденькой англичанки, впервые ступившей на стезю преподавателя. Та просто не выдержала его хамского взгляда и тут же взорвалась:

—Теличко! Не пяльте свои цыганские бельмы на мою грудь! Она не ваша! Лучше смотрите в книгу… —Пока не наша, —тихо, но внятно ответил нахал и тут же уставился на ее аппетитные стройные ножки.

Англичанка краснела под откровенно раздевающими ее взглядами сексуального курсанта и в ответ еще выше подтягивала свою мини-юбку так, что она засвечивала краешек ее пленительных белых трусиков. Лицо Теличко тут же наливалось кровью, нижняя губа отвисала, с нее начинала капать слюна, и бедный курсант незаметно засовывал руку в карман, чтобы осадить, вставшего на дыбы своего неукротимого «коня». Англичанка победно улыбалась и опускала юбочку на прежнее место. Ее взгляд, обращенный к поверженному Теличко, явно говорил: «Что! Съел?!». Мы с удовольствием созерцали эту секс-дуэль между нашими дуэлянтами и занимались на уроках английского, в основном, своими собственными делами.

Однако мы знали, что девочки из инъяза всегда отличались понятливостью по части мужского волокитства. Именно их мы частенько уводили на наших вечерах танцев куда-нибудь в укромный уголок и целовались с ними до одури. Некоторые из них при этом даже трусики теряли, но это уже детали… Вскоре на уроках английского Теличко стал выступать в роли маникюрши. Он садился рядом с преподавателем, осторожно брал одну из ее очаровательных ручек, тщательно обрабатывал ее ноготки миниатюрным напильничком, который брал из ее сумочки, а затем наносил ровным слоем приятно пахнущий лак. Закончив одну ручку, он брался за другую. В благодарность за хорошо выполненную работу англичанка великодушно разрешала ему целовать свои ладошки. Теперь она не вызывала его отвечать невыученный урок, а приглашала после окончания занятий в учительскую на дополнительные занятия. Наше факультетское начальство даже ставило в пример перед другими такую кропотливую работу преподавателя по обучению иностранному языку. Именно там наш «Казанова» добрался до ее обольстительной груди, когда они оказывались наедине.

—Нутром чую, что она уже созрела и хочет трахаться, как кошка, —плотоядно облизывался наш великовозрастный ловелас, вешая нам лапшу на уши. Многие из нас в то время еще не нюхали женщину в кровати и слушали Теличко, раскрыв рот.

—Заливаешь! —недоверчиво поводили плечами другие, которые имели уже кое-какой опыт по части секса.

—Ах, не верите?! Тогда назначайте двух свидетелей. Спорим на бутылку коньяка и килограмм шоколадных конфет, что в эту субботу я засажу ей по самый пупок! —разошелся наш мужлан.

Пари состоялось. В свидетели выбрали моего друга Жору и меня. Я был удостоен такой чести как старшина роты, а Жора считался совестью класса. Нас считали праведниками по части женских дел, нам доверяли, на нас надеялись выиграть коньяк и закусить его шоколадом.

—Ну, Серега! Заранее готовь выпивон. Наша фифа и до колен тебя не допустит, не то, что до своего пупка, —подтрунивали над Теличко одноклассники.

—Одно условие. Драть ее буду на своем сейнере, —ответил тот.

—Хоть на луне! Но если не принесешь ее трусики в качестве трофея в сопровождении этих верных оруженосцев, быть тебе битым Дон Кихотом, —хохотнули в ответ наши бравые хлопцы.

Бывший Серегин сейнер стоял в Питерском морском порту. Теличко, раннее работавший на нем боцманом, договорился с кэпом, и в следующую субботу, поздно вечером, наша тройка отправилась в порт. Лихо подкатив на такси, увидели у проходной нашу англичанку и еще двух молодых девиц, живо щебетавших по-английски.

—А это кто? —удивленно посмотрел я на Теличко.

—Шалашовки, —съязвил Жора.

—Цыц! Интеллектуалки. Та, что повыше— твоя командир, а малышка— Жорика. Нам таким табуном веселее будет, —пояснил Теличко. Он мигом сбегал к дежурному по сейнеру и вскоре появился с увесистой сумкой.

—Добро получено. Девоньки и мальчики! Айда на судно! —ступил он первым на трап, увлекая за собой остальных.

Мы обосновались в четырехместной каюте. На судне, кроме одного вахтенного, никого не было, и мешать нам заняться экспериментом было некому. Теличко мигом слетал на камбуз и принес солидную кастрюлю с горячими макаронами «по–флотски», вынул из сумки здоровенную бутылку со спиртом, разложил на столике соленые огурцы и хлеб с крупно нарезанным салом.

—Леди и джентльмены! Прошу к столу! —приветливо улыбнулся Сергей.

Мы расселись и принялись за угощение. Наши девушки сияли. Видимо они были впервые на судне, и это экстравагантное приключение им явно нравилось.

От выпитого спирта наши дамы вдруг сразу же окосели. Мужчины закурили, а дамы побежали в гальюн, который находился в этом же коридоре. Мы говорили о политике, а девушки залегли в койки и задернули шторки. Нашим девчонкам достались нижние койки, а свою англичанку Теличко подсадил на— верхнюю, которая, как вагонная полка, поддерживалась на двух цепочках. У нас уже стали слипаться глаза, но Серега был неумолим.

—За любовь! —поднял он очередной стакан. Это был сигнал к действию. Мы дружно чокнулись, выпили и стали раздеваться. Сбегав в гальюн, тут же полезли к своим девицам. Стали стаскивать с них трусики. —Нахалы! —слабо отбивались те и, что-то лопоча

по-английски, раздвигали ножки. Мы с Жорой засопели, как паровозы, приступив к делу. Моя партнерша оказалась очень нежной и страстной. Она всего меня обцеловала, искусав шею и расцарапав спину своими острыми накрашенными ноготками. Когда я откачал ее, лежа сверху, ей захотелось испытать меня сзади, чего еще не было в моей практике, поэтому пришлось ублажать девицу не без ее помощи. Слив все, что у нас было, мы отключилась. Жора тоже что-то притих, а на верхней полке продолжалась упорная борьба.

—Кися. Раздвинь ножки, —упрашивал кавалер.

—Цыц! После того, как ты вдул мне в учительской, у меня месячные прекратились, —шипела наша англичанка.

—Радуйся. Бэби будет…

—А что я скажу своему рогатому придурку?! Он уже год, как меня не топчет…

—Скажешь, что это непорочное зачатие ветром надуло, —хохотнул Теличко, за что заработал звонкий шлепок по своему упитанному заду.

Жора выглянул из-за своей занавески.

—Ну как? Управился? —лениво зевнул он, обращаясь ко мне.

—Как и ты…

—А чего Серега тянет? Пора свидетельствовать его победу над «комрат тичей».

На верхней полке борьба прекратилась и началось мерное покачивание. Потом писк пружин стал нарастать, а затем перешел в сплошной стон.

—О! Май дарлинг! —стонала англичанка, подбрасывая Серегу.

Мы с Жорой вылезли из своих коек, где наши девушки спали, как убитые, и приоткрыли шторку Серегиной полки. В свете уличного фонаря (в каюте свет был выключен) ясно было видно, как мычащий что-то нечленораздельное Серега, усердно работает своим толстым

и длинным насосом, накачивая свою маленькую англичанку. Та уже стала повизгивать. Мы, убедившись, что халтуры нет, вновь забрались к своим девочкам, и разгоряченные увиденным, тут же стали раздвигать им ножки. К моему удивлению моя проснулась и сама засадила в себя моего «мальчика». Наши койки вновь заскрипели, а Серегина уже ходила ходуном. Англичанка уже визжала так, что Серега вынужден был зажимать ей рот, боясь, что прибежит вахтенный.

—Жора. Ты не находишь, что ситуация стала откровенно пикантной? —усмехнулся я, слив своей девочке свой очередной конденсат.

—Не мешай им работать! —строго ответил тот и, спустив на пол ноги, стал натягивать на них трусы. Он, видимо, собрался идти в гальюн.

—Ой! Ух! Ах! —орала англичанка так, что испугала наших девиц. Те тревожно глядели из-за своих шторок. И тут вдруг случилось непредвиденное. Крепления верхней полки, которая находилась над койкой Жоры, не выдержали, оборвались, и сладкая парочка полетела на пол. Хорошо, что Жора успел подхватить нашу преподавательницу, а то пропали бы мы без нее, так и не изучив английского. Сереге повезло меньше. Он грохнулся на наш столик, словно ураган, сметая все на своем пути.

—Чертова коробка! —матюкнулся Серега, поддав ногой по поломанному столику.

—А ты— бугай не оттесанный! —взвизгнула англичанка, не расслышав и не поняв упрека, подумав, что Серега обозвал ее «чертовой коровой».

На дворе уже посерело небо. Мы прибрались в каюте, искупались с девочками в душе и за одно, в групповушку, отодрали их. Мы с Жорой поменялись партнершами, за что получили от девочек благодарные поцелуи в указанные нами места. Поставили их раком по углам душевой, вставили свои «Хоботы» и по команде Сереги «Начали!» коллективно отодрали девок под их непрерывный смех. Серега свою никому не уступил, зажал ее в углу, развернул в свою сторону рожок душа, тоже поставил раком и стал трахать, под проливным дождем, приговаривая:

—На тебе… ! На тебе… !

Создавалось впечатление, что это не хахаль дерет свою милую, а строгий отец наказывает ремнем своего нерадивого сына за очередную проказу.

… В понедельник англичанка, как всегда, вошла в класс и невозмутимо уселась на свое место.

Ребята уже знали, что Теличко выиграл пари. Он чувствовал себя настоящим героем. Вот и сейчас он встал, подошел к ней и фамильярно взял ее за руку.

—Вы что это себе позволяете, нахал! —взвизгнула та, и звонкая пощечина сотрясла воздух.

Сергей стоял и не верил своим глазам. Лицо англичанки напоминало морду рассвирепевшей тигрицы. —Что с вами, комрат тича? —еле вымолвил он.

—Тут некоторые думают, что меня можно взять за рога. Дудки! Никому пощады не будет, если не выучите английский! Я ясно излагаю?

—Ясно, —почти прошептал оторопевший Сергей.

—Не слышу!

—Ясно! —гаркнул вставший класс.

—То-то! Смотрите у меня, шаловливые чилдрен! —смягчилась она и начала урок.

Мы всерьез взялись за английский. И это дело дало свои плоды. Многим из нас это очень пригодилось в жизни. Лично мне приходилось потом иногда общаться с иностранцами, и знание английского мне во многом помогло. А вот нашему Сереге Теличко крупно не повезло. Он так и не смог осилить этого непостижимого для его ума предмета, и по завершении первого курса был отчислен из училища, несмотря на «волосатую руку». А с теми девочками— англичанками мы с Жорой еще не раз встречались. Они оказались умными, веселыми девчонками, без комплексов по части секса. Они частенько бывали у нас на танцах, ходили с нами в кино, по музеям и в Питерские театры.

Их вышколенным манерам могли позавидовать настоящие леди. Девочки потом очень удачно выскочили замуж за сыновей дипломатов и вместе с ними колесили по загранице.

Как-то раз на улице, меня, курсанта пятого курса, окликнул незнакомый бородатый мужчина. —Серега? Ты?! —еле узнал я нашего Теличко.

—Я, брат, я. Вижу у тебя пять «галок» на рукаве. Заканчиваешь систему?

—Да. А ты-то как?

—Плаваю боцманом на своем сейнере. А моя любимая у вас?

—Да. Все воюет с первокурсниками. Заставляет их зубрить свой английский. А почему вы с ней не сошлись?

—Так она подумала, что я ее «Чертовой коровой» обозвал. Так и не простила…

—Да. Любовь зла… , —обнял я друга и, поцеловав в щеку, отстранил от себя…

Эдуард Зайцев