Меня зовут Лизонька, я православная девушка, мне 22 года, и я хочу вам кое-что рассказать. Недавно я поехала на исповедь в церковь. Было очень много народу, особенно к моему священнику, отцу Илье. Он молодой, кажется, лет на десять старше меня, у него очень благообразная внешность и его очень любят прихожане. Я влюбилась в него давно, ещё когда пришла на свою первую исповедь. Он тогда накрыл меня епитрахилью и отпустил все грехи. Но я знала, что есть один грех, в котором я не раскаиваюсь, потому что хочу делать это снова и снова… Это грех рукоблудия, то есть мастурбации. Я не могу без этого, пыталась бросить много раз, понимая, что это грех. Но что поделать с этой тяжестью внизу живота, пульсацией, диким возбуждением, а главное, своими эротическими фантазиями…

Я всё ещё девственница и боюсь секса. Довожу себя до оргазма разными способами, мои любимые — это душ и бананы. Когда я принимаю ванну, то развожу ножки, включаю тоненькую струйку в душе и подставляю под неё клитор. Водичка льётся на меня, и я очень быстро кончаю, особенно если ласкаю сосочки. Я худенькая, у меня очень маленькая грудь и нежные выступающие невероятно чувствительные соски, которые так приятно ласкать, особенно намылившись в душе. Несколько судорожных движений навстречу наслаждению, и вот он наступает, такой сильный и продолжительный оргазм! А… а… ааааааааа, хорошооооо!..

На самом деле, мне давно хочется заняться любовью с отцом Ильёй. Мне так стыдно в этом признаться, это такой грех! Но эти фантазии сильнее меня. Когда я представляю его губы на своих губах, на своей груди, его язык, ласкающий мои соски, мне становится очень жарко и хорошо. Я пытаюсь не думать об этом, но ничего не получается, это как наваждение. Эти фантазии приходят ко мне ночью, и вот уже средний пальчик тянется к клиторку, соски набухают… Я так сильно возбуждаюсь, когда думаю об этом! Одного оргазма в ванной мне часто не хватает, так что я нарезаю банан кружочками и начинаю водить ими по обоим соскам. Влажные кусочки скользят по розовым ареолам и затвердевшим сосочкам, и я задаюсь вопросом, похоже ли это на ласки языком… Так хочется, чтобы он всё это слизал, вылизал меня везде, поставил засосы… Хочется почувствовать его тело, прижимающееся к моей намокшей писечке… Я возбуждаюсь всё больше, непроизвольно делаю несколько движений тазом, беру ещё один кусочек банана, другой рукой приоткрывая клитор. Провожу банановым кружочком по клитору медленно-медленно, потом ещё несколько раз, всё больше ускоряясь и наконец просто втирая его в себя. Пальцы скользят, размазывая банановую массу, смешанную со смазкой, правая рука ласкает грудь, стараясь захватить оба сосочка. Я кричу и содрогаюсь в оргазме, накрывающем меня с головой, как водопад.

Хоть я и боюсь проникающего секса, но вот минеты делать уже научилась. Меня притягивают и гипнотизируют стоящие эрегированные члены, это так возбуждает! А ещё после или прямо во время минетов очень классно мастурбировать. Сначала меня пугали мужские члены с их специфическим, таким телесным, запахом, а потом, увидев, как они отвечают на мои ласки, как твердеют во рту, как сладко кончают, я очень полюбила сосать. Мне нравится видеть, какое наслаждение это доставляет мужчинам, нравится слюнявить их, увлажнять. Пока мне хватает минетов и мастурбации, и всё же иногда хочется и чего-то большего, хочется проникновения. Но для этого я ищу кого-то особенного.

…Народу на исповеди было очень много. Служба давно закончилась. Я встала последняя. Пока до меня доходит очередь, в полутёмной церкви никого не остаётся. И вот, после исповеди, когда я снова и снова каюсь в своём рукоблудии, отец Илья накрывает меня епитрахилью и начинает читать молитву. Я стою на коленях перед ним в пустой тёмной церкви и понимаю, что другого случая может и не представиться. Легонько дотрагиваюсь до того места, где должен быть член. Чувствую, как он замирает, но ничего не говорит и не отходит. Надо пробраться к нему под подрясник… Так хочется взять его член в ротик, поласкать… Его ведь наверняка кроме жены никто давно не трогал. А если я ещё своими сисечками ему подрочу, ему будет так приятно! Так грешно и так приятно, ух…

Я приподнимаю подол подрясника, под ним обычные джинсы. Расстёгиваю его ширинку, вожу ладошками по бугорку на трусах. У меня самой уже мокро в трусиках, но я стараюсь сконцентрироваться на его ощущениях. Хочется сделать ему очень хорошо. Опускаю резинку трусов и освобождаю подрагивающий член. У него сильная эрекция, я медленно засасываю его и проталкиваю дальше, в самую глотку. Упёрлась носиком в его лобок, пальчики щекочут, теребят яички, я делаю одно, два глотательных движений… Потом постепенно выпускаю его, твёрдого и обслюнявленного, из сладкого плена, и с наслаждением сосу головку, лаская уздечку язычком. Чёрт, как же меня всегда возбуждает минет! И как жаль, что мы в полутьме… Так хочется, чтобы он увидел меня голой, возбуждённой, увидел мою текущую, влажную пиздёнку, вставшие сосочки. Я вздрагиваю от возбуждения, накатившего от этих фантазий. Ах, отец Илья, неужели мы в самом деле ограничимся только минетом?

Я продолжаю рукой дрочить стоящий колом ствол, а сама играю с яичками —посасываю их, слюнявлю, беру поочерёдно в ротик. Член стал ещё больше, кожица очень нежная, головка полностью обнажена, мой любимый гладкий горячий леденец. Я выпускаю всю слюну, какая у меня есть, на эту головку, ещё и ещё, размазываю её по члену и яичкам. Всё мокрое и горячее, то что нужно для классного минета. Мои соски эрегированы так же, как и его член, может, познакомить их друг с другом? Я освобождаю одну грудку из лифчика и провожу мокрой скользкой головкой члена по соску, и ещё раз, и ещё… оооо, как же хорошо! Я сама готова кончить, если только коснусь клитора. Обычно во время минета я трусь о коленку мужчины, стимулирую своё самое чувствительное местечко и оргазмирую вместе с ним, но сейчас мы оба одеты. Я чувствую, как набух мой клитор, вокруг него всё течёт. Меня ужасно хочется стонать, отцу Илье, кажется, тоже, но тогда нас застукают… Надо сдерживаться.

Я снова медленно беру член в ротик, руками лаская влажные от слюны яички и дроча ствол вслед за губами, вверх-вниз, вверх-вниз, не останавливаясь. Он уже близок к оргазму, все венки вздулись, я чувствую их своими губками. Теперь я уже ни на что не буду отвлекаться, только ритмично и сильно сосать, до самого сладкого взрыва. Я чувствую, как руки отца Ильи берут мою голову и насаживают меня на член, помогая удерживать приятный для него ритм. Пальчики так хорошо скользят яичкам, так сладко теребят их! Отец Илья, милый, кончи мне в ротик, хочу попробовать твою сперму на вкус! Он насаживает меня глубоко-глубоко, я еле дышу и чувствую, как затвердевают яички и пульсирует член. Крепко обхватив мою голову, отец Илья спускает прямо мне в горлышко. Ох, хорошо-то как, особенно ему! Я медленно отодвигаюсь, вздыхаю, бережно высасываю остатки вкусной спермы из дырочки, наслаждаясь новым незнакомым мужским вкусом. Отец Илья делает ещё несколько движений тазом.

Вдруг я понимаю, что только что наделала… Как я могла! Какой стыд! Я быстро поднимаюсь и убегаю из тёмной церкви, боясь, что он увидит моё лицо, покрасневшее от стыда и от недостатка воздуха. Забежав в подворотню соседнего дома, я поворачиваюсь к стене, глубоко дыша, прислоняюсь к ней головой, запускаю руку в трусики и надрачиваю мокрый клитор. Господи, лишь бы не прошёл сейчас никто, как хочется кончить, какое это всё было наваждение! Пальчик елозит туда-сюда по твёрдой влажной горошинке, мне всё приятнее и приятнее, и я начинаю трястись в экстазе. Вдруг кто-то хватает меня сзади, разрывает блузку, одной рукой поочерёдно мнёт грудки, другой задирает юбку, рывком срывает трусики и… входит в меня! Я чувствую знакомый запах и крик боли застывает в горле. Это он, он, отец Илья!

— Лизонька, прости, ты меня с ума свела, я не думал, что ты ещё девушка! — Слышу я его шёпот.

Я успокаиваюсь, боль терпимая, я ведь была вся мокрая и кончающая, когда он в меня вошёл. Несмотря на боль, мне хочется почувствовать его всего во мне, и я шепчу в ответ, потеряв всякий стыд:

— Пожалуйста, только не останавливайся, войди глубже, я тебя хочу!

Отец Илья сначала медленно, потом всё смелее двигается во мне, входя до самого конца. Вот я чувствую голой попкой его лобок. Он весь во мне, ласкает мою грудь, целует ушки, шею, плечи… Мне больно и в то же время так приятно ощущать его большой член в себе. Я поворачиваю к нему голову, наши языки встречаются, и он, не удержавшись, делает первую фрикцию, потом вторую, третью, и вот он уже осторожно, но ебёт меня, делая то, о чём я мечтала несколько месяцев, мастурбируя дома. У меня кружится голова от волнения и от возбуждения, он ускоряется, бьётся о мою попку и наконец с тихим стоном кончает, сделав несколько последних глубоких судорожных фрикций. Тяжело дыша, он некоторое время остаётся во мне, ласкает везде, засовывает свои пальцы мне в рот. Я сосу и лижу их, потом поворачиваюсь к нему, мы целуемся и вытираемся моими трусиками. Он трёт мои сосочки, вызывая во мне новую волну возбуждения. Мне так хочется остаться с ним подольше, пусть он не уходит сейчас! Он берёт один сосочек в рот, лижет его, потом другой, потом опускается всё ниже и ниже. Неужели туда? Этого не может быть! Неужели он меня вылижет сегодня? О его языке у себя на клиторе я и не мечтала. Я думала, священники этого вообще не делают!

Отец Илья опускается на одно колено и кладёт мою правую ножку себе на плечо. Моя писечка прямо у его рта, он лижет мой клитор, продолжая играя с сосками, я закрываю рот руками, еле сдерживая стоны. Его язык, такой влажный и нежный, скользит кругами вокруг клитора, слегка задевая его, иногда быстро теребит капюшончик с клитором под ним и лишь изредка нежно-нежно проходиться по самому клитору, ведь он такой чувствительный к прикосновениям… Мне хочется, чтобы это ласки продолжалось вечно. Клитор и соски, соски и клитор, и язык отца Ильи. Он лижет и лижет, я подмахиваю ему, не в силах сдержаться и в то же время умирая от стыда. Его умелые и нежные ласки быстро приводят меня к оргазму, я вздрагиваю, в теле всё взрывается, я обеими руками прижимаю его голову к себе и оргазменная дрожь сотрясает меня.

Я не помню, как мы дошли до дома, я была как не в себе, только смотрела на него и не могла поверить в то, что всё это произошло за один день.