Часть I. Натуристка. Приезд.

«Пшш – шш – шш» – сказала электричка своими дверьми у меня за спиной, и покатила дальше, отбивая ритм на стыках рельсов. Рельсы протянулись из одной стороны в другую, исчезая за поворотом. Они протянутся на многие километры в обе стороны от того места, где стоял я. Они зажаты между двух тупиков.

На платформе было пустынно. Громко лаяла собака, привязанная её хозяином к черной чугунной изгороди. Мимо пробежали двое карапузов – их позвала мама.

«… ево» – гласила табличка, приделанная давным – давно к изгороди. Под ней сидела старушка и продавала семечки. Я хотел купить, но внезапно передумал. Вместо этого я расстегнул рюкзак и достал бутылку пива.

«Теплое», – с огорчением подумал я. Но другого у меня не было, и я открыл бутылку и отхлебнул.

«Не так уж и плохо, когда хочется пить», – подумал я.

Мимо прошли цыгане, потом двух девушек я проводил взглядом. Подъехала ещё одна электричка, и мне пришло в голову, что я застоялся на этой платформе. Поэтому я повернулся и зашагал в сторону леса. Спускаясь по бетонной, с торчащими из неё стальными прутьями лестнице, точнее, спустившись с неё, я увидел ещё одно зрелище, которое на секунду заняло мое внимание. Под лестницей сидел мужик со спущенными штанами и, зажмурив глаза, срал. Но это зрелище меня не прельщало, и я зашагал дальше, потягивая пиво.

Кстати, вас, наверное, интересует, зачем я поехал, и куда. Если не интересует, то пропустите этот абзац и читайте дальше. Мог бы чего получше придумать, скажет кто – то, но я сюда приехал не нефть искать или клад выкапывать. Даже не расследовать дерзкое убийство или ограбление. Дело в том, что есть у меня бабушка. Она немного не от мира сего. У неё хобби – рисовать при помощи современных программных средств. «А он, наверное, позировать приехал… » – протянет кто – то из читателей. Нет. Я даже не компьютер сюда привез. Он стоит целехонький у бабки на даче. Все дело в том, что он только и стоит, а бабка на нем только рисовать и умеет. Ну, а чтобы установить какое – нибудь ПО (тот же Windows), нужен её любимый внук. Вот я и иду прямо на дачу, стуча дисками и пивом в рюкзаке.

Сухая дорога пылила, однако на ней ещё не просохли особо глубокие лужи. Скорее всего, не так давно был дождь. А свежий ветер, игравший в кронах деревьев, предвещал новый. Постепенно солнце пропало за дымкой, а потом потемнело. Когда я прошел небольшую березовую рощу и вышел на поле, пошел мелкий противный дождик. Пить пиво стало не так приятно. Я допил бутылку и зашвырнул её в поле. Потом повернул кепку козырьком вперед, чтобы дождь не щелкал по носу. Надо сказать, что я этого терпеть не могу. Когда я подошел к лесу, дождь зарядил вовсю. В лесу капало не так сильно, но дорога промокла и стала скользкой. Так что пару раз я поскользнулся, раза три споткнулся о корни деревьев. Каждый раз при этом я падал, а, вставая, поминал чьих – то родственников.

Вокруг не было ни души. Я углублялся в лес. Я точно знал дорогу, но почему – то вокруг все было незнакомо. Теперь я окончательно промок. Несложно представить, что я думал про одну художницу. Правда, я не столько думал, сколько кричал. Я не буду приводить в данном тексте все слова, сказанные мной тогда, но могу утверждать, что они схожи с вашими, произносимыми в подобной ситуации. Больше всего мне хотелось оказаться в теплом доме, где не надо смотреть под ноги, а ещё лучше посидеть. Моя квартира подходила для этого больше всего, хотя тот домик, огороженный какими – то палками поставленными без разбору, тоже подойдет.

«Постучу, а если никого нет – дверь вышибу», – подумал я, и помесил грязь, направившись прямо к дому.

Отъезд.

Я запустила руки маме под юбку и нащупала резинку трусиков. Я потянула их вниз и опустила красный кружевной материал до маминых коленей. Потом я снова залезла левой рукой маме под юбку. Указательным пальцем я нашла дырочку её ануса. Я провела вокруг него, постепенно возбуждаясь. Затем я засунула палец наполовину внутрь. Я смотрела на маму, которая стояла передо мной в одной юбке. При этом я сидела на кровати абсолютно голая, и мой указательный палец блуждал в мамином анусе. Я сделала несколько толчков пальцем внутрь, а затем поворочала им из стороны в сторону. Потом я вынула палец и повела им по тому месту, где мамины ноги сходились вместе. Я повела ладонью по её бугорку – там пока ещё было сухо. Потом я поиграла в густых маминых волосках на лобке. И мне и ей нравилось, когда я проводила рукой по её волоскам. Я вынула руку из – под маминой юбки и продолжала смотреть на маму.

Мама расстегнула сзади молнию на юбке и стала медленно спускать её вниз. Мой взгляд скользил по маминому телу вместе с верхней полоской её юбки. Сначала был виден её живот, потом, посередине, показалась линия черных жестких волосиков. Эта линия постепенно сужалась. Наконец, передо мной открылись мамины половые губы, которые сейчас представляли собой розовое пятно, окаймленное коричневой каймой. Мама отпустила юбку, и она беззвучно упала на пол. Она сняла трусики и осталась полностью обнаженной, как и я. Мама села рядом. Мы поцеловались в губы. Мы всегда так делаем, когда собираемся немного расслабится. Она обняла меня и положила на кровать. Сама она, тесно прижавшись, легла сбоку и стала целовать мои груди. При этом её губы оставляли яркие отпечатки на моих сосках и вокруг. Маме нравилось, когда на моих грудях остаются следы помады. Впрочем, ей нравятся ещё и отпечатки моих губ на её грудях. Поэтому перед тем как придти в спальню мы с мамой накрасили губы в несколько слоев дешевой помадой.

Мама закончила и подалась немного вперед, так что её аппетитные груди закачались перед моим лицом. Я приподняла голову и поцеловала один из сосков. Потом я слегка укусила его, а потом целовала и лизала мамины груди, покусывая то один, то другой сосок. При этом я провела рукой по маминым половым губам. Они были уже достаточно влажными.

Мама слезла с кровати и села на пол, засунув ноги под кровать. Она взяла мои ноги и пододвинула меня к краю, так, что моя передняя дырочка оказалась перед её лицом, а ноги лежали у неё на плечах. Она запустила язык внутрь меня и лизала. Она то проводила языком вокруг дырочки, то посасывала клитор, то пускала слюни внутрь меня. Мне это безумно нравилось и я, закрыв глаза, тихо постанывала. Наконец она прекратила и села на кровать. Я легла так, что моя голова была примерно посередине кровати. Сверху она опустила свои губки на мои. Я стала затягивать их внутрь рта губами, впитывая при этом мамин вкус и вдыхая её аромат. Этот запах я уже хорошо знала и от него я возбуждалась ещё сильнее.

– Тебе нравится моя дырочка? – спросила мама.

– О, да, – сразу же ответила я.

– Почему? – спросила мама.

– Я появилась из неё, – снова ответила я.

– Тогда оближи её как следует, – сказала мама.

Мы часто устраивали подобные диалоги. От них мы сильнее возбуждались, и это добавляло чувства в наши отношения. Но сейчас я молчала, так как мой язык скользил внутри маминой плоти. Моему языку было приятно, ибо вокруг него было очень тепло. Мама закинула голову и постанывала. Потом она остановила меня и легла спиной на подушку, так что она и не лежала, но и не сидела. Она развела ноги и, согнув их в коленях, поставила на кровать.

Я поставила напротив подушку и тоже заняла такую же позу. Наши зады соприкоснулись. Я просунула свои ноги под мамины и скрестила их у неё на животе. Мы теперь представляли одно целое. Потом мама погрузила два пальца в мое влагалище. В это же время мои три пальца оказались внутри мамы. Мы стали двигать их друг в друге. Как только я замечала, что мама учащает темп, я сама прибавляла темп. И я, и мама уже текли. Нам было очень приятно. Пальцы рук ходили вверх – вниз в бешеном темпе.

Мы обе вспотели. Я видела, как по маминым ляжкам стекают капельки пота. Мне тоже было очень жарко. Постепенно подходила волна, которую я всегда жду, когда мы с мамой делаем это. И вот она захлестнула меня. Я прекратила двигать пальцами в маме. Я вынула их и поднесла ко рту. Приятный мамин вкус был сокрыт в жидкости, покрывавшей мои пальцы. Мама тоже прекратила двигать пальцами во мне.

– Я кончила, – произнесла она со сладострастием.

Я не ответила ей, а просто улыбнулась. Мама развела мои ноги и нагнулась над моей пещеркой. Она облизала её ещё раз, впитав мои соки. Я сделала то же самое с её пещеркой.

Немного уставшие, но довольные мы легли на кровать. Мама накрыла нас легкой простыней. Что может быть приятнее летним вечером, как лечь спать голой, рядом с голой мамой, накрывшись легкой простыней. Мы часто ложились с мамой спать в одну кровать с тех пор, как от нас ушел отец.

Мы лежали, уснуть сразу не получалось. Я осмотрела на маму и заметила, что она чем – то озабочена.

– Мам, что – то случилось? – спросила я.

– Да, – с легкой грустью ответила она. – Завтра тебе придется уехать на дачу.

– Почему? – спросила я.

– У нас мало денег, и я решила сдать твою комнату на лето, – сказала мама. – Я должна работать, а у тебя каникулы.

– Я там буду совсем одна? – спросила я.

– Я буду приезжать к тебе на выходные, – сказала мама.

Я слегка взгрустнула, но потом подумала, что в выходные на даче с мамой можно придумать много интересного.

– Ты же у меня большая девочка, правда? – спросила мама.

– Правда, – тихо ответила я.

Мама протянула руку под одеялом к моему телу. Она стала гладить и ласкать меня между ног. Через некоторое время я кончила, поблагодарила маму и заснула.

На следующее утро все мои вещи погрузили в машину, и я поехала на дачу. Дом стоял на отшибе от всего поселка. Вокруг него росли деревья. Мама дала наставления по хозяйству, пообещала, что в пятницу вечером приедет, и уехала. Я осталась одна.

Прошло три дня. Я ходила в поселок за водой несколько раз, но не видела никого из сверстников. Единственное место, где я увидела людей – это в магазине, куда я ходила за хлебом. Хотя, неудивительно, в будние дни мало кто живет на даче. Я вернулась домой из магазина как раз вовремя. На улице деревья зашелестели листьями, предвещая дождь. Я села в кресло. Надвигающаяся туча закрыла солнце, и в доме стало сумрачно. Я отломила кусок хлеба и стала хрустеть свежей корочкой. Вместе с сумерками в мою душу закрадывалась грусть. Сегодня только среда, а мама приедет в пятницу вечером. Казалось, что мне вечно сидеть в этом доме.

По крыше и по подоконникам застучал дождь. Мне стало жутко в темноте, и я решила зажечь свет. Щелкнув выключателем, я убедилась, что электричество отключили. Значит, и телевизор мне сегодня не посмотреть. Я снова села в кресло. Было скучно. Тогда, чтобы хоть как – то развлечь себя, я решила немного помастурбировать. Я задрала платье. Надо сказать, что мне нравиться ходить без нижнего белья. Так что теперь мои дырочки были обнажены. Я взяла со стола карандаш и, проведя по нему пальцами убедилась что его поверхность ровная. Тогда я приставила его тупой конец к своей задней дырочке и, надавив, просунула его внутрь. Чтобы не закричать, я открыла рот и стала втягивать в себя воздух. Хотя чего я испугалась – можно и кричать и плакать – никто не услышит. Я задрала ноги повыше и стала гладить свою пещерку. Сначала я делала это одной рукой, а потом опустила и вторую. Я то сжимала, то растягивала в стороны маленькие складочки у себя между ног. Иногда я складывала ладонь лодочкой и делала круговые движения на своем бугорке. Это доставляло мне особенное удовольствие. Ещё я засовывала пальцы себе во влагалище. Я приближалась к концу, как вдруг кто – то застучал в дверь.

Сначала я подумала, что это мама. А вдруг, не мама! На этот случай я вынула карандаш у себя из задницы. Его кончик пах моим калом. Я спрятала его в ящик стола. Из окна я увидела, что какой – то парень стоит на крыльце и стучит в дверь. «Наверное, он промок, – подумала я. – Надо его пустить».

Первая встреча.

Я уже пять минут тарабанил по двери. Ещё чуть – чуть и я вышибу её. Но тут она открылась. На пороге стояла девушка лет n – 18. Я объяснил ей что промок и спросил, не пустит ли она меня пока дождь не кончится. Она согласилась. Я вошел. Она сразу же растопила маленькую железную печку и поставила чай. Я попробовал зажечь свет, но девушка сказала, что электричество опять отключили. Она зажгла керосиновую лампу, и я смог, наконец, разглядеть её.

Русые волосы спадали по её спине почти до бедер. Её лицо запоминалось сразу, и казалось, после этого нельзя было его забыть. Оно было слегка смуглое. Под ресницами, такими же русыми, как и волосы, были прекрасные голубые глаза, как два озера. Небольшой носик пуговкой. Её губы… слегка пухлые, они сами просились на поцелуй. Однако при всем при этом она смотрелась достаточно просто в своем цветастом платьице.

Чайник вскипел. Я заметил, что девушка тоже изучает меня. Когда наши взгляды встретились, он сказала:

– Ты промок. Сними рубашку и джинсы. Я принесу полотенце, чтоб ты вытерся. А то ещё простынешь.

И она вышла в другую комнату. Я скинул рубашку и джинсы и остался в одних плавках. Я уже думал, что сегодня мне перепадет. Тут вернулась она и вручила мне желтое махровое полотенце. Я вытер голову и все тело. Тем временем маленькая хозяйка прикрепила мою мокрую одежду над печуркой. Мы сели пить чай. Пару раз я ловил её на том, что она рассматривает меня. Надо сказать, что я старался хоть немного держать себя в форме, а посему представлял собой среднее между дистрофиком – ботаником и самодовольным жиртресом. Постепенно затеялся разговор. Она спросила, зачем я приехал. Я все рассказал. Потом чай кончился. Я предложил ей выпить пива, небольшой запас которого имелся у меня в рюкзаке. Она согласилась. Вы только не подумайте, что я решил напоить бедную девушку, чтобы потом воспользоваться ею. Я просто решил отблагодарить её за гостеприимство. Я спросил, почему она здесь одна. Катя, так её звали, рассказала, что её мать очень много работает, а на даче надо ухаживать за растениями. Поэтому она всю неделю живет здесь, а на выходные к ней приезжает мама. Мы ещё много говорили. Вдруг в окно ударил луч солнца. Ха! Время то – еще семи вечера нет. Это от дождя так стемнело, а сейчас дождь кончился, и стало светло. В нашем разговоре повисла пауза.

– Ну, я должен идти, – наконец сказал я. – А то меня ждут.

Катя сняла мою одежду, которая почти не высохла. Я оделся, ещё раз поблагодарил её за гостеприимство, и вышел.

Сейчас, когда кончился дождь, я увидел, что до дачи моей бабки – рукой подать. Я пошел туда.

Художница.

– А, Женя приехал! А я тебя заждалася, – лицо моей бабушки расплылось в улыбке, а руки вытянулись, чтобы обнять меня.

Я мужественно перенес церемонию встречи.

– Ты все привез? – осведомилась «художница».

– Да, вроде все, – ответил я.

– Ну, что же я тебя все во дворе держу. Пойдем чай пить!

Мы зашли в дом. Бабушка напоила меня чаем с вареньем и печеньем. У неё этого всегда в изобилии. Потом она отвела меня в свою комнату на втором этаже и усадила перед компьютером. Черненький Notebook. Хе – хе.

– Устанавливай мне все тут. А то тут такие пейзажи…

– Хорошо, сейчас все будет сделано, – заверил её я.

– Я пойду ужин готовить. Чего бы тебе хотелось? – спросила она.

– Мяса, – коротко ответил я.

– Ну, работай, работай, – и она вышла.

Я покосился на иконы в углу. Не то, чтобы я выступал против церкви. Просто эти иконы мне не понравились – какие – то хмурые и мрачные. Я нажал кнопку питания на Notebook е и подождал, пока загрузится DOS. Потом я выложил из рюкзака стопку компакт – дисков. Последующие два часа я засовывал и вынимал их из CD – ROM а, устанавливая то Windоws, то Photoshop, то ещё что – то, чтобы составлять экспозицию.

Когда я закончил, до меня снизу донесся приятный запах отбивных. Мясо. Я спустился и доложил, что все готово. Ужин тоже был готов. Я поел. Поблагодарил. Было очень вкусно. Надо сказать, что бабушка у меня не только рисовать, но и готовить умеет. Я пошел показывать ей, как что запускать. Она умела работать в каждой из установленных мною программ, но не умела запускать их из операционной системы.

Она села перед компьютером. Я начал рассказывать, стараясь не срываться на грубость. Бабка при этом записывала… точнее не записывала, а зарисовывала предстоящие ей действия. Нажать туда, ткнуть сюда. При этом каждые две – три минуты слышалось «Спасибо, внучек», что особенно меня бесило. «Хорошо, что я завтра отсюда уеду», – думал я.

Наконец, все было доведено в полном объеме. Бабка сказала, что приготовила мне комнату для ночлега. Она была на втором этаже, но с другой стороны. Она отвела меня туда и ушла. Я разделся и лег.

Воспоминания.

Он ушел, и мне снова стало грустно. Я снова стала желать, чтобы скорее настала пятница. Я постелила кровать и легла. Уснуть не получалось. В памяти всплывали воспоминания, как мы с мамой любили друг друга. Это была любовь не на словах, а на деле.

Как – то зимним вечером мама вернулась с работы очень уставшей. Я поцеловала её в щеку и спросила, могу ли я чем – нибудь ей помочь. Она сказала, что сейчас примет ванну, и, если я хочу, то могу помочь ей там. Мы прошли в ванную. Я открыла воду, и она стала заполнять ванну.

– Ну, раздевай меня! – сказала мама. – Помогать, так помогать.

Я стала расстегивать пуговицы на её блузке. Когда я расстегнула бюстгальтер и сняла его с мамы, моему взору открылись две прекрасные груди. Они были не совсем округлые, а как бы слегка свисали и вытягивались к своим кончикам, увенчанным небольшими сосками. Я поцеловала каждый из сосков. Маме это нравилось, и я это знала. Потом я расстегнула юбку, и она чуть слышно упала к маминым ногам. Она переступила ногами, и я отложила юбку в сторону. Я взялась руками за резинку колготок и медленно опустила её вниз. Мама села на край ванны, и я стала спускать колготки дальше. Я делала это медленно, поглаживая мамины ноги. Наверное, они устали сегодня. Когда я сняла колготки и отложила их в сторону, я села на стул напротив мамы. Она положила ступни мне на колени. Я стала массировать её ступни. То одну то другую. Сначала они были совсем холодными, но по мере того как я разгоняла кровь, они теплели. Закончив, я поцеловала каждую ступню.

– Спасибо, – сказала мама. – Я люблю тебя, моя девочка.

Она встала, и я стала стаскивать с неё трусики. Наконец, мама полностью обнаженная стояла передо мной. В ванне было уже достаточно воды, и я выключила её.

– Можно ещё одну вещь? – спросила мама.

– Да, конечно мама, – ответила я.

– Полижи мне там… Ну, ты знаешь.

Она села на край ванны, а я опустилась на колени между её ног. Она развела ноги в стороны и её вагина была в двух сантиметрах от моего лица. Я поцеловала этот бутон, над которым располагался треугольник черных густых волос. Потом я высунула язык и самым кончиком стала облизывать губки. Потом я стала подаваться вперед, просовывая свой проворный язычок вглубь мамы. Скоро я засунула его так глубоко, как только могла. Носом я уткнулась в мамин лобок и вдыхала аромат этих черных жестких волос. Потом я снова вынимала язык из мамы и играла его кончиком с маминым клитором. Маме это безумно нравилось, она опустила руку и стала гладить меня по голове. Потом она сказала, что сейчас кончит, вскрикнула, и из её дырочки потекла жидкость. Я слизывала её, пока мама не сказала, что хватит.

Она залезла в ванну и легла. Она закрыла глаза. Я опустила руки в воду и решила поиграть с её грудями. Двумя пальцами я брала сосок и крутила его. Мама не препятствовала этому. Потом она сказала, чтобы я тоже разделась и залезала к ней в ванну. Я расстегнула рубашку, обнажив груди. Мама подержала сначала одну в своей горячей от воды руке, затем она сжала вторую. Я сняла штанишки, и была уже полностью