Сижу, читаю книжку. Умную, между прочим. Дома почти никого нет, кроме нас со старшей сестрой. Матушка взяла младшенькую и поехала к бабуле, пожелав окунуться в сельскую жизнь. Мало ей своего. Думаю, что она просто решила отдохнуть от своих деток и дать им, то есть нам с сестрой, отдохнуть от себя и младшей язвы. Вот такая у нас семья: две сестрёнки, мать да я. Ну да ладно, мы уже давно не маленькие, с голоду не замрём, грязью не зарастём, аморальные поступки совершать не будем. У нас же всё в рамках морали. Своеобразной, но морали.

Сижу, значит, читаю, жду, когда старшая обедать позовёт. Из кухни в комнату просачиваются умопомрачительные запахи на которые желудок отвечает ворчанием и бурчанием. И слюни текут изо рта, едва подбирать успеваю. Ага, вот и шаги слышны, видать сестричка идёт звать на обед. Угадал с первого раза. Зашла в комнату, осмотрелась, спрашивает

— Очкарик, чем занимаешься?

— Читаю.

— Молодец. А есть хочешь?

— Очень.

— А что надо сделать, чтобы пайку получить?

— Ласково попросить сестричку покормить голодного братца.

— Не угадал, грамотей ты мой. — И ставит ногу на диван так, что промежность, едва прикрытая трусиками, оказывается точно перед моим лицом. — Прежде, чем садиться за стол, надо нагулять аппетит. А что лучше всего для этого? Не слышу ответа. Тогда сама скажу. Лучше всего для этого поцеловать сестричку здесь.

И на промежность указывает. Да не просто указывает, а за голову мою умную берёт и носом в пизду, то есть пока ещё в промежность, прикрытую трусами, тычет.

Это благо, что сегодня сестричка в трусиках по дому ходит. Что с неё, что с мамы, что с младшей станется вовсе голышом ходить. А кого стесняться, когда все свои. Брата? Ага, щаз. То брат не видел ничего такого, что стоит прикрывать трусами. Если уж мама не стесняется без трусов ходить, то сестричкам и подавно можно. Как-то так повелось с самого моего детства, сколько себя помню. И сам с голой задницей фестивалю по квартире. Раз девкам можно, то почему брату нельзя. Вон мамочка не прикрывается, всё напоказ выставляет. Кому не нравится, либо кто-то стесняется, отвернитесь ил глаза закройте.

А у мамы есть на что посмотреть. Женщина в теле, симпатичная, если и не красавица. На мой взгляд, так красавица, но это на мой взгляд. И за собой следит. Не было ещё всеобщей моды на удаление волос с лобков и ног, а мама брила лобок чисто-пречисто. А ноги у неё и без того гладкие, ни одной волосинки, лишь лёгкий пушок. И пизда у мамы красивая. Ну да я так называю мамин пирожок про себя. Не дай боже вслух сказать. У нас в доме только мама может материться. А мы лишь тогда, когда мамы рядом нет. Да, складочки ровненькие, нигде ничего не торчит и разрез такой, будто мастер резцом провёл. У некоторых, такое впечатление, пьяный плотник топором рубанул. А тут мастер работал, ювелир. И пахнет мама приятно, и на вкус сладенькая. Сестрички тоже. Откуда знаю? Так пробовал не раз и не два. Маму-то на вкус испробовал ещё ой сколько времени назад. Как-то само собой получилось, что однажды, когда мы с мамой были дома одни, а сестрички отплясывали у кого-то из подружек, за ужином мы маленько выпили. Поели и расслабленно сидели на диване. Я голову на мамины ноги положил и лежал, млея от близости. Нет ничего лучше, как положить голову на женские колени. А если это ещё и твоя мама, так вообще отпад. Мама, как всегда и как обычно, дома без трусов. Я лежу, млею, коленки мамины глажу. Говорим о чём-то. А я всё глажу и глажу и с каждым разом рука всё выше и выше забирается. И добралась до самой горячей точки. Не той горячей, где стреляют. Хотя, тут тоже могут стрелять. Правда из одноствольного оружия и жидкими зарядами. Не сказать, что я так уж нагло до маминого лобка, точнее до прорешки маминой добрался. Через каждое мгновение замирал и ожидал маминого окрика: Ты куда полез, наглец?! Только мама разговаривала, как ни в чём не бывало и казалось, что не обращает внимания от слова совсем на мои наглые поползновения. А когда добрался до жаркой расщелины, замер, боясь пошевелиться. А мамины ноги, едва дрогнув, немного разошлись в стороны и мой палец, которым я нежно, едва касаясь, гладил щелочку, просто провалился в жерло вулкана. По крайней мере мне так показалось. Горячо, влажно и…И приятно. У меня, как у той вороны, в зобу дыханье спёрло. Про стояк молчу. А мама лишь тяжело дышит и такое впечатление, что подаётся задом навстречу пальцу, вроде как насаживается на него. Старшая тоже так делает, когда мы развлекаемся подобными играми. Как? Да вот так. Целочка? Ага, целочка. Две доски и щелочка. Ну да не о ней сейчас речь. Речь о маме.

Долго ли, коротко ли, мне так показалось вечностью, только мама полы халата распахнула, мою голову со своих колен легко убрала и ноги раздвинула. И так естественно, словно у нас с ней такое было сотни раз, попросила

— Поцелуй.

Можно подумать, что я впервые целовал пизду. Ещё в учаге у нас был товарные отношения, что-то вроде бартера. Тебе помогают, к примеру, списать, а в ответ раздвигают ноги: Лижи. Если помогаешь ты, то в ответ на помощь извлекаешь из широких штанин кое-что и суёшь в девичий ротик: Соси. Так что сия наука знакома не по наслышке. Опыт кое-какой есть.

Мамина пизда оказалась очень приятной на вкус. Оно ведь так и есть, что у каждой дамы пизда и пахнет, и на вкус весьма индивидуальна. Может быть дело было в том, что мамина была родной. Всё же на свет оттуда появился. Вот и пришла пора отблагодарить её за это. Как я лизал! Как Паниковский ласкал украденного гуся, так и я ласкал мамину вагину. В деле было всё: пальцы, губы, язык. Видимо, да не видимо, а точно, у мамы давно никого не было. Она стонала, потом кричала, то зажимала бёдрами мою голову так, что я лишался слуха и опасался за целостность головы. То начинала просто подмахивать. И текла. И кончала раз за разом. А я слизывал и глотал истекающую жидкость, ебал маму двумя пальцами, одновременно вылизывая всё от ануса до почти пупка. Когда-никогда, а финал должен быть. Он и наступил. Мама просто отъехала и полулежала, смотрела на мир осоловевшими глазами, тяжело и часто дышала, периодически полой халата утирала пот с лица, с шеи, с тела. Едва отдышавшись, протянула

— Бляяяяттть! Сто лет так не кончала. — Засмеялась тихо-тихо, едва слышно. — Довёл мамку, поросёнок, и рад. Понравилось хоть?

— Офигеть как.

Мама протянула руку, потрогала через штаны торчащий член

— Раздевайся.

— Зачем?

— Начали грешить, так надо закончить. Да и оставлять тебя в таком состоянии грех. Ублажил, ответка требуется.

И пока я лихорадочно сбрасывал с себя одежду, мама освободилась от халата, встала коленями на диван и выставила свою ж…Свой прекрасный зад. Глянула через плечо

— Девок-то насаживал? Знаешь, что и как? Да что спрашиваю? Вон как отлизал, сто раз кончила. В меня можно спускать, не забеременею. Ну, долго будешь стоять?

А я просто любовался маминой попой, мял и гладил ягодицы, целовал их. Мама поторопила

— Ладно, ладно, успеешь ещё налюбоваться и натискаться. Давай скорее, а то вдруг девки придут, а мы тут с тобой чем занимаемся. Девчатам не вздумай хвастать. Ой! Тише ты! Вставлять надо медленно. Благо я мокрая. Меня не жди, я теперь уж не смогу кончить, накончалась.

Кончил быстро, даже очень быстро.

А потом мы быстро помылись и к приходу девчат сидели и смотрели телевизор. Не было ничего, не было. А что в комнате пахнет бурным сексом, так вон на экране что творят, это от них. Спрятанная кассета для видика? Так плохо прятали, вот мама и нашла. А нечего было на ней писать «Мультики».

И стали они жить-поживать, сосать и лизать, выбирая время, когда оставались одни, а так же и любиться, как говорила мама.

Сестра спрашивает

— Мелкий, намёк понял?

— А чё сразу лизать? Так нечестно. Надо сначала накормит, вдруг я обессилю и не смогу ничего делать.

— Сможешь. — Сестра сдвинула в сторону трусики. — Ещё как сможешь. У тебя язык без костей, что тот вентилятор на жопе у Карлсона, так что вперёд, дерзай. А обед надо заработать. К тому же ты мне должен.

— За что?!

— За то. Я тебе вчера давала? Давала. Ты, очкарик, весь диван загвоздал, благо успела до материного прихода отмыть.

Ну да, было такое. Так у меня организм молодой, спермозавод работает в три смены без выходных, вот и получается такой мощный залп. Так я говорил сестре, что подстелить что-то надо, а она не верила. Так что я вроде как и не при чём.

Причём или не при чём, а лизать придётся. Вздохнул и присосался к раскрытой пизде. Вкусноооо!

А сестрица попой крутит, подставляя самые вкусняшки. И течёт. Вся в мать, такая же мокрощелка. Тощая только пока. Ну так мама троих родила, а эта ещё и не пробовала беременеть. Я лижу, сестра тащится, ахает и охает, стонет от нахлынувших чувств. Такая у неё пизда чувствительная. Впрочем не у неё одной. Практически все девчата, кому лизал, тащатся от куни.Так что старшая моя не исключение. Задом двигает, за голову меня прижимает, почти что возит носом по пизде. Через некоторое время говорит, слегка задыхающимся голосом

— Я кончить хочу.

— Кончай.

— Я много раз кончить хочу.

— Какие проблемы?

— Никак..Ай! Мама! Умммм! — Выдохнула. — Подожди, трусы дай снять, мешают.

Быстро избавилась от трусов, повернулась ко мне задом, так же поставив ногу на диван.

Спрашиваю её

— Может ляжешь?

— Нет, стоя хочу. Ты давай лижи, раз обещал.

И когда это я, интересно, смог такое посулить? Видать пьяный был или температурил. Только с женщинами лучше не спорить. Говорит, что обещал, значит так оно и есть. К тому же поссорься, так неделю давать не будет, а то и две. А мамы нет, мама далеко. И останется тогда лишь напевать: Наши руки не для скуки… Прогнуться решил, анус лизнул. Сестричка, собираясь пизду подставить, подмылась, чистенькая, так что ничего страшного. Лизнул, старшая ахнула, выгнулась

— Бляяя! Ещё!

Не жалко для родной-то сестрички. Тем более, что в попу она мне даёт. Редко, правда, но даёт.

А потом сестра обильно потекла. Да так сильно, что не успевал всё слизывать и глотать. Ну да, мы как-то решили, что нечего добру пропадать. Сперму глотать и женские выделения глотать. Доктор Малахов, хотя какой он доктор, предлагал как-то мочу пить, типа полезно. Дурак! Это же отходы организма. А вот сперма или женская жидкость как раз наполнены самой силой. Одни минералы и прочие полезные вещества. Что-то вроде биологически активных добавок, которые за бешенные деньги продают в аптеках. А тут халява. Кстати сестра ещё и лицо спермой мажет. И титьки свои. Говорит, что для кожи полезно. Ага. Ещё бы от этого титьки росли, как у матери. Видать в своё время ей на грудь не раз и не два спускали.

Сестрица обессилела.

— Всё, очкарик, всё! Я не хочу больше. А тебе дам после обеда. Как раз успокоюсь. Потерпишь?

Да куда я денусь? Потерплю, конечно. А старшая наклонилась, поцеловала в губы. Интересно, вот после минета у них губы спермой пахнут. А у меня чем? Пиздятиной? Но ведь целует. Да я ведь тоже их потом целую.

— Спасибо, братик! — О как! Уже не очкарик. — А хочешь, я Пикалову позову? Двух драть будешь. Позвонить ей?

А почему бы и нет.

— ТОгда давай её подождём и вместе поедим.

— Золотой ты мой! Правильно мыслишь. Пикалова вечно голодная.

Что ни говори, а мысль позвать Таньку была правильной. Минет от двух девушек, это что-то с чем-то. А ведь они ещё и дадут. И весь вечер и вся ночь впереди, а так же завтрашний день и так пока мать с младшей не вернутся.