Раз.

У нее пышное платьице и колечко из проволоки. Ее первая свадьба — не свадьба вовсе; жениху с невестой едва исполнилось шесть, а колечки им делал соседский пацан, безответно влюбленный в Лису с декабря. В их возрасте это — целая вечность.

Вернувшись из садика, Лиса-Алиса демонстрирует колечко брату и его другу.

— Макс! — восклицает она. — У меня была свадьба!

Брат фыркает и отворачивается, возвращаясь к игре. На экране телевизора его герой надирает задницу герою Пашки.

— Я ж говорил, что она замуж выскочит раньше, чем я женюсь…

Пашка наклоняется к Лисе и берет в руки ее маленькую ладошку, рассматривая проволочное кольцо. Взгляд у него такой… Будь Пашке шесть, а не шестнадцать, слюнтяй из садика уже получил бы свой первый развод.

Но Пашке — шестнадцать, а Лиса не любит мужчин старше нее.

— Вырастешь — я тебя своей невестой сделаю, — с максимальной серьезностью заявляет Пашка. Лохмы у него густые, взгляд шальной, а в мужской красоте Лиса-Алиса еще ничего не смыслит. Мама говорит, что Пашка — «обаятельный засранец», но это, наверное, не очень хорошо.

— Так все говорят, — солидно отвечает Лиса. — А я уже замужем. Долго собирался!

Два.

Лиса — воплощение женственности. Все её тело дышит сексом: медленным-медленным, упоительно сладким сексом на белоснежных простынях. Округлые плечи, пышная грудь и талия, которую можно мерить обхватом ладоней… Курносый нос и нежные, улыбчивые ямочки на щеках. А еще у нее очень красивое подвенечное платье. А еще — серебристый цветок в волосах.
А еще она счастлива.

— Эй!

Пашка листает «Вог», забросив ноги на кофейный столик. Макс не успел на примерку, и послал вместо себя человека, который смыслит в свадебных платьях меньше, чем в квантовой физике.

Лиса смотрит на него, подбоченившись.

— Красотка, — говорит Пашка, не отрывая взгляд от журнала. — Как там твой жених? Уже разобралась с его целкой?

— Ты меня не разозлишь, — хладнокровно отвечает Лиса. — Я счастлива!

— Вы знакомы месяц, — говорит Пашка, опуская журнал на колени. Он расслаблен и выглядит так, словно Лиса должна перед ним оправдываться.

— Я счастлива! — говорит она, не меняясь в лице.

— Дура ты, — говорит Пашка. — Влюбленная…

— Я счастлива, — повторяет Лиса.

И улыбается.

И никакие мудаки не сумеют испортить ей настроение.

— Лучше бы за меня вышла, — говорит Пашка, открывая журнал. — Я хоть знаю, какой чай ты пьешь, в какой позе трахаешься и на какие орехи у тебя аллергия…

Три.

На этот раз платье не белое. «Белый для девственниц», — говорит её будущая свекровь. Но Лиса-то и в первом замужестве девственницей не была…

Кремовое платье облегает колени и обрамляет щиколотки пышными складками. Грудь Лисы в этом платье выглядит так, что Пашка, увидев её перед фотосессией, показывает большие пальцы.

— Охуенная, — признает он. — Как женишок?

— Он хороший человек, — говорит Лиса, откидывая с шеи завивающийся темно-рыжий локон. — И любит меня.
— Думаешь, этого достаточно, чтобы быть счастливой?

Она не знает. Но и думать об этом не хочет. Она уже пробовала «по любви», и закончилось это хреново.

— Твоему старперу сколько лет? — Пашка приглашает её на танец, и Лиса вкладывает пальцы в его сухую, чуть прохладную ладонь. — Шестьдесят? А ебать тебя кто будет?

Лиса смеется, медленно обвивая рукой его шею.

— С его финансами… Если я захочу, меня хоть Ченнинг Татум будет ебать.

— К черту Татума, — говорит Пашка. Лицо у него резкое и улыбчивое, с коварной ямочкой на подбородке. — Лучше выходи за меня.

Почему-то его шутка вовсе не кажется шуткой. В кремовом платье вдруг становится трудно дышать.

— Я уже замужем, — говорит Лиса. — Долго собирался…

Четыре.

Теперь Лиса пьет шампанское не на своей свадьбе. Да что там «пьет» — безобразно напивается, избегая столкновений с Максом и его невестой. Разбитое сердце требует самого надежного лекарства, и Лиса решает, что градусов в этом лекарстве должно быть сорок, а не двенадцать.

— Ты чего творишь, сумасшедшая?

— Я развожусь, — сообщает Лиса. Джек Дэниэлс плещется в ней пополам со слезами. — Мне так херово, Пашка. Мне…

Это для нее он Пашка, а для окружающих — Павел, как и Макс — давно уже не Макс. Им слишком много лет, чтобы играть в детские игры, но они почему-то играют — Лиса несчастлива в очередном браке, а Макс выглядит пришибленным, даже не успев жениться. Каждый из них сыграл в лотерею, и ни один не вытащил нужный билет.

Зато Пашка… Пашка красив как дьявол. Возраст уже тронул его лицо, оставив улыбчивые морщинки у глаз, сделав резче контур губ и заострив скулы.

— Ну что? — с горечью говорит Лиса. — Опять позовешь меня замуж?

— Ты уже замужем, — говорит Пашка. Его пальцы на щеке Лисы — тёплые-тёплые. Такие, что впору душу продать. — Я долго собирался…

Пять.

Сначала Лиса говорит подругам: больше никаких свадеб!

А потом: подавитесь, сучки. Я мастер спорта по организации свадеб, и эта будет лучшей!

Ей почти тридцать, но счастливый билет крепко зажат её в ладони.

С первым мужем было хорошо в постели. Со вторым — в счастливом обеспеченном быту. Но с Пашкой-то… С Пашкой везде хорошо.

С Пашкой, Пашей, её первым мужчиной. Он прикасается к Лисе так пьяняще, так умопомрачительно сладко, что сердце замирает.

Так, словно в мире кроме них больше нет никого.

— Если твой брат еще раз спросит меня, женимся ли мы по залету…

—… я отрекусь от него, а ты выбросишь его из окна, — распорядилась Лиса. Медленно обняла его за шею, наклоняя к себе, и поцеловала в ресницы, вынуждая Пашку смешно жмуриться.

А потом испортила возвышенность момента.

— Ну что, шампанского в честь помолвки, или в бар и по пиву?
— Напомни, — усмехнулся Пашка. — Почему мы не женились лет n назад?
— Потому что ты дурак?

И стрижка у него дурацкая. Но уж теперь-то она разберется…

— Ты в этом точно уверена? — спрашивает Пашка, и лицо у него внимательное. Ведь речь не о пиве. — Все твои замужества… что, если мы тоже…

Лиса молча тянется к телефону.
— Макс! — все вопросы с одними мужчинами она решает руками других мужчин. — Твой друг задает мне тупые вопросы. Приедь и выбрось его из окна!

Пашка смеется и прикусывает её нижнюю губу, нежную и чуть припухшую от поцелуев.

Скоро Лиса будет замужем.

Он долго собирался…