Губач поудобнее уселся напротив трубы с пристёгнутым наручниками Жориком: под ягодицы подложил он свёрнутый плоско свитер, а ноги подогнул по – восточному (привычка, оставшаяся со времён занятий дзю – дзюцу). Было часов около шести: на видневшемся за окном проспекте начала сгущаться вечерняя пробка (шум автомобилей был едва слышен за тройным стеклопакетом).

Жорик тихо застонал и приоткрыл правый глаз.

– Ну чё, рассказывай, – Губач прикурил «Кофе Крим» и с важным видом принялся разглядывать замысловатый узор зажигалки, –

Послушать тебя хочу, потом решим, что делать.

– А чё рассказывать – то? – Тихо спросил Жорик после длинной паузы.

– Всё рассказывай. Подробно. Как было.

Жорик облизал распухший рот. Пробитая почти насквозь губа кровоточила. Он хотел попросить покурить, но потом передумал из суеверия: получалось что – то вроде последней сигареты перед казнью, а умирать ой как не хотелось, тем более так глупо.

– Ну что: Мы, короче с ней договорились встретиться в будний день.

– Когда договорились?

– Ну, это: после того, как я в ресторан её сводил. Мы договорились, что она мне напишет по мылу, когда ей удобно. А я на этот день договорюсь насчет комнаты, и мы прям с утра туда пойдём, а жене я скажу, что как всегда на работу:

– Так, и чего?

– Ну, чего: Я, короче, договорился в одной гостинице номер снять на день. Там возле рынка. Мы встретились, купили вина бутылку, она на рынке виноград купила, она любит виноград:

– Да, я знаю. Дальше как было?

– Ну, дальше как: Пришли туда. Там неувязочка одна вышла: Я забыл сказать, что нам нужно чтобы в номере кровать была широкая, и нам дали номер хороший такой, цивильный, но с двумя одноместными кроватями, и их даже вместе не сдвинешь, и диванчик там был еще: Я вначале хотел попросить поменять, но мы стремались очень, потому что внизу там паспорта наши просили, а в паспортах было ясно, что она замужем и я женат, и всё такое, поэтому нам неудобно было опять вниз спускаться и выяснять там чего – то, мы решили, пускай так, и зря: Жорик умолк, уставившись в пол.

– Ну – ну, я слушаю, чё дальше было? – Губач затушил окурок.

– Ну, дальше: Помыли виноград, я вино открыл, оно, кстати, дерьмовое оказалось, подделка: Телик включили. Там это: фигурное катание, в общем. Ну, выпили малость. Мы на диванчике сидели на этом маленьком, как на скамеечке всё равно: Потом я обнял её, мы целоваться стали. Но я уже в тот момент очень нервничать начал: Я стал думать: на хуя я это всё делаю, приехал сюда:

Ведь если: Ну, в общем если ты узнаешь, то: Ну, короче, мне уже как – то совсем расхотелось то есть. Но уже поздно было, потому что она, в общем это: возбудилась, короче. Разделась, ну, не полностью, до трусов и лифчика, и мне брюки расстегивать стала. У меня, в общем, встал, но не сильно так: А она говорит: пойдём на кровать. Мы пошли, а я остался в трусах, потому что стеснялся, что она увидит, что у меня хуй плохо стоит, вот: Ну, потом она легла и говорит: дай мне мою сумку вон там, там эти резинки, ну, презервативы, то есть. Вот, и я когда услышал про гандоны, вообще у меня всё опало, потому что я не люблю в гандонах, то есть я их ну, в исключительных случаях использую: и я ей об этом сказал, и говорю что, мол, ты – баба семейная, я – тоже, все чистые, так что давай без этих: Вот.

– И дальше?

– Дальше: Ну, она напряглась, в общем, из – за того что я гандоны не хотел: Да, и тут уж у меня совсем стоять перестал, она, короче, стала в рот брать:

– Так, в рот: И чего?

– Да ничего, чуть – чуть сначала встал, а потом опять. Я ей тогда предложил полизать, я лижу вообще классно. Мы пошли опять на диванчик, она легла, и я ей лизать стал, и она довольно быстро кончила, бурно так, с дрожью: и я когда лизал, она балдела и говорила: о, супер!: А я когда стал лизать: в общем, она сильно возбуждена была: я когда к пизде её притронулся, она вся текла, у меня всё лицо было в её соках, прямо полный рот смазки буквально: и пизда её так пахнет: ну, ты это: в общем, очень особый такой запах: он не сильный такой, но очень такой: ни с чем не спутаешь: Жорик замолчал и закрыл глаза.

– Дальше! – Одними губами произнёс Губач, – Дальше! – Он резко выпрямил ногу – пятка ударила Жорику в рёбра, он сжался и заскулил.

– Ну, дальше: дальше это: она, короче, опять стала сосать мне: а мне ужасно стыдно было, и неприятно видеть, как баба берёт в рот нестоячий хуй такой сморщенный, и весь он у ней свободно во рту помещается, она старается, аж подвывает, а я это: ну, лежу и смотрю: короче, я ей предложил одновременно, то есть по – французски: она на меня легла, а я ей тоже лизать стал: и опять у меня всё лицо было в её смазке, и я чую: встаёт: говорю ей: ну как?: она мне говорит: уже лучше!: вот: и у меня почти встал уже, она, короче, села на меня, ну и вставила себе: но только мы начали, она только покачалась на мне немножко, он опять: опустился и вывалился из неё, в общем: Ну, надо сказать, она с понятиями так вела себя, то есть могла бы сразу нах послать там, но она ласковая такая была, успокаивала меня, старалась, в общем: Но у меня: как бы сказать: в общем, всё что она делала не искренне мне как – то казалось: ну, я не знаю: короче, она: ну, вот, например, она соски себе вином смазала и дала мне полизать их: но мне казалось, что она на самом деле внутри холодная какая – то: ну, как проститутка, что ли, которая просто бабки свои отрабатывает, а до клиента ей по хуй, то есть внутренне она его даже ненавидит, возможно: ну, или презирает, скажем, вот: и у меня было такое же ощущение, и хуй у меня вообще не стоял: я еще хотел ей полизать, но она уже начала злиться, ну, раздражена была, расстроена: она говорила: я хочу твой член, что с тобой, я тебе не нравлюсь? Почему ты не хочешь меня?: Мне стыдно было, я как – то возбудиться пытался, но было только хуже: Короче, я говорю, давай отдохнём. Ну, я её приобнял так, и мы задремали: Вернее как: я дремал, а она даже уснула вроде на некоторое время. А я расслабиться пытался:

Ну, где – то час – полтора прошло, наверное, я вроде успокоился, и хуй у меня встал вроде, а она спит… Ну, я разбудил её так нежно, и сразу залез на неё и стал ебать… А у неё там уже опять всё мокро было… Но тут кровать эта узкая… там матрац какой – то мудацкий, он от наших движений сползать начал, и мне неудобно было, я поебу её, и сползаю сам на пол буквально: и вот она уже кончать начала, а у меня как раз в этот момент раз – и опал опять: как наказание просто: ну, я чувствую, она уже это: в общем, задолбалась со мной: А я сам уже себя ненавижу: Еще раз попытался вставить, но он гнётся прямо в пизде – и вываливается: Никогда у меня такого не было! Ебал всяких: И пьяный был, и вообще: А тут такая тёлка, ну, всё как надо – и не стоит вообще! Я тогда ей говорю: пойдём на диван опять. Пошли, я её на диван раком поставил. Поднадрочил опять, вставил, ебу её, а он, сука, секунд двадцать постоит, а потом опять гнётся и вываливается: я опять его надрачиваю и вставляю, и всё по новой: Ну, и она уже, я вижу, кончить не может, хотя был момент когда я её ебал довольно долго, но она с расстройства уже пересохла: Мы вина еще выпили, я говорю: пойдём тогда пообедаем, а то уже дело к вечеру. Пошли в кафе там есть. Я пива взял себе и ей. Но мне с расстройства жрать не хотелось. Посидели, потрепались за жизнь. Потом она говорит: ну что, пошли обратно, попробуешь еще, может теперь получится? Ну, я киваю так вроде бодро, а сам на измене на полной. Пришли, я хотел ей пальцы пососать на ногах, меня это обычно возбуждает очень, но смотрю, она босиком в туалет пошла, а полы там грязные: что ж теперь лизать ей ноги еще заразу какую подцепишь, ну я не стал: А хуй у меня совсем стоять перестал. Мы это: чтоб с кроватью этой уродской не мучиться, на полу простынь постелили: я лежу просто как труп какой – то, блядь: она извивается вся, стала пальцы себе в пизду засовывает, клитор дрочит, стонет: почему ты меня не хочешь?!: А что мне сказать? Хоть головой в стену бейся. А дело к вечеру уже. Тут меня зло взяло. Что за хуйня, на самом деле?! Ну, я говорю ей: просто полежи, а я тебя поласкаю: Она уже явно зло так легла, ну, давай, мол, импотент: ну, она этого не говорила, но по выражению лица видно было: но я мысли эти отогнал и стал целовать её: нежно так, во все места. И потом: вроде у меня встал, наконец. Она сразу влезла на меня, а времени уже мало было совсем: уже пора по домам нам было, чтоб это, ну: Она влезла, только мы начали, а я чую: он, сука, опять опадает: Я тогда говорю ей: давай сзади. Ну, она вздохнула так, без энтузиазма уже, но повернулась жопой ко мне. И я ей вставил. То есть мне в это момент уже плевать стало на всё: на все эти обстоятельства. Я как бы просто видел перед собой бабу, которую надо отъебать, и всё. Как блядь. И я стал ебать её. И кончил мощно так: я вынул, когда кончал, она мне рукой сдрочила: И с тех пор у нас всё нормально пошло. То есть мы стали встречаться и ебаться помногу. Ну, встречались, правда, не часто.

– А портсигар? – Тихо спросил Губач.

Жорик вздрогнул:

– А что портсигар? Про портсигар я и не знал ничего. Она это потом: ну: не сразу, то есть: Она показала сначала фотографию.

Там был генерал этот, Зорге. А портсигар я уже позже увидел, когда мы трупы Неклюдовых расчленяли:

– Сколько трупов было, не помнишь?

– Ой, там много было: Человек пятнадцать, наверное: Семья – то у них большая: И все пьющие. И курят как паровозы. И бузину в бочках выращивают. А однажды старый дед Неклюдов прищемил мошонку лючком стиральной машины. Мы его первого грохнули: Саня ему газовым ключом по башке как дал: А дети у них как зомби: бледные, слюнявые, и дрожат так мелко – мелко. Мы их на кухню отводили по одному и резали им горлы электролобзиком. А Маринку выебли на полу в гостиной. А потом баян в отравой в жопу запихнули и пакет на лицо натянули. Вот:

Установилось молчание.

– Дай – ка я, тебя, дорогой, поцелую: – Смущаясь, пробормотал, наконец, Губач, и, притянув голову Жорика, смачно и долго стал взасос целовать его, поминутно вздыхая.

Жорик обмяк. Свободной рукой он расстегнул штаны и принялся мастурбировать. О приближающемся оргазме возвестил мычанием: Губач тот час наклонился и прильнул ртом к его залупе, глотая семя. Отдышавшись, встал, озабоченно проверил мобильный: не было ли звонков или сообщений.

– В жопу трахнешь меня? – Спросил Жорик, освобождаясь от штанов.

– Обязательно, – Улыбнулся Губач, – Только сначала убью.

Он взял со стола капроновый шнур, зашел к Жорику сзади и, быстро накинув петлю, стал душить. Первые мгновения Жорик сидел смирно, и даже улыбался, но потом лицо его исказила гримаса, он отчаянно задёргался, забился воробышком, из слабо эрегированного члена полилась моча. Продолжая душить, Губач с утробным рычанием откусил ему ухо. Вскоре Жорик затих, лицо его потемнело, язык вышел наружу. Губач туго завязал шнур у него на горле в несколько узлов, отстегнул наручники, перевернул тело на живот. Вслед за этим он снял штаны и смазал свой ладно стоявший член светящимся составом из пузырька с иностранными надписями. Присев над Жориком, он ввёл член в его прямую кишку.

Во дворе залаяла собака.

Зазвонил телефон в прихожей.

А затем прогремел взрыв.