Вскоре после этого случая Инга меня бросила — просто запретила появляться в клубе и где-либо ещё где я мог попасться ей на глаза. Меня это не особенно огорчило — после того вечера в клубе я совсем перестал думать об Инге. Зато я теперь постоянно думал о Кате. То, как она меня поимела — да что там поимела, просто выебала — произвело на меня неизгладимое впечатление. Я постоянно возвращался к тому ощущению, которое я испытал тогда в подвале. Я был для Кати просто вещью, такой же как сумочка или кошелек или то же хлыст, которым она меня била. И обращалась она со мной именно так как будто я — вещь. И, главное, странным образом, для меня это ощущение того что я — не более чем вещь, которой кто то владеет было одновременно и пугающим и манящим.

Однажды я шел по обочине дороги — это было почти за городом — и вдруг увидел Катю. Она сидела за рулем большого припаркованного у края дороги Джипа и разговаривала по телефону. Я остановился как вкопанный, не в состоянии отвести глаз от Кати. Прошло некоторое время — не могу сказать сколько. Катя рассеянно скользнула взглядом по парню который на нее пялился — видимо это было для нее событием слишком привычным, чтобы обращать внимание. И тут ее взгляд снова вернулся ко мне — она узнала меня.

— Суслик, — позвала она опустив стекло. Суслик, ко мне!

— Я на деревянных ногах двинулся к ней.

— Что стоишь как неродной, — улыбнулась Катя. Давай, залезай в машину.

Я повиновался и сел на пассажирское сидение рядом с Катей.

— Правила поведения помнишь? — приветливо спросила Катя. Руки держать на коленях. Смотреть перед собой. Четко отвечать на вопросы, но самому вопросов не задавать.

— Да, Госпожа, — сказал я.

— Ну как ты, Суслик? — спросила Катя. Я что то тебя в клубе давно не видела.

— Госпожа Инга прогнала меня, — сказал я.

— Ну и дура, — сказала Катя. Я бы тебя не прогнала. Ты такой… преданный.

— Я…, — начал было я, но вспомнил что мне не положено самому инициировать разговор.

— Говори, я разрешаю.

— Я бы с Вами… я бы всегда… я покраснел как рак и не мог больше вымолвить ни слова. Как ни странно Катя поняла. Впрочем, любая женщина чувствует когда мужчина в нее влюблен и Катя, конечно не была исключением. Разница была только в том что для Кати я не был влюбленным в нее мужчиной. Я был влюбленной в нее вещью. Катя засмеялась, как будто то, что какая то вещь ее любит было для нее приятной, хотя не слишком неожиданной новостью.

— Поняла, — сказала она. Ну что же, любой девушке приятно такое слышать. Значит с того вечера ты все бремя думаешь обо мне?

— Да, — сказал я. Все время.

— Значит ты хочешь меня, Суслик. — Катя погладила меня по щеке указательным пальцем. — Повернись ко мне — приказала Катя.

Я повиновался. Ее пальчик требовательно надавил на мою нижнюю губу. Я послушно открыл рот, и Катин пальчик по хозяйски скользнул мне в рот. — Хочешь! — повторила Катя. — Значит тебе понравилось, Суслик.

Я нерешительно приласкал ее палец губами и языком.

— Соси, соси, не стесняйся — она засунула свой палец еще глубже ко мне в рот. Покажи Госпоже как ты умеешь сосать.

Я осторожно взял двумя руками изящную Катину ручку с вытянутым указательным пальцем и принялся старательно обсасывать ее палец, двигая головой взад-вперед. Мой член в штанах напрягся, голова кружилась от вожделения. Катины слова, сам ее голос вызывали у меня желание отдаться ей без остатка, стать ее вещью, ее игрушкой которую она может сломать когда захочет.

— Ты хочешь меня. — почти ласково продолжала Катя. Было заметно, что игра ей нравится больше чем она хочет показать. — Тебе хочется вылизывать меня… вылизывать мне попку… вылизывать мне сапоги… вылизывать все что я прикажу.. А больше всего тебе хочется чтобы я тебя выебала как тогда! Чтобы выпорола, выебала и заперла бы в клетку! И чтобы снова и снова приходила когда мне вздумается, порола и ебала. Так ведь?

— Да! — прохрипел я, умирая от возбуждения. Да, Госпожа, — говорил я, все еще держа ее руку. — Я хочу быть Вашей вещью, вашей сучкой, которую вы ебете когда Вам вздумается, а в остальное время топчете и пинаете. Вашей игрушкой. Я принялся исступленно целовать ее пальцы. Катя довольно рассмеялась и тут же снова требовательно выпрямила пальчик. Продолжай сосать. Урод. Червяк. Дрянь. — Катя продолжала обзывать меня находя новые и новые эпитеты и каждое новое оскорбление звучало музыкой в моих ушах. Я сосал Катин пальчик, стараясь заглотить его как можно глубже. Я был на грани оргазма. Внезапно Катя резко выдернула руку. — Все, на сегодня довольно. Завтра придешь на это самое место в… — Катя взглянула на часы — Ну, скажем в два часа. Стой здесь и жди. Я подъеду… может быть, — улыбнулась она. Все, Суслик, скачи. Пошевеливайся, мне некогда.

— Да, госпожа, — проговорил я, берясь за ручку двери. — Я буду ждать Вас, Госпожа.

— Этого ты мог бы и не говорить — усмехнулась Катя.

Не успел я выйти как Катина машина тронулась и я еле успел захлопнуть дверь. Я долго смотрел вслед Катиной машине. Мой член все еще был так напряжен, что мне пришлось даже слегка согнуться, а то было больно. По дороге домой мне то и дело приходилось останавливаться, чтобы как то снять эрекцию. Дома я немендленно бросился в ванну и отдрочил. Кончил я так сильно, что все мое тело забилось в сладкой судороге. В голове не переставая звучал Катин голос: «Вылизывать мне попку… вылизывать все, что я прикажу…».

С тех пор я проходил на то же место каждый день, как на работу и ждал Катю. Иногда машина Кати вообще не проезжала, — никто меня конечно же не предупреждал о том, появится она или нет. Иногда Катя останавливалась, давая мне «отсосать пальчик», но чаще просто проезжала мимо. Если мне везло и она останавливалась, она иногда пускала меня к себе в машину и давала «отсосать пальчик» там. Но чаще она просто открывала окно с водительской стороны и молча опускала руку. Я становился на колени, брал ее руку двумя руками и «отсасывал», активно двигаясь головой и всем телом чтобы показать Кате мое старание. Через некоторое время Катя расслабляла свой пальчик и отнимала руку.

— Все, он кончил, — говорила Катя. Надеюсь, ты тоже успел. — И она трогалась с места, не дожидаясь пока я встану с колен.

Все мои мысли теперь были только о Кате. Я стал искать другие возможности хотя бы увидеть нее. Я узнал что Катя любит кататься на лошади в специальном парке для верховой езды, немного дальше по той же дороге где был мой «пост». Я стал дежурить в парке, прячась в кустах поблизости от дорожек по которым проезжали люди на лошадях. Каждый раз когда я видел издалека молодую девушку на лошади, мое сердце начинало биться чаще. Наконец, я увидел Катю. Катя была в традиционном костюме для верховои езды — белых бриджах, шлеме, который ей очень шел, легкой черной курточке без рукавов и черных блестящих сапогах. В руке она держала маленькии хлыст для верховой езды. Лошадь была явно очень породистой и дорогой.

Я так залюбовался Катей, что нечаянно выдал себя. Катя посмотрела в мою сторону, узнала меня, жестом приказала подойти.

— Ты что, Суслик, решил следить за мной? — спросила Катя.

— Госпожа, я… — начал было я но осекся под строгим взглядом Кати.

Катя долго смотрела на меня, будто решая, что со мной делать. Я понял что сейчас действительно решается моя судьба.

— Позвольте, — начал я охрипшим от волнения голосом.

Катя повернулась в седле, и слегка наклонившись ударила меня по лицу хлыстом для лошади. Я не пытался увернуться, наоборот встал так, чтобы ей удобнее было меня бить. Кажется она это оценила и немного смягчилась.

— Ладно, говори.

— Госпожа Катя, можно мне облизать ваши сапоги? — попросил я.

— А, сапоги, — рассеянно проговорила Катя, явно думая о чем то другом. Ладно, хоть ты и не заслужил… — она спрыгнула с коня и взяла его под уздцы. Пойдем туда — она показала в лес, не в сторону куста, где я прятался, а в противоположном направлении. Мы прошли всего несколько шагов и увидели толстый ствол упавшего дерева. Рядом были старые следы костра. Катя видимо знала про это место. Она уселась на ствол, потянулась как кошка, вытянула ногу в сапоге в мою сторону. — Ну, давай, — сказала она. Я принялся старательно как мог вылизывать ее сапоги. Мне очень хотелось чтобы Катя оценила мои старания, чтобы позволила остаться с ней еще хотя бы на несколько минут. В этот момент я не знал, что моя судьба — или Катя, которая ей распоряжалась — уже приняла решение.

— А как ты сюда вообще попал? Этот парк закрыт для посторонних, тут только свои катаются.

— Пролез через дыру в заборе.

— Значит, — раздумчиво проговорила Катя, — тебя никто не видел?

— Нет, — сказал я, еще не понимая, почему она спрашивает. — Если бы кто видел, меня бы искали. Я тут уже четыре часа.

— Жаль, что нормального хлыста нет с собой. — проговорила Катя. А наказать тебя надо. Такую наглость нельзя прощать. Явился без приглашения, да еще и дай ему сапоги облизать, — да ладно уж, лижи — милостиво сказала она, видя что я замер над ее сапогом. — Короче, сейчас ты вылезешь отсюда так же как вошел. Идешь к дороге — знаешь где дорога? Здесь только одна. И прячешься. Так чтобы никто тебя не видел. Народу сегодня мало, на парковке всего три машины было. Я отвожу Зайчика в стойло, сажусь в машину, еду. Ехать буду очень медленно. Когда увидишь мой джип — выходи на дорогу. Отвезу тебя к себе домой, посажу в клетку а там посмотрим, какого наказания ты достоин. Но предупреждаю — мало тебе не покажется. Так что не поздно еще сбежать, ловить тебя никто не собирается.

— Я не сбегу, Госпожа.

— Знаю, это я так, для очистки совести — почти по дружески улыбнулась мне Катя. Все, пошел — и она снова хлестнула меня стеком по лицу.

— Спасибо, Госпожа, — я все еще не верил в свою удачу. Неужели Катя возьмет меня к себе домой? Пусть даже на один день, пусть даже наказание будет жестоким… но я буду рядом с ней!

— Ладно, потом поблагодаришь — ухмыльнулась Катя. После наказания.