Как по-разному взрослеют девочки. Может быть, для мальчиков в чем-то будет готовой инструкцией к применению. Как брать и пользовать их. Или кружить головы. Не хочется, что бы это была инструкция родителям, как воспитать дочь-извращенцу. Которой была сама, да и остаюсь, по сей день. Просто о том, как по-разному девочки становились девушками. Знаю, что пишу слишком длинно и серьезно, совсем не духе этого ресурса. Вот уж как получается.

Вначале, конечно, про себя любимую. Поздний СССР, родителям не то, что нет дела до детей. Они такие же занятые, но нет этой современной опеки и желания дать им все. От еды и гаджетов до максимального количества занятий, тренировок, развлечений. С одной стороны, по крайней мере у нас, сельских детей – масса обязанностей – подмети двор, покорми скотину и остальную живность, уберись, приготовь… А с другой – если все сделано – полная свобода. Особенно, на летних каникулах. Именно на каникулах и начиналась настоящая жизнь.

Дома в свободное время делать особенно нечего. Есть какие-то игры и игрушки. Но их немного. Очень редко что-то интересное по телевизору. Да и припахать же в любой момент могут. Поэтому:

— Можно немножко погулять?

— Не больше часа!

— Хорошо.

Ну и до темноты. А если «не загонят», то и до ночи.

У нас не очень длинная, тупиковая улица, зато выходит на поля, заросший ручей и другую свободу. Детворы нашего возраста не так много. Вся компашка – трое девчонок (если Алеська к бабушке на каникулы приехала) и трое-четверо мальчишек. Бывало, что мы разделялись по интересам, но чаще тусили всей толпой. Все происходит в разные годы. Лавочка и Алька – это мы уже почти взрослые, нам больше 18 (специально выделяю), а игры в домики начинались классе в пятом-шестом. Пацаны вдруг начали проявлять интерес к этой игре. Домики. У нас так называлось. Общепринятое название – «Дочки-матери». И сейчас я понимаю, что мы не так много времени проводили «днем» в «комнатах», пеленая каких-то вымышленных младенцев, как в классическом варианте игры. Больше стал интересен вариант «и отправились папа с мамой спать».

Все девчонки и пацаны вели себя по-разному. Городская тихоня Алеся с удовольствием обнималась, разрешала себя целовать. А как-то случайно заловили ее лежащей под Сашкой. Нет, ничего такого, в одежде. Но с Сашкой – это не удивительно. Он хоть и старший из всех нас, но какой-то маньяк. Ему все время нужно было подглядывать, он, бывало, лапал и вообще распускал руки. За что регулярно получал. Чаще всего от меня. Но переделать его это не могло, думал он зачастую не той головой. Кстати та голова, что для мозгов или там для еды, у него тоже нестандартная – здоровая, как на бычка сделанная. Руки-лопаты и большая голова, этакий марран из волковского «Изумрудного города».

Я на тот момент была, пожалуй, самой «недотрогой». При этом раньше всех начала формироваться как девушка. Скороспелка — услышала брошенное кем-то слово. Так обидно было! Почему-то восприняла чуть ли не за проститутку. Хотя «проститутки» не знали в то время, по-моему. Были у нас тогда только «шалавы». Одна, Ирка, жила в том же бараке, что и наши родственники. Хорошо ее знала – девушка как девушка, еще и некрасивая. Но парни и взрослые мужики ее регулярно «таскали». Жила с сестрой и родителями, им было все равно. Сестра, к слову была немного меня только старше. Но слава старшей сестры недолго дала ей сидеть в девках, таскали потом обеих. И по очереди и оптом.

Этот пример, плюс строгое семейное воспитание крепко вбили в башку, что до свадьбы ни-ни. А что делать, если девочка созрела? Да еще энергии в ней как в Днепрогэсе. И бурлит и просится наружу. Нее, скорее, просит чего внутрь. Да так, что сама не заметила, как перестала быть целочкой, ежедневно полируя мохнатку. Хотя какая тогда мохнатка? Это позже Ленке я буду завидовать. От там заросли! Мандовошки, если бы и завелись и те заблудились бы, да так и сгинули в джунглях. Я пока тренирую скорее пилотку. Ну, а позже в ход пошли уже и предметы. Это сейчас раздолье, что флаконов, что готовых изделий. А тогда подходящих, считай, что и не было. В городе у тети увидела как-то толстенький черный фломастер из самой Чехословакии. Такой, с полукруглым колпачком. Кто видел, сразу поймет. Это была любовь с первого взгляда! Выпросила, конечно. Позже научилась его спиртом заправлять и экономить. А то закончится, как объяснить, что нужен — жить без него не могу!

Ну и ночные бдения, подглядывания, где только можно. И где нельзя. Особенно там интересно, где нельзя. Много чего узнала и про соседей и родственников. Фантазия с удовольствием дополняла все то, что могла не увидеть. Ну да я увлеклась. В общем, очень приличная и правильная внешне, пусть и не тихоня, с жаждой, не хуже, чем у вампира, могла позволить только незаметные к себе приставания.

Наташка была самой мелкой в нашей компашке – ей, вообще, было все равно, что ни предложи. Этим пацаны и воспользовались. На удивление, верховодил в тот раз отличник-Сережа. Мама у него в школе работала. И в которого Таха была тайно влюблена. Утащили ее в совхозную пшеницу, но целочку ей не сняли. Не знали, дураки, как это у взрослых делается. Легли, поколебались между ножек — следующий. Наталка сама потом рассказывала, не скрывала. Они ее и потом уговаривали, она иногда соглашалась, но «туда» не пускала. А чуть постарше-поумнее стала, натурально дралась потом с ними, если нормально отказа не понимали. Но себя отстояла, трогать перестали. Это старшакам легко дурёху с пути совратить. Те еще змеи-искусители. Сверстники в этом отношении безопасны.

Была на нашем ручье такая «ямка». Пару лет назад брали оттуда намытый песок или гравий, раскопали на радость детворе. Глубина – хорошо, если до пояса. Но пацаны расстарались – еще руками подкопали, запрудили, и можно было сидеть в ней, погрузившись по шею. Вода не слишком чистая, но теплучая! Сидим, болтаем и вижу я своим, к тому времени уже опытным глазом, что тихоня наша Алеська понемногу тает. Да и Сашка, сидящий рядом, давно выключился из разговора. Рука его под водой аккуратно двигается – девочка млеет. Идиллия бы еще продолжалась и продолжалась, если бы не сидящий рядом с ним пацан. Вскакивает и начинает орать:

— Сашка-дрочер, Сашка-дрочер!

Может реально дрочил себе? Или Алькина податливость повлияла? Тут и остальные подключились. Выволокли Саню силком из воды, а у него трусы больше напоминают знамя на древке. Такое цветастое знамя, цвета семейных трусов. Но, что меня удивило, на очень приличном древке. Как все устроено у взрослых мужчин я к тому времени уже знала, но у мальчишек, в моем представлении, были те гороховые стручки, которые я тоже нет-нет видела. Вот у Сани был далеко не стручок.

Как же нам хотелось (ладно, мне хотелось), что бы пацаны сняли с него трусы. Они это и пытались сделать. Но не смогли. Отбился. И, видимо, кулаки были крепкими, потому, что обидное прозвище к нему тоже не прилипло.

Алеська прилипла. Или он к ней. Стали они по вечерам на лавочке у ее ворот сидеть. Гулять ее с ухажером дедка-бабка не отпускали. Хотите лубофф – вот на лавочке, под присмотром. Не доверяли, видно, Сашке. И правильно делали. Ну а мне так даже лучше. Я тоже устроилась наблюдать. Так как их скамеечка аккурат недалеко от нашей сарайки на углу. Мне и из сарайки хорошо видно. А захочу, так через заборчик под кустом вообще рядом с вами устроюсь. Тискаются они, почти не разговаривают

— Олесь, замерзнешь после бани, заходи у хату!

— Не, ба, я ж в теплом халате!

— Замерзнешь, приходи, чай горячий на столе. Мы с дедом у баню пошлы

— Давай, пока твои в бане – в дом пойдем, телек посмотрим на диване? – это Сашка уже

— Неее, вдруг заловят, давай посидим еще…

…

— А ты что, вся голая под халатом?

— Дурак! (смеются), щекотно же… Ты чего, не снимай, просто развяжи если хочешь…

Он целует ее в шею, спускается ниже. А потом и вовсе укладывает на скамейку.

— Саш, не наадо («пожалуйста еще» — именно таким тоном сказано), а если увидит кто?

— Ты хоть раз видела, что бы в вашем тупичке кто-то вечером ходил?

— А вдруг?

— Тогда садись сверху на меня

Он усаживает ее сверху, их укрывает халат. Я вижу, как Алька вначале целует его, потом он приподнимается, стягивает с себя штаны, а она запрокидывает голову и постанывает, покачиваясь на нем. Алеська не девочка?!! Или это так легко происходит безо всякой боли? Хотя я тоже не заметила, когда сама девочкой перестала быть…

Я вся с ними. Особенно, когда Саня укладывает ее на скамейку лежа, пристроившись на коленях с краю. Он почти не размахивает задом, как-то скрючился и быстро-быстро двигается у нее между ног. Потом замирает и еще через какое-то время они начинают заправляться, а позже и расходятся по домам. Дней через десять Алеська должна уехать в город, они (и я) пользуемся каждым вечером. Сбегают со скамейки буквально на десять метров под мой куст, быстро любят друг друга, почти не раздеваясь. Практически всегда это классическая миссионерская поза. И жалко, что в одежде. Мне, конечно, хотелось видеть весь процесс. Фильмов про это на наши просторы тогда еще не завезли. А если что и могло прибавиться к моему опыту, то это уже позже Ленка только расскажет.

Никогда не задумывалась, как быстро девочки входят во вкус. Если первые дни, Сашка прям уговаривает ее, потом, особенно ближе ко времени отъезда, соседка не то, что не ломается, сама тянет его в кусты. Бывало, что после этого они не разбегаются, сидят-милуются еще и тогда Алька, вновь тяжело задышав, снова увлекает его с собой…

Ни в следующее лето, ни в другие, на каникулы больше она не приедет. Жалко. Может она ничего бы не рассказала – тихоня, но повыспрашивать мне хотелось. В деревне болтали, что был большой скандал — бабка с дедом за девкой недоглядели и она понесла. Скорее всего, просто сплетни, девчонка же совсем! Как и большинство сплетен, о чем болтают люди друг про друга. Не знаю, по какой причине, но и просто в выходные она перестала приезжать. Хотя родители ее там бывали. Через пару лет я и сама переберусь в город, но с Алькой ни там, ни здесь мы больше и не пересечемся.

Заканчивать рассказ вот так на половине, да еще на грустной ноте не хочется. Думаю, напишу попозже продолжение. Ленкина история, считаю, стоит пусть небольшого, но отдельного рассказика.