Вечером в пятницу, благо не тринадцатого, дверной звонок известил о том, что в гости к нам пришли тесть с тёщей. Фиса открыла двери, впуская в дом горластое, шумное, совершенно безо всяких комплексов, наглое, напористое создание, именуемое её матерью и моей тёщей. К характеристикам Галины Петровны можно добавлять и добавлять эпитетов, и ни один из них не станет лишним. Ни один, за исключением такого слова, как скромность. С этой леди моя тёща была не знакома. Вначале мастер, затем прораб на стройке, она в совершенстве овладела русским матерным, который постоянно применяла в жизни. Привыкнув руководить, справляться с кучей гонористых мужиков, с первого дня семейной жизни подмяла под себя мужа, и он теперь без её ведома не смел ни чихнуть, ни пёрнуть. Типичный подкаблучник, которого ни капли не тяготила эта роль. Она его скорее устраивала. Ведь все жизненно важные решения принимала жена, а на его долю оставалось лишь исполнение.

— Дочччаааа! — С порога проревела тёща. — А мы к вам с ночевой! НЕ выгонишь?

Фиська сделала обиженную мордашку.

— Мам, ну как ты так можешь говорить? Ты же знаешь, что мы с Валей всегда вам рады.

— Вот пусть Валя сам и скажет. Зять? — Смотрит со смешинкой в глазах. Знает, сучка похотливая, что я всегда рад её присутствию и тем, что это присутствие обещает. — Ты же хозяин. Скажи.

— Тебе сразу по сраке? Или вначале хотя бы пройдёшь в комнату?

Смеётся.

— Могу и сразу трусы снять. Могу и в комнате. Тебе как лучше?

Подставил губы для поцелуя, одновременно забирая из рук пакеты. Затарились, родственнички. Тестюха улыбнулся

— Мать, ты уж проходи, дай с дочерью и зятем поздороваться.

Тёща, поцеловав, помяла через штаны конец.

— Накопил. Молодец. Я деду тоже три дня не давала. Пусть доченьку порадует.

Фиська пощупала отца, пока его руки пакетами заняты.

— Сейчас проверю.

Тёща возмутилась

— Матери не веришь?

Слово Галины Петровны — истина в последней инстанции. Сомневающиеся рискую познакомиться вначале с устными характеристиками своих умственных способностей, а затем (родственники, ессно ) и с физическими мерами воздействия на убогих, не признающих авторитетов. Фиська как-то призналась, что мать порола её до самой нашей свадьбы.

При малейшем непослушании, либо хотя бы при намёках на оное, Фисю укладывали животиком на колени маман, стягивали трусики и охаживали чем придётся. Чаще просто ладонью. Иногда подручными предметами, коих в доме водилось с избытком. Для порки подходили любые бытовые приспособления. Как-то: сетка-авоська, оставляющая на ягодицах квадратные и ромбовидные отпечатки; шланг от стиральной машины (редко, при особых прегрешениях); обычный ремень, массажная щётка-расчёска и так далее.

Самое интересное было то, что и тестюха не избегал мер физического воздействия.

Покорно принимал ту же самую позу и терпеливо сносил порку от жены. А эта зловредная особа ещё и делала всё демонстративно. Мужа порола в присутствии дочери, а дочь в присутствии мужа. Поэтому Анфиска не задерживаясь с ответом ни секунды, сказала.

— Верю, мам, верю. Кому и верить, как не маме. Но пока не проверю, до конца не поверю.

Вколоченное с детства через жопу уважение к матери сказывается до сих пор.

Разобрались с пакетами. Первая суматоха улеглась и женщины споро накрыли на стол. Тёща подняла стопку

— Ну, чтобы у нас всё было и нам бы за это ничего не было. До дна и стоя. Лечь успеем.

Имя моей супруги Анфиса. Все родственники привыкли называть её Фисей с самого детства. Тёща так объяснила происхождение этого редкого для нынешних дней имени.

— Я в роддоме лежала. Две недели. Роды тяжёлыми были. А этот паразит две недели праздновал рождение дочери. Ууу, аспид! — Тёща замахнулась на тестя, тот вжал в плечи голову. По привычке. Видимо, прилетало не раз. — Вот он с залитыми шарами и попёрся в ЗАГС. Надо было бабам тамошним выгнать его, или в трезвяк отправить. А они регистрацию устроили. Спросили, как дочь назовёт, тот и брякнул: Анфиса. Как раз в то время по телеку крутили кино «Угрюм-река», вот он и втрескался в киношную Анфиску. Так и осталась Анфиса. Фиса, Фися.

— Ага. Я в детстве так обижалась на это имя. Пока мама не сказала, что это имя одно на весь город.

Раз мама сказала, значит так оно и есть. Дочь не избежала влияния матери и, как отец, подпала под полное её влияние. Мы и женились-то благодаря маме. И я ничуть об этом не жалею. А дело было так.

Закончив техникум, попал по распределению на стройку. Мастером, не каменщиком каким. Прорабом оказалась Галина Петровна. С ходу попыталась подмять молодого, поставить в позу подчинения, но обломилась. С детства не терпел давления. Тогда она совершила тактический обходной манёвр и слегка подставила молодого, чтобы не особо зарывался. А молодой, считающий себя едва ли не заслуженным ветераном с ходу вляпался в расставленную ловушку. Ладно бы ело касалось просто какой-то неприятности. Но здесь были замешаны финансы, которые молодому лопушку придётся возмещать. И потому сам приполз, можно сказать, к прорабу. К прорабке. Та, спасибо ей, не стала ломать через колено. И до сих пор у нас всё на взаимоуважении. Просто, честно глядя в глаза, предложила вариант избавления от неприятностей и дальнейшую поддержку. Элементарная женитьба на её дочери. А когда я, засомневавшись, начал искать подвохи, объяснила, что сама испортила девочку, с детства лишив её стремления к самостоятельности. И теперь опасается, что некий негодяй, ставший ей мужем, станет над её девочкой изгаляться. А она это стерпеть не сможет и, скорее всего, ей придётся прятать труп неудачника-зятя, заливая его в бетон, как в плохих американских фильмах. Благо чего другого, а бетона на стройке хватает.

— Валентин, я присмотрелась к тебе. Ты не сволочной мужик. Не спеши идти в отказ. Познакомься с моей девочкой, присмотрись, а там и решишь. Только, — улыбнулась ехидно, — есть условие.

— Какое?

— Знаешь, в странах Юго-Западной Африки есть обычай выкупа невест.

— Так и у нас есть.

— Есть, да не то.

— А в чём различие? Что там, что здесь — плати и забирай.

— Так-то оно так. Только смотря чем платить.

— А в чём разница?

— В тех племенах практикуется выкуп невесты у тёщи.

— Да какая разница, кому платить?жизнь ебать и жену, и тёщу. А вдруг тебе не понравится? — Не в том разница, что кому, а в том, что чем платить?

— ?!

— Зять обслуживает тёщу, проще говоря, ебёт, пока та не решит, что плата получена сполна. Ну? Готов на такие жертвы?

Я тогда, помню, расхохотался

— Да какие же это жертвы? Это радость.

— Ну не скажи. А вдруг мне понравится, и будешь ты потом всю жизнь ебать жену и тёщу. А вдруг тебе не понравится? И что?

— Да как не понравится? — Молодой был, горячий, думал головкой, не головой. — Очень понравится.

— Только, Валентин, не думай, что, если выебешь меня, сможешь пальцы гнуть. Попробуешь хоть раз, с корнем вырву. И вот это тоже. — Схватив через штаны мошонку с членом вместе, больно сжала. — Ну, не очканёшь?

— Нет!

— Тогда штаны снимай.

Будущая тёща стянула с себя рабочие брюки (на стройке в платье не походишь), дождалась, пока разделся я. Оценила визуально размер и напряжение члена. Подержала его в руках.

— Дай-ка попробую. Давно настоящий, молодой не сосала. Всё окурки какие-то доставались.

Поиграв и наигравшись, встала раком, раздвинула руками ягодицы.

— Ну, давай, зятёк, удиви тёщу.

Хмыкнул

— Зятёк? Уже? А как же проверка?

— Какая к херам проверка? Еби давай. Проверка. — Тёща хмыкнула. — Да чтобы я мужика с таким хуем отпустила куда-то? Да ни в жизнь. Не понравится дочери — меня ебать будешь. Не тяни, вставляй. Быстрее выебешь — быстрее женишься. Не пожалеешь. За такой тёщей будешь как за каменной стеной. Аааахххх! Зверюга!

Удивил тёщеньку два раза. Осталась довольна.

— Заебал старушку. Но молодец!

Перекурили это дело. Тёща достала откуда-то бутылку коньяка, разломила шоколадку, пояснила.

— Держу на всякий який. То заказчики, то начальство заглянет, то строй инспекция, то инспекция по труду. Халявщики! Всем налей, всех ублажи. Сучары! Ничего, столкнёшься ещё с этими побирушками. Пей давай. Коньяк фирменный, не палёнка.

Посидели. Тёща встала со своего стула, присела передо мной на корточки.

— Ути, хорошенький какой! — Взяла хуй в руки, целует. — Да не дёргайся ты, Валя, не откушу. Хм! Валя. Галя. Бля, да мы с тобой подружки. Бля, зять-подружка. Звучит. Не напрягайся. Незачем силы тратить. Пососу просто. Понравился.

Тёща осознала свою ошибку лишь тогда, когда ей в рот полным потоком хлынула сперма. Извинился.

— Ты прости. Давно женщины не было, вот и не сдержался.

Проглотив всё до капельки и высосав остатки, как мы в детстве высасывали начинку из карамелек, вытерла уголки губ, смачно причмокнула.

— Никогда, слышишь, никогда не извиняйся перед бабой за такое. Не заметишь, как станешь подкаблучником. Мне такой зять не нужен. Хоть один в семье должен перечить, иначе зазвездиться недолго. И без того всех подмяла. Сама теперь страдаю, да вожжи уже не отпустишь. Ну, ещё хочешь? Нет? Правильно, оставь на завтра. Да, Валентин. Наедине я теперь для тебя мама, тёща, Галя. Как понравится. Ну что, подмываться дома буду. Ох, и провоняюсь, пока дойду. Так что запомни, зятёк: не извиняйся. По крайней мере за то, что выебал. Хоть в рот, хоть в зад. Куда тебе захочется. Что? Ну и с этим будет всё в порядке со временем. И туда давать стану. И чего вас, мужиков, так тянет в жопу засунуть? Ну да не мне судить. Нравится — дам. Ну что, по домам?

— Галь, я же на машине. Как тёщу-маму-подружку и любовницу в одном флаконе не довезти?

Тёща засмеялась

— А ты умный. Только домой пока я тебя не приглашаю. Вот подготовлю почву, тогда. Не в обиде?

— Галь, свои же люди. А на Анфисе я женюсь хотя бы ради того, чтобы быть с тобой.

— Женись, не пожалеешь. Анфиска скромная, послушная. Домашняя девочка. Хорошая жена будет. А если что, то я головёнку мигом на сто восемьдесят градусов. Чего так глазками сверкнул? Всё, всё! Сам отворачивать будешь.

Отвёз тёщу, теперь уже точно тёщу. К самому подъезду. Поехал в свою берлогу. Мне выделили комнату в доме молодых специалистов. Жилище на уровне малосемейки: комната, прихожая и ванна со сральником. Для одного сверх достаточно. И соседи нормальные. Можно с парнями вечером посидеть. Можно с девушками пообщаться. Правда сегодня навряд ли что получится. Всё же тёща оказалась той ещё спермодавкой. Выдоила, высосала всё до последней капли. Не уверен, что если даже кто из девушек заглянет на огонёк и трусы снимет, что-то у нас получится. Разве что пизду полизать. А было, что и по две ночевать оставались. Теперь придётся эту порочную практику преращать. Женитьба — дело серьёзное. Да при такой тёще, да при её возможностях получать всю информацию. Уверен, что она в курсе всех моих общагинских похождений. И не хотелось бы лишний раз нарываться на неприятности. И дело не в том, что боязнь какая-то. Просто не совсем прилично поворачиваться задом, когда к тебе люди полным передом. А девушек у нас в общаге полно. И не все строгих правил. Живые же, тоже хочется.

Ничего, потерплю.

На завтра тёща вела себя так, будто ничего не случилось. Орала при нужде так, что у строителей уши в трубочку сворачивались. Ближе к вечеру, на планёрке, уже успокоилась. Когда распускала бригадиров, попросила меня остаться.

— Валь, что-то я сегодня завелась не по-детски. — Будто в иные дни бывает иначе. — Поехали к тебе. Покажешь свою комнату. Заодно и выебешь подружку, чтобы успокоилась. Приглашаешь?

Попробуй откажись.

В общаге тёща сразу разделась.

— Валь, все условности вроде чаепития потом. Давай сразу ляжем.

И на мою сиротскую, холостяцкую кровать легла.

— Не смущает такая корова жирная?

— Да не очень и жирная. На мой взгляд так как раз нормально. У женщины в теле есть за что подержаться.

— Что, правда? Тогда разрешаю держаться когда захочешь. Кроме как на работе. Впрочем, на работе тоже можно, но наедине. Ну ты что там? Умер, что ли?

— Помылся.

— Это правильно. Нечего в пизду всю грязь тащить. Уважаю таких мужиков, которые за собой следят и о женщинах заботятся. Ложись. Ой, а это у нас кто такой любопытный? Вон как надулся от важности. Ты Валин дружок? Самый лучший? Сейчас проверю.

Проверка прошла успешно. Тёща улыбнулась.

— Ну что, старую шлюху драть будешь?

— Буду. И не раз.

— Ты, кажется, в зад хотел? Погоди, не так резко. Я презервативы запасла. Как раз для анального секса. Короче, в жопу без них ни-ни. Зачем мне зять, который может невесть что в моей же заднице подцепить.

Галя принесла презики, сама надела на надувшийся от важности хуй. Как же, женщина за ним ухаживает. Расправила и встала раком.

— Я всё смазала, так что смелей, подружка Валя. — Заржала. — Прям лесбиюшкой становлюсь. Валь, тихонечко. Давно по этой дорожке никто не ездил. Да что там ездил, пешком никто не ходил. Заросла тропка-то, совсем заросла.

Тихонечко проталкивая головку в слегка сжатый анус, пробормотал

— Ничего, сейчас всё прочистим.

— Оххх, Валька, паразит! Всю жопу луковкой развернул! Сделал розочку! Блядь, совсем забыла, как это, когда в зад ебут.

— Больно? Может не надо?

— Надо, Валя, надо. Пора привыкать. С таким зятем недолго в целках проходишь.

Вытерпев до конца, пока не кончил, всё это варварское вторжение в свою задницу, тёща немного полежала на животе, приходя в себя.

— Варвар! Пожилую женщину, родственницу, подружку, вдобавок ещё и тёщу в жопу таким дрыном. Всё, уйди. Пойду помоюсь. А если бы без резинки?

— Не знаю. Давай попробуем.

— Никаких проб. По крайней мере с неделю. Ещё-то раз встанет?

— Встанет.

— Надеюсь.

Пока мамочка мыла задницу, вскипятил чайник, нарезал хлеба, сыра, колбасы, соорудив несколько бутербродов. Тёща вышла из ванны, похвалила.

— Молодец. Теперь буду знать, кто меня ебёт и кормит.

Перекусили, поговорив ни о чём. И снова в кровать. Та встретила старых знакомых приветливо, заботливо приняла в свои объятия. Тёща уселась верхом.

— Не всё тебе сверху да раком. Так хочу.

— Чего хочет женщина…

— То мужчина просто обязан ей дать. Направь хорошо, я сяду.

Вечер оказался долгим. Тёща и верхом посидела, и снизу полежала, задирая к потолку свои пухлые ножки. А я всё кончить не мог, будто ступор какой напал на моего приятеля. И вот, когда казалось, что эта пытка никогда не закончится, когда мы оба в поту, в мыле, практически без сил, хотели прекратить это издевательство, почуял, что вот-вот, прямо сейчас вулкан начнёт извергаться. Да какой там вулкан? Так, небольшой гейзер.

— Ну, Валя! Ну, подружка! Сегодня ты из меня все силы высосал. Такую подружку заиметь, так никакого любовника не надо будет. Полежи, отдохни. Мокрый весь. И дышишь, будто кирпичи на шестой этаж бегом таскал.

Отдохнули. Оделись. Уже вечерело, когда отвёз тёщу к дому. Долго целовались в машине, словно молоденькие.

— А муж в окно не увидит, что мы тут целуемся?

Тёща фыркнула

— А ему-то что? Он у меня приучен. Не журись, зятёк родной! — Потрепала через брюки конец. — Силы на шлюх не трать. Я ведь всё узнаю.

— Кто бы сомневался. Там у нас столько дятлов, что удивляюсь, как ещё дом не развалился. Стучат, будто в лесу весной.

— Ну всё. Побежал. Завтра с утра планёрку проведёшь. Я в трес поеду поделам.

— Я же ни разу не проводил.

— Справишься. Главное наглее и матом.

Высадил тёщу и домой, спать. Сил просто не осталось. В ванне посмотрел на пострадавший член. Красный, натёр так, что к головке больно прикасаться. Уж эта мне тёща-подружка. Привыкну. Как там мы пели в молодости:

Если вас ёбнуть в глаз, вы, конечно, вскрикните.

Ёбнуть раз, ёбнуть два, а потом привыкнете.