Девчатки взяли моду на вечерние посиделки в кармане. Благо места достаточно. Выносят кто что приготовил и сидят, ужинают, чаи гоняют. Кто-то из них расщедрился и вынес не совсем новый, но и не старый телевизор. Не плазма, но тем не менее кажет нормально. А тут по дому проводили подключение к кабельному телевидению и интернету. Скинулись и подключились. Точнее подключились, а на абонентскую плату скидывались. Вот и сидят тётки, смотрят сто с лишним каналов, обсуждают. Только на кой хрен им столько, если смотрят то, что идёт по федеральным. Вроде Гузеевой с её сватовством всех ко всем. Потом этот заикастый, который всё говорит и говорит. Ну а Малышеву, уроженку Кемерово, сам бог велел смотреть. Как же, расскажет как правильно какать, как сделать мужикам обрезание, испортив при этом одежду кого-то из зрительниц. Благо перестали пускать на телевидение Малахова, который якобы доктор. Понятно, что рецепт излечения геморроя от него не всем в кайф. А то. Представьте себе, как будете заталкивать в задницу огурец, не срывая его с грядки. Ох, грехи наши тяжкие!

Мне так такое их времяпрепровождение даже в кайф, как и моему Кисо. Эта тварь, что по недоразумению называют котом, отрастила брюхо и скоро станет неходячим.

Скоро и я таким стану с неусыпной заботой соседок о моём здоровье. Они понимают заботу так, что мальчик — это, если чо, я, -должен быть накормлен, обласкан и выдоен. Накормить — нет проблем. Обласкать — то же самое. А уж подоить хлопца, так это в радость, за этим очередь стоит. Ирка, сучка тощая, всё норовит поперёд очереди влезть. Имеет совесть заявлять, что она моложе всех и ей требуется хоть чуть-чуть, но больше, чем остальным. Обломится. И без того разок влезла без очереди. Обманула мальчика, затащила, сучка, на себя. Ему-то что, дырка бы была, а тут очередь. Одно слово — стерва. Но откупилась, паскуда, проставилась. Выпили, подобрели и простили. Но больше ша! Не моги.

Возвращаясь с работы знал, что по поводу ужина заботиться не надо. Накормят. Вот и сегодня, едва заскрёбся ключом в замочной скважине, метнулись, начали выставлять на стол всё, что наготовили. Захлопотали вокруг. Вот что заинтересованность делает. И эта тварь с грузинским именем вокруг вертится, о ноги трётся. Всё же знает хозяина, хоть и шастает по чужим хатам. Ну так не мне его судить. Сам из чужих кроваток не вылезаю. А попробуй стольких женщин обеспечить — осчастливить.

Чем хорошо с ними, так точно знают что и для чего. Нарадоваться не могу. Никаких выпендронов-закидонов. Установили очередь и пользуются благосклонностью мальчика. Не поймите превратно. Не блядства ради, здоровья для.

Накормили, напоили, расспросили что и как на работе, не обижает ли кто, не зверствует ли начальство, а то мы мигом «заявимся с лопатами и вилами», так мало не покажется. И сидят, скромненько переглядываются. Прошли времена, когда зазывали под благовидным предлогом. Сейчас всё в открытую. А чего прятаться, коли стали все почти что единой семьёй. Светка робко так, тихим голосом говорит

— Вов, сегодня моя очередь. Мне как?

Это она спрашивает, есть ли у меня настроение. Светик, конечно есть. С такой кормёжки стоит и ещё долго стоять будет. Возрастные изменения пока где-то там, в необозримой дали, а мягкие женские тела вот они, рядом. К тому же ощутил на себе, что чем больше имеешь, тем больше хочется. Это как обычные мышцы. Дал им работу ежедневную, да с повышающейся нагрузкой, они и работают. Расслабься, разнежься, вот и наступает атрофия. И вставать будет лишь по утрам, когда пописать приспичит. Да и то навряд ли. Кстати, надо что-то делать вот с этим утренним вставать. Надо бы присунуть, а некому. Хоть вваливайся в любую из квартир и ставь хозяйку в позу. Или раскладывай, как тебе удобно.

Соблюдая приличия, ответил. Хотя все и без того знают зачем мы со Светланой сейчас удалимся в её апартаменты, делают вид, что у Светки возникла сильная нужда в мужских руках. Ну да как же, конечно возникла. Титьки помять этими руками, задницу потискать. В руках нужда, как же. В основном нужда в другом. Поди уже на сто рядов подмылась, подбрилась, трусы красивые напялила. Сколько ни говорил, что это не обязательно, не переспоришь.

— Вова, как ты не понимаешь? Красивое бельё на женщине возбуждает.

Пусть их, раз им так нравится. Играю в их игры, стягивая с задницы трусы обязательно отмечу вкус хозяйки, похвалю. Им приятно, а мне не в тягость. Вон Кисо, и тот, когда ругаешь, так уши прижмёт, зараза, глаза бесстыжие сощурит и морду такую состроит, что стыдно становится такого невинного котика ругать. А как похвалишь, так растечётся маслом по столу. И затарахтит моторчиком.

Светка и кофточку красивую надела, и юбочку выше колен, да ещё и с разрезом. Всё для тебя, любимый. Общий любимый. Усадила на диван. Девушки пользуются тем, что я не претендую на кровать и дают везде и всюду. Им это в кайф, вроде романтики. А мне какая разница, где женщине радость доставить.

— Вов, у меня вино вкусное есть. Выпьешь?

Какой бы ни был общак, а каждая держит что-то эксклюзивное для угощения мальчика. Потом друг перед дружкой хвастают, кто и чем угощал.

— Свет, ну какой нормальный человек откажется от выпивки? Тем более русский. У меня в паспорте так и написано. Было. В старом. Сейчас не пишут, но я-то точно знаю. Отец грек, мать татарка. Кто же я тогда? Только русский.

— Ой, Вовка! Болтун же ты. Я сама наполовину татарка. А ты совсем на татарина не похож.

— А на кого?

— На самого себя.

И губы тянет. А они пахнут вином и запах этот возбуждает. Еле как оторвался от такой вкусняшки. Заметил за женщинами вот что ещё: со мной раскрываются полностью, претворяют в жизнь свои сокровенные желания, которые, скорее всего, и с мужем не могли себе позволить. И потому позволяют себе и мне всё. Всё, что не причиняет боли и не унижает.

Оторвался от губ, выдохнул

— Свет, тебе явно мешает эта красивая кофточка. Давай-ка мы тебя от неё избавим. Пусть тело подышит. Тем более, что у тебя такая красивая грудь совершенной формы.

Лёгкая лесть не повредит. Да у Светки и правда красивая грудь для её возраста.

Не отвисла, стоит торчком. Ореолы большие и соски крупные. И чувствительные, как у большинства женщин.

Вслед за кофточкой последовали юбочка и трусики. И вот уже голенькая Светка сидит у меня на коленях и мы целуемся, задыхаясь от страсти. И ведь каждый вечер имею дело с женщиной, а страсть и возбуждение такие, будто первый раз или, ну точно малолетка, после длительного перерыва. Да, мне тоже пришлось со штанами расстаться. Ни к чему эжта преграда в виде ткани между телами влюблённых.

Что? Смешно? А вот и нет. Я правда влюблён в каждую из мих соседок. Не до потери головы и написания мадригалов, не до сонетов и романсов, распеваемых под балконами любимых. Да у нас могут и не понять, запулят чем-нибудь с какого-нибудь девятого этажа. И будет весьма больно понимать, что не оценили твои вокальные данные и вообще твоё творчество. Так что безо всякой натяжки могу сказать, что я люблю своих соседок и отношусь к ним с нежностью. Правда прячу это под напускной грубостью и цинизмом, но бабу не обманешь. Как сказал Горбатый: Баба сердцем чует, её не проведёшь.

Светка ёрзает своей попой, не торопит. Точно знает, что успеет сделать всё, что ей захочется. А у меня член торчком и Светка своими ёрзаньями оченно его задевает. То есть задевает весьма пухлой попой. Она намокла, а от её елозенья, выделяющаяся смазка размазывается по моим ляжкам. А с ляжек на её полупопия. И снова из влагалища на ляжки, а оттуда на попу.

Светка, решив, что пора от обнимашек и поцелуйчиков переходить к делу, ради которого и уединились, легонько куснула за ухо, прошептала, будто кто-то может нас услышать

— Вов, мне как?

И не дожидаясь ответа на спину легла.

Ноги раздвинула, раскрылась навстречу. И опять же шёпотом

— Вов, дай я заправлю.

Мне что, жалко, что ли, если женщина хочет за член подержаться. А вот смешно, что одни в квартире и разговариваем шёпотом. Ну кто сможет нас услышать? А вот стонать стала голос, не скрывая чувств.

— Вов, давай долго, как в тот раз. Я всяко хочу.

Мне не жалко. Всяко, так всяко. И раком постоишь, и сверху посидишь.

Светка поддаёт попой навстречу, сама насаживается на член. Спрашивает задыхаясь

— Тебе со мной нравится? Скажи. Тебе со мной хорошо? Ой, Вов! Ещё так. Сильно и далеко.

По умолчанию не задавались вопросы вроде: А с кем тебе лучше: со мной или…? И потому женщины немного хитрили, спрашивая, хорошо ли именно с ней. Ведь каждой хочется услышать, что она единственная, такая может быть лишь одна. А что до других, так пусть их. Пусть раздвигают ноги. Они ей не соперницы. И потому не в первый и не в последний раз Светка пытала, задавая один и тот же вопрос в который раз.

— Вов, ты, если хочешь, кончай.

— А ты?

Тоже просто необходимо задать этот вопрос. Я же не единоличник какой. Сам кончил, а женщине хоть волком вой. И знают ведь, что успеют получить оргазм не раз и не два, а многократно, но вот провокаторши же доморощенные, так и стремятся показать, что они не для себя стараются. Всё ради здоровья мальчика.

Как бы не провоцировала, а застонала, резче задвигала задом и выгнулась, сжалась. Светка почти никогда не кричит, переживает оргазм молча. Лишь лёгкий стон может прорваться, да и то не всегда. А вот потом счастливая улыбка, лёгкий смех и радостное оповещение причастных к оргазму лиц

— Я всё!

Всё так всё. Светка одна из немногих, кому надо некоторое время, чтобы пережить оргазм. И потому два голых тела выдвигаются в ванну. Это у неё идея фикс: неважно, спустили в неё или нет, письку надо помыть. К очередному сеансу всё должно быть чистым. А после помойки можно и на кухню. Надо же подкрепить мальчика хотя бы махоньким кусочком еды. По её понятиям махоньким. В студенческие годы такую пайку растягивал на неделю.

За столом разговоры, куда же без них. Это не с проституткой: заплатил, оттрахал и выпнул. Тут всё же любофф. Может быть странная, какая-то слегка извращённая, но всё же она самая. И пусть утверждают, что «если ты одна любишь сразу двух, значит это е любовь, а только кажется». В данном конкретном случае не одна, а один, но смысл тот же самый. А у меня вот любовь к пятерым. К кому-то, как к светке с Иркой — больше, к кому-то, как к Вальке, Тамарке и Наталье — меньше.

Вернулись в комнату и Светка просит

— Вов, дай я сверху попрыгаю. А потом постою раком. Тебе же так больше всего нравится.

Это точно. Люблю эту позу. И попа кажется больше, чем есть на самом деле. И видно всё от и до. И руки свободны. Можно дотянуться до сисек. Можно подразнить клитор. Можно слегка похулиганить, сунув палец в… Неважно, но девчатам нравится, когда хулиганю. В них просыпается молоденькая девочка и они с удовольствием включаются в игру, зная, что лишнего я себе не позволю.

— Садись уж, наездница. Хоть отдохну. А то взяли моду развалиться и лежать, а Вова старайся, ублажай их.

В ответ смех.

Светка уселась верхом.

— Не помогай. Я сама.

Удерживая член, направила его точно в цель

— Я молодец? Сразу попала.

— Ещё бы, в себя и не попасть. Было бы странно, будь иначе.

— Ах ты! — Светка задохнулась от возмущения. — За это титьку целуй.

Прижала мою голову к себе, силком затолкав титьку в рот.

— Ты мне свою письку толкаешь, а я тебе титьку.

— Тебе не нравится?

— Сосать? Нравится. Мне всё нравится. И девчатам нравится. Ты нежный. Никогда не грубишь. И вкусный.

— Да уж. Чего там вкусного.

— Всё, помолчи. Я хочу ещё раз кончить. Потерпишь?

— Свет, ты же знаешь: кончил раз, второй не скоро. Старый становлюсь, что ли?

— Ладно тебе, старик. Это мы старушки.

— Ага. Старушки-поскакушки. Титьку не забирай, вкусная она у тебя.

Что сказать. Обычный вкус женской груди. Не булочка с корицей. Но светке приятен такой отзыв о её титьках. И пока Светка скакала, добираясь до очередного оргазма, сжимал титьки в кучу, чтобы можно было ловить губами сразу два соска. О, а вот и стон. Светка заскакала бойчее.

— Вофф! Вофф! Воооффф! Ой, мама, кончаюююю!

Ты смотри. Что-то в лесу крупное сдохло. Светка заблажала. Или это для соседок? Артистки ещё те, одна другую перещеголять стараются.

Светланка расслабилась, но с колен не слезает.

— Вов, мне так нравится, когда он там, во мне. Он такой…Такой…Он хороший.

— А я?

Светка наклонилась, поцеловала

— А ты у нас самый, самый, самый лучший. Ты знаешь, как девки тебя называют? Нет?

— Откуда? Кто бы мне сказал.

— Сынок.

— Ага. И сынок трахает мамочек в хвост и в гриву.

— Вов, так и должно быть. Если некому, то кто, кроме сына маме поможет. А кто, кроме мамы поможет сыну? Обоюдно. Родные же.

— Так выходит вы мне родные стали?

Смеётся.

— Мы между собой родными стали. Сёстры молочные. А уж с тобой совсем породнились. Вов, можно я так посижу?

— Сиди.

— Я толстая, ноги отдавлю.

— Отдавишь — скину.

— Нет, правда, не тяжело?

— Да сиди ты, сиди. Мне тоже хорошо, когда он в тебе. Ему там тепло и мухи не кусают. Так бы и не уходил никуда.

— А ты оставайся. Утром пойдёшь.

— А Кисо?

— Попозже сходим и позовём его. Он уже привык по квартирам шататься.

— Так мы с ним, выходит, два блудня?

— Вот и оставайся. Тебе же не через улицу бежать домой.

— Да? Ну тогда сама виновата. Сама напросилась. Вставай-ка ты, Светик…

Светка перебила

— Раком? Я сейчас.

Светка мигом развернулась, соскочив с моих колен, руками упирается в спинку дивана, зад выставила

— Светк, а если…

— Вов, — перебила, — пусть будет и если, только тихонечко и предупреди. Будто знала, клизму сделала. Можно без резинок.

Раз не скоро кончать, то пусть попа пока подождёт. И почему не только меня, многих тянет трахнуть женщину в зад? Есть же то место, которое предназначено природой для сношений. Или это от того, что запретное место? Не знаю. Но вот только кончать в эту дырочку люблю. И пусть втиснешь туда лишь головку, какой-то особый кайф от того, что впрыскиваешь своё семя именно в задницу.

Ага. И сразу вспоминается анекдот. Бегут сперматозоиды к матке. А один хроменький, инвалид, ну никак не поспевает за всеми. Тогда кричит

— Братцы! Братцы! Стойте, братцы!

Те затормозили

— В чём дело? Чего орёшь?

— Братцы! Нас наебали! Мы в жопе!

Все разворачиваются и бегом назад. А этот не спеша пошёл себе дальше

— Думать надо, безголовые.

Вот я всех — и хромых, и горбатых, — всех в светкин зад и выпустил.

Уговорила меня соседка, не пошёл домой. Хотя и Кисо мы не нашли. Вот же сучок, по бабам шалается. Светка, примостив голову мн на грудь, обняв, как собственность, вздохнула

— Ну почему нельзя тебя клонировать? На всех бы хватило. Знаешь, как плохо спать одной. Спи, мой сладенький. Спокойной ночи.

— Ага. Мама мне в детстве говорила: Пусть тебе приснится сказка.

— Я сама тебе сказку утром покажу.

Утром Светка, воспользовавшись утренним стояком, без зазрения совести залезла на меня и изнасиловала. Не скажу, что мне это не понравилось. Понравилось, да ещё как. Причём это не являлось нарушением очерёдности. В конвенции о таком казусе не было сказано ни слова. И, как мне кажется, теперь домой я ночевать попаду не скоро. Оставлять будут под любым предлогом. Всё же на виду и всем всё станет ясно, едва я выйду за порог Светкиной квартиры. Да и она не удержится, похвастается своей хитростью.

Вот и решилась проблема утреннего стояка. Лишь бы в этой связи не возникло каких иных проблем. Наташка, к примеру, запросто может во сне титьками придавить. У нё они ого-го какие.

Ну да ладно, будем думать о будущем, когда оно наступит. Как говорят: Решай проблемы по мере их поступления. А пока…

— Свет, я сейчас кончу.

— Кончай. Я уже. Кончай, мой хороший!