Полковник Драгич потер пальцами виски — кровь шумела в висках густыми волнами. Гнев уступил место досаде на самого себя. / Гневливые люди они отходчивые…/

» Что я наделал! Как можно так говорить с Милой, как можно было допустить себя до этого! Конечно не может быть, чтобы она ушла…. — с трудом управлял с разбредавшимися мыслями знаток лошадей и верховой езды, — Ну, а если ?… Что тогда? Ведь я люблю ее! Люблю до сих пор, несмотря ни на что !»

Он закурил одну папироску, потом другую. И сам не ведая как , очутился перед дверью . Подергал ручку золоченой бронзы — заперто.

— Милочка, это я…

Ответа не было.

— Милочка отвори, пожалуйста. Мне нужно сказать несколько слов…

Затаил дыхание, прислушался, чая услышать ответ, но больше затем, чтобы убедиться: не собирает ли она свои вещи. Он ждал и боялся услышать шорох юбок, треск выдвигаемых ящиков картоньера, плеск воды из рукомойника.

Но ничего не было слышно…

— Прежде чем нам расстаться… — начал полковник повышая голос, — мне хотелось бы объясниться… Ты будешь моя или ничья! Запомни!…

Но, услышал как женщина высморкалась.

«Это хорошо! — от сердца чуточку отлегло. — Сморкается — значит плачет… Значит слезами все и кончиться!»

Драгич ушел в свой кабинет.

Полковник начал успокаивать себя, усилием воли давить раздражение:

«Отлично, что она не пустила меня — я бы опять начал говорить, доказывать… И все бы кончилось новыми оскорблениями… Так лучше! Буду держать себя с достоинством и молчать.»

Вдруг в кабинет без стука вошла Людмила Васильевна придерживая подол амазонки. Облитая сиреневым шелком она была изящна, грациозна, несмотря на начинающуюся полноту. Волна темных волос была убрана с нарочитой небрежностью, а черный цилиндр с белой вуалью казалось парил над ними. Маленькие ручки в лайковых перчатках цвета beurre frais. Без всякого сомнения она обладала тем привлекательным оттенком, который французы именуют » du chien ‘. / от фр. avoir du chien — быть с огоньком;/ Эта женщина была не только хороша собой, но и умна. Редкое и, как правило, опасное сочетание достоинств.

— Я остаюсь! — после некоторого молчания сказала она, и улыбнувшись добавила. — Хочу немного прогуляться… Костя, распорядись заседлать Ласточку.

— Хорошо, хорошо… — обрадовался таковому исходу полковник. — Но, извини, я не могу сопровождать тебя, а в окрестностях неспокойно… «Пшеки» опять мутят, ограбили две почты, да и жидки шастают с контрабандой… Жду бригадного. Ты же знаешь, какая зануда этот баронишка…

— Какие пустяки…- прервала его Людмила Васильевна, — дайте мне одного из ординарцев.

— Я распоряжусь…

Выходя из кабинета, Милочка небрежно бросила:

— А Михальчуку надо срочно полечить зубы.

— Надо… — зло процедил полковник и потянулся к звонку.

КОНЕЦ ПРОЛОГА.

* От автора: Извиняюсь за краткость и отсутствие «перчика». Все должно быть в свое время, да и эпоха была целомудренная…

С Уважением к любезным Читателям Plainair/ автор «второсортных рассказов», как назвал меня один по-читатель./