Наташа как раз взбиралась по лестнице, когда мы обратили на нее внимание.

Она симпатичная. На улице— ранняя осень, все еще царит та прекрасная пора, которая позволяет всем одеваться так, как нравится. Когда девушки сверкают своей красотой, а парни— своими телами. Наташа не была особо стеснительной девушкой. А сейчас она как раз шла на день рождения своей старой школьной подруги, а потому приложила все усилия, чтобы отменно выглядеть.

У нее были чуть-чуть уставшие серые глаза— все же позади целый рабочий день— в которых сейчас едва разгорался маленький, еще непонятный огонек. Волосы цвета потемневшего серебра, обычно свободно спадающие до конца лопаток, были сейчас собраны в один конский хвост, едва закрывавший тыльную сторону шеи. Лишь у самых корней пробивался истинный— черный— оттенок волос. А шейка: многие парни пали жертвой именно этой шей. Тонкая и длинная. Хорошая фигурка, сейчас закрытая осенним пальто, тоже была предметом гордости девушки. Отдельно следует заметить, что природа от щедрот отмерила Наташе женской красоты, но на ее лицо перепало гораздо меньше, чем на все остальное тело.

Тут она была обычной, хотя на фоне серебристого облака волос, никто, чаще всего, даже и не замечал этого. Чуть-чуть вытянутый подбородок, немного впалые от природы щеки, излишне выпирающие скулы, нарушающие гармонию, маленькие карие глазки, немного вздернутый на конце носик и чересчур полные губы, которые на фоне всего остального лица, казались единственным местом, за которое цеплялся взгляд.

Вот Наташа добралась до самого верха лестницы, постояла с минуту, переводя дыхание, после чего позвонила в дверь, оббитую деревом. Не прошло и десяти секунд, как послышались шаги, замок дважды щелкнул и дверь широко открылась.

—Наташка! —радостно вскричала сегодняшняя именинница Кристина.

—Криста, —улыбнулась в ответ девушка и обняла свою давнюю подругу. —Это тебе.

Наташа передала пакет девушке и, пока та, радостно попискивая, убежала открывать подарок, зашла в дом. Из комнаты доносились звуки начинающегося веселья. Наташа без труда уловила женский смех и тихий мужской бас, который из прихожей было совершенно не разобрать на отдельные слова. Девушка скинула сапожки, взяла пакет с платьем, которое принесла с собой, но не на себе, опасаясь помять его раньше времени.

—Кри, ты не против, если я твою комнату займу на десять минут? —повысив голос, спросила она.

—Конечно! —тут же раздался звонкий голос именинницы.

Наташка прошла по короткому коридорчику, который упирался прямо в кухню, заглянув по пути в зал, где будет сегодня твориться основное веселье.

В зале, на маленьком розово-белом диванчике, сидела, поджав под себя ноги, незнакомая девушка. Она заинтересовано взглянула на мелькнувшую в проеме Наташку, но успела лишь кивнуть. А обладателя мужского голоса Наташа не заметила— должно быть, он устроился в кресле около окна.

Наташка зашла в соседнюю комнату— большую спальню., как это местечко в шутку окрестила Сонька. Комната заслуживала так называться.

В центре стояла большая, даже для двуспальной, кровать со спинкой из темного дерева, застеленная темно-красным покрывалом. Наташе не нужно было откидывать покрывало, чтобы узнать цвет простыней— они неизменно были красными, в то время как пододеяльник и наволочки все так же оставались черными. Обои с красными и темно-темно синими цветами на бело-серебристом фоне, ковер с черно-красной вышитой сказочной фейкой с полупрозрачными крылышками, лишь подчеркивали кровать, не привлекая к себе внимание, пока ты специально не начнешь их рассматривать. В уголке около кровати стоял туалетный столик, забитый косметикой. А в противоположенном уголке располагалась малоприметная дверца, выкрашенная под узор обоев, в котором был расположен маленький гардероб. С потолка в центре комнаты свисала причудливая люстра со множеством псевдо-хрустальных висюлек.

Да уж: сколько же времени прошло? Кристина получила эту квартиру в безраздельное пользование когда ее родители решили, что им лучше жить на противоположенном берегу, поближе к своей работе. Та квартирка им досталась по наследству, а эту решили отдать своей взрослеющей на глазах дочке. Вот чем Наташке нравились родители Кристы— так это их вольными взглядами на подрастающее поколение.

Странное напутствие от родителей своей подружки, не правда ли? Да и в остальном. Когда Наташке было шестнадцать, она всегда находила у Светланы Павловны слова утешения. Именно эта домашняя женщина лет тридцати пяти объяснила девушке проблемы секса. Что и как следует делать. Или чего делать не следует.

В памяти Наташи всплыл эпизод, который произошел лет n или десять назад— как раз, когда Соньке стукнуло шестнадцать. Кри тогда достала кассету с эротическим фильмом и они, три школьные подруги, считая Соню, собрались в соседней комнате поздним вечером, когда родители Кристины уже ушли спать, чтобы посмотреть на то, что происходит за закрытыми дверьми между взрослыми людьми.

И как же они перепугались, когда посреди фильма в комнату вошел отец Кристы. Сидели на диванчике и лишь беспомощно смотрели на него— мужчину в возрасте, с густым ежиком черных волос, изрядно тронутых сединой, в спортивных штанах и домашних тапочках— ожидая жесткой расправы и крутого выговора. А он лишь обвел взглядом трех молоденьких девушек, сжавшихся в один маленький комочек на диване, взглянул на экран, где как раз молодую девушку нещадно насиловали на вертящемся подиуме, и спросил:

Наташа уж и не взялась бы вспомнить, что было потом. Помнила только, что таки были. Толи у Сони, толи у Кристины хватило-таки наглости задать какой-то вопрос об интимных отношениях. И отец Кристы, Антон Андреевич, такой грозный и всегда неулыбчивый, прочитал целую лекцию о разных видах секса. И даже ответил на все. После чего ушел спать в кровать к своей жене, оставив девушек в состоянии сильного возбуждения, наедине с их воображением.

Наташа сняла с себя легкий свитер, блузку и джинсы, оставшись лишь в нижнем белье изумрудных тонов. Запихала снятое в пакет, из которого мгновением раньше выудила свой сегодняшний наряд. Девушка знала, что трусики слегка просвечивают. Лишь самую малость. Как и лифчик, впрочем. Наташе просто нравилось ощущение, что кто-то может ее увидеть почти что голой. Правда, для этого для начала следовало снять с девушки платье, что было весьма сложно сделать без желания самой Наташи.

У девушки было весьма неплохое тело, которое она старалась держать в форме. В школе— еженедельные занятия фитнесом, в университете— плавание, а сейчас Наташа отдавала предпочтение аэробике. Тонкие плечи, чуть-чуть выпирающие ключицы. Такие же тонкие руки, на которых лишь на предплечьях можно было заметить маленькие бугорки мышц. Длинные ладони с тонкими пальцами профессиональной пианистки. Впрочем, на пианино Наташа играла лишь в младших классах. Упругая пышная грудь, не настолько большая, чтобы безвольно повиснуть и опасть, а именно такая, какая нравилась большинству парней— торчащая как легендарные пушки, готовые к выстрелу, если Наташа была в соответствующем настроении. Упругий животик— следствие занятий фитнесом. Мощные икры и развитая мускулатура на ногах— следствие плавания. Наташа никогда не была, наоборот, ее тело было напитано красотой. Прекрасной красотой воинствующей богини Афины.

Наташа улыбнулась своему отражению, облаченному в нижнее белье, мимоходом отмечая, что туалетный столик с зеркалом слегка повернули— теперь в отражении было не видно входную дверь, зато можно было полюбоваться деревом, растущим за окном. Подсела на низенький табурет и занялась макияжем. Пожалуй, это было то единственное, за что она ценила свою работу— умение красится, наводить марафет, накладывать штукатурку и так далее. Наташа работала продавщицей косметики в довольно престижной фирмочке. Работа была скучной, но весьма перспективной и к тому же неплохо оплачиваемой, что было немаловажно.

Девушка неспешно наложила на веки едва заметные изумрудные тона, сильно подвела глаза черным карандашом, тушь— на длинные ресницы. Совершенно естественный оттенок помады на губы. Распустить хвост и расчесаться. И вот из зеркала уже смотрит не обычная замухрышка, а отменная красотка. Губы больше не бросались в глаза, уступая место взгляду девушки, а носик был вообще не заметен. Сонька много раз говорила, что у Наташи глаза. Но что имела ввиду подруга, девушка поняла только после того, как обильно подвела глаза в первый раз.

Наташа аккуратно подняла платье и оглядела его со всех сторон— не осели ли какие крошки или пыль на ткани. Удовлетворившись результатом, девушка лениво скользнула в платье. По своему покрою оно было скорее строгим, но на Наташке смотрелось весьма вызывающе. Высокий ворот до самого горла создавал ощущение недоступности. Черное платье с сеткой переплетенного меж собой серебра обтягивало все тело, доходя почти до самых лодыжек. Вот только вся строгость рушилась высокой грудью девушки— платье сильно натягивалось в этом месте, плотно облегая предмет мужского вожделения. Высокий разрез, заканчивающийся чуть пониже талии, призывно раскрывался, стоило Наташе сесть, и выставлял манящую ножку напоказ. Длинные рукава, скрывавшие всю руку до самого запястья, обтягивали руки как вторая кожа. Картину дополняли высокие черные чулки без какого-либо узора.

Наташа еще раз посмотрелась в зеркальце, повернулась вокруг своей оси и удовлетворенно кивнула. Это уже начинало входить в привычку. Каждый день рождения подруги соревновались друг с другом в красоте, хотя это и было абсолютно бесполезно. Девушка была уверена, что Соня тоже будет сегодня на высоте и даже предвкушала ее наряд, хоть и не бралась его спрогнозировать.

Раздался звонок в дверь. Наташка в последний раз улыбнулась своему отражению, послала ему воздушный поцелуй, сняла пакет со своей одеждой с кровати и поставила его в самый дальний уголок. И лишь после этого пошла ко входной двери, где уже слышались голоса прибывшей парочки— Сони и Олега, ее ухажера.

Наташка выползла как раз вовремя. Подошедшая пара уже успела скинуть с себя верхнюю одежду и теперь были, можно сказать,.

Олег, крепенький мужичок лет под тридцать, обладатель короткой прически черных волос, очков в прямоугольной оправе и крупного носа, надел в этот вечер просторную, ослепительно-белую, рубашку с галстуком и черные брюки строгого покроя.

—Это вам, именинница, —сказал он, передавая небольшой подарок, по виду напоминавший книгу.

—Спасибо, —мило улыбнулась Кристина.

Наташка же, пока все обменивались дежурными приветствиями и поздравлениями (Кристина поздравила Олега с повышением на работе, а Наташка с Сонькой разменялись дружескими поцелуями в щечку) разглядывала своих подруг.

Сонька сегодня оделась, или скорее разделась, сверх меры. Это было белое платьице, но какое! Полоска ткани огибала шею девушки, кокетливо проходила поперек тела, заставляя кусок материи, который, судя по всему, был просто обернут вокруг груди, натягиваться, очень откровенно подчеркивая маленькие, но остренькие, грудки девушки. Чуть ниже эта полоска крепилась по бокам к плиссированной мини-юбочке. На талии висел ярко-красный ремешок. Да тонкая красная нитка бежала по платья. Сонька как раз закончила одевать белые туфельки на высокой шпильке, декорированные алой розочкой на внешней стороне ножки.

Забавно, но все это так изумительно шло ей, что у Наташи на мгновение перехватило дыхание. Она на секунду погрузилась в свои воспоминания.

Если сама Наташка была принцессой, то Соня, скорее, занимала позицию удачливой горничной. Подружились они все втроем еще в школе. Кристина и Наталья были друзьями еще со второго класса, а Соня присоединилась к классу, да и к компании двух подруг уже в пятом. Криста и Наташка в старших классах пользовались большой популярностью среди парней, исключительно за счет своей красоты, да и легкого, тогда еще не отточенного, умения одеваться. Соня же на их фоне смотрелась заморышем. Ни тебе красивой внешности, ни классной одежды. Да еще и суровые родители, весьма консервативные во всем, что касалось красоты.

Учителя не понимали, что же держит эту троицу вместе. Да и куда им понять? Скромная, весьма пофигистичная Наташа, не отмеченная ни хорошими, ни плохими оценками, Кристина— школьная королева, раз за разом влипающая в передряги с учителями, и Соня, круглая отличница, все дарование которой ушло в мозги. А дело было вот в чем.

Как-то в пятом классе, Наташа и Соня остались после уроков убирать класс, как того требовал заведенный в школе порядок. А Криста схлопотала взбучку от учительницы английского. Дело началось со спора о значении английских слов и смыслов, а закончилось тем, что Кристина заявила будто знает английский лучше учительницы. Гордость не позволила взрослой женщине стерпеть такое и в итоге Криста получила в качестве наказания неделю внеочередных уборок класса.

И во время уборки Кристина умудрилась сломать ноготь. Ногти у нее были классные— длинные. И, пока она убивалась над всем этим, Соня подняла голову и заявила:. Предложение было идиотское, но, как ни странно, сработало. Никто из школьных девчонок и глазом не моргнул, когда выслушивал красочную лапшу, сочиненную подругами. А между тремя подружками появилась первая тайна.

Тайн у них со временем набиралось все больше и больше. Однажды девушки, чтобы насолить Алене, самой отъявленной стервочке в классе, влезли в учительскую и написали в классном журнале от имени физрука, что девчонка пристает к другим девушкам в раздевалке. Ах, что тогда было: Родителей Алены тут же вызвали в школу, началось разбирательство. Одноклассниц быстро опросили и, что самое веселое, многие подтвердили эти слова едва их услышав, хотя на деле Алена ничего подобного не делала. Обман раскрылся лишь когда у директора оказался физрук, который с большим удивлением посмотрел на запись. Впрочем, его слова уже ничего не изменили. Родители Алены, спасая свою дочку от слухов и сплетней, перевели ее в другую школу, на радость местным девочкам. А тройку подруг так никто и не заподозрил.

В старших классах общих тайн у девушек стало еще больше. Первые парни, первый секс: Соня тогда умудрилась удивить подруг. Именно она первой потеряла свою девственность и довольно подробно рассказала об этом подругам, что, пожалуй, и стало окончательным камнем в фундаменте их крепких отношений.

А сейчас, спустя годы, девушка только похорошела. Внешностью она никогда не отличалась. Обычная девушка, которой без труда и напрягов удавалась учеба. Волосы цвета блеклой соломы были перекрашены в золотой, едва девушка вырвалась из дома своих родителей. Невзрачное лицо, заставить взглянуть на него мальчиков удавалось лишь с помощью косметики, да и то с большим трудом. Умные светло-синие глазки, в которых чаще светилась не мысль, а веселье. Со временем Соня отучилась все время витать в облаках своих мыслей и грез и стала гораздо больше внимания уделять реальному миру— сказывалось влияние подруг.

Своего нынешнего ухажера, Олега, Соня выцепила совершенно случайно. С предыдущим она поссорилась и на пару недель осела у Наташи, после чего собрала свой небольшой чемоданчик и перебралась жить к Олегу. Так она и поступала с того самого времени, как ей стукнуло восемнадцать. Нужно заметить, что с Олегом Соне повезло— у него была не только квартира, но еще и машина и вообще он был мужчиной при деньгах, пусть даже не слишком больших. Этим летом он свозил свою молодую пассию в Турцию, где та умудрилась загореть аж до густого миндалевого оттенка.

Вот и получилось, что при таком загаре, белое платье идеально смотрелось на фоне ее золотых волос. Ноги были гладко выбриты, ногти—

аккуратно подстрижены до полусантиметровой длинны.

Наташа мысленно похвалила свою подругу с хорошим выбором и только тут как следует разглядела Кристину. Конечно, она заметила, что на той сегодня синее платье, когда вошла, но по достоинству оценила наряд только сейчас.

Начать следовало с одежды. Темно-синее платье великолепно подчеркивало фигурку, плотно облегая высокую грудь и осиную талию, но скрывая большую часть бедер от посторонних взглядов. На талии висела тонкая серебряная цепочка, конец которой свисал сбоку. На левом запястье поблескивал маленький витой браслет, шею же украшало ожерелье из янтаря.

Черные волосы, которые имели только два стиля прически: расчесанные или нет, были приподняты у корней. Наташа лишь ужаснулась— наверняка этот акт потребовал тонны лака. Вообще, волосы у Кристины были на загляденье— длинные, матово-черные, волнистые. К тому же, Криста практически никогда не собирала их в хвост или еще во что-нибудь. Но, к сожалению, совершенно непослушные. Вот как они висели, так и висели, спадая чуть ниже талии. Сама же девушка была тонкой, как ива. Тонкие руки, тонкие запястья, тонкая талия. И это при росте в сто семьдесят сантиметров! Лишнего веса у Кристины никогда не было. Просто не было. Не появлялся, как бы Кри не издевалась над своим организмом, что бы она ни ела.

Лицо у нее было примечательное, хоть и весьма далекое от тех канонов красоты, которые обитали в мире. Большие глаза, которые Кристина вечно держала кокетливо полуприкрытыми, длинные ресницы, которым каждое утро перепадало чуть-чуть туши, высокий разлет тонких бровей, выпирающие скулы и чувственный ротик. Аккуратный носик с едва заметной горбинкой. И глаза: Ах, что это были за глаза. Наташа никогда не знала, у кого Криста научилась так играть взглядом, та не признавалась. У нее были непонятного цвета глаза— сейчас, например, отчетливо отливали морской синевой, но Наташка была уверена— стоит ей выйти на яркий солнечный свет и от синевы не останется и следа. Зато появится игривый зеленый огонек. У Кристины не было какого-то одного оттенка глаз. Освещение, фон, цвета одежды— и цвет неуловимо менялся. Криста знала об этом и пользовалась как могла.

Как-то, на спор, Кристина заставила одного парня поцеловать себя прямо в губы, всего лишь посмотрев на него. Что это был за взгляд: чуть-чуть наклоненная голова, игривая улыбка на губах и дерзковатое выражение глаз, манящее. Криста будто говорила:.

На ум девушки пришли мысли. Мысли о Кристине и о своих подругах в целом.

Все трое были совершенно разные. Да, у них было кое-что общее. Общие интересы в музыке, общее стремление к красоте. Но помимо всех этих мелочей, в главных жизненных взглядах они различались.

Наташа всегда хотела найти себе хорошего ухажера, за которым бы ей были не страшны невзгоды. И жить, наслаждаться жизнью, каждым ее мгновением вместе с этим человеком. Но, вместо этого, она работала продавщицей косметики и встречала лишь взбалмошных принцессок, но никак не принцев. Ее личная жизнь была эпизодичной, построенной по принципу. Но как же хотелось настоящего любовника, с которым можно будет просто быть собой, а не строить из себя красавицу, которая не может произнести простую фразу:.

Для Сони же личная жизнь была скорее необходимостью. Приятной, но все же необходимостью. За проживание она всегда сексом. И была вполне довольна этим раскладом., —в шутку смеялась она. Зато всю страсть, потерянную для своих любовников, девушка отдавала своему музыкальному инструменту— скрипке. После школы Соня поступила в филармонию и превосходно выучилась играть на скрипке. А сейчас понемногу набирала популярность, устроив с одной из своих подруг маленький дуэт, пользующийся популярностью на официальных вечерах.

А вот Кристина: если ее и следовало как-то назвать, то лучшее слово, что приходило на ум Наташе, было. Нет, она никогда не себя за деньги, но, если взглянуть шире, именно это она и делала всю свою самостоятельную жизнь. Находила перспективных ухажеров, окручивала их и наслаждалась, в то время как бедные мальчики с большой радостью оплачивали ее расходы, да еще и подарки дарили. Нужно отдать Кристе должное— запасными вариантами она никогда не пренебрегала, окручивая по двух-трех мальчиков одновременно. Для нее секс был и основным фетишем и средством выживания в этом мире. И за все n лет подобной жизни Кристина еще ни разу не влипала настолько, чтобы получить в подарок золотое колечко.

Олег наконец то закончил поздравлять Кри, которая в ответ на все комплименты лишь мило улыбалась и вся компания старых подруг прошла в зал.

Комната была далеко не новой и, с отъездом родителей Кристины, почти не менялась. Справа от входа был раскладной диван мягкого кремового оттенка, на котором в далекие школьные годы частенько оставалась ночевать Наташка. У правой стены стоял большой сервант, в котором хранилась редко используемая посуда, да всякие мелочи, вроде скатертей и наволочек. По левую руку, в самом углу примостился стол, на котором стоял компьютер, да горкой лежали различные журналы. Начиная с последних шести выпусков и заканчивая, спрятавшемся под тонкой книжкой с названием. Наверное, самой большой популярностью пользовались как раз. Чуть дальше по левой стене стояло массивное кресло с темно-коричневой обивкой, которое так любил Антон Андреевич. Правда, Наташа гораздо чаще видела его за компьютером.

У дальней стены, по левую руку выпирала небольшая лоджия, а по правую стояла большая, в большинстве своем заставленная книгами. Да в одной из ниш стоял новенький плоский телевизор. А между стенкой и шкафом с посудой, в самом углу комнаты, примостилась маленькая незаметная дверка. Наташе и не требовалось туда заглядывать, чтобы узнать что там.

Когда-то эта маленькая комнатушка была отдана в безграничное пользование Кристины— ее старая спальня. Там и сейчас стояла небольшая кровать, письменный стол с полками, на которых до сих пор торчали ее школьные учебники, покрытые слоем пыли, да небольшой шкафик.

Наташа вспомнила, как в начале этого года, когда подруги собирались праздновать день рождения Сони, она помогала Кристе зал. Сколько же тогда было обнаружено интересных вещей! В шкафу, за книгами, обнаружилась бутылка отменного вина. На стенке— анфилада пустых бутылок из-под мартини, коньяка и прочих алкогольных напитков. А отодвинув диван, чтобы пропылесосить пол под ним, Наташка с удивлением обнаружила штук пять женских трусиков. Криста тогда, чуть покраснев, созналась, что лишь три из них— ее. Откуда под диваном взялись остальные— Кристина так и не рассказала.

Впрочем, сейчас зал чуть-чуть изменился— справа, между шкафами и диваном стоял стол с явствами, да с кухни были перетащены три стула по случаю большого застолья.

А заодно в комнате четко ощущалось присутствие двух людей. Первой была девушка, сидевшая на диване, поджав под себя ноги. Из одежды на ней был топ ярко-желтого оттенка и синие джинсы. Блеклые, выжженные солнцем, а может экраном компьютера, волосы падали на плечи. Обильно накрашенное лицо. В целом— симпатичная девчонка, но выглядела на этом диване неуместной. Кристина время от времени показывала фотографии со своих и девушек, заснятых там, всегда объединяло одно и то же— они были стильные и красивые, под стать самой Кристе, а эту девицу едва ли можно было назвать красивой.

Еще более неуместно здесь смотрелся молодой человек, лет двадцати семи или восьми. Он сидел в кресле, закинув лодыжку одной ноги на колено другой. Длинный хвост каштановых волос был закинут на спинку, руки лежали на подлокотниках, а взгляд устремлен в окно. Весь немного хмурый и серьезный. Плечи его были гордо расправлены и от парня исходило своеобразное ощущение, будто он здесь— дома…

Е-mаil автора: [email protected]