Amarsroshta — История Любви

Автор этой истории любви — Амарсрошта. Произошла она в Индии. У неё есть сюжетная линия, вводящая персонажей, главные из которых – Салим 18 лет и 30 летняя женщина из Бенгала по имени Прита, так что, пожалуйста, уважаемые читатели будьте терпеливы.

Глаза Приты закрывались, когда она лежала в постели и листала страницы нового глянцевого журнала. Это теперь часто случается с ней в последнее время — побочный эффект от слишком большого количества валиума для сна. Она не может спать по ночам, и в течение всего дня чары мрака и сонливости нависают над ней, как саван. Ее сотовый телефон вибрировал на столике возле кровати, должно быть, это была Саяни из ее офиса. Телефон уже столько раз звонил. Ну неужели они не понимают, что она не придёт на работу?

Прита подумывала о том, чтобы отправить заявление об увольнении, но ее охватила такая тоска, что ей даже не хотелось сидеть перед компьютером и печатать. Прошло уже несколько недель с тех пор, как она в последний раз проверяла свои аккаунты в Facebook и Twitter, без чего раньше не могла жить. Ни whatsapp, ни сообщений, ни gmail, ни звонков. Она одна в своей огромной квартире на Гольф-Грин (шикарный жилой район в мегаполисе Калькутта в Индии), как брошенный на необитаемом острове моряк. Ее единственной связью с внешним миром была горничная, которая приходила через день убирать и готовить для нее.

Внезапный порыв прохладного ветра коснулся ее босых ног, вошел в нижнюю часть ее сари, как озорной любовник, и сдул паллу (часть ткани сари, которая прикрывает грудь), обнажив ее прикрытую блузкой грудь. Она вылезла из постели и, поправив сари, направилась на терассу.

Надвигалась буря. Ряды деревьев по ту сторону дороги качали лохматыми головами, словно от эпилепсии. Владелец чайного ларька через дорогу боролся с порывами ветра, пытаясь закрыть ставнями окна своей лавки. Люди в панике бежали в поисках укрытия от надвигающейся бури и проливного дождя.

Тьма в сердце Приты как бы отражалась на небе, когда темные тучи покрывали его от горизонта до горизонта. Лучи молний прорезали чернильную черноту, заслонившую яркое послеполуденное солнце. Еще один порыв сильного ветра сдул паллу Приты — она инстинктивно поймала его. Это опять он – ветер, подобно невидимому озорному любовнику попытался вновь нарушить ее скромность. Когда она прикрыла грудь, оттягивая скользкую полоску шелка, то заметила два круглых влажных пятна на блузке. Пятна были уже довольно большими, видимо текло довольно долго, а она даже не заметила этого. Прита почувствовала легкую пульсирующую боль в сосках, но боль эта ничто по сравнению с болью утраты, которая онемела в ее сердце и душе. Эта боль была постоянным напоминанием о том, что у нее украли, что эти монстры сделали с ней. Физическая боль немного уравновешивала агонию ее сердца.

Она чувствовала запах самой себя, запах своей женственности, запах своего ограбленного материнства, запах накопившегося в груди молока, которое вырвалось сейчас наружу. Эти спонтанные излияния сильно смущали её, поэтому ей пришлось перейти на национальную одежду — сари, чтобы паллу скрывал мокрые пятна под тканью.

Первые капли дождя испещрили дорогу на земле, словно леопардовый отпечаток, и затхлый запах мокрой земли и ее протекающего материнства были странно идентичны. Небо утолит жажду земли, груди Приты были так же полны до краев, но никто не жаждал ее. Ее колени были пусты, как пустыня. Иногда, спускаясь вниз, она видела, как соседские дети играют в парке, и, глядя на них, Прита не могла сдерживать слез.

Прита больше не могла выносить этот запах. Она вернулась в спальню; ей было больно. Сегодня было еще хуже; ее груди, казалось, вот-вот взорвутся. Она вытащила их одну за другой из плена блузки и увидела, как очередная густая белая струйка стекла по ее груди. Как же бессмысленно пропадает эликсир жизни, выплескивающийся не в маленький голодный рот, чтобы проглотить сладость, наполнить детский живот и утолить жажду!

Она стянула с себя наполовину мокрую блузку и посмотрела в зеркало. Глядя на себя обнаженную, Прита была поражена! На кого это она смотрит? Под ее большими красивыми глазами залегли темные круги, лицо осунулось и высохло, рубеновская тяжесть легла на ее некогда стройную и спортивную фигуру.

Это была тяжесть потерянного материнства.