Здесь Смерть себе воздвигла трон,
Здесь город, призрачный, как сон,
Стоит в уединенье странном,
Вдали на Западе туманном,
Где добрый, злой, и лучший, и злодей
Прияли сон — забвение страстей.

Лестничный пролет погружен в непроглядную тьму, в самом низу посетитель натыкается на обитую бронзой двойную дверь, над которой выведена надпись: «Оставь надежду, всяк сюда входящий». Небо было аспидно-чёрным, в то время как утро подкралось словно отделившаяся тень от человека. непроглядный мрак душил своими стальными пальцами, обвиваясь вокруг горла и сдавливая всё сильнее и сильнее. Где то вдалеке запели трубы и заухали филины. Невозможно было разглядеть что творилось за холмом, ибо небо, ни на секунду не переставало наполняться чёрными клубами дыма, смешиваясь с такими же чёрными тучами. Тот, у кого есть глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать, сам может убедиться в том, что никто из смертных не в силах хранить тайны. саруман Белый показал свою личину в тот самый момент когда Саурон Великий хлебнул таки адский напиток сдобренный мочой хоббита.

— Грядёт время, когда в руках хоббитов окажутся судьбы всего живого — провозгласил Саруман и тюкнул посохом в лоб Саурону который не ожидал предательства. Кольцо слетело с пальца и покатилось по полу. Юркий хоббит подобрал его и бросился бежать в лес. Орки из Отрханка ворвались в Мордор и началась бойня. как это произошло? Да очень блять просто. Перегрин Хук был пойман в уничтоженном лесу древней. А старый трухлявый древень выжил, а что бы спастись он помог Саруману и сумел отбить Изенгард от прислужников Саурона. А Перегрин стал важным хоббитцом при всём при этом. Заварушка переросла в вакханалию и орки выпустили жеребцов и Гринель которые бежали из мордора в лес. Жеребёнок тоже побежал хоть и был слабым и чахлым. Арвен спаслась из рук Саурона, но Саруман не доглядел за ней и она бросив всё побежала спасать свою кобылу, на которой могла умчаться хоть куда. Саруман же отбился от ебаных крыс орков и поспешил за Арвен.

Все ломанулись в лес. Один орк по имени Хызыл Батон сунулся в пещеру. Ему нахуй показалось, что там кто то есть. Он развел руками завесу от иссохших стеблей, которые крошились под его нажимом, вызывая к жизни множество ползучих насекомых, чье прикосновение орк ощутил. Стены были покрыты теми же ползучими растениями, усеянными скопищами насекомых и червей. Грот представлял собой почти идеальную сферу, пол его пересекали глубокие желобки, складывающиеся в непостижимый узор. Затем его взгляд, почти против воли, обратился на алтарь, стоявший в глубине грота. Перед ним стоял истукан высотой в десять футов. Казалось, этот исткан был высечен из цельного куска алебастра или прозрачной кости, явно не принадлежащей человеку. Странный и невероятно прекрасный идол, чьи глаза, хотя и прикрытые, словно насквозь видели душу и разум. Хызыл Батон затрясся блять и с воплем побежал прочь. Саруман же налетел на Смегула, который блять помнил, что старикашка пытался убить его. Он вцепился Саруману в волосы и стал выдирать их.

— Аххх, сука, моя прелесть да? Убью — шипел голый — Отцепись блять! Уёбище голое — пытался скинуть с себя скользкую тварь Саруман. Арвен же прихватив с собой огромный кинжал решила заколоть жеребёнка, так как это плоть самих жеребцов из Мордора, вот только метнула она его когда её сшиб с ног Саруман. Прямо в сердце Гринель угодил клинок и поразил кобылу. Отрывистая череда образов пронеслась перед её мысленным взором. Сцепившиеся в битве орки, словно ястребы в небе… Чёрная башня, пронзающая облака. Лицо, человеческое лицо, в центре солнца, озлобленно смотрящее на него. Так много огня. Так много крови. Облака праха, делающие горьким забивающийся в глотку ветер. И после всего этого — стена тьмы, холодная и бесконечная, как объятия гроба. Одиночество того времени было одной из тех немногих вещей, которые она вспоминала легко, не роясь в памяти. Оно засело глубоко в её сердце холодным кусочком кинжала. Саруман же кряхтел и боролся с Голумом, который всё таки изловчился и перерезал глотку Саруману. Арвен же подбежала к кобыле… но было уже поздно

. Гринель была мертва. Шёл мелкий дождик, вчерашний день был просто сумасшедшим решил Гурд. Он не знал, что теперь произойдёт в Средиземье и не хотел знать. Опять скитаться по лесу в поисках братьев… он тряхнул гривой и втянул воздух. пахло ядовитым дымом, который расползался на десятки, а то и сотни километров. На опушке он увидел тело мёртвой кобылы. Белое пятно привлекло его взор когда он вышел из кустов ежевики. Он подошёл к телу в плотную. Она лежала меж деревьев немного наклонившись вперёд, так как был небольшой ров или же яма скрытая листвой. Жеребец почувствовал былое возбуждение как и прежде… Его член вылез наружу и толстая сосиска покачивалась в такт движению тела. Зад кобылы манил жеребца и то, что хвост был убран в сторону и открывал вход в лоно, было как нельзя кстати. Жеребцу было похуй на то, что самка умерла, он по прежнему хотел ей засадить.

Головка пениса покрылась слизью и он заржал от возбуждения. Повинуясь инстинкту он подстроился под лежащее тело и в замысловатой позе коснулся распухшей головкой холодных половых губ. Влагалище более не было тёплым и даже горячим, оно было холодным и слипшимся. Да, жеребец забеспокоился, однако стеночки всё же поглотили член даря холод и необычные ощущения. Гурд пропихнул пенис в матку ощущая как пися кобылы вновь стала узкой, словно это был её первый половой акт. Теперь уж точно самка не станет ему мешать, невообразимым образом писая прямо ему в член. Член стал ритмично двигаться в холодном влагалище, а жеребец получал свой кайф. Он трахал мёртвую кобылу и получал удовольствие. Знала бы Гринель о том, что даже после смерти её будут трахать эти монстры. Горячее семя брызнуло из распухшей головки и заполнило влагалище накачивая порции и в матку. Жеребец ещё какое то время держал пенис в кобыле пока не вытащил его. Сквозь холодные губки сочилась белесая слизь и капала на траву.