Тейлор на меня и смотреть не хочет. У него другой парень, и он занят только им, несмотря на все клятвы. Когда я с ним заговариваю, он отделывается общими словами и старается отойти. Избегает меня, гадёныш. Впрочем, мне он тоже безразличен. Просто иногда тянет потрахаться с ним, и всё. Любовь я испытываю только к Полу. Это даже не любовь, а страсть. Она пожирает меня всё время, каждую минуту, потому что я думаю только о нём, о сексе с ним. Но он тоже избегает меня. Увиливает от свиданий под разными предлогами. Я знаю, в чём дело. Это его жена, Элен. Она отбивает его у меня одним только своим присутствием в его жизни. До слёз обидно. Приходится терпеть и дрочить на его фотки. А мне хочется его в натуре, за булки его подержаться, прижаться к губам, к груди. У меня ещё есть две иголки. Одну из них придётся потратить на эту суку. Заодно проучу Тейлора.

Операцию я спланировал заранее, всё рассчитал, но Тейлор вдруг заартачился. Не захотел идти ко мне домой, хотя ещё совсем недавно являлся по первому зову. Пришлось соврать, что перед смертью Смит оставил кое-что для него, и что я собираюсь это ему отдать.

И вот мы в моей комнате. Я беру его за руку, тяну к кровати. Он знает эту кровать. Мы провели на ней немало весёлых минут. Но сейчас он кривит рожу. Нет, Тони, не буду. Отдай мне то, что оставил Смит. Сначала потрахаемся, говорю. Он колеблется. Не буду. Чего боишься. Тебя боюсь. От тебя исходит страх. Я улыбаюсь самой дружелюбной улыбкой. Тейлор, ты же знаешь, как я тебя люблю. Нет, ты врёшь, Ли ничего не оставлял для меня. Он пятится к двери, хочет уйти. Я пытаюсь его удержать, но он уже открыл дверь. Мне пришлось всадить в него иголку открыто, не скрываясь. Ткнул в голую шею.

Я, кажется, даже сознания не потерял. Сразу очнулся в его теле. В шее от укола немного болело. Я перешагнул через своё распластанное на полу тело и подошёл к зеркалу. На меня оттуда поглядел Тейлор Доусон. Светлые, слегка взъерошенные волосы. Синие глаза. Ресницы чуть подведены тушью. Красавец, каких больше не найдёшь. Такого умопомрачительного парня вряд ли можно любить всерьёз, им хочется владеть как куклой, как игрушкой для секса. Или как сексуальным рабом.

Сзади на шее выступила капелька крови. Я промокнул её ватой. Через минуту от крови не осталось и следа, а точка укола была едва видна. Своё настоящее тело я уложил на кровать, раздел, одежду положил на стул, как это всегда делает Тони. Его самого накрыл одеялом. Он чудесно проспит эти два часа, и никто ничего не заметит. На этот раз не будет никакого подсознательного ясновидца.

Я не мог удержаться, чтоб не раздеться догола и не осмотреть себя в новом теле. Вообще-то тело Тейлора я знал хорошо, до всех мельчайших родинок, и всё равно было необычно. Я переводил взгляд с лежащего в кровати Тони на себя, Тейлора, и думал о том, почему природа не дала мне такую ангельскую внешность. И чем больше я думал об этом, чем больше гладил и щупал себя, Тейлора, тем отвратительней казался мне Тони. Вот уж, действительно, не бог весть что.

Будь моя воля, я перешёл бы в тело Тейлора навсегда. А Тони хоть бы и вовсе подох. Пол наверняка влюбится в меня такого. В красавца Тейлора влюбится кто угодно, даже самый ярый натурал.

Я поиграл со своими новыми яичками, погладил пенис и живот, с удовольствием ощущая, как во мне растёт желание. Мой новый член понемногу твердел. Я подумал о том, что хорошо бы, если бы иголки давали возможность переходить в другое тело надолго, скажем, лет на десять или пятнадцать. Я вхожу на такой срок, например, в тело Тейлора. Оно с годами стареет, или подхватывает какую-нибудь болезнь. Тогда я, используя иголку, перемещаюсь в другого парня, разумеется, богатого и такого же красивого. И нахожусь в нём, пока и он не начнёт стареть. Тогда я перехожу в третьего, а через какое-то время в четвёртого. Я буду переходить из тела в тело, и всегда буду молодым, красивым и богатым, и буду жить вечно. Надо потолковать об этом с профессором. Он общается с демонами. Наверняка он сможет устроить мне такие иголки.

Однако на фантазии нет времени. Я по-быстрому оделся. На мне только одежда Тейлора, и ничего от Тони. Хотя нет, кое-что я прихватил своё. Это флешка с фотографиями Пола, трахающего своих племянниц. Надо будет закинуть её содержимое в интернет, но только, конечно, не с моего телефона. А ещё я взял складной нож. Прежде чем засунуть его в карман джинсов, я тщательно протёр лезвие и рукоятку. На ноже не должно быть ничьих отпечатков, кроме отпечатков Тейлора.

Из дома я вылез через окно. Прокрался заборами, где никто из соседей не мог меня увидеть, и вскоре был возле госпиталя, в котором работала Элен. Я уже всё разузнал. Иначе нельзя. Дело серьёзное, важна любая мелочь. Время её работы в госпитале как раз заканчивается, сейчас она должна выйти и сесть в машину. Я жду её на углу. Голосую с самым невинным видом. Мимо симпатичного парня, к тому же без багажа, она проехать никак не могла. Я попросил её подбросить меня до Лесли-стрит, это ей по пути, только надо сделать совсем небольшой крюк. Через триста ярдов она свернула, и тут я попросил её остановиться. Это был отрезок маршрута, где пустыри и нежилые постройки. Она слегка удивилась. Ты уверен, что тебе надо выйти именно здесь. Уверен, мэм. И полоснул ей по шее ножом.

Только с третьего удара я попал в артерию. Кровь потекла фонтаном, аж забурлила. Я поскорее вылез, чтоб не испачкаться. Обошёл машину, спихнул дёргающуюся Элен с водительского кресла и сам уселся за руль. Хорошо, что с этой стороны крови почти не было, она вся стекала под соседнее кресло. Из сумочки вынул какую-то наличность, телефон и пару кредитных карт. Всё должно быть похоже на убийство с целью грабежа. И потом, мне нужен её телефон. Он играл важную роль в моём плане.

Я вытащил труп из машины и оставил здесь же, на земле. Его, конечно, скоро заметят. Он хорошо виден с дороги, тем более сейчас ещё светло, и на Элен жёлтая блузка.

Я снова залез в машину и покатил на полной скорости в направлении Нью-Йорка. Времени на пребывание в теле Тейлора ещё достаточно, и я решил использовать его с толком. По дороге в Нью-Йорк есть один популярный гей-клуб. В нём наверняка можно развлечься. Мне, с моим шикарным личиком, развлечения будут обеспечены по самому высшему разряду.

У клуба парковаться не стал, остановился за квартал в малолюдном месте. На всякий случай. А то на дверце машины кровь. Не доходя до клуба, зашёл в закусочную и вымыл в туалете руки. Попутно замыл пятна крови на шортах, хотя не знаю, хорошо ли.

В закусочной имелся интернет. Я вставил в телефон Элен флешку и вывалил фотографии на страницу, где их заметят скорее всего. Отсчёт просмотров начался сразу. Всего за полминуты набежало больше двухсот. Конечно, потом начнут доискиваться, откуда все это выложено. Наверное, выяснят, что с телефона его жены. Это придаст ситуации некоторую скандальность и таинственность. Получается, что компромат на мужа выдала жена.

Этот телефон мне больше не нужен, и по дороге в клуб я выкинул его в какой-то пруд. В клуб я вошёл с таким видом, как будто бываю здесь каждый день. На самом деле я впервые в подобном заведении. В нашем городке их нет. Озираюсь с любопытством. Народу полно. Полумрак. Цветные огни. На небольшой сцене скачут танцоры, все в блёстках и мишуре. Проталкиваюсь к стойке, и на меня бешено обращают внимание. Стоит мне на ком-нибудь задержать взгляд, как тот тип тут же начинает мне подмигивать. За мной увязались два или три мужика. Старпёры, третий сорт. Я остановился у стойки и оглядел зал. Я не стеснялся. Чего стесняться, я знал цену юному телу и смазливой мордашке Тейлора Доусона. Взгляды встречал спокойно, с лёгкой улыбкой.

Мне здесь не нравилось. Похоже на преисподнюю. Даже запах сладкий до тошноты, как будто в вонючей кабине туалета попрыскали освежителем, слегка перебив вонь амброй. Кругом серые или тёмные уродливые лица. Почти у всех руки и шеи в татуировках. Терпеть не могу. Если тату, значит, героин, кокаин, спид, сифилис и прочая гадость. Полно сабов в ошейниках. Их водят на поводках домы. Похоже, я угодил в гей-клуб садо-мазохистов.

Я окинул себя в зеркале за стойкой. Прямо светлый ангел, окружённый дьявольскими созданиями. Ангел, чистый ангел. Мне даже показалось, что от меня исходит сияние. Правда, на шортах виднелось пятно от недостаточно замытой крови, и ещё кровь осталась на запястье, но это почти незаметно. Я сел так, чтобы выставить свои обтянутые ляжки. Уроды слева и справа пытались разговориться со мной. Я их почти не слышал. Моё внимание привлёк курчавый парень у стены слева. Поймав мой взгляд, он заулыбался. Минуту спустя меня заинтересовал шатен за дальним столиком справа. Что-то в нём есть манящее. Челюсть агрессивно выдвинута. Голубые глаза смотрят властно, с наглецой.

Я сполз со скамейки и двинулся к нему. В толпе меня окружили парни в ошейниках. Сказали, что они сабы, и у них временно отсутствует хозяин. Просят, чтобы я исколошматил их плёткой, а за это они согласны сделать всё, что я захочу, исполнить любую фантазию. Их четверо. На вид от двадцати пяти до тридцати пяти. Рожи вполне себе сносные. Ну, думаю, кутить, так кутить. Тем более ехать к ним недалеко, они арендуют дом в двух кварталах отсюда.

Домишко одноэтажный, невзрачный. Почти весь состоит из одной комнаты. Окна наглухо зашторены. Там были ещё два парня, тоже в ошейниках. О кей, говорю, что делать будем. А давай мы тебя языками оттрахаем. Хозяин это очень любил. Как это, языками. Сейчас покажем. Мы все разделись. Меня уложили на диван. Все шестеро подступили ко мне со всех сторон. Лежу на спине. Ноги мне сразу задрали, задницу придвинули к краю дивана, чтобы её удобнее было лизать. Один парнишка тут же пристроился к ней и просунул в неё язык. Язычок у него неслабый, высовывается изо рта, наверно, дюйма на три, не меньше. В мою дырку он вошёл как самый настоящий член, я даже взвизгнул от удовольствия. А потом он начал там энергично шуровать, щекотать стенки прямой кишки. Я заизвивался, до того стало приятно. Пожалуй, получать в зад такой язычок получше, чем член.

Но это ещё не всё. Двое других парней держали на весу мои ноги. Они не только держали их, но и просунули мои пальцы себе в рот и начали сосать их и играть с ними языками. Оба занялись этим одновременно. Я аж задрожал. Член у меня встал дыбом. К нему с обеих сторон подобрались ещё двое и начали его лизать, причём лизали синхронно, снизу вверх и сверху вниз, помогая себе губами. Наверняка занимались этим не впервые, без тренировки так вряд ли получится. Шестой парень наклонился к моему лицу, руками схватил меня за голову и принялся трахать языком в рот.

Все шестеро работали языками как сумасшедшие. Моя задница, пальцы на ногах, пенис и рот горели огнём. Пламя растекалось по всему телу. Вот, оказывается, к чему их приучил хозяин. Он не дурак. Знает, как доставить себе удовольствие. Шестеро языков распалили меня стремительно. Я весь дрожал и с силой сжимал задницу парня, который меня целовал. Оргазм наступил через пару минут после начала трахи. Он превосходил всё, что до сих пор со мной было. Когда я кончил и вытянулся на диване, они все сгрудились вокруг меня и стали дрочить. Сперма заплескала мне на лицо, на грудь, на живот. Я весь был залит спермой. Они размазали её по моей груди, животу, лицу. Я лежал ничком, весь вымазанный в сперме.

Долго прохлаждаться мне не дали. Настала моя очередь трудиться. Они все легли на пол, рядком, животами на плотную подстилку, попа к попе. Один парень начал привязывать их руки к металлическим скобам, выступавшим из пола. Привязывая, он показывал мне, как это делается. Главное, чтоб нельзя было развязаться случайно. Он привязал к скобам пятерых и лёг рядом с ними. Я постарался привязать его покрепче, как он показал. После обошёл остальных и осмотрел их узлы, надёжно ли держат. Мне пришло в голову поставить над собой эксперимент. Интересно, возбужусь ли я сексуально, если причиню им боль. Я знаю, от этого многие возбуждаются, но мне было любопытно, как это пройдёт в моём случае.

Они лежали, плотно прижавшись друг к другу, и оглядывались на меня. Плётки на столе, говорят, выбирай любую. Я уже заранее начал возбуждаться. Но связано это было, как я понимаю, не столько с предвкушением экзекуции, сколько с видом голых мужских тел, распластанных передо мной. И сам я был голый, и вообще вся обстановка способствовала тому, чтобы мой член стоял. Я прошёлся около них, ногой пощупал мякоть их ягодиц, двоим или троим просунул палец ноги в анус. Конечно, член у меня стоял. Как он мог не стоять.

Я выбрал плётку с несколькими хвостами. Мне она показалась самой жестокой из всех. После первых же ударов на задницах и спинах проступили красные полосы. Сабы стонали и дёргались. Стоны меня завели. Я вошёл в азарт. Я хлестал всех шестерых, и не только по задницам, но и по спинам. Красные полосы быстро становились лиловыми. Правда, от усердной работы у меня пропало сексуальное возбуждение. Мой член повис. Но я испытывал возбуждение совсем другого рода. Мне доставляли удовольствие вид крови и крики боли. Хотелось, чтоб крови было больше, а крики сильнее.

В конце концов я решил, что слабовата плётка. Нужна другая, покруче. На столе ничего подходящего не было. Я заглянул в большую коробку у стены. Как я и предполагал, в ней были свалены вещички из садо-мазохистского арсенала. Наручники, маски, перчатки, клещи, паяльники, несколько плёток, ещё что-то. Все шестеро следили за мной с беспокойством. Эй, парень, в коробку не лезь. Там не то, что нужно. Я рассмеялся. Взял плётку в три хвоста. Каждый хвост по всей длине усажен металлическими бляшками. Когда я подошёл к ним с этой штуковиной, они в один голос потребовали, чтобы я развязал их. Наивные, они не знали, что я здесь не затем, чтобы доставлять им удовольствие, а чтобы получить удовольствие самому.

Кровь полетела брызгами. Спины и ягодицы сделались тёмно-лиловыми, покрылись сочащимися кровью рубцами и ошмётками алого мяса. Я уже сам с ног до головы был в кровавых брызгах. Парни извивались и орали. Не думаю, что им было приятно. Зато приятно было мне, это главное. Член у меня по-прежнему не стоял, но я и думать забыл о сексе. Вы хотели, чтобы я вас избил, вот и получайте.

Я быстро выдохся. Плётка была тяжёлой. У меня затекла рука. Тем более они извивались и крутились, не давая наносить нормальные удары. Я вспомнил, что в коробке лежит молоток. Вот чем я их угомоню. С молотком я взобрался на их окровавленные спины и стал долбить по суставам. Сначала каждому раскрошил локти, потом прошёлся по сгибам плеч и по коленкам. Один за другим они прекращали дёргаться и распластывались без движения, только стонали и мычали. Вот такие, неподвижные, они стали приятнее. Теперь по их телам можно ходить. Я прошёлся по разодранным задницам, заставляя парней орать от боли. Лёг на их спины, на все шесть спин сразу, и измазался в крови. Мне доставляло удовольствие ворочаться на их кровавых спинах, запускать ногти в их рубцы и чувствовать, как под ногтями дрожит живое мясо.

Я дотянулся до связанных рук одного парня и поиграл с его пальцами. Мне захотелось попробовать их сломать. Это оказалось проще, чем я думал. Одно резкое нажатие, и сустав щёлкал, ломаясь. Парень дёргался и мычал. Вот тут я и почувствовал сексуальное возбуждение. У меня поднялся член. Я лежал на липких от крови дёргающихся телах и ломал один палец за другим. Член стоял. Ещё как стоял. Наверно, я всё-таки садист. Хотя, может, и нет. Я думаю, член встал бы у любого, кто оказался бы на моём месте.

Змеиное шипенье и грязные ругательства, адресованные мне, натолкнули меня на мысль заткнуть им рты их же зубами. Я снова вооружился молотком. Одной рукой я прижимал их головы к полу, а другой бил молотком по губам. Оттягивать губы не рисковал, а то ещё вцепятся в палец. Бью по губам, прислушиваюсь к хрусту выбиваемых зубов, сдавленному мычанию, и смотрю, как лица превращаются в уродливые кровавые маски. Вот такими они и должны быть, а то, наверно, красавцами себя возомнили. Я бил по челюстям изо всех сил, зубы летели в горло и парни давились, заходились судорожным кашлем.

Скоро зубы были выбиты у всех. Я справился с этим за пять минут. Все шестеро лежали почти не двигаясь, только двое или трое чуть дрожали и мычали глухо. Я снова взялся за плеть с шипами. Снова полетели клочья мяса и брызги крови. Когда рука устала, никто не шевелился. Я прошёлся по телам. Кровь хлюпала под моими ногами. Мне пришло в голову сделать селфи. Недалеко лежала моя одежда. Я вытащил из кармана телефон и фоткнул себя. Потом фоткнул, как я ссу на их головы. Фоткнул себя с плетью в руке. Мне вспомнилась картина, которую я где-то видел, она называлась Амур-победитель. Там очень симпатичный ангел с крыльями стоял на львах, задравших лапы кверху. Сейчас я был тем самым ангелом, только стоял я не на львах, а на побеждённых уродах. Я снова улёгся на них, поворочался, гуще измазываясь к крови, и стал дрочить. Попутно фоткнул себя в таком виде.

Я подумал, что будет жаль, если снимки пропадут. Я зашёл в интернет и выложил их там же, где голый Пол. Заодно глянул, как идут просмотры фоток с ним. Перевалило за двадцать тысяч. Полно комментариев. Любопытно, что Пола пока никто не узнал, зато узнали племянниц. Отлично. Быть хорошему скандалу. Мы с Полом смоемся сегодня вечером или завтра утром. К тому времени он наверняка узнает о смерти жены, так что его ничто не будет удерживать. Я стоял под душем, мылился и думал о том, что по дороге мы будем останавливаться в мотелях и трахаться до одури. Нас никто не найдёт. Мы исчезнем для всего мира.

Когда я вышел из весёлого домика сабов, уже вечерело. Я решил вернуться в гей-клуб, хотя времени до возвращения в тело Тони оставалось совсем чуть-чуть. Банкет должен длиться до конца, до самой последней минуты.

Я не прошёл и сотни шагов, как меня догнал тот шатен с наглыми глазами. Я его сразу узнал. Такого не забудешь. Наверняка он шёл за мной и компанией сабов, и теперь поджидал меня. Проедемся, говорит, ко мне, у меня безопасно. Вот моя визитная карточка. О кей, говорю. Мне было всё равно, с кем трахаться.

На визитке написано, что он доктор Кеннет Линч, гомеопат. Я сел в его машину. Ехали мы недолго, минут семь. По дороге он говорил, что влюбился в меня ещё в клубе, как только увидел. Предлагал съездить с ним в Лондон, в Париж. Я кивал. Меня волновало только то, что мы не успеем нормально потрахаться. Слишком мало времени. Я на всякий случай запомнил название улицы и номер дома, а то, может, ещё наведаюсь к этому симпатяге.

Дом у гомеопата солидный, двухэтажный. Стоит в глубине сада, в стороне от других городских зданий. В стильно обставленной комнате с камином и портьерами мы выпили по бокалу красного вина. Не дожидаясь приглашения, я сразу разделся. Он сфотографировал меня, попросив изобразить улыбку. Давай по-быстрому, говорю, у меня мало времени. Он зашёл ко мне со спины, завёл мои руки назад и защёлкнул на запястьях наручники. Ну, думаю, ни фига себе. Только что я испытывал себя на садизм, а теперь придётся испытать на мазохизм.

Забудь о времени, мой ангел. Ты останешься со мной навсегда. Он повалил меня на диван и впился губами мне в рот. Целовал меня и сжимал пальцы на моём горле. Мне было больно, я задыхался, но он лежал на мне, целовал и душил. Я задёргался, чувствуя, что теряю сознание. Только тогда он отпустил меня. Я не мог говорить. Дышал с трудом. В комнату вошёл лысый мужик. Худющий, но очень сильный. Он поднял меня как пушинку и отнёс в подвал. Там всё выглядело очень мрачно. Кирпичные стены, полутьма, горящие свечи. Особенно мне не понравилась груда садо-мазохистского инвентаря на столе. Плети, наручники, клещи, дилдо с шипами. Вот чем, оказывается, балуется гомеопат.

Лысый посадил меня на голую деревянную скамью и сразу ушёл. Гомеопат, ухмыляясь и не спуская с меня глаз, стал раздеваться. Таких больших членов я ещё не видел. Пенис в полуподнятом состоянии выглядел как батон варёной колбасы. Каким же он будет при полном торчке.

Одной рукой он взял меня за затылок, другой рукой схватился за свой член и наклонил к нему мою голову. Я не представлял, как я возьму это чудовище в рот. Может, одна головка только и впихнётся. Он не стал впихивать, только потёрся концом пениса о мои губы. А потом ударил меня так, что искры посыпались из глаз. Я откинулся на скамейку. Последовало ещё несколько ударов, и все по голове. Пожалуй, это будет похлеще, чем было с Бетси. Я чувствовал, как из уха у меня течёт кровь. Кажется, я наполовину оглох. Он перевернул меня, заставил лечь на скамейку животом и раздвинул мне ноги. В мой анус просунулись его жирные от крема пальцы. Потом он стал заталкивать туда свой чудовищный орган.

Я кричал от боли. Он порвал у меня внутри всё, что можно было порвать. К боли в кишке прибавилась боль в рёбрах. Мужик лежал на мне, прижимая к скамейке, к её краю. Острый деревянный край впивался мне в грудь.

Ритм долбёжки ускорился. Наконец садист застонал, замер на мгновение и сделал три или четыре особенно сильных удара. Из моей распоротой дырки по бёдрам потекла горячая жидкость. Наверно, это его сперма, смешанная с моей кровью. У меня всё болело. Всё абсолютно. Он взял меня под мышки и пересадил в деревянное кресло с подлокотниками. Сквозь наплывающую муть я видел его выпирающий живот и бёдра, вымазанные моей кровью. Его член, даже опустошённый, выглядел неправдоподобно большим.

Он избавил меня от наручников и привязал руки к подлокотникам. Сейчас я тебе кое-что покажу. Подходит к стене. Я всегда показываю это моим любовникам, они должны знать, что их ждёт. В стене была замаскированная дверь. Он сдвинул её в сторону. Посреди открывшейся ниши красовался большой фотопортрет доктора Линча. Он голый сидит в кресле и держит в руке свой огромный член. Вокруг портрета веером развешены фотографии поменьше. На них молодые мужчины и подростки. Этих маленьких фоток штук семьдесят-восемьдесят. Но от того, что я увидел внизу, под портретом, меня замутило. Там лежали отрезанные человеческие головы. Целая груда. Кожа на некоторых черепах совсем сгнила, другие были почти свежие.

Твоя фотография будет вот тут, мой сладкий. Он показал на свободное место в веере маленьких фоток. А твоя свежая головка на самом почётном месте, на верхушке этой горы. Пока же я подстригу твои ноготки. Обожаю подстригать ноготки. Он подошёл к столу и начал перебирать инструменты. Вернулся ко мне с клещами. Улыбаясь, погладил мою руку, ущипнул грудь. Его член опять стоял. Он стал поддрачивать его.

Он ещё не приступил к выдиранию ногтей, только взял меня за палец, а я уже вырывался и вопил. Он поднёс к моему пальцу клещи. И тут я очнулся. Я снова Тони, лежу в своей кровати, у себя в комнате. Я вжался лицом в подушку, вцепился в неё зубами. Я весь дрожал. Я задыхался. Только минут через пятнадцать пришёл в себя. Это был кошмар, который теперь достанется Тейлору. Может, это и к лучшему, что его голова займёт место в коллекции маньяка. А то он наверняка вспомнит, как я уколол его иголкой.

В дверь постучала мать. Тони, хватит валяться. Иди ужинать. Да-да, иду. За ужином я заставлял себя улыбаться и быть таким, как всегда. Сейчас мне понадобится машина. Надо выпросить у отца ключи от неё. Я должен съездить к Полу для серьёзного разговора, фотки-то его давно в интернете. Вспомнив о них, я достал сотовый. Количество просмотров перевалило за сто тысяч. Масса комментариев. И Пола, и племянниц давно узнали. Значит, не исключено, что мы с ним прямо сегодня, этой ночью, укатим в Мексику.

Но прежде я должен рассчитаться с доктором Линчем за побои. Я был уверен, что найду его, ведь я знаю его фамилию и адрес. Я уселся за компьютер. Сведения на визитной карточке оказались точными. Вскоре передо мной на экране появилась его нахальная скуластая рожа. Да, это его ледяные глаза и боковой пробор в каштановых волосах. Ничего не скажешь, красавчик. Тут же имелся адрес его электронной почты. специально для Vlubvi.com

Я принялся стучать по клавиатуре. Ты, садистская морда, маньяк грёбаный, скоро дождёшься. Мы с братанами давно за тобой следим, нам всё про тебя известно, как ты заманиваешь парней к себе в подвал, избиваешь их, рвёшь им ногти, вводишь им в задний проход свой огромный член. Тебе помогает лысый старик. Он тоже дождётся. Сегодня мы следили за тобой весь день. Ты заманил к себе школьника Тейлора Доусона, избил его в подвале и изнасиловал. Потом показывал ему отрезанные головы своих жертв и их фотки. Они в потайной комнате. В подвале наша скрытая камера. Не пытайся её искать, подонок, всё равно не найдёшь. Мы ещё десять камер тебе поставим. Или не будем заморачиваться, сразу сдадим тебя копам. Мы бы давно тебя сдали, компромата нарыли выше крыши, но нам нужно бабло. Так что, если хочешь и дальше утолять свою садистскую похоть, переведи сегодня до полуночи пятьдесят тысяч долларов на указанный номер.

Родители смотрели какой-то бесконечный сериал. Папа, говорю, мы со Сью хотим сегодня съездить в луна-парк, дай, пожалуйста, ключи от машины. Отец оторвался от банки с пивом. Уже поздно, посмотри, сколько времени. Пусть съездит, вступилась за меня мать. А то мальчик всё один да один. Свидание с девушкой это серьёзно, вспомни себя в его возрасте. Короче, мы с матерью вдвоём уломали его. Я получил ключи и пошёл собираться в дорогу. Скорее всего, сюда я больше не вернусь. Я сложил в рюкзак кое-что из одежды, стринги, бюстгальтер, флакон со смазкой, дилдо, упаковку презервативов. Последнюю оставшуюся иголку заткнул за ворот куртки. Это самое ценное, что у меня есть. Пущу её в дело только в крайнем случае, трижды подумав. Это шанс, от которого, возможно, будет зависеть моя жизнь.

Через десять минут я уже катил к тайнику, в котором спрятана сумка с миллионом долларов. Она лежала там в целости, дожидалась меня. Я вернулся с ней в машину, проехал немного и остановился у обочины под фонарём. Пересчитал пачки. Да, здесь ровно миллион. Мне не понравились банковские упаковки на пачках. Это след, который, в случае чего, может навести копов на Летицию. Я снял упаковки, разорвал их и выбросил.

Припарковался в квартале от дома Хетчеров. Прихватил сумку с деньгами и вылез из машины. Никакой суеты у дома не наблюдалось. Более того, кругом царило полное безлюдье. Светились только два окна на первом этаже, где холл, остальные были темны. Я заглянул в освещённое окно. В холле никого. Я подкрался к двери, легонько стукнул в неё и, не услышав никакого шевеления, подёргал ручку. Дверь была не заперта. Я вошёл в дом и сразу понял, в чём дело. Повсюду витал запах спиртного. Я заглянул в первую же комнату и увидел Пола. В комнате темно, он лежит на полу в пятне света от окна. Он мертвецки пьян. Поблизости блестит пустая бутылка. Дальше валяется ещё одна. Окно распахнуто, штора шевелится от порывов сквозняка. Мне показалось, что за шторой кто-то стоит. Я подошёл к ней и отдернул. Никого.

Я вернулся к Полу, присел перед ним, потряс за плечо. Он с усилием поднял голову. Вгляделся в меня и снова уткнулся в ковёр. Кажется, он меня не узнал. Я затряс его энергичней, похлопал по щеке. Пол, говорю ему в ухо, всё пропало. Твои фотки кто-то выложил в интернете, сейчас придут тебя арестовывать. Вставай. Поднимайся. Нам надо сваливать как можно быстрее. Он мычит и мотает головой. Я поднял его голову, вгляделся в глаза. Тебя упрячут в тюрьму на всю жизнь. Нельзя терять ни минуты. Он мычит одно и то же. Элен, Элен, её убили, убили. В глазах слёзы. Я трясу его изо всех сил. Тебя здесь больше ничто не держит. Едем. Машина ждёт, и деньги есть, миллион долларов. Он не слышит. Элен, Элен. Далась ему эта сука. Ты же изменял ей. А сейчас сопли развёл.

Штора шевелится на сквозняке, и мне в душу вползает страх. За шторой определённо кто-то стоит. Я видел тень. Весь в холодном поту, я снова подхожу к ней. Никого. Я осмотрел комнату, особенно тёмные углы. У меня явно расшатались нервы после сегодняшних приключений.

Я высыпал перед Полом все деньги, что были в сумке, чтоб он видел, как их много. Смотри, какие деньжищи. Это всё наше. В Мексике будем жить как короли. А ещё лучше уедем в Тайланд, арендуем остров. Сую стодолларовые купюры ему под нос. Кажется, в его глазах появилось что-то осмысленное. Но тут взметнулась штора, и налетевший порыв расшвырял купюры по всей комнате. Я бросился их подбирать.

Когда подбирал, мой взгляд задержался на Поле. Только сейчас я заметил, что у него задралась майка и приспустились джинсы, открыв верхнюю часть ягодиц. В синеватом свете от окна ягодицы тоже казались синими. Я коснулся рукой голого участка и слегка погладил. Тело тёплое, кожа гладкая, шелковистая. Только от одной мысли о том, что находится под этими джинсами, у меня встал член. Я потянул джинсы вниз, всё ниже и ниже, к самым ступням. Пол не реагировал. Передо мной открылась то, о чём я мог только мечтать. Его задница. Пол никогда не показывал её мне, и вот теперь она передо мной. Две аппетитных булки и тёмная ложбинка. Каждый волосок в ней отчётливо виден. Я слегка раздвинул его ноги, чтобы впадина расширилась, начал гладить, мять, целовать, кусать и лизать ягодицы. Пол зашевелился, что-то промычал и снова затих. Два моих пальца прошлись по впадине сверху вниз и снизу вверх. Задержались на соблазнительной дырочке. В ней было тепло и липко. Я пустил слюну прямо на неё и просунул пальцы ещё глубже. Я разрабатывал отверстие сначала тремя пальцами, потом четырьмя. Пол стонал и двигал задом. Перед тем как ввести член, я слегка его подрочил. Реакция пениса была бешеной, я чувствовал, как сперма стремительно поднялась к самой головке. Мне не удержать её. Ещё пара секунд, и член взорвётся.

Я приналёг на Пола и просунул пенис ему в зад. Я успел просунуть только половину головки, как сперма захлестала со страшной силой, до того я был возбуждён. Я дёргался, впихивая пенис глубже. Пол громко стонал. Я ухватил его руками за живот и за грудь, мял его и прижимался к нему всем телом. Я весь был в нём. Мы с ним были одно существо. Если я вытащу пенис, мы разъединимся, и это навсегда.

Я так бы и лежал на нём, если бы где-то в соседней комнате не стукнули в дверь. Натягивая на ходу джинсы, я выглянул в холл. В дом входили какие-то люди. Мужчины в светлых рубашках, похожие на копов в гражданской одежде. Я опрометью кинулся к Полу, натянул на него джинсы, подбежал к окну и спрыгнул с карниза. В палисаднике я сразу нырнул в кусты. В окне, из которого я только что выпрыгнул, зажёгся свет. Какой-то мужчина показался в проёме и оглядел двор. Не заметив меня, он вернулся в комнату, а я быстрым шагом, а потом бегом припустился к машине.

Через пять минут я катил по направлению к Н. Время ещё не слишком позднее, так что, наверное, можно прямо сейчас заявиться к профессору. Спрошу его о демоне третьего уровня и объясню свою идею насчёт удлинения времени действия иголок. Чтобы можно было годами жить в телах других людей, а когда они начнут стареть или болеть, то переходить в третьи тела, а там и в четвёртые. Постоянно переходя из тела в тело, можно жить вечно. Демоны запросто сделают такие иголки. Если они сделали на два часа, то и на n лет смогут. Профессор общается с ними, пусть попросит. Первое тело, в которое я перейду надолго, будет женское. Выберу молодую суперкрасивую богатую бабу. Специально для Пола. Перейду в неё и влюблю его в себя. А если профессор не захочет просить демонов, скажу, что мне известно, как он завладел моим телом и отправился к проституткам. Скажу, что заявлю на него в полицию. Я добьюсь от него долгоиграющих иголок. Он не знает, с кем связался. За иголки я что угодно могу сделать, хоть глотку перегрызть.

Я остановился у подъезда. На звонки в дверь никто не отвечал. В окнах темно. К соседней двери шёл какой-то толстяк с наполненной сумкой. Пока он ещё не вошёл в дом, я спросил у него про профессора. Ты что, парень, разве не знаешь, что мистер Лоретто повесился. Уже две недели как похоронили. Я замер. Как это, повесился. Он пил не просыхая, твой профессор, а особенно много перед смертью. Такие люди всегда кончают плохо.

Дверь за толстяком закрылась. Я остался стоять. Из ступора меня вывел звякнувший сотовый. Пришло сообщение, что на мою карту перечислено пятьдесят тысяч долларов.