1996 год. Где-то в Санкт-Петербурге.

Вероника была худенькой темноволосой девочкой с голубыми глазами, с чуть вздернутым носом и тонкими чертами лица. Она была стеснительна, и много времени проводила одна. Часто любила одна читать в своей комнате, погружаясь в мир приключений и фантазии. Книги заменяли ей общение со сверстниками. У неё почти не было друзей, кроме двух одноклассниц, с которыми она иногда встречалась или ходила в кино. Несмотря на привлекательность и ухоженность, у Веры было мало поклонников. Причиной этого были, видимо, застенчивость и, как ни парадоксально, та самая привлекательность. Современные герои не любили стеснительных порядочных девушек, а увлекались красавицами, предлагающих себя без старомодных условностей. И в этом Вера уже убедилась, когда рассталась с парнем, который предпочел более раскрепощенную красотку.

В тот вечер мама и папа ушли на «светское мероприятие», какую-то презентацию. Она не хотела идти с ними — ничего увлекательного в этом для нее не было, и поэтому девушка осталась дома, достала коробку шоколадных конфет из холодильника, раскрыла роман «Анжелика в Новом свете», и погрузилась в чтение. Из магнитофон доносилась тихая мелодичные композиции Энигмы, горьковатый вкусный шоколад таял у девочки во рту, и в такие мгновения она чувствовала себя счастливой…

Но наслаждалась одиночеством Вера недолго. Раздался звонок в дверь, и она с неохотой пошла открывать. Конечно же родители строго настрого велели не открывать незнакомым, но, стрельнув в глазок, Вера увидела, что это дядя Толя, бизнес-партнер отца. Девушка, не долго думая, без опасения, открыла дверь.

— Где папа? — хрипло выдавил гость после того, как шагнул через порог без приглашения. Вера невольно отступила на шаг. — Чего свет не включаешь? Экономишь?

—Проходите. — Она щёлкнула выключателем, и лучи электрического солнца неприятно резанули по глазам. Гость странно выглядел — без шапки, с горящими глазами, небритый, правая часть лица потемнела от грязи.

— Он с мамой пошел на какую-то презентацию, — сказала Вера.

Дядя Толя внимательно осмотрел девушку с головы до ног, от чего та невольно покраснела. На ней был короткий топ и шортики, и она была босиком.

— Где он прячет бабки?

— Какие бабки? — не поняла Вера.

— Не прикидывайся дурочкой!

Его голос был зол. Девушка попятилась.

— Что вам нужно?

— Я сказал тебе — деньги, — дядя Толик сунул руку в карман, и вытащил пистолет. Это был «Макаров». Точно такой же где-то хранился у отца. Как он говорил, на всякий пожарный случай.

Девушка не на шутку испугалась.

— Ибрагим вернулся, — Дядя Толя дышал громко, глотая большие порции воздуха. — Слышала о таком? Колян, твой папа, не говорил о нем? Долги решил вернуть, падла. Поставил не перо пол-конторы. — Он взмахнул дулом пистолета перед носом девушки. — Но я так просто не дамся этому черножопому абреку. Когда придет отец?

— Я не знаю, дядя Толь. Честно, — промямлила тихим от страха голосом Вера.

— Ты, точно не в курсах, где он прячет деньги?

Девушка отрицательно покачала головой.

— Ладно. Пожрать есть что-нибудь? — немного постояв в раздумье, спросил он.

— Да… наверное… на кухне.

— Тогда пойдем, — он подтолкнул девушку в сторону кухни. — Пошли, дашь мне похавать, а потом покумекаем, что делать.

Они зашли в кухню. Дядя Толя сел за табурет, положив пистолет на стол. Дрожа от страха, Вера достала кое-какую снедь и предложила ему. Колбаса, сыр, хлеб. Он жадно принялся есть.

— Выпить что-нибудь принеси, — с набитым ртом приказал он.

Девушка сделала шаг в сторону двери, ведущей в зал, но он прикрикнул:

— Эй, ты куда это?

Вера сказала, что спиртного на кухне нет. Только в зале, в баре.

— Тогда не надо, будь тут.

И продолжил есть. Пока он работал челюстями, не спускал глаз с девушки.

— Можно, я сяду? — робко спросила Вера после молчания, продлившегося вечность.

— Нет, стой на месте. Хочу полюбоваться на тебя, — сказал дядя Толя. Девушке показалось, что его голос стал другим, мягче, что ли, а в глазах появился блеск.

— Красуля, а тебе ваще уже сколько стукнуло, а?

— Восемнадцать, — последовал машинальный ответ.

— Как ты быстро повзрослела, Верунчик, — вздохнул гость, опустив глаза и разглядывая девичьи босые ноги. — Я смотрю уже педикюришься, марафетишься во всю. Хм, какой красивый у тебя лак на ноготках…

Девушка покраснела под его взглядом, и поджала пальцы ног.

— Бля, а ведь я помню тебя совсем маленькой, — сказал дядя Толя. — Мда уж… Тогда было все по другому…

Он протянул руку и погладил Веру по ноге снизу вверх. Она невольно вздрогнула и машинально отпрянула.

— Стой на месте, — приказал дядя Сергей. — И давай… это самое… сними шорты.

— Зачем? — глупо спросила девушка.

— Делай, что я тебе говорю, — резко сказал он. — Не бойся, я тебя не съем.

Колеблясь, девушка чуть-чуть приспустила шорты. Происходящее казалось ей чем-то странным и пугающим.

— Совсем сними, — повысил голос дядя Толя, — и подойди поближе.

Чуть не плача, она спустила шорты по ногам, и переступила через них.

— Ближе.

Она приблизилась к нему. Мужчина прикоснулся к бедрам, скользнул назад, охватывая ладонями попу.

— Ох, бля, какая мягкая у тебя попочка-то, а!.. В натуре! А теперь давай… трусики снимай свои.

— Не могу, — прерывающимся шепотом произнесла она, и шмыгнула носом. — Дядя Толь, что вы хотите?

— Что я хочу? Позыкать на твои прелести. И хочу, чтобы ты сама их показала, — объяснил, похабно осклабившись, дядя Толя. — Мне будет приятно. — Он скосил глаз на лежащий на столе пистолет.

Её пробрал озноб, Сердце билось в виски, грубо пихаясь в них болью и напряжением. Дыхание сбилось и будто замедлилось. И она вдруг решилась. Взялась за резинку, и принялась стягивать трусики, импульсивно сжав колени, отчего трусики сами упали на пол. В этот день на ней были голубые недельки. Слава богу, что месячных не было. Почему-то ей казалось это самым позорным, снимать трусики с прокладкой.

От стыда девушка отвернула лицо, и не смотрела в его сторону, только чувствовала его тяжелое дыхание. «Господи, хоть бы папа вернулся поскорей!» — подумала она с надеждой. — «Может быть, ничего не произойдет…Просто посмотрит и все…»

Но девичьим надеждам не было суждено сбыться…

— Ух ты, бля, а ты там рыжая оказывается? — удивленно воскликнул дядя Толя, протянул руку и коснулся лобка. Правда, у неё там росли рыжеватые волосики. Они были коротенькие и пушистые, словно на животе у котенка. Вера не видела в этом ничего странного, но у дяди Толи загорелись глаза, и он сглотнул слюну. Одной рукой он поглаживал девушку по животику, между ног, забираясь пальцем ниже, между губ, теребя их, а свободной рукой начал расстегивать молнию на брюках. Сначала показался кусочек светлой ткани трусов, потом из молнии вдруг выскочил его член… девушке показалось, что он был почти черный. Но с красной слезящейся головкой с маленькой прорезью посредине. Вера неожиданно для себя вскрикнула, когда мужской палец коснулся какой-то точки у неё во влагалище.

— Не бойся, Верочка, крошка, — сказал он. — Я ещё ничего не сделал.

— Ну пожалуйста, — пролепетала девушка. — Не надо, дядя Толь. Пожалуйста… Пожалуйста…

Он придвинул девушку поближе к себе, и темно-красная головка уперлась ей пониже пупка. Она задрожала. Ей показалось, что начинает сходить с ума.

— Ну не надо, — тихо бормотала она, надеясь своим нытьём растопить его сердце.. — Мне будет очень больно, дядя Толечка, я не хочу… я боюсь, когда больно… я только один раз была с мальчиком…

— Ага, значит все таки была… Еблась?! Блядь, так и думал. Ну тогда тем более не хуй ломаться. Раз уж твой целяк сломали, — грубо сказал он, лаская ее обеими ладонями, сильно сдавливая юное тело. — Ты уже дырка…

Её плотный животик задрожал, и она всхлипнула. Мужчина поднял голову вверх и увидел ее широко раскрытые покрасневшие влажные глаза.

— Какие у тебя нежные сисечки…

— Боже! Ну не надо! — крикнула девушка.

— Ты вся такая нежная, мягонькая, как цветочек… цветочек такой голенький… так и хочется тебя сорвать.

Мужчина жестоко ухмыльнулся, грубо стянул с девушки топик, высвободив острые девчоночьи груди, со вздутыми, светло-розовыми, глядящими в стороны сосками. Он прихватил пальцами один из сосочков, немного оттянув его. Он больше не обращал внимания на девичьи крики.

«Господи, господи», —бормотала бедняжка про себя, — «Когда же вернутся родители… »

Вдруг дядя Толя отодвинул её, и встал из-за стола.

— Давай, бля, ложись на пол, — приказал он.

— Нет, — прохрипела она, и попыталась вывернуться. Приложив усилие, он удержал ее на месте. Она опустила голову, и клюнула его в грудь — как птица. Укусила не больно, но он вздрогнул от неожиданности, и крепче сдавил ее.

— Ах ты, сучка, кусаешься, да! — И ещё сильнее сжал свою жертву.

Она вскрикнула почти во весь голос:

— Пустите! Я не хочу этого делать!

Не долго думая, мужчина приставил к ее виску ствол.

— Ещё как сделаешь, красуля. Давай, я сказал, на пол. И не ори больше, сучка.

Не спуская глаз с пистолета, девушка в страхе опустилась на ковер, прикрывая руками груди. Все в ней перевернулось, дрожь вонзилась в плоть сотнями маленьких иголочек.

Мужчина начал раздеваться. Снял рубашку, брюки, и трусы. Вера затрепетала от необъяснимого ужаса, глядя на изогнутый, как парниковый огурец, член, с выпуклыми венами, вырастающий из густой поросли волос у мужчины между ногами.

Затем он лёг рядом, и притянул дрожащую мелкой дрожью девушку к себе. Вера немного сопротивлялась, но уже боялась кусаться, лишь бессильно всхлипывала.

К её удивлению, волосы у него на теле были хоть и густые, но очень мягкие. Его тело отдавало терпким мужским потом, а густые волосы прикасались к её нежной коже — это было странное ощущение. Он сильно потянулся и все мускулы у него напряглись. Внезапно его рука легла на девичью грудь, тихонько сжав её. От неожиданности Вера вздрогнула и попыталась отодвинуться. Но он крепко прижал девушку к себе, жадно шарил по девичью телу, гладила ее спину, прижал обе ладони к подрагивающим ягодицам — круглые половинки сжались и напряглись. Он осторожно разжал створки, и приложил палец к анусу — он был горяч и мягок.. Пальцы у дяди Толи были большие и грубые, но они так осторожно скользили по юному телу. Постепенно его ласки вызвали у девушки смешанное чувство стыда, страха и наслаждения.

Правда её уже касалась рука мужчины… точнее сопливого неопытного щегла, бывшего парня.

Но что странно, когда мужчина начал трогать её половые органы, касаться клитора, она вдруг почувствовала приятную слабость. Сладкая дрожь пробежала по телу. Но страх все-таки был сильнее… и она вся затряслась. Он начал покрывать её тело жаркими слюнявыми поцелуями. Его глаза блестели, а руки дрожали. Вере чудилось, что сейчас он сейчас бросится на неё и случится что-то страшное, кошмарное, дикая боль. Она начала всхлипывать.

— Не бойся, не бойся, — повторял он задыхающимся шепотом, не переставая ласкать ее губами и языком.

Это было стыдно.

Вдруг он раздвинул её ножки и начал передвигаться ртом ниже, щекоча волосики на лобке. А потом… он залез туда языком. Веру передернуло от необычности этого действа, и она стиснула коленями его голову. Он лизал там очень сильно, язык его был, как ей казалось, почти сухой, и было даже немного больно. В голове промелькнула мысль, что он будет делать ЭТО только языком.. она не предполагала, что такое возможно — по сути опыта-то не было никакого. Вера замерла в ожидании, что его язык начнет проникать, но ничего такого не случилось. Он развел её одеревеневшие ножки и поднял голову. Потом резко, так что девушка не успела ничего сообразить, нажал пальцем на какую-то точку около влагалища, и меня словно пронзило током.

— Всё, маленькая, всё, — бормотал он, — я уже реально тебя хочу. Давай ножки раздвинь… давай… Хочу вставить в твою рыжую пиздёночку…

— Нет, — зарыдала Вера, — ну не надо, не надо…Мне не хочется…

Не обращая внимания на горячие мольбы, дядя Толя прилёг на левый бок, и прижал свой живот к её животику, вложил свой длинный член между бедер Веры так, что его головка выдвинулась позади её ягодиц и принялся сильно ощупывать девичье тело: бедра, спину, попку. Вера замерла от страха.

Её большие срамные губы и кончик клитора прижались к спинке его члена, а бедра непроизвольно сжимали его всё крепче и крепче. Девушка закрыла глаза и вся отдалась странному ощущению, обнаженному телу мужчины. Его нервные, бесстыдные пальцы, пробегали по её спине, по бедрам, по ягодицам, вызывая трепет во всём теле. Но вот дядя Толя опрокинул девушку на спину. Преодолев инстинктивное сопротивление, развел ножки и лег между ними, опираясь на свой левый локоть. Вера испуганно сжалась. Он осторожно принялся натирать её наружные половые органы. Тут девушка ощутила, что там, во влагалище, всё становилось мокро. Странно, но её ягодицы уже непроизвольно сжимались и разжимались и постепенно нарастающее возбуждение стало всё более отодвигать страх перед насильником и тем, что он мог ещё совершить в отношении своей жертвы.

Нащупав головкой члена вход во влагалище, мужчина отнял от него свою правую руку и лежал теперь на обоих локтях, обняв девушку руками за плечи. Он слегка нажал ладонями на хрупкие маленькие плечи, и Вера сразу же почувствовала боль у входа во влагалище, когда половые губки, покорно раскрылись, впуская в девичье лоно горячую головку, и непроизвольно вскрикнула. Дядя Толя, задыхаясь и сильно сжав девичьи плечики кистями рук, двигал все её тело под собой взад и вперед, от чего толчки его палки становились сильнее, болезненнее, мучительнее. И вот почти вся пунцовая от стыда, почти теряя сознание, Вера невольно начала приподнимать свой зад в тот момент, когда он придвигал её к себе. Боль при этом усиливалась… Девушка в ужасе понимала, что сейчас, в этот момент, её маленькая неразработанная писечка растягивается, и боль происходит из-за этого. Она уже не могла сдерживаться и ревела в полный голос от боли.

Словно вылитые из железа, пальцы дяди Толи сжали плечи ещё сильнее и Вера почувствовала, как его зад чуть опустился… Она громко вскрикнула от боли. Головка его члена настойчиво растягивала стенки влагалища, медленно протискиваясь внутрь. На минуту, показавшейся девушке вечностью, он замер в этом положении. Вздрагивания головки члена причиняли ей такие мучения, что она заплакала и начала биться под ним. Напрасно! Боль усиливалась, а его член неумолимо прижимал ее к ковру. Вера вновь забилась и попыталась опуститься и сжать свои ноги, чтобы уменьшить режущую боль, но он широко раздвинул ее и свои бедра и девичьи ножки бессильно разошлись в стороны.

Дядя Толя, задыхаясь и кряхтя, нажал сильнее… ещё и ещё… Вера вцепилась пальцами в его плечи, царапалась, рвала волосы, пыталась пятками ног сдвинуть его, но все бесполезно! Лишь головка члена вздрагивала сильнее. Девушка надавила руками ему на грудь, застонала, закричала, и вдруг явственно почувствовала, как член погрузился еще глубже… Все в голове у помутилось от режущей, пронизывающей боли… А тяжелая, пышущая жаром мужская туша только вздрагивала, не пытаясь ни ускорить свое движение, ни отодвинуться от нежной юной плоти… Казалось, от движения члена во влагалище что-то рвалось ещё и ещё… Бедняжка непрерывно кричала, выла и вопила… Слезы градом катились по щекам… Всё её тело покрылось горячим потом. Она чувствовала, что не выдержит этой пытки, вот-вот отключится, потеряет сознание…

Собрав остаток сил и как можно дальше отодвинув от дяди Толи свою попу, девушка быстрым движением ягодиц и поясницы подалась ему навстречу… Скорей бы все! Скорей бы прекратить эту адскую муку! И в тот же миг она почувствовала, как член вошел полностью. Дубинка так плотно облегалась влагалищем, что девушка ощущала каждую жилку на ней. Мужчина задвигался все быстрее, и Вера слышала легкие шлепки при каждом прикосновении их тел и слабое чавканье в промежности. Казалось, что это происходит не с ней. Вдруг дядя Толя чуть приподнялся на локтях, выгнулся и застонал. Его член напрягся еще сильнее. Движения стали быстрее короче. Наконец он застонал, сделал еще несколько судорожных толчков и расслабившись, упал на Веру всем телом.. У девушки захватило дыхание, когда тупая горячая струя из вздрагивающего члена начала изливаться во влагалище. Ей было тяжело под ним, но она настолько обессилила, что даже не могла его от себя оттолкнуть. Еще несколько секунд этой муки, и он вытащил член — так больно, словно из раны! — и откинулся на спину.

Вера увидела, что его член сморщился, опускаясь. Она дрожала от пережитого страха и боли, все внутри болело.

— Знаешь, — выдохнул наконец дядя Толя, — ты еще должна у меня взять…

— Что? — еле дыша, чуть живая спросила Вера.

— Взять у меня в рот. Хочу, чтобы ты пососала, понимаешь? Бля, надо было вначале тебе в рот дать. Но я… че то это… очень тебя захотел… Полапал твою пизденку — не удержался. Кароче, так —сейчас я малость отдохну, и потом будешь мой хуй сосать.Ты как, уже пробовала в ротик?

Вера только мотнула головой и с ужасом посмотрела на его сжавшийся мокрый, в белесых пятнах член. Сосать его? Вот эту огромную дубинку? Нет, этого она не выдержит…

— Дай чего-нибудь попить, Верочка, — попросил дядя Толя, садясь на табурет. — В холодильнике есть пойло?

Она без слов поднялась. Ноги еле держали. Тупая боль вспышками пробирала, жалила тело, особенно промежность, голова кружилась. Трясущимися руками она достала початый пакет молока и протянула мужчине.

— Только вот это.

— Ладно, пойдет. — И с жадностью хлебанул с полпакета.

Потом достал из кармана брюк пачку сигарет, щелкнул зажигалкой, закурил, с наслаждением прикрыв глаза.

— Давай иди сюда, крошка, — он похлопал себя по бедру. — Садись.

Продолжая дрожать, девушка покорно подчинилась, и присела, сдвинув колени. Теперь ее бедра казались шире, чем они были на самом деле. Рыжеватый пух виднелся под мягким животом в складках.

— Ох, какая же ты сладенькая. Давно не драл таких маленьких и сладеньких, — сказал он, целуя ее плечики, шею. — На, хочешь курнуть?

— Я не курю, — пролепетала она, в нерешительности беря трясущимися пальцами сигарету. Метнув робкий взгляд на мужчину, сделала небольшую затяжку. Сигарета была очень крепкой и Вера затряслась в приступе кашля.

— Ниче, еще научишься, — усмехнулся дядя Толя, поглаживая ее спинку. — Кароче, Верочка… это самое… — в его голосе зазвучали стальные нотки. — То, что я тебя ебал, ни кому ни слова. Особенно своему пахану. Пикнешь — и тебе пиздец будет. Поняла, девочка?

Вера молчала, отстраненно глядя в одну точку.

— Ты меня поняла?! — встряхнул он ее.

— Да, да, я поняла, дядя Толя. Поняла. Я ни кому не скажу, — залепетала в страхе девушка. — Только вы пожалуйста… это… ну…

— Чего?

Опустив голову, девушка зашмыгала носом.

— Не трогайте меня больше. Пожалуйста. Вам ведь деньги только нужны были… Не я… У меня там очень болит после… после… Я не могу больше…

— Да фигня, девочка, — отмахнулся дядя Толя. — Это по началу больно. Потом со временем все разработается. Сама на штырь будешь запрыгивать. — И похлопал ее по бедрам. — Не боись, пизденку твою больше не трону. Только разок в ротик возьмешь, и все. Потом, как говорится, гуляй Вася — жуй опилки — я директор лесопилки.

И засмеялся противным скрипучим смехом.

— Ну чё, давай может ускоримся? Подрочи залупу, чтобы быстрее встала.

Он взял её за запястье, и накрыл ладонью свой член — ее пальцы сомкнулись, и она ойкнула, ощутив теплоту и упругость.

«Когда же вернутся родители… », — в который раз подумала Вера, и, горестно вздохнув, стала массировать член.

— Не тискай. Просто дрочи его… Да-а-а, вот так… вот так…

И она начала медленно двигать кулачком вверх и вниз. Ей было немного несподручно, и дядя Толя посадил её ниже, на колени перед ним. Одной рукой он гладил ее по спине и плечам, в другой руке дымилась сигарета, к которой от то и дело прикладывался, выпуская в потолок клубы едкого дыма.

Девичьи грудки едва заметно подрагивали от ее движений, которые постепенно становились более размеренными — она успокаивалась, словно представляя, как трёт на морковь на терке, и он почувствовал её такт, и, когда член налился кровью, став опять твердым, положил руки ей на голову, пригибая ее книзу.

Вера тихонько взвизгнула, и инстинктивно попыталась отвернуть лицо, но у неё не получилось, так как он уже крепко придерживал её затылок. Она втянула в себя губы, расширенными глазами глядя на приближающуюся маслянистую головку члена с отвернутой кожицей. Он пригнул ее голову сильнее, и член ткнулся ей в нос. Она замычала и задергалась, и ему пришлось освободить одну руку, чтобы пальцем раскрыть ей рот. Наконец, он протолкнул головку под ее упрямые губы и, почти задыхаясь, проговорил:

— Верочка… разожми зубки… давай, девочка… — И сразу ощутил, как створки в её рту отворились, и член мягко проскользнул до самого корня языка. Девушка глухо замычала от омерзения и страха, ощутив упершийся в гортань твердый скользкий предмет, и чуть не задохнулась, но он вовремя вытащил обмазанный слюной член наружу, и приподнял ее голову, давая глотнуть воздуха. Борьба с ротиком Веры сильно возбудила его, и он с наслаждением прислушивался, как мужская сила бурлит в нём, мощно закачивая кровь в уже набухшие пещерные тела.

— Давай носиком дыши, —скорее прошептал, чем сказал он.

Глубоко втягивая воздух, она со страхом смотрела на него снизу вверх. Он наклонился, отбросил темную прядь волос с ее лба, погладил по личику. Теперь она не пыталась от него отстраниться, позволяя ему ласкать себя. Член периодически тыкался в ложбинку между ее грудями, и эти прикосновения остро возбуждали его, как и ощущение упруго дрожащего под ладонью тела.

Он отстранился, чувствуя, что ему просто нужно разрядиться.

— Дядя Толя, — скуля и всхлипывая произнесла она. —Я не могу брать в рот. Он у вас очень большой для меня. Я задохнусь…

Он молча смотрел на нее. У него не было сил что-либо объяснять или успокаивать.

— Я не могу… Не умею… Я же никогда в ротик не пробовала. —Вера умоляюще смотрела на мужчину. — Я вырву, честно… Лучше другое…

Он в сомнении покачал головой.

— Ну пожалуйста… — молила она.

Он вздохнул, склонил голову и увидел свой член, опухший, влажный, с раздутой головкой. Затем посмотрел на нее, дрожащую, с покрасневшим лицом. На ее глаза накатывались слезы. Вере на секунду показалось, что в его глазах промелькнуло что-то доброе, какое-то понимание.

Но это была лишь усмешка похотливого самца.

Его яйца потяжелели в предчувствии разрядки. Он торопливо сжал её затылок, натягивая ее рот на головку — она безропотно всосала ее, но не пропустила в глубину, отчаянно сопротивляясь языком, и ему пришлось преодолеть это давление, насильно протолкнув напрягшийся ствол внутрь в нежную мякоть рта. Тотчас все её тело страшно вздрогнуло, словно от боли, она замычала, а он начал спускать густые струи ей в гортань.

К счастью, девочку не стошнило. Но несколько минут она стояла на четвереньках на ковре, тяжело кашляя и сплевывая вязкую жидкость. Все её тело содрогалось, голова ходила кругом от чувства вины и сумятицы, порожденными последними действами, а дядя Толя осоловело смотрел на юную красавицу, прислонившись спиной к стене.

Вера с трудом встала на ноги. На покрасневших круглых коленках отпечатался рисунок ковра. Острые грудки обиженно смотрели в разные стороны. Попкой привалилась к краю стола. Размазывая тыльной стороной ладони слюни и сперму, стекающие по губам, другой рукой непроизвольно шарила по столу, словно ища опору.

Вдруг ее пальцы нащупали холодный, твердый предмет. И Вера с удивлением обнаружила, что сжимает рукоятку пистолета. Несколько секунд она рассеяно смотрела на «Макаров» в своей руке.

— Эй, — сразу встрепенулся дядя Толя, увидев свою игрушку в тонкой девичьей руке. — А ну дай сюда.

Вера вздрогнула, как от удара хлыстом, и в испуге отступила. Её ладошка ещё крепче сжала рукоятку.

— Дай, я сказал! Быстро! — рявкнул мужчина и потянулся к девушке. Но та продолжала отступать, всхлипывая, и мотая головой. И тут девушку словно прорвало: огромная каменная плотина, что держала её огромный океан эмоций, сначала дала маленькую трещину, которая с каждой секундой увеличивалась всё больше. Ей показалось, что глубоко в мыслях она даже слышала треск. Треск ломающейся в щепки дамбы.

— Нет… нет… Пожалуйста, не подходите… Оставьте меня…

Слезы из глаз лились ручьем, застилая взор мутной пленкой. Еще несколько шагов назад, и девушка почувствовала, что уперлась спиной в закрытую балконную дверь.

Все — это конец. Бежать некуда…

Она в страхе зажмурилась и не успела увидеть, как позади дяди Толи, словно из воздуха, тихо возникла чья-то фигура. Но услышала сдавленный, хриплый голос дяди Толи, который произнес:

— Колян? Братан, слушай… я это… подожди… я объясню щас. Колян…

…И грянул гром.

Что-то горячее, липко-противное брызнуло на лицо девушки, словно кипятком ошпарило шею и грудь. Не помня себя от ужаса, она дико закричала, едва слыша себя сквозь высокий пронзительный звон в ушах.

Потом, будто во сне, кто-то обнял ее дрожащие плечики и крепко прижал к себе со словами, которые она знала с детства:

— Ну всё, всё… Успокойся… Верочка… Всё… Я здесь… здесь, моя маленькая… Всё… Это я — твой папа… Успокойся…