Этот случай произошел в 70-е годы прошлого века, когда еще не было персональных компьютеров и интернета. А по некоторым сведениям не было и секса. Но об этом судите сами, а я расскажу вам сущую правду.

Стоял конец мая. Как-то вечером к нам зашла Лиза. Лиза — дочь папиной двоюродной сестры из Красноярска. Она учится на втором курсе медицинского института и живет в общежитии, но иногда забегает к нам «на минутку». Это высокая девица, почти на голову выше меня (впрочем, она на три года старше), очкастая, не сказать, что красавица, но и не дурнушка. Фигурка ничего, и на лицо ничего… Ничего особенного, то есть. Во время своих визитов она общалась в основном с моими родителями, а на меня погладывала свысока — и в прямом, и в переносном смысле.

Я сидел в своей комнате и читал книгу. Лиза разговаривала с папой, а мамы не было дома. Через приоткрытую дверь я услышал, как папа ответил ей:

— Хорошо, хорошо, Лиза. Бери вещи и перебирайся.

Лиза поблагодарила и ушла. Потом пришла мама. А после ужина я слышал, как папа сказал ей:

— Ничего, если Лиза поживет у нас недельку?

— А с какой целью? — поинтересовалась мама, не проявляя особого восторга.

— В общежитии ремонт затеяли, а в гостинице очень дорого. А у нее еще сессия не кончилась. Как только сдаст, она сразу домой в Красноярск поедет на каникулы.

— А где она будет спать?

— Сережку положим на раскладушку, а она на его диване.

— Девочку с мальчиком в одной комнате… — засомневалась мама.

— А что тут такого? Спят же разнополые люди, скажем, в купе поезда. А они, хоть и троюродные, но брат и сестра. Лиза — она девушка скромная, так что, не волнуйся, всё нормально.

Лиза на самом деле ужасная скромница. Если при ней папа рассказывал немного пикантный, но вполне приличный анекдот, она жутко краснела. И разговаривая со мной, всегда краснела. Она рыжеволосая, а лицо совсем белое, краска на нем очень сильно заметна.

Тот факт, что Лиза будет гостить у нас, меня особо не обрадовал. Мы жили в хрущевской «двушке», папа с мамой в большой комнате, а я — в маленькой. Переехали мы сюда два года назад из коммуналки. Меня радовало обладание отдельной комнатой, где я мог заниматься чем угодно, например, онанизмом. Ну да ладно, неделю перебьюсь.

В воскресенье к вечеру она явилась. Папа достал с антресолей раскладушку, мама постелила постели мне и Лизке, сама Лизка в это время мылась в ванной. Она вошла в халате и с чалмой из полотенца на голове. Я накрылся одеялом, а Лизка погасила свет. В сумеречном освещении, пробивающимся из окна, я видел, как она сняла полотенце с головы, тряхнула волосами, потом сняла халат и залезла под одеяло. Мельком я успел заметить, что под халатом на ней ничего не было. Она что ли голой спит? Забавно.

— Спокойной ночи! — сказала Лизка и повернулась к стене.

Не получив перед сном привычного полового удовлетворения, я долго не мог уснуть. Надо было хоть в ванной подрочить. Чего, дурак, тянул? Теперь уж поздно. Я посчитал овечек, слонов, верблюдов и на 362-м верблюде уснул. Но проспал недолго, проснулся часов в пять, мне захотелось в туалет. За окном уже стояли предрассветные сумерки. Вернувшись в комнату, я посмотрел на спящую Лизку. Она лежала на правом боку лицом к стене и мирно посапывала, положив правую руку под щеку. Одеяло сползло с нее, она была совсем раздета. Я хотел ее накрыть, но не спешил, хотелось рассмотреть ее тело, ведь я впервые видел голую девушку. Левая рука ее лежала сверху вдоль тела. Мне была видна ее левая грудь и розовый сосок. У нее была небольшая округлая грудь. Ее кожа была совсем белая, но грудь и ягодицы все равно чуть светлее, видимо, она где-то уже успела позагорать или это остатки прошлогоднего загара. Левая нога, которая выше, была согнута и поджата к животу, а правая вытянута. А между бедер весьма пикантно выглядывали половые губки. От такого вида мой член поднялся, страшно хотелось подрочить. Пойти, что ли в ванную? Хм… А почему бы не здесь, пока она спит?

Я вытащил член из трусов и принялся за дело. И вдруг Лизка повернулась на спину и открыла глаза.

— Ты что делаешь? — удивилась она.

Я спешно убрал член в трусы и стоял слегка ошарашенный. А Лизка улыбнулась и говорит:

— Да ладно, не бойся, я никому не скажу. Я знаю, все мальчики онанизмом занимаются. В этом постыдного нет ничего. А вот прерываться вредно, как будущий врач тебе говорю. Так что, можешь кончить. Считай, что я сплю, и ничего не видела.

Лизка закрыла глаза и чуть развела ноги, чтобы мне лучше было видно ее писю. На лобке у нее росли рыжие волоски, но очень редкие и не до самого низу — возле половых губ их почти не было. Я стоял в нерешительности — продолжать или нет? Мозг говорил «ложись спать и не позорься!», а стоящий член говорил «Продолжай!» Я повернулся так, что, если Лизка откроет глаза, она бы видела только меня сзади, а сам искоса смотрел на пизду и дрочил. Кончив в ладошку, я обтер ее о полотенце, висевшее на спинке стула, и юркнул на свою раскладушку.

Утром я проснулся поздно, родители ушли на работу, а Лизка сидела за моим письменным столом, обложившись учебниками, и писала что-то в тетрадь.

— Доброе утро, сонь-засонь! — Лизка обернулась и, улыбаясь, посмотрела на меня. — Завтракать будешь?

У меня еще оставалось чувство стыда от того, что произошло ночью. А Лизка вела себя как ни в чем не бывало. Может мне вообще это все приснилось?

— А ты уже?

— Нет, тебя ждала. Твоя мама сказала, чтоб мы сварили вареники. Или, умывайся, а я воду кипятить поставлю.

Завтракали мы молча, а когда пили кофе, Лизка спросила:

— А ты давно онанизмом занимаешься?

Блин, ну и вопросик… Я покраснел, снова вспомнив ночной случай. Я-то почти убедил себя, что это был сон.

— Ой, да не стесняйся, — говорит Лизка. — Я на психолога учусь, а сейчас как раз пишу курсовую по сексологии. Западные ученые, между прочим, уже установили, что вреда от этого никакого нет. И вообще, семьдесят процентов мальчиков и сорок процентов девочек этим занимаются.

— А что, и девчонки тоже? — удивился я.

— Конечно.

— А как? Они что, чем-то таким… похожим на… прямо туда? И… уже не девочки?

— Глупый. Совсем не обязательно. Вот я, например, с одиннадцати лет занимаюсь, а все еще девственница. Ну а ты? Давно?

— Ну… года два наверно…. — но меня очень волновал возникший вопрос: — Так, а как же вы это делаете?

— Все тебе расскажи, да покажи, да дай потрогать. Вырастешь, узнаешь.

Вид у меня наверно был задумчивый, я и на самом деле был озадачен. Девчонки тоже дрочат. Ни фига себе! Но как?

— Хорошо, — говорит Лизка. — Расскажу. Только у меня сначала к тебе просьба будет. Ты можешь показать мне эякуляцию? — и добавила строгим тоном: — Это мне нужно для курсовой!

То есть, она предлагает мне для нее подрочить. Это было как-то странно и неожиданно. И немножко стыдно. Да, она меня спалила ночью, когда я дергал на нее. Но тогда я просто слишком сильно был возбужден и не соображал ничего. А теперь…

— Ну что, покажешь? — поторопила Лизка уже настойчиво.

Я сидел за столом в трусах и в майке. Я встал, снял трусы, но член пока что висел. Я испытывал некую неловкость, что делаю это на заказ да еще на глазах у девчонки. Лизка поняла это.

— Ты не стесняйся. Представь, что меня здесь нет. Или нет. Лучше… Что тебя обычно возбуждает? Фантазии или?.. А то хочешь, посмотри на меня.

Лизка развязала поясок халата и откинула полы. На ней не было никакого белья. От такого вида мой член сразу потянулся кверху. Лизка взяла со стола стеклянную креманку и подала мне:

— Сюда спустишь, ладно?

Я начал дрочить, а Лизка, не отрывая взгляда, заворожено смотрела, как в кулаке мелькает головка члена. А когда начал спускать, считала, сколько струек выстрелило в креманку. И сперму потом рассматривала и даже нюхала.

— Молодец! — похвалила она меня. — Ну что, показать тебе… как девочки… или?

— Никаких или! Обещала — давай!

— Ну хорошо, вот смотри.

Она развела ноги, и половые губки тоже слегка разошлись. Там между ними было что-то розовое, словно мотылек со сложенными крылышками.

— Вот тут, — она коснулась пальцем головки «мотылька», — это называется клитор. Если его потереть — это все равно, что раздражать головку мужского пениса.

И она потерла. Еще, а потом еще, потом стала тереть сильнее и быстрее. Там у нее все стало мокрым и текло на табурет, на котором она сидела. Лизка сморщила лобик и закатила глаза, смотря куда-то вдаль, и усердно натирала свою писю. Она постанывала «М-м-м! М-м-м!» Она вся извивалась, сжимала бедра, потом стала попискивать: «Ой, мамочки… мама… мама… ой… ой…ой… Ой!» И вдруг вся затряслась, задергалась закрыла глаза и на несколько секунд замерла…

— Уф! Вот и я кончила, — говорит. — Понял теперь?

Меня настолько заворожило это зрелище, что я сам был словно в ступоре и какое-то время не мог прийти в себя.

— Ага… — произнес я, наконец, пересохшим ртом.

— Ну всё. Теперь мне надо заниматься. Не мешай мне.

Лизка запахнула халат и пошла в комнату к тетрадкам и книжкам. А я оделся и пошел на улицу погонять на велике. Недавно мне купили классный велосипед «Спутник», полуспортивный, с тремя передачами. Катаясь по парку, я встретил прогуливающихся там одноклассниц Ирку и Светку.

— Привет! — сказал я им, проезжая мимо.

— Катись, катись! Смотри, не упади! — крикнула мне вслед Ирка, а Светка заржала.

«Задаваки, воображалы» — подумал я. А ведь тоже, небось… Теперь, став свидетелем девичьей мастурбации, я представлял, что каждая девчонка так делает. И небось мечтает, как ее ебут, а сама письку трет и «М-м-м! М-м-м! Ой! Мамочки!..»

Вечером, укладываясь спать, я ждал, когда Лизка придет из ванной. Она вошла, выключила свет и разделась.

— Лиз, — говорю, — а ты часто ЭТО делаешь?

— Когда как. Под настроение. Иногда каждый день, иногда неделю не хочется. А ты?

— А я каждый день. А то и два раза.

— Ну, мужчины более сексуально активны.

— А ты еще… покажешь мне?

— Понравилось? Давай завтра. Сейчас мне спать надо, завтра экзамен.

Утром Лиза ушла, когда я еще спал. А я весь день маялся и ждал ее. Я был возбужден, ведь она обещала еще раз показать мне мастурбацию. И мне стоило больших усилий воздержаться и не подрочить до того. Наконец, она пришла.

— Как экзамен?

— Пять!

— Поздравляю.

— Спасибо. Есть хочу, голодная как волчица.

Обедали мы практически молча. Потом я спросил:

— А курсовая как?

— Пишу. Кстати, у меня будет к тебе несколько вопросов. Ответишь?

— Постараюсь.

— Что у тебя вызывает желание заняться онанизмом? Фантазии или еще что?

— Ну да, фантазии. Бывает, что представляю себя на месте… ну… в книжках иногда написано как там герои… Да даже если не написано, все равно представляю. Вот в «Томе Сойере», например, где Том с Бекки в пещере. Вот я и думаю, что они там одни в темноте, и могли бы там… А есть книжки, где прямо об этом говорится. Короче, представляю, что я с женщиной и…

— Понятно. А картинки тебя возбуждают.

— Ну да, где женщина голая нарисована, Венера какая-нибудь… Тоже представляю, будто бы я ее имею.

— А первый раз у тебя как было?

— Кино по телевизору смотрел. «Девочка и эхо». Там девчонка с мальчишкой голышом купались.

— Да, я видела это кино.

— И я стал мечтать, что если был бы на месте этого мальчика, то я бы с этой девочкой… Я дома один был, лег животом на подушку и представил, что я с девчонкой… Ну и короче…

— Ясно. Ты для меня сейчас еще один опыт проделаешь.

— Какой?

Лиза убрала с обеденного стола посуду и скатерть. Потом сходила в комнату принесла линейку, ручку и тертрадь.

— Становись сюда, — она показала на торец стола. — Я хочу проверить, как далеко сперма улетает. Давай, начинай. Тебе показать еще?

И не дожидаясь ответа, Лиза сняла платье и трусики. Я начал дрочить, а когда кончил, забрызгал спермой столешницу. Лиза измерила линейкой расстояние от каждой капли до меня и записала в тетрадку. Посмотрела на меня, улыбнулась.

— Молодец!

— Ты мне тоже обещала, — напомнил я.

— Да, я помню. Пойдем в ванную, я заодно помоюсь, ты мне спину потрешь, и я там…

Лиза залезла в ванну. Я тоже разделся и влез следом за ней.

— А ты куда?

— А как я тебе спину потру? Я же весь мокрый буду.

— Ну ладно.

Лиза включила воду и намылила мочалку.

— На.

Я тер ей спину, а член мой опять встал и, раскачиваясь, задевал ее попу.

— Ну все, достаточно.

Лиза повернулась ко мне передом. Она запустила два пальца меж губок и начала тереть клитор. Сначала на ее лице была как бы снисходительная улыбка, мол, так уж и быть, смотри, покажу тебе, как я это делаю. Я протянул руку, чтобы потрогать ее писю, но она отстранила ее.

— Не надо, я сама!

Постепенно она возбуждалась, на ее лбу меж бровями опять появились морщинки, взгляд устремился вверх, она вся как бы уплыла куда-то вдаль и начала постанывать: «Ой… ой… мамочки… ой… ой…»

И мне тоже захотелось еще раз подрочить. А Лизка вся затряслась и кончила первой. Теперь она с любопытством смотрела на меня, мне это нравилось, и я хотел показать весь свой кураж. Я сложил вместе две ладони, просунул меж ними член как будто в пизду и двигал тазом, будто я ебусь. Спустил я Лизке на живот.

— Молодец! — снова похвалила меня.

Она смыла сперму с живота, мы оделись и пошли в комнату.

— Вместе здорово онанизмом заниматься, правда?

— Да, — согласился я.

— Мы в общаге часто втроем. Нас три девчонки в комнате… А Верка как-то раз парня привела. Говорит ему: «Заходи, они спят». А мы с Люськой не спали. Вот Верка с ним в кровать легли, кровать скрипит, Верка стонет, а мы с Люськой тоже потихонечку… сами себя…

— А ты… хотела бы… с парнем?

— Да любая девчонка хочет. Но я… просто так с кем-то не хочу. Я считаю, это надо только по любви. Вот онанизм — это другое дело, это игра, баловство. А секс — это… что-то более серьезное.

Лизка на минуту задумалась, потом хихикнула:

— И потом, сам знаешь, от этого дети бывают.

Я слегка приуныл. Честно говоря, я уже вынашивал планы, не удастся ли развести Лизку, чтоб она мне дала. Лизка словно уловила мои мысли.

— А ты что, так сильно хочешь?

— Ага! — обрадовался я. Неужели, она согласится?

— Знаешь что, я поговорю с Веркой. Тебе же все равно с кем, правда? Лишь бы письку мокнуть?

— Ну… вообще-то, да.

Подумаешь, Верка так Верка.

— А она девчонка такая… Короче попробую. Завтра.

Продолжение следует.