Мишка второй день ходил сам не свой, что-то мялся, курил больше обычного. Катя чувствовала его досаду, но по бабьему обыкновению не лезла с расспросами – если будет нужно, он сам все расскажет.

Муж же всё страдал, вздыхал и с некоторой опаской поглядывал на жену. Они жили вместе уже пятый год. Он знал её со всех сторон, как облупленную. И хотя тоже замечал, что она понимает его смятение, но никак не мог решить с какой стороны начать разговор. Наконец, когда напряжение в семье достигло апогея, он выдохнул ещё раз особенно горько и позвал жену на кухню:

— Кать, приди, разговор есть!

У Кати всё внутри опустилось: «ну всё, что-то случилось, или заболел, или уволили», ёкнуло у неё сердце. На холодеющих ногах она дошла до кухни и присела на краешек табуретки напротив мужа:

— Что случилось, Мишенька?

— Разговор есть…. – Он сказал, нервно раскуривая сигарету. – Дело тут одно, без тебя не решить!

— Что же такое, говори не томи!

— Короче. Пф-ф-ф… Не знаю, как сказать. У нас на работе… Начальница, ну владелица, которая. Наглая и упрямая. Уже месяц проходу не даёт, говорит «люблю тебя», «приходи ко мне» и всё тут. А на днях вообще сказала, что, если не соглашусь уволит и всё.

— Ну а ты что?

— Ну а я тебя люблю, зачем мне кто-то еще? Мужики говорят: «что ты ерепенишься, баба видная, трахни её, может отстанет».

— Вдруг ей понравится, и не отстанет? — спохватилась Катя, — ты ж у меня мужчина знатный и агрегат у тебя будь здоров, — похвалила она мужа.

— Да ты прямо скажешь, — засмущался Мишка. – Обычный!

— Может кому и обычный, для меня так самый желанный, — замурлыкала Катенька и повинуясь зародившемуся внутри порыву, пододвинулась к мужу и положила ему руку на колено.

Мишка обрадовался таким проявлениям нежности, последнее время редко возникавшими между ними, и привлек жену к своим губам. Её обмякшее тело прильнуло к нему мягкой ласковой массой. Катенька чувствовала, как в ней разрождается огромное непривычное и неприличное желание. Она лихорадочно стала срывать с мужа трико с трусами вместе. Мишка легко поднял её и положил на пол. Все также, торопливо, он задрал полы её халата и сорвал, отбросил трусы. «Ах-ах», — сказали они хором, когда его член с силой раздвигая тугие стенки проник в жену на всю глубину. Катенька задрала ноги к потолку, а Михаил как отбойный молоток начал сношать супругу под её нарастающие стоны.

Внезапность и сила Мишкиного напора оказала на Катьку волшебное действие. Обычно трудно достигающая возбуждения и тем более оргазма, сейчас она почувствовала, как жгучее и яркое похотливое наслаждение рождается у неё в матке, подстёгиваемое толчками толстого члена, и разливается сладкой истомой по всему телу. «Ой, ой мама, а-а-а-а» — запричитала Катька почти мучительно и, вдруг, задергалась, затряслась, вцепившись изо всех сил в зад мужа и удерживая его у себя на самой глубине, пожирая его своим влагалищем. Оргазм не отпускал, он всё прибавлялся, нарастал, менялся в оттенках, но всё длился и длился, сладко пытая Катьку судорогами. Мишка ошарашенно ждал, когда жена перестанет под ним извиваться. Тем более, что двигаться он не мог – так сильно она вжимала его в себя.

— Господи, как это, что это такое было-то?! Ты как это сделал? – забормотала Катька, чуть ли не плача от счастья.

— Да всё как обычно, — забубнил Мишка.

— Ой, нет, так сладко. Ты что-то поменял. Я такого раньше не испытывала. Нежели из-за того, что на полу?

— Катенька, ну что ты начинаешь, хорошо и ладно, — решил свернуть разговор Михаил, тем более, что сам не знал ответа на её вопросы. Он попытался высвободится и снова начать движения.

Но Катька ощущала теперь его член как раскалённую палку — влагалище после оргазма было необыкновенно чувствительно, и движения мужа вызывали почти нестерпимую боль:

— Ой, Мишенька подожди, не могу, всё чувствительно. Погоди маленько! – попросила она, выбираясь из-под него.

Они опять сели на стулья, друг напротив друга, Мишка наискосок сложил всё ещё стоящий член в трико и теперь сидел с поднятым горбом на причинном месте.

— Может мне тебя поцеловать?, — предложила Катька, глубоко смущаясь произошедшего с ней катарсиса.

— Не, я туда хочу, — пробубнил Мишка, закуривая.

Они посидели молча. Но Катьку всё еще волновали детали.

— Миш, а Миш, а эта баба, которая с работы, она – как?

— Как, это что?

— Ну, на вид, возраст какой, красивая или нет? Замужем?

— Не замужем, конечно. До такого наверно еще не дожили, чтобы замужняя в открытую чужого мужика домой звала.

— Сейчас такие нравы, что и такие имеются, — продемонстрировала Катька свою осведомлённость.

— Нету у неё мужа. На вид — обычная. Возраст? Да чуть постарше нашего будет. Ну так — ухоженная, хорошо одевается. На каблуках всегда.

— И как она тебе себя предлагает?

— Увидит такая где-то на территории, подзывает и спрашивает всегда так томно, с придыханием: «Когда же Михаил мы с вами посидим вечерком за бокалом вина?!»

— Так и говорит?

— Ну, или так, или предлагает съездить на пару дней с ней отдохнуть, или домой к ней зайти, новые занавески посмотреть. Ну, такая всякая муть.

— А ты что?

— Я — ничего. Говорю, что жена ждет, некогда или еще чего. Вот она в последний раз и сказала, что уже не девочка, вымаливать внимание. Поэтому или соглашаюсь, или у неё в компании могут начаться сокращения. А чтобы никто ничего не подумал сократит не только меня, а каждого десятого. То есть получается меня шантажирует другими людьми. Мужики как услышали, начали деньги собирать мне, чтобы я согласился.

— Уже и деньги! И много?

— Да я их обматерил, они не успели собрать, по пятихатке собирали. Ну и что делать, Катя? Как мне от неё отвязаться?

— Так у вас там много мужиков, чего отматерил, пускай бы собирали? Я тут подумала, Мишенька, наверно тебе придется согласиться, — потупившись, сама удивляясь своим словам, проговорила Екатерина.

— Ты хочешь, чтобы я её трахнул? — Михаил бы поражен в самое сердце.

— Нет не хочу, но придется ТЕБЕ ЕЁ ТРАХНУТЬ. – Произнося эти слова, Катька почувствовала, как у неё внутри опять всё разгорается адским пламенем, да так, что от желания темнеет в глазах, — да, трахнуть как сучку, взять её сзади! – сползая на колени на пол кухни, стонала она уже задирая халат на своих спелых ягодицах.

Миша не стал ждать дополнительного приглашения. С женой творилось неладное, она как пьяная сучка, с трудом удерживала сознание, распластавшись грудью на линолеуме выставила перед ним свою раскрытую манящую вагину между крутых упругих булочек. Мишка вошел в неё до упора, и, повинуясь жаждущим стонам жены начал долбить изо всех сил в её истекающее желанием лоно.

И опять пронзительное наслаждение толчками начало нарастать у Катьки в самой матке, подчиняя себе сознание и тело. Она то беспорядочно хватала Мишку руками за бедра, то держалась за пол, чтобы уловить задом удары члена, колени её разъезжались, и только руки мужа не давали её рухнуть на пол. Он крепко держал её за бедра, хлестко, со звонкими щлепками тела о ягодицы насаживая жену на свой кол.

Катька захрипела. Она не стонала, а почти выла, не в силах что-то произнести. Мишка вошел в завершающую стадию, ещё убыстряя свои движения. И когда теплые струи спермы ударили в Катькино нутро, последнее, соскочив с курка, выстрелило внутрь женщины яркой разрывной пулей собственного пика. Женщина упала на пол и задергалась всем телом, схватившись руками за живот, где всё сладко скручивалось и пульсировало.

Мишка никогда не видел жену такой, и с благодарностью посмотрел на свой успокаивающийся член: «можим когда захочим». Он был доволен такой реакцией жены и тем, что его сложный и скользкий вопрос может решится с полного её одобрения.

Катька тоже не понимала, что с ней. Дважды за полчаса кончив просто от члена во влагалище – такого никогда с ней не было. Обычно спустив, муж ещё долго ласкал пальцем её клитор, чтобы довести жену до желанного облегчения. Иногда, она в процессе даже отвлекалась, и тогда у неё не получалось вовсе. Потом она ходила полдня с ноющим низом живота и ненавидела себя и мужа.

С трудом отлепившись от пола, запахивая халат она нашла трусы и слабыми руками натянула их на место. Михаил наблюдал за её движениями.

— Катюха, что это было?

Она смутилась:

— Ну что было? Хорошо было. И нечего об этом говорить! Надеюсь, ты не будешь таким же классным с этой бабой? А то она тебя ни за что не отпустит.

— Я только тебя люблю. Я постараюсь, чтобы ей не понравилось, я тебе обещаю – заверил муж Катюху.

***

Так они и порешали, Михаил принял следующее приглашение своей начальницы, и жена по-заговорщицки стала собирать его «на дело».

Катя беспокоилась больше Михаила, провела инвентаризацию его внешнего вида, достала по случаю новые носки, погладила хорошую рубашку и выдала штаны от костюма. Отправила его в душ, заставила подстричь ногти и побриться. Потом придирчиво оглядела его с ног до головы. Муж был непривычно праздничным, чистеньким и взволнованным. В целом, Катька осталась довольна получившимся имиджем и смогла отпустить мужа в таком виде «на люди»

Когда Мишка ушел, некоторое время она спокойно занималась своими делами, но стоило ей сделать перерыв, задуматься, как мысли накатывали на неё. «Как он там? Уже трахается? Какой трахается, всего полчаса прошло. А может он ей не понравился, психанул или сказал что не так? Он у меня такой…» — Катька спорила сама с собой, сама же себя успокаивая. Воображение рисовало ей Мишку, на чужой бабе и вслед за картинкой, как тогда на кухне, на неё стало накатывать липкое тяжелое возбуждение. Она не могла от него отрешится, подавить. Оно щекотало её женское естество, набухшее и зовущее.

Не в силах больше сдерживаться Катька запустила руку в трусы. Из неё текло. Пара лихорадочных движений по клитору и она, сжав ноги, резко и быстро кончила. Но не почувствовала облегчения — она хотела еще. Клитор был слишком чувствителен и, скинув белье, она запустила пальцы к себе вовнутрь. Пыталась достать до матки, но не дотягивалась. Она должна была зайти туда чем-то покрупнее. Лихорадочно соображая, Катька бросилась в ванную и взяла там продолговатый флакон от шампуня. Он был чуть крупнее Мишкиного члена, но в этом состоянии Катька была готова на многое. Флакон легко зашел в обильно смазанное влагалище, заполнив, наконец, жаждущее нутро. Взявшись за кончик, Катька начала лихорадочно трахать тюбиком себя, представляя, что это её Мишка трахает ту бабу прямо сейчас.

Это было то, что нужно, и снова, желанный яркий, маточный оргазм родился и разросся у неё внутри волшебной бомбой наслаждения. Он рухнула на диван содрогаясь в сладких муках.

Когда Миша вернулся домой, Катя была без сил. Пока его не было, она трахала себя этим флаконом четыре раза, переживая всё более сильные и длительные оргазмы. Она в конец измучила и тюбик и себя, но не могла остановится. Сил разговаривать не было у обоих, и они принесли разговоры на утро, устало завалившись спать.

***

— Ну как, рассказывай! – начала разговор Катюха. Нормально сесть за стол и поговорить у них получилось только следующим вечером, после работы. Нутро её после вчерашнего эксцесса казалось невесомым.

— Ну… Как это? В общем, встретила меня, повезла домой. Дом хороший, большой. Коттедж. Собака там во дворе, бегает непривязанная. Она собаку загнала, меня завела. Вина предложила. Я отказался, водочки попросил. Она налила. Закусочку организовала. Посидели мы с ней. Потом говорит: «я женщина без комплексов, предлагаю перейти к делу», и в спальню повела. Там тоже красиво всё, кровать королевская, с балдахином.

«Оставила меня, сама в ванную. Я присел, сижу, жду. Она выходит, в полотенце, голая. Такая: «а ты почему одетый?» Я быстренько с себя все тогда снимаю и под одеяло. Она стоит, смотрит. «Михаил вы меня даже не поцелуете?». «Поцелую конечно!», соскакиваю, значит обратно, подхожу к ней, обнимаю. Она руки отпускает, полотенце падает, и она ко мне всем голым телом прижимается. Фигура у неё ничего. Покрупнее тебя будет в груди и в бедрах. Прижалась значит. А, писька у неё бритая, голая как у девки. Прижалась и губы подставляет. Ну, я как положено, поцеловал, обнимаю…»

Катька слушала и понимала, что снова возбуждается. И теперь, она стала догадываться, что реагирует не на своего мужа, а на ту мысль, что он может трахать какую-то другую женщину. От самой картинки этого совокупления, у неё между ног всё тут же таяло, и голова становилась пустой и звонкой, превращая её всю в один желающий и сочащийся повидлом пирожок. С трудом сдерживаясь она слушала Мишкин рассказ.

«Она, значит, меня за член взяла, немного его подергала. Он у меня встал, она за него меня к кровати и повела. Сама села на край, меня перед собой поставила. Стала его, значит, разглядывать, «красивый», говорит. Потом в рот взяла. Сосать стала. Хорошо так сосала… — Мишка замолчал, сладко вспоминая, и украдкой посмотрел на жену.

С Катькой творилось что-то странное, она тяжело дышала, вся покраснела и глаза её затянулись поволокой. Она вроде смотрела на мужа, но и будто мимо него — внутрь себя. Мишка решил закруглить опасное повествование пропуская особо пикантные моменты:

— Ну, потом всё как обычно было.

— Нет Мишенька, ты мне подробно всё расскажи, — изменившимся грудным голосом прохрипела Катька.

Руки её сжимали край стола и ноги были плотно сжаты в коленях. Она чуть покачивалась на стуле. Возбуждение завладело её целиком, и двигая тазом она не давала ему через чур нарастать, немного успокаивая, но и оставляя ему небольшое поощрение. Между ног можно было выжимать, она чувствовала это намокшими бедрами.

— Подробно? Ну ты сама напросилась! В общем, пососала она мне. Думал, ну сейчас начнем, стал её на кровать заваливать, а она отползла шустро и такая: «давай теперь ты – мне».

— Чего «ты – мне»? — Не поняла Катя.

— Ну, целуй её там.

— Ах, ничего себе сучка. Ты даже мне никогда так не делал! – Ахнула жена, сжимая пальцы до бледности в костяшках.

— Я вообще никому так не делал. Но мужики ждут, работа важнее, весь мир на меня надеется. Засунул я, значит, к ней туда нос. А там ничего, не противно: всё обрито, ухожено, пахнет так, странно, щелью наверно, ну пиздой то есть. Я лизнул ей там. Она меня, значит, голову руками направляет, чтобы я в нужном месте лизал. Ну я стал делать где сказано.

Катька задрожала и согнулась пополам, обнимая себя за колени.

— Катенька, что с тобой, тебе плохо?! – всполошился Мишка.

— Нет, погоди, сейчас. Подурнело что-то! – подняла она указательный палец над опущенной к коленям головой в ответ. Оргазм сотрясал её изнутри, и она силилась не подавать вида. Теперь она кончила, просто напрягая бедра и качаясь на стуле. Что будет дальше и начнет ли она кончать только от мысли об измене мужа? Она уже не могла этого исключить. Голова её довершала рассказ мужа, рисуя красочные детали. Фантазии возбуждали в ней дикую страсть, которая тут же находила выход в экстремально чувствительном естестве.

Чуть успокоившись, Катька поднялась, выдохнула тяжело и протяжно, сглатывая пересохшим ртом попросила мужа продолжить.

— Катя, ну что рассказывать, дальше все как у всех. Полизал, она меня к себе сверху привлекла. Потом сзади. Потом попросила её в попу трахнуть.

— Как, прямо в попу?!- Опять ахнула Катька, и опять внутри неё предательски призывно запульсировало.

— Ну да, она любительница до такого оказалась. Как в попу себе вставила, начала стонать и материться. Попросила её ругать и обзывать. Ну, как смог, начал её ругать шлюхой, ебливой тварью. Она так совсем разошлась, давай орать, исцарапала меня, спину. Дергалась и извивалась как будто ей туда жидкого воску налили. В общем, с ума сошла, наверно давно мужика не было. Достала прямо из себя и давай его облизывать. Я-то не кончил. Чувствую, накатывает. Я ей типа, «голову убери сейчас стрельнет». А она, наоборот, еще пуще присосалась, за жопу держит, чтобы не вытащил. Спустил ей в рот всё, а она возьми да проглоти. Да так с аппетитом, такая: «а-а-а, как вкусно!»

— Мишенька, я не знаю, что со мной, но сойду с ума, если ты меня сейчас не трахнешь, — заскулила Катька расстегивая халатик.

Она стала сползать на пол. Трусов на ней не было, а бедра были блестящим и мокрыми от желания. Мишка тоже возбудился от своих воспоминаний и не заставил себя уговаривать. Прыгнув на жену, он направил свой член ей внутрь. Вагина жены была непривычно скользкой, из неё прямо сочилось желанием. Катька растеклась под ним мягкой податливой массой, и он вгонял свой член, упираясь глубоко внутри в её упругие внутренности.

Сил кричать у Кати уже не было. Измученная безудержным желанием и бесконечными разрядками, она превратилась в точку на кончике Мишкиного члена, которая оживала от прикосновения и замирала в ожидании следующего удара. Точка эта включала гирлянду на елке её наслаждения. Сначала только мигая, она всё разгоралась, заполняя её праздничной радостью и светом. Что-то в ней изменилось, возникло от потрясений за последние дни, окрылись новые зоны, которые принесли новые необыкновенные чувства от проникновения мужского члена. А вместе с новыми ощущениями, прежде невысокое и управляемое желание превратилось у неё в неуёмное пламя.

Она жадно принимала член своей вагиной, поддавая тазом навстречу, чтобы пожёстче столкнуться с ним маткой глубоко внутри. Эти удары приносили сказочное удовольствие, и она ощущала новое, уже знакомое зарождение этого непередаваемого внутреннего блаженства.

Мишка уверено и хлестко сношал жену. Катька из бесформенной мягкой массы вдруг подобралась, напряглась мышцами ему навстречу. В руках и ногах её появилась сила, она всё сильнее вжимала мужа в себя, помогая себе ногами, двигаясь ему навстречу. И в миг, когда Мишка захрипел, спуская, Катька из последних сил прижала его к себе и стала кончать сама, охватив его ногам и руками.

Для Мишки столько потрясений было сверх меры. С одной стороны — начальница, с высокими ожиданиями, аналом и матерками, с другой — Катюха, которая будто с ума сошла то ли от ревности, то ли желания. Ему льстила такая горячность жены, но он смутно догадывался, что обязан этому историей с той женщиной.

Жена никак не комментировала случившееся. И пару дней все было спокойно. Но ближе к выходным она не выдержала и первой завела разговор:

— Получается, ты ей не понравился? Больше то тебя не зовёт.

— Почему не зовет. На следующий же день звала. Я отказался, сказал некогда.

— Как, а уволит всех?

— Да нет. Вроде успокоилась. Сказала «подожду, когда сможешь».

— Ну, ты не тяни, а то передумает.

Мишка уже понимал куда ветер дует и уже намеренно усугублял разговор:

— Да не хочется мне особенно. Опять будет мне член после попки облизывать. И как она так может… —добавил Мишка, доставая набухший член.

— Да, какая же она всё же испорченная и пошлая потаскушка-а-а… — Чуть ли не в обмороке лепетала Катька, сползая на пол и раздвигая ноги.