За годы учебы в колледже я участвовала еще в трех таких церемониях. Больше никакого дискомфорта не было, и я наслаждалась ощущением этого могучего фаллоса, заполняющего меня во время обрядных песнопений. И, как многие девушки, я посещала Приапа и для своих личных сеансов, несвязанных ритуалом посвящения. Обычно это происходило, когда я возвращалась домой с свиданий, все еще сексуально неудовлетворенная. Когда я, наконец, занялсь сексом с мужчинами, то обнаружила, что как только они вошли в меня, их энергия внезапно испарилась, оставив меня все еще возбужденной и жаждущей большего. А Приап оставался твердым столько, сколько я хотела, и никогда не подводил меня.

Я обнаружила, что сам фаллос был не из мрамора, а из слоновой кости, вделанной в мраморную статую. Вот почему с ним не было дискомфорта прохладного прикосновения остальной части статуи. Конечно, фаллос на самом деле не был теплым, но он казался таким по контрасту с остальными частями статуи. Я любила позволять своим грудям свисать вниз и тереться о грудь сатира, чувствуя холодный камень на своих сосках. Я поцеловала этот холодный рот, сжимала и отполировывала холодные бедра статуи своими бедрами. В конце концов, я обнаружила, что легко прокладываю свой путь к оргазму на члене Приапа, воспламеняясь мыслью о том, что бесчисленные другие девушки делали это на протяжении многих лет и будут делать снова в последующие годы.

Но все это закончилось с моим выпуском из колледжа. Я переехала в Нью-Йорк, где получила свою новую степень в области драматического искусства. Потом попыталась заработать на жизнь в кино- и телевизионной индустрии Лос-Анджелеса. Мне удалось получить много второстепенных ролей в быстро забытых фильмах и так и не вышедших в эфир сериях, но я никогда не попадала на главные роли. Вернулась в Нью-Йорк, чтобы попытать счастья в театре. Но результат то же оказался разочаровывающим. Через несколько лет мне стало ясно, что я никогда не смогу рассчитывать на свои таланты актрисы, чтобы прокормить себя. Вместо этого я приняла предложение руки и сердца. Родила двоих детей. Я обнаружила, как и многие жены и матери, что давление моего нового положения подрывает мое либидо. Мои любовные ласки с мужем становились все реже и реже, а потом и вовсе прекратились.

Когда мне было за пятьдесят, мой муж бросил меня ради двадцатилетней девчонки. Я не могла винить его за это. Моя соперница была хороша для него во многих отношениях, воспламеняя его мужественность, как я больше уже не могла. Наш развод был максимально дружеским, насколько можно было ожидать в данных обстоятельствах. Выплачиваемые им алименты очень помогали мне до тех пор, пока я не получила лицензию на работу с недвижимостью как раз в тот период, когда цены на недвижимость в в Нью-Йорке стремительно росли.

Зайдя как-то в антикварный магазин, я увидела фаллос из слоновой кости. Он был точно такой же, как в моей памяти, только цветом немного темнее. Тот же тонкий изгиб и увеличенная головка, которая так много раз доставляла удовольствие моему влагалищу. Я заметила длинный прямой колышек цвета слегка подгоревшего крема, идущий от основания фаллоса. Должно быть, он был сделан для того, чтобы помещаться в соответствующее отверстие в самой статуе и фиксировать фаллос.

Я поговорила с владельцем магазина и выяснила, что он приобрел фаллос около пяти лет назад у другого коллекционера. Он надеялся, что предмет может иметь какую-то археологическую ценность, но обнаружил, что без каких-либо записей о происхождении покупка оказалась бесполезной. Я предложил ему сотню долларов.

— Это половина того, что я за него заплатил! — запротестовал он.

— И в два раза больше, чем она, вероятно, стоит, — ответил я, — если вы покупаете что-то, происхождение чего вы не можете документально подтвердить, вы всегда рискуете потерять деньги. Радуйтесь, что потеряли только сотню.

Но он не принял моего предложения. Лишь после долгих торгов я уговорила его продать фаллос за сто пятьдесят долларов, и он стал моим. Вернувшись домой, я выпила вина, легла голой на кровать и начала мастурбировать своей новой игрушкой. Я не смогла достигь кульминации. Что-то все еще было не так; возможно, мое либидо ослабло до такой степени, что кульминация была уже невозможна. Или, возможно, мне нужен был весь остальной опыт, в комплекте со статуей. Но все же мой сеанс с фаллосом был все еще приятным и напоминал мне о моих студенческих днях.

И конечно, это заставило меня задуматься, что случилось с остальной частью статуи. Вот так я снова оказался у дверей колледжа. Было лето, и в здании никого не было, кроме преподавательницы, которую звали Эми, и еще нескольких девочек, которые остались на лето.

Эми открыла дверь и впустила меня. Это была полная женщина с крашенными светлыми волосами и легкой улыбкой. Я представилась сестрой из женского сообщества, и она сердечно поприветствовала меня, хотя и потребовала подтверждения. В библиотеке был набор ежегодников по выпускницам разных лет, и я показала ей свои фотографии, которые она сравнила с тем, что было на моих водительских правах. Удовлетворенная проверкой, она обняла меня и приветствовала как родную сестру.

Эми рассказала мне кое-что о последних годах нашего сообщества, которые оказались не слишком хорошими. В конце девяностых сообщество было запрещено администрацией колледжа, поскольку в городе поползли слухи о его развратной репутации. Те, кто состоял в сообществе раньше, решили, что оно закрылось навсегда и больше никогда не возродится.

— Ты первая из сообщества за многие годы, кто пришел ко мне.

— А все вещи, которые были в доме? Мебель, картины и прочее?

— Все это исчезло. Колледж связался со многими художниками, и они вернулись, чтобы забрать свои произведения. Остальное было продано на аукционе, чтобы оплатить юридические счета. Единственное, что осталось, что старая статуя в подвале.

У меня екнуло сердце:

— Статуя?

— Да. Статуя фавна или сатира, или что-то в этом роде. Он был слишком велик, чтобы сдвинуться с места. Я вообще не знаю, как она туда попали. Может быть даже, что сам дом был построен вокруг нее, я не знаю.

— Могу я взглянуть на статую, пожалуйста?

— Конечно. Но она ничего не стоит, если ты об этом думаешь. Мы оценили ее через экспертов и выяснили, что это грубая копия классической скульптуры девятнадцатого века. И она повреждена.

— В каком смысле?

Эми фыркнула:

— У статуи пропал член. У оригинала был большой член, судя по фотографиям, которые мы видели. Но сейчас этой детали нет…