— Девчонки, а Маруся у вас » прописку» не прошла. Пусть по полной проходит. А то мы не попадём в прошлое, раз она не попробовала ваши сладкие письки…

— сказал я прежде всего Марьяне как нашей командирше, но посмотрел на всех женщин. Я сидел за столом с Мариной и Ханной, а Свету забрал мой брат Витёк. Ему нравились тяжёлые налитые груди молодой милиционерши и её чёрный заросший лобок.

Ну, а мне безумно нравилась наша с ним мать, рыжеволосая атаманша Мариша. Которую я дурак предал, поддержав новую атаманшу Марьяну. А она стала проявлять уж чересчур командирские замашки. Хотя моя мать тоже этим грешила и любила командовать. Но сейчас я хотел засадить Марише, своей родной матери. И вновь ощутить горячую негу материнского влагалища.

Которое самое сладкое на свете, и мамины нежные дырки не заменит ни какая другая женщина. Это я понял ещё вначале нашей «робинзонады» в Плетнёвке. Когда тётя Оксана привезла нас на своей «ниве» и бросила одних в глухомани. И свой первый поцелуй с Мариной тоже помню. Голова тогда закружилась от сладости маминых губ.

А когда эта училка дала себя попробовать, я кончая едва не потерял сознание, от первого секса с женщиной. И этой женщиной была моя мама, смелая и красивая атаманша Мариша. И сейчас мы сидели с Ханной побок от рыжеволосой училки, и сосали соски её больших грудей.

Марина расслабленно курила сигарету, и гладила своими тёплыми материнскими ладонями, нас по волосам на головах. Она хорошо кончила ебясь » по офицерски» со своим ординарцем Петро. Но его у моей мамы забрала для прохождения » прописки» седая баба Зина. У которой ещё был » порох в пороховницах».

Да и бабкой Светкину мать можно было назвать только из за возраста. А вот тело у неё было не старое, разве что груди отвислые. Зато попец обалденный, жопа у моей будущей тёщи белая и пухлая. И ебать бабу Зину ♋ раком одно сплошное удовольствие. Что сейчас и делал молодой анархист Петро.

Он поставил седую бабку на колени, и вовсю наяривал мою тёщу сзади, держа двумя ✋ руками её толстую жопу. Баба Зина выла, кряхтела, и закатывала глаза под лоб от удовольствия.

Иван полицай из прошлого, хорошенько продрав жену своего внука чернявую тётю Оксану. Ушёл от неё к Марьяне, и сейчас стоя на коленях перед своим идеологическим врагом в прошлой жизни. Сосал у партизанки её чёрное заросшее влагалище.

А бравый козак Юрко, уже был в объятьях злой на порево хохлушки, нашей соседки с верхнего этажа тёти Оксаны. Она сидела с молодым парнем на лавке и жадным ртом, сосала поднимала у него член.

Из мужиков, только пузатый алкаш Михалыч был не удел. Он сидел за столом, ел шоколад для немецких танкистов. И масляными как у кота глазками, смотрел на голую Марину.

Всем женщинам в отряде, Михалыч предпочитал мою мать. Мариша первая кто сделала из законченного импотента дяди Толи, настоящего мужика. И Михалыч стал рабом моей сексуальной мамы. Но сейчас ему ничего не обломиться до тех пор пока я сам не засажу своей мамаше.

А там пусть после меня с ней занимается. Хотя мне противно было смотреть как пузатый Михалыч, ебёт Марину. Но поделать я ничего не мог, у нас в отряде все женщины были общие. И каждый мужик мог взять и трахнуть любую бабу, включая и атаманшу.

Только немка Ханна ни с кем не еблась кроме меня. Но её особо никто и не хотел. Хватало и других женщин, да и белокурая валькирия люфтваффе. Не обладала шикарными формами способными зажечь желание.

Хотя мне лично Ханна нравилась. Баварская &129332; принцесса, с бархатистой кожей и глазами цвета неба, с которого она спустилась к нам на парашюте. А её писька на лобке, была замечательной, как и пухленькая попка молодой гауптман.

— Ну это мы сейчас исправим. Боец Никифорова, хватит бухать. Идите ко мне на приём. А ты Вань пока покури, я хочу чтобы эта рыжая у меня полизала…

— сказала Марьяна, отталкивая от своего лобка заросшего чёрными кучерявыми волосянками чуть ли не до пупка. Голову полицая и бывшего довоенного жениха. С которым война их развела по разные стороны баррикад. Марьяна ушла в партизаны, а Иван в полицию. И у каждого из них была своя правда.

— Да ты мохнатку свою сначала побрей, атаманша хренова. Как у тебя твою пизду волосатую лизать? Я лучше у этой немочки полижу, у неё писька чистая…

— засмеялась поддатая Маруся, шатаясь вставая из за стола, и подсела на лавку сбоку к Ханне.

— Я не поняла «рыжая», тебе русским &128069; языком сказанно. Иди ко мне и полижи у меня. Я как командир отряда имею право чтобы ты со мной первая прошла » прописку»…

— возмущённо сказала Марусе черноволосая партизанка. Марьяна встала с лавки на которой сидела, и села жопой на стол, подвинув в сторону банки и бутылки. Девушка широко раздвинула ноги, выворачивая ляжки, и призывно похлопала ладошкой по своей чёрной пизде…

— Комм цу мир Маруся. Комм цу мир…

— картавя немецкие слова означающие ( иди ко мне), сказала партизанка, призывно смотря на Марусю. А та стала приставать к Ханне, целуя немку в губы. И летчица » люфтваффе» не очень то сопротивлялась, так как была бисексуалкой.

Я видя что Марьяне жутко не понравилось упрямство рыжеволосой анархистки. И она вот вот броситься на соратницу Махно с кулаками. Решил все тихо мирно разрулить без рукоприкладства.

Нам в отряде не нужны были обозленные друг на друга девушки. А так будет если Марьяна излупит бандитку, а та затаит на неё злобу. И пристрелит в спину когда мы попадём в войну.

— Хана занята и она будет лизать у моей мамы. А тебе Маруся не следует строить из себя целку. По закону вновь прибывшая в отряд девушка, первым делом отлизывает у нашей атаманши. А потом по кругу у остальных. И только тогда мы попадём завтра в другое время…

— сказал я Марусе, и от части был прав. Ведь в прошлый раз когда мы были в этом блиндаже впятером. Света и тётя Оксана лизали влагалище у Марины. Которая была на тот момент атаманшей в нашем небольшом отряде.

А что если этот ритуал нужно обязательно соблюдать? Подумал я, зайдя к Марусе со спины, и взяв руками девушку за её крупные груди. Ласково помял их и поцеловал бандитку в шею.

— Да я и не против у неё полизать. Просто не люблю когда меня к этому принуждают…

— к моей радости Маруся не стала артачиться. Она была умной и рассчетливой девушкой, раз работала журналисткой в Америке. И быстро сообразила что нужно делать о чём её просят.

— Вот так то «рыжая». Клитор, клитор соси…

— застонала Марьяна, обмнимая руками русую голову анархистки и прижимая её к своему чёрному лобку. Маруся села перед нашей очаровательной атаманшей на лавку.

И расцеловав партизанке её нежные ляжки, припала ртом к её горячему влагалищу. В которое сувал член сам Берия, а возможно и » отец народов». Раз Марьяна была в Москве, и её курировал готовя в разведшколе Лаврентий Палыч.

— Ооойй, дочка, как хорошо милая…

— завыла Марина, обхватывая белокурую головку немки, своими чувственными материнскими ладонями. Моя мать села на стол рядом с Марьяной и раздвинула ляжки. А Ханна устроилась на лавке между её ног, и сосала влагалище у взрослой женщины.

— Ксюха, хватит мучить парня. Успеешь ещё поднимешь у него член. Давай лучше садись на стол рядом с Мариной и дай Свете у тебя полизать. А то мы в прошлое не попадём…

— попросил я хохлушку сосущую хуй у Юрко. Но он у парня полностью не встал, и жена Михалыча его поднимала ртом и &128069; языком. Я почему-то понял каким-то » шестым» чувством, что » машина времени» в старом блиндаже сработает. Если все женщины которые находятся в нём, займуться лесбийской любовью. С чем это было связано я не знал. Но явственно ощутил что так надо.

— Витёк, отпусти Свету. Пусть она с тётей Оксаной разомнется…

— попросил я старшего брата, сующего член в рот моей невесте. Молодая ментовка уже было взяла крупную залупу Вити в губы и с наслаждением посасывала. Но тут же выплюнула услышав мои слова.

— А ты прав Костя, я у твоей мамы и у Оксаны тогда лизала. А они у меня, и мы очутились в прошлом…

— сказал девушка садясь было на лавку перед сидящей на столе Оксаной. Но я её остановил, нужно было чтобы все женщины были задействованы в занятии » розовой» любовью.

Но седьмая из них баба Зина, еблась на полу с Петро. Правда парень уже кончал на седой бабке. Со стоном вгоняя ей член в такую же седую пизду, как волосы у неё на голове.

— Тётя Оксана, ложитесь на пол. Свет, тоже бочком к ней ляг и соси у неё влагалище. А ты баб Зин, у дочки своей полижи…

— сказал я женщинам, и они сделали в точности как я просил. Тётя Оксана легла на бревенчатый пол блиндажа подняв ногу кверху. Моя невеста Света придвинулась к ней под бок, целуя у жены своего дядьки, чёрную промежность. А баба Зина устроившись у дочки между ног, стала сосать у неё влагалище.

И как только это случилось, так снаружи произошло что-то странное. Стены блиндажа сильно завибрировали, а посуда стоявшая на столе задрожала. У нас над головами раздался сильный гул. И над островом где находился наш блиндаж. Начался ураган чудовищной силы.

Было слышно как ветер ломал деревья и швырял их об блиндаж. И казалось что ураган бушевавший снаружи. Поднимет блиндаж вместе с нами и лежавшими на нарах мертвецами, и унесёт в небо.

Я видел как побледнели лица наших женщин и мужиков. Да я и сам испугался, ведь в прошлый раз такого сильного гула и вибрации не было. А может она была, но только я, и все остальные вырубились во время секса.

— Костя, нам хана брат…???

— испуганно спросил у меня Витёк, садясь на пол рядом с лежащими женщинами, и закрыл голову руками.

— Над нами сейчас идёт » временная буря» и не стоит её бояться. «Ураган» пройдет, и утром мы окажемся в другом измерении…

— успокоил я Витька, да и других членов отряда тоже. Думая что если бы это был земной ураган, то он бы поднял и разломал бревна из которых был сделан блиндаж. Но этого не случилось, а значит моя догадки были верны. Над нами сейчас шумел не ветер, а проносились года и столетия.

И чтобы это точно знать, я решил сходить в спальное помещение к покойникам, и проверить люк ведущий в подземный ход. Если он откроется то значит мы ещё в нашем времени. А если нет, то мы летим в безвременье.

— Витёк, Иван, пойдёмте со мной. Проверить кое-что нужно…

— попросил я брата и родственника Михалыча. И те вроде как бы согласились. Витя поднялся с пола, боязливо прислушиваясь к гулу над головой. А Иван уже раньше бывал в помещении, где лежит на нарах его друг Колька Козин. И готов был снова его увидеть.

— Да не откроется она сынок. И не ходите сейчас туда. Там они с нар встали. Их время поднимает. Костя, засади мне милый. Не могу больше, Ханна меня довела…

— со стоном попросила Марина, отталкивая голову девушки от своего лобка. И я тут же занял место немки летчицы, запрокидывая ноги мамы к себе на плечи. И вгоняя ей член в заросшую тёмными волосами пизду до упора.

Витёк набросился на Светкину мать, задирая ноги седой бабки на свои плечи. Но его оттолкнул Михалыч, старый алкаш так и не дождавшись очереди к моей матери. Решил снова лечь на бабу Зину, которая доводилась ему родней. А та чтобы ублажить обоих мужчин, встала на полу ♋ раком. И дала Михалычу и Витьку » вертолётом».

Дядя Толя сношал свою седую ровесницу в рот. А мой брат Витёк, ебал мать моей невесты через жопу. Баба Зина выла и мычала, но здоровенный член Михалыча изо рта не выпускала.

Иван полицай из прошлого, оттолкнул Марусю лизавшую чёрную письку у нашей атаманши. Он как и я, задрал девушке ноги, и засадил Марьяне в её заросшую пиздень, ебя её на столе » по офицерски»

Петро занялся с Оксаной, а его друг казак Юрко, завалил на пол свою бывшую командиршу Марусю. И та на удивление безропотно позволила ему себя трахнуть.

Только у Ханны не было пары, но девушка не расстерялась. Залезла на стол и подставила свою письку на лобке, под губы Марины, а моя мать тут же стала сосать влагалище у дочки ей по возрасту.

И последнее что я увидел перед тем как улететь в нирвану. Так это то что дверь в спальное отделение приоткрылась. И из темноты за нами наблюдали, шестнадцать пар глаз.

— Шестнадцать человек на сундук мертвеца,

Йо-хо-хо, и бутылка » шнапса»…

— почему то пронеслось у меня в голове, и я вырубился кончая родной матери во влагалище.

— Костя, Костя, проснись хлопчик…!!!

— тормошила меня Маруся, похлопывая грубоватыми ладонями по моим щекам. Я открыл глаза и в кромешной тьме ничего не увидел. А то что меня будила соратница Махно, понял по её голосу и от прикосновения к моему лицу, грубых ладошек девушки.

У ней одной были словно наждаком натертые ладони. Ведь Маруся постоянно держала в руках или наган или шашку, рубя направо и на лево, врагов революции.

— Проснись хлопчик, проснись. Все спят, а там кто-то ходит…?

— шепотом говорила мне бандитка, склонившись над моей головой. А я почему-то лежал на полу, хотя перед тем как отключиться. Сношал свою мать Марину на столе, а она лизала влагалище у Ханны.

И тогда в блиндаже ярко горела керосиновая лампа над потолком. Но сейчас она была потушенна, а из спального помещения где лежали на нарах мертвецы, доносились странные шорохи.

Создавалось такое ощущение что там кто-то ходит. И мне вроде показалось что через полуоткрытую дверь спальни где лежали мертвые полицаи, блеснул дневной свет. Неужели они открыли люк ведущий в подземный ход, и выходят наружу? Пронеслось у меня в голове.

Да и гул стоявший до этого над нами, сейчас стих и в блиндаже стояла гробовая тишина. А это означало лишь одно. » Машина времени» в старом военном укрытии сработала, и мы очутились в прошлом.

— Я проснулся Маша, не тормоши меня. Нужно лампу на потолке зажечь, но для этого спички надо найти…

— сказал я Марусе, вставая с пола и чуть не наступил на свою мать Марину. Она тоже проснулась и поднимаясь ухватила меня за ноги.

— Сынок, ты не достанешь до неё. Я выше тебя и стану на стол. Только найдите чем мне зажечь керосинку…

— сказала шепотом мать, вставая с пола держась за меня. Марина вероятно тоже слышала движение за дверью в спальном помещении. И говорила тихо чтобы не услышали ожившие покойники.

А то что мертвые полицаи могли ходить и слышать. Я сам убедился, увидев перед тем как потерять сознание от сладости секса с Мариной. Что в полуоткрытую дверь спальни где лежали мертвые полицаи. Смотрели на нас шестнадцать пар глаз, принадлежащих скелетам, погибших полвека назад бойцов «Зелёной армии»

— Я нашла спички Костя, вот коробок…

— сказала мне Маруся, давая в руки коробку спичек. А я отдал её Марине, ощупывая руками её ноги в темноте. Моя мать уже залезла на стол и стояла в ожидании спичек. Я не стал их зажигать, боясь что зря потрачу спички, а их в коробке было мало.

Марина чиркнула одну спичку об терку, но у неё сгорела лишь сера. И так несколько спичек подряд. Они вспыхивали искрами в темноте, но не загорались. Словно кто-то не хотел чтобы мы зажгли керосинку в блиндаже.

И лишь с последней спичкой произошло чудо и она загорелась. А Марина смогла зажечь керосиновую лампу висящую над потолком.

— Марьяна, дочка, вставай милая…

— будила моя мать нашу черноволосую атаманшу, лежащую на полу в объятьях Ивана, своего бывшего довоенного жениха.

Я разбудил Витька и Михалыча с бабой Зиной. Они как сношали Светкину мать вдвоём спереди и сзади. Так и заснули с ней на полу.

— Подъём, подъём бляди…

— Маруся пинками поднимала с пола своих бывших подчинённых, анархистов Юрко и Петро. Парни встали протирая глаза не понимая спросонья где они находятся?

Ну а я растормошил свою невесту Свету и тётю Оксану. Они лежали на полу вместе, в объятиях друг друга.

— Похмеляться потом будем хлопцы. А сейчас нужно одеться, и срочно уходить отсюда. Пока есть возможность. А то выход наружу закроется и нас унесет в другое время. Откуда мы уже никогда не выберемся…

— сказала моя мать, видя что анархисты потянулись к бутылкам шнапса на столе.

— Марина Сергеевна, руководите отрядом. Вы знаете обстановку. А я наверху приму у вас командование…

— вежливо попросила мою мать Марьяна. Девушка не знала что делать в подобной ситуации и мудро решила отдать управление отрядом, в руки бывшей атаманши Маришы.

А меня честно смех разобрал глядя на этих двух дур играющих в атаманш. Нет с этим матриархатом нужно заканчивать когда мы вернёмся назад в наше время. Подумал я, одевая на себя свою одежду, солдатские штаны и форму солдата «вермахта».

Хотя по правде я не совсем понимал зачем нам сейчас идти в прошлое в немецкой форме? Ведь в этих местах действовал партизанский отряд «имени Щорса». А может ещё куча других. И столкнувшись с ними, они нас естественно примут за фашистов и перестреляют. Но с другой стороны выходить из блиндажа в гражданской одежде с оружием в ✋ руках тоже было опасно.

Тогда немцы или полицаи если мы попадемся им на пути. Примут нас за партизан и тоже постреляют. А выходить без оружия ещё опасней.

В таком случае наши женщины станут лёгкой добычей и немцев с полицаями, и партизан. Ведь по словам Марьяны, девушек и женщин в их партизанском отряде, насиловал Котов и его заместители.

— Оксана, Света, не берите в рюкзаки много еды. И вообще оставьте их тут в блиндаже. Они нас могут только скопроментировать своим видом. У немцев не было таких вещей. Там в оружейной комнате, есть несколько солдатских ранцев. Возьмите их, и положите запас еды на сутки. Можете взять несколько бутылок шнапса, выйдем на поверхность и » поправим» головы…

— скомандовала Марина, внимательно смотря чтобы все забрали свое оружие из оружейной комнаты.

— Но почему на сутки Мариша? Может мы больше пробудем? Я положу на всякий случай продуктов на двое суток…

— спросила у моей матери тётя Оксана, ложа в солдатский походный ранец, банки с тушёнкой и консервированным немецким &127838; хлебом. Других закусок кроме тушёнки и хлеба, брать было не нужно. Так они достаточно хорошо утоляли голод, и были удобны в использовании.

Нужно сказать что тушёнка в блиндаже была непростая, а для немецких подводников » кригсмарине». И она саморазогревалась, достачно было покрутить у банки дно, как срабатывал химический элемент встроенный между дном и самой банкой. И он нагревал тушёнку, делая её тёплой.

Что было очень удобно в условиях длительного автономного плавания, ведь на подводной лодке особо не погреешь. Да и на суше подобная тушёнка была незаменима. Особенно для диверсантов и разведчиков.

И обидно было то, что изобрел такой способ разогрева без огня, русский умелец ещё при царе. Но в России не любят изобретателей, и в войска подобное изобретение не пошло. А вот немцы это дело быстро взяли себе на вооружение. И воплотили идею русского умельца в жизнь.

И теперь советский боец по старинке разводит костер, чтобы погреть тушёнку. Тем самым демаскируя себя дымом. А немец сидит себе в блиндаже крутит у банки дно, и тушёнка греется без огня.

— А &127851; шоколадки можно взять Мариша…

— спросил у моей матери Михалыч, смотря на ящик с » панцершоколадками» стоящий в углу блиндажа.

— А ты кого там собрался ебать Толя? Мы идём в прошлое не заниматься сексом, а за золотом. Чтобы обеспечить в будущем себе безбедное существование. Да и не нужны они тебе Михалыч. Ты же помолодеешь на тридцать лет, когда выйдешь из блиндажа…

— сказала мужу тёти Оксаны, моя мать. Она подошла к стене и открыла другой ящик. В котором ровными рядами лежали белые цилиндры с » первинтином». По форме они были похожи на нашу аскорбиновую кислоту, которая продается в аптеках упакованная в белые тубы.

— Пусть каждый возьмёт по три упаковки таблеток. Они пригодятся в походе. Но использовать их нужно дозами. А то возникнут галлюцинации…

— сказала Марина, выдавая подходящим к ней членам отряда, наркотик амфетамин. Второе название первинтина. Эти «чудо — таблетки» делали немецких солдат черезвычайно выносливыми. Они могли сутками воевать и обходиться без еды и сна.

Но у первинтина как и у любого наркотика, была обратная сторона. Сильная зависимость превращающая солдата в наркомана. Но нам это не грозило. Так как по возвращению в свое время. У нас полностью омолаживался организм, а все болезни оставались в прошлом.

Я вспомнил как омолодившись на двадцать лет, моя мать и тётя Оксана стали » целками». И нам с Витьком пришлось по новой их им » ломать». И это было за гранью фантастики, лечь на свою двадцатилетнию маму, и лишить её девственности.

— Всё взяли? Витя, а где пулемёт? А вы парни ящики с лентами к нему несите…

— спросила Марина у старшего сына, и у парней анархистов. Вите и Пете с Юрой, не очень хотелось тащить на поверхность тяжёлый ручной пулемёт. И не менее тяжёлые ящики с пулемётными лентами. Но они не могли ослушаться приказа рыжеволосой Маришы. И с неохотой вернулись в оружейку, неся из неё пулемёт и ленты к нему.

— Тяжело в учении, легко в бою. Потом мне спасибо скажите что я вас заставила взять пулемёт и патроны…

— приободрила Марина парней и Витька. И моя мама была права. Немецкий ручной пулемёт Мг-42, творил настоящие чудеса на поле боя. И мог нас выручить в трудную минуту.

— Марьяна, дочка. Ты уже была там и не боишься покойников. Тебе предстоит покинуть блиндаж последней. А мы с Костей вылезем наверх первыми и подстрахуем остальныую группу. Оксана, Света, Толик и ты Вань. Вы тоже там были и знаете что делать. И помогите другим бойцам в случае чего…

— сказала Марина, смотря на подругу Оксану и её мужа пузатого алкаша Толика.

— Да не волнуйся Сергеевна, все сделаем как надо. Ты иди давай, а мы за тобой. Побыстрее из этой могилы на волю бы выбраться…

— ответил моей матери Михалыч, старый алкаш торопился в прошлое, где он станет молодым и красивым двадцатилетним парнем.

— Мариша, я лампу тушу, а ты свою зажигай. Потом её передашь нам когда к люку подойдёшь…

— тётя Оксана залезла на стол и погасила висевшую над потолком немецкую керосинку. И она правильно делала, когда мы вернёмся в блиндаж из похода в прошлое. Эта лампа ещё нам будет нужна, ведь обратная «дорога» в будущее, пройдёт в аналогичном порядке.

— Хорошо Ксюша, мы с Костей пошли, а вы идете за нами…

— ответила подруге моя мать, чиркая спичкой об коробок и зажигая в наступившей темноте керосиноввую лампу. Которую так предусмотрительно взяла с собой моя будущая тёща, бывшая партизанская связная, седая баба Зина.

Лампа горя неровным пламенем тряпочного фитиля, осветила полуоткрытую дверь в спальное помещение. И моя мама бестрашно шагнула в комнату где лежали мертвые полицаи.

— Марин, а они ночью вставали…

— шёпотом сказал я матери перешагивая через лежащего на полу скелета. Он упал с нар и лежал смотря на нас пустыми глазницами.

— Да тут по моему и половины полицаев нет. Они воскресли и ушли через подземный ход…

— ответила мне Марина, освещая керосинкой нары и проход между ними. Некоторые нары были пустые, а лежащие ещё вчера на них скелеты бойцов «Зелёной армии», куда-то исчезли.

И вместе с ними пропал и их командир Козин. Его лежак был пустым, а на месте где лежал друг нашего Ивана. Зияла вонючая дыра в соломенном тюфяке, оставленная сгнившим на нём трупом полицая.

— Я первая полезу наверх, а ты за мной Костя. И возьми у Вити пулемёт, подашь мне его на всякий «пожарный»…

— приказала мне Марина, подходя к люку в стене спального помещения блиндажа. Моя мать открыла люк шире и пригнув голову смело полезла в него, где наверху её ждала неизвестность. А я передал Витьку стоявшему за моей спиной, зажженную керосинку оставленную Мариной. Взял у него пулемёт Мг-42 и полез с ним в открытый люк, толкая тяжёлый » косторез» стволом вперёд.

— Давай руку сынок, я тебе помогу…

— раздался голос мамы, когда я пролез по подземному ходу наверх, подавая ей пулемёт. Марина вытащила меня за руку наружу, где ярко светило летнее ☀️солнце, и пели свои трели лесные птицы. И лишь где-то вдали на северо-западе, то и дело что-то беспрерывно бухало.

— Добро пожаловать в тысяча девятьсот сорок второй год сынок…

— сказала мама, но передо мной стояла не сорокалетняя Марина. А озорная девчонка Маришка, заводила у дворовой шпаны, и гроза окрестных садов и продуктовых киосков, в детдоме где она провела детство и юность.

Попав в прошлое Марина омолодилась, и из зрелой женщины, превратилась в двадцатилетнию красивую девушку, с рыжей челкой на голове.

— Маришка, чур я тебе » целяк» буду » ломать»…

— дрожащим от волнения голосом сказал я матери, зная по прошлому разу, что она не только внешне помолодела, но и внутренне.

— Обойдешься Костя, я свою » целку» Пете отдам. Он мой возлюбленный и будущий муж. А ты всего лишь сын и любовник…

— отшила меня Маришка, подавая руку Витьку который тоже вылазил из подземного хода. Вслед за моим старшим братом вылез матрос анархист Петро, тащя за собой тяжёлый ящик с лентами. И его друг казак Юрко.

За ним по очереди супруги Нефедовы, Оксана и Михалыч, немка летчица Ханна. Баба Зина, которая уже была просто Зинкой. Её дочь милиционерша Света, и Иван с Марьяной.

— Толя, ты ли это…???

— с удивлением воскликнула Светкина мать, смотря на алкаша Михалыча, ставшего в одночасье молодым двадцатилетним парнем.

— Зина, я тебя не узнаю, ты стала молодая и красивая…!!!

— воскликнул Михалыч, любуясь помолодевшей матерью своей племянницы Светы. Ведь седая бабка под воздействием времени, превратилась в молодую девчонку Зинку. Чернявую как её дочка Света и с такими же шикарными формами.

— Руки от моего мужа убрала коза. Он мне и самой теперь такой нужен…

— смеясь сказала тётя Оксана, отгоняя помолодевшую бабу Зину, от своего Толика. Который стал одного возраста со своим дедом Иваном. Таким же молодым и красивым.

Да и сама хохлушка помолодела на двадцать лет, превратившись из зрелой женщины торгашки у которой были мешки под глазами. В молодую стройную девчонку.

— Чудеса какие-то тут происходят? Я ощущаю себя как заново родившись…

— удивлённо сказала Маруся, которая тоже помолодела, и из тридцатидвухлетней женщины, стала молодой двадцатилетней девушкой.

Искривление времени и пространства не коснулось только молодых членов нашего отряда. Меня, Витька, двух парней анархистов, Ивана, и атаманшу Марьяну. А вот Света помолодела и из тридцатилетней молодой женщины, стала двадцатилетней девушкой.

Но мне из ставших одинакового возраста мамы и дочки, больше нравилась Светкина мать. Зина была красивее Светы, и лицом и фигурой.

— А что тёща, я бы тебе целяк с удовольствием » сломал» бы…

— шутя сказал я матери своей невесты и приобнял её.

— Ох Костя зятёк мой дорогой. И я бы с удовольствием тебе свою девственность отдала, если она у меня есть…?

— с недоверием сказала молодая девушка Зина. Чем разозлила свою дочь.

— Шалава старая, да у тебя целяк этот на один день. Вернёмся завтра домой и ты сука станешь опять седой…

— зло воскликнула Света, отгоняя свою молодую мать от меня.

— Успокойтесь все, ни какой ебли не будет, пока мы не выполним задание и не найдем ящик с золотом. А когда вернёмся в блиндаж, то у нас целая ночь в запасе, и мы будем молодые до утра. И не станет никаких запретов как и раньше…

— сказала моя молодая мать, ставшая из зрелой женщины Марины Сергеевны, молодой девчонкой Маришкой.

— Верно говоришь Марина. Пока я этого гандона Котова не найду. И не вытрясу из него сведения куда он ящик с немецким золотом дел. Ни каких любовных отношений в отряде не будет. А сейчас боец Нефёдова доставайте из ранцев выпивку и давайте » поправим» головы…

— подала голос Марьяна, девушка попав в свое время, взяла командование на себя.

— Хорошо дочка, у меня у самой голова болит после вчерашнего…

— ответила ей Оксана, доставая бутылки со шнапсом, из солдатского ранца. А все в отряде дружно засмеялись. Жена Михалыча назвала по привычке Марьяну дочкой. Хотя она сейчас была с ней одного возраста.

— Ну и куда путь теперь будем держать командир…?

— спросила моя мать, у Марьяны. Мы хорошенько похмелись шнапсом и как следует закусили тушёнкой с хлебом. И теперь лежали на траве собравшись в круг куря сигареты.

— Я эти места возле Плетнёвки плохо знаю. Пусть Ваня нас ведёт, ведь он отсюда родом. Но нам нужно выйти в район Тарасовки. Там в войну базировался отряд » имени Щорса»…

— сказала Марьяна, вставая с травы и отрехивая мундир.

— От Плетнёвки до Тарасовки двадцать километров, если по дороге идти. Но нам нужно пройти скрытно и мы сделаем небольшой крюк идя лесом…

— ответил своей довоенной возлюбленной Иван, вставая с земли вслед за Марьяной.

— Толя, а ты зарубки делай, как в прошлый раз. Чтобы нам вернуться по ним назад…

— сказала Михалычу моя мать, закрывая ветками и травой лаз в подземный ход ведущий в блиндаж.

— Я только одного не могу понять. Куда болото то делось? Ведь блиндаж из которого мы вышли стоял ровно посередине болота. А сейчас его нет…?

— недоумевал Михалыч, делая зарубки на деревьях большим окопным ножом. Мы шли по лесу гуськом ведомые Иваном. Марина шла за ним с автоматом наизготовку, готовая в любую минуту открыть огонь.

Я и Витёк тащили по очереди пулемёт Мг-42, идя за своей молодой мамашей, ставшей в прошлом нашей ровесницей. За мной шли парни анархисты, так как они входили в пулемётный расчёт. Потом шла Ханна, Маруся, Зина, Света, Михалыч с Оксаной, и замыкала отряд атаманша Марьяна.

— Деревня какая-то впереди кажись. Слышите собаки лают, и печным дымом пахнет…?

— сказал шедший во главе нашей группы Иван, поднимая руку кверху и останавливая отряд.

— Что за деревня Вань? И как она называется…? Спросила у родственника Михалыча, подошедшая к нам Марьяна. Идя по лесу мы вышли прямиком на деревенские огороды и залегли в кустах на опушке, чтобы не быть замеченными.

— Да я не пойму откуда она тут взялась? Раньше до самой Тарасовки деревень в лесу не было…

— ответил Иван, с удивлением рассматривая возникшие посреди леса, деревянные дома местных жителей.

— Разведку бы неплохо провести прежде чем в деревню войти. Вдруг в ней партизаны базируются? Или фашисты стоят на постое…?

— предложила Марьяна, и посмотрела почему-то на меня и на Петро.

— Давайте бойцы в разведку сходите. Потихоньку огородами, перебежками, и узнайте обстановку…

— приказала нам партизанка, голосом не требующим возражения. А в её интонации проскользнули стальные » нотки».

В другом времени у себя дома, я бы послал эту Марьяну на три весёлых буквы. Но сейчас она была в своей реальности, и ясно дала мне понять, что игры в войнушку закончились. Мы попали в настоящую войну и приказы командира выполняются беспрекословно, без вариантов хочу или не хочу.