— Скажи мне, на что ты дрочишь, и я скажу тебе, кто ты, — философствовал Познер за бокалом красного вина. Сам он уже давно ни на что не дрочил, удовлетворяясь видом кончающих первокурсниц, насаживающих себя на его окольцованный покрытый латексом палец.

Химик редко бывал у нас в офисе, поначалу я даже принял его за клиента. Но однажды рассеянный пузатый дядечка забыл пиджак, и моя детективная сноровка пригодилась для копирования флэшки с тремя гигами зоо порно.

Там было два раздела: ddd — защищённый паролем, и «охота» — с открытым доступом. На охоте гепарды сидят в засаде, нападают на антилоп, зебр, душат их, хватая зубами за шею. Жертва бьётся в предсмертной агонии, ещё минута и ужин готов. Львицы нападают на молодых жирафов, чёрных кабанов-бородавочников, слонёнка, даже бегемота. Но самым излюбленным зрелищем, судя по количеству видео, были нападения гиен и диких собак на антилоп. Свора хищников разрывала жертву живьём, не утруждая себя предварительным умерщвлением. Антилопа страдала неимоверно, иногда, даже наполовину съеденная, она подавала признаки жизни. В отдельной папке лежало видео с матерями антилоп гну, у которых дикие собаки отбивают малышей и также разрывают на части. В другой удавы и анаконды глотали мышей, кроликов.

Я порылся в интернете и вскрыл ddd брут форсом, как консервную банку. То, что открылось моим глазам, вызвало не сказать, что шок. Это был тихий ужас, граничащий с помешательством.

***

Огромный чёрный немецкий дог с белой грудкой, серебристой лоснящейся шерстью тщательно вылизывает киску девушки, стоящей в позе «бери меня сзади». Морда собаки соизмерима с попой, которую он полирует, натирая до блеска. Девочка стонет, выпячивая естество, играя булочками, дразня чёрного монстра. Её клитор треугольной складкой вылез наружу, просит аудиенции. Дог повинуется зову природы. Вскидывает передние лапы, запрыгивает на спину девушки, дёргаясь, как припадочный. Розовый, испещрённый венками член собаки бьётся в ягодицы, анус, не попадая в широкую раскрытую щель влагалища. Наконец, случайный удар приносит положительный результат. Розовый кусок мяса влетает в щель по самые яйца. Девушка взвизгивает. Движения монстра несравнимы с человеческими. Кобель покрывает суку на первобытном животном уровне, требуя от неё только одного: оставаться дыркой для осеменения. Семьдесят килограмм мышц и шерсти концентрируют звериную мощь на хрупкое нежное создание.

Передние лапы собаки, обмотанные в носочки, обхватывают бёдра, зажимая зад девушки в хлюпающую ловушку. Камера не успевает выхватывать моменты проникновения, скорость настолько велика, что гениталии сливаются в одно хаотичное пятно, в котором доминируют розовые яйца собаки. Девушка визжит как поросёнок, которого режут. Чёрный монстр насилует белую суку, не заморачиваясь на видовую несовместимость. Оператор заходит спереди, крупным планом снимая симпатичное, покрытое красными пятнами и слюной, лицо русоволосой девушки. Она реально кайфует, в этом нет сомнения. Взгляд улетел, оставив животную похоть. Язык непроизвольно вывалился, облизывает губы, зрачки закатились, девичьи стоны поднимаются на октаву, обретая ритмичный дёрганный характер. Девушка широко открывает рот, удивлённо глотает воздух, стеклянный взгляд широко открытых глаз свидетельствует о достижении оргазма. Дог, безразличной мордой висящий сверху, и не думает останавливаться, он по инерции дотрахивает кончающее женское тело, дёргающееся под ним, выскальзывающее из под него, валящееся на пол в знакомой полусознательной манере.

Чья-то мужская рука берёт дога за ошейник и отводит от обездвиженного наркотическим оргазмом тела. Те же заботливые пальцы растирают гель по яйцам собаки. Добрые скучающие глаза барбоса возбуждённо поглядывают в сторону следующей дырки. Голые девушки стоят раком, подложив под коленки подушки. Женские ручки, заправленные под лобки, гоняют складку клитора, дразня собаку. Кого он выберет? Чёрный монстр не заставляет себя долго ждать. Следующая рабыня уходит так же быстро и слаженно. Огромная грудина собаки, точёные мышцы задних ног и спины заполняют кадр неуловимым подрагиванием. Дог покрывает девушек одну за одной. Сучкам хватает минуты, чтобы откинуться. И каждый раз яйца собаки смазываются наркотическим гелем. Наконец, даже животное не выдерживает секс-марафона. Пять наложниц валяются на полу, затраханные, в наркотическом опьянении. Монстр, обслуживший их до обморока, обходит поверженные тела, принюхиваясь к анусам, сам едва тянет лапы, садится на зад, начинает довольно вылизывать свои яйца.

В следующей сцене действия разворачиваются в небольшом вольере. Те же пять девушек — внешне разные, но в целом одинаково точно вписывающиеся в стандарты красоты, определённые в глянцевых журналах, — соблазняют пони, ухаживая за ним. Одна вычёсывает холку, другая гладит бока, третья залезла под округлый живот и двумя руками гладит гладкий длинный ствол с бугрящимся набалдашником, похожим на розовое рыло свиньи с двумя дырочками. У основания ствола закреплено приспособление, напоминающее Кольцо Ключника. Девочки увлечены происходящим, их руки периодически отвлекаются на себя любимую. Одна красавица заходит под перекрытие, похожее на высокий стол без крышки, наклоняется. В этот момент чёрный конёк-горбунок, почуяв знакомый женский запах, танцующий перед ним, становится на дыбы, закидывает копыта на станок. Его огромный длинный ствол задирается, как бейсбольная бита, упирается в ягодицы девушки. Жеребец нетерпеливо долбит щель в булочках, и только заботливая рука подружки помогает ему забрать первую тёлку. Его ствол гнётся, выскальзывает, руки помощниц не дремлют, тут же возвращают набалдашник дубины во влагалище. Наконец, чёрный лохматый пони приноравливается трахать белокурую дойку. Ствол по самое кольцо увязает в плоти. В девушке нет пышности, как у Анжелы, но женская круглая попа с широкими ляжками позволяет удерживать глубокий ход жеребца. Размашистые грубые удары секс-машины не остаются без внимания.

Блонди орёт от каждого толчка, это крики не болезненные, а скорее испуганные, наполненные животным трепетом перед необычным партнёром. Пони хрипит, фыркает, повинуясь природному инстинкту. Он покрывает первую дырку так же легко и убедительно, как дог, с той лишь разницей, что его член в два раза толще и в три длиннее — это застывший хобот слона, ставший бивнем, размером с мужскую руку, зажатую в кулак. Изнасилованная рылом девушка валится в солому, и следующая охотница становится на её место. Они работают слаженно, как будто делают это в тысячный раз. Нет неловких пауз, замешательства, девушки помогают друг другу, пританцовывая, занимаясь собой, с нетерпением ожидая очереди. Последняя помогает себе сама. Пони разряжается в неё, как пушка. Дубина начинает подпрыгивать, замирает, подёргиваясь вверх-вниз. Потоки прозрачного водянистого семени, устремляются наружу, брызжут во все стороны. Оргазменная притирка с кольцом вызывает разрядку и у девушки. Она валится в кучу женских тел, теряя сознание.

— Вот умничка, — звучит голос оператора за кадром. Камера приближается к пони, та же мужская рука гладит холку. В кадре вновь появляются затраханные женские тела, валяющиеся в соломе. На лицах девушек застыли блаженные наркотические улыбки, так хорошо знакомые мне.

***

Не было никакого сомнения в том, что голос оператора принадлежал полному заросшему дядечке, приходившему раз в месяц в офис «Вирекса» для выяснения неких вопросов с Шитенковым. Принадлежность пузатого к Секте также была очевидной. Вот что действительно стало сюрпризом, было то, как таинственный Ключник переключил своих рабынь на дога и пони. Во первых у него был гель, во вторых специальная насадка для пони, которая явно заряжалась наркотиком не в Храме Семи Ключей. Всё это, плюс то, что толстый никогда не присутствовал на регулярных сходках Ключников в Храме, навело меня на мысль, что он знает гораздо больше, чем остальные.

Мюллер, Хомич, Познер, Рыженков, я — оставались ещё двое. Один из них — Василий Скворец — попал в Ключники абсолютно случайно. Стал, так сказать, жертвой обстоятельств. Его комичная история напоминала историю мальчика Коли из фильма «Гостья из будущего»:

— Пошёл за кефиром, а тут такое…

Он был женат, отец троих детей. Попал под сокращение штата, заинтересовался сетевым маркетингом. Первые попытки девочек «Вирекса» развести его на бабло ни к чему не привели. Денег у Скворца не было, трахаться на стороне он не хотел даже за «так». Хранил верность жене. Скворец долбил систему полгода, надеясь на справедливость, и однажды настойчивые попытки женатика честно заработать денег нашли отклик в душах попечительного совета. Непоколебимого Скворца пригласили на собрание акционеров и спросили, хочет ли он принести накопленные Познания в жертву Вечности.

— Так и спросили, представляешь, Дима: «Вы хотите принести накопленные познания в жертву вечности», — взахлёб рассказывал Скворец свою историю. — И дёрнул меня чёрт ответить им «да».

В следующий момент выбритые, смазанные мятным лосьоном, яйца Скворца болтались над Чашей Познаний. Но Скворец оказался не так прост. Забегая наперёд, скажу, что он был латентным гомосексуалистом, живущим семейной жизнью без интереса к жене. Испытание далось ему легко, а вот служба Ключником приносила сплошные страдания. Теперь, кроме жены, на него обрушилось ещё пять девиц, требующих внимания. Не удивительно, что девушки завидовали моим рабыням. Я, похоже, был единственным Ключником, которому нравилось заниматься сексом. Рыженков не в счёт, он только довершал начатое бойцами.

Долгое время я наивно полагал, что седьмым Ключником является Верховный Жрец, которого я никогда не видел без маски. Но Познер как-то вскользь заметил, что Жрецу по статусу не положено заниматься такими вещами.

— Целибат, — пафосно сказал он, выдыхая ароматные пары марихуаны в ночное небо.

Старый сморчок не общался со мной по-человечески, он заигрывал с котёнком, учил ловить мышей. Я же искал возможность втереться в доверие к жирным котярам, стать продолжателем кошачьих традиций, тем, кому можно доверить секрет мышиной возни.

Так я и вышел на Химика. Он обладал внешностью Распутина, по совместительству Мусоргского с картины Репина: здоровый потрёпанный дядька под два метра с воспалёнными глазами, красным носом, чёрной бесовской бородой. Приходил всегда в конце месяца, вешал пиджак на оленьи рога и шёл без стука к Мюллеру.

В тот день он припёрся в широком сером махровом халате нараспашку и сланцах на босу ногу, как будто только что вылез из ванной. Он был явно не в духе и, похоже, слегка пьян. Хлопнул дверью, на предложение новой девочки-секретарши подождать заорал на весь офис:

— Пошла на хуй!

Она оторопела, проскользнула мимо невежды и засеменила в мою сторону. На третьем этаже у нас оpеn spаcе с перегородками, всё как на ладони. Секретарша Мюллера — необсохшее молоко на губах — вошла в гарем мегамозга во время последнего причастия. Классические модели уже не устраивали психозлодея, для разнообразия он выбрал миниатюрную девочку, глаза да уши, кудряши милаши мишки-малышки. Маргарита прискакала ко мне, как к единственному спасителю, и жалостливо зашептала:

— Димочка, миленький, ты не мог бы мне кое в чём помочь? — её взгляд молил об услуге.

— Конечно, зайка.

Я всегда так к ней обращался, с тех пор как помог выбрать анальную пробку. У секретарши Мюллера участь такая — тренировать целыми днями попу.

— Ты не мог бы, — Маргарита запнулась, испуганные карие глаза искали поддержки. — Посадить меня.

— Куда?

— Ну, — она тормозила страшно, стесняясь, выдавливая из себя по два-три слова. — На хуй.

Последнее слово она произнесла не своим тихим голосом, сделав ударение на «у». Отличница-стипендиатка Маргарита Михайловна Ковтун никогда бы в жизни не произнесла матерное слово, если бы не вынудили обстоятельства.

Я офигел, слыханное ли дело заезжие мужики отдают приказы чужим рабынями и те бегут исполнять.

— А что случилось? — спросил я, оценивая ситуацию. Сердце смягчилось: — Зайка, это только так говорят, когда злятся. Тебе не обязательно выполнять.

Маргарита тяжело вздохнула, кивнув.

— Ладно, пойду тогда на улице спрошу, — она развернулась и поплелась в сторону выхода.

В голове не укладывалось. Чужая рабыня, незнакомый мужик, беспрекословное подчинение.

Марго уже почти достигла лифта, когда я догнал её, чтобы помочь в выполнении миссии. Мы поступили формально, как друзья, выручающие друг друга. Зашли в пустой кабинет, замкнули дверь. Она задрала юбку, приспустила колготки, достала миниатюрную пробочку из задницы, смазала отверстие мазью, которую всегда носила с собой. Я сам разогрел член, благо малышка Марго выглядела обворожительно. Она похожа на пухленького чёрного барашка с точёной фигуркой. Мюллер не спешил разбивать новых девочек в колее разврата.

— Пускай посидят сначала в офисе на попе, — мурлыкал он.

И вот попка Марго получает первый кол.

— Так нормально? — замираю в ней, когда лобок достигает булочек.

Принцесса пришла по объявлению, как и я, она младше меня на три года, учится в аспирантуре. Тренажёрный зал — вариант для девушек-спартанцев и быков. Мы не такие, планктон наняли чисто, без возни на матах.

— Да, — шепчет Марго.

— Этого хватит?

— Да, Димочка, спасибо. Я думаю, этого достаточно. Я ведь пошла на… три буквы?

Она ещё сомневается.

— А как ты думаешь, что торчит у тебя в заднице?

— Да, — она облегчённо вздыхает. — Всё сходится. Ты не представляешь, как я тебе благодарна.

— Да ладно, — достаю член, снимаю презерватив.

Она вставляет пробочку, подтягивает колготки с трусиками, опускает юбку, поправляет кофточку. Ничего как бы не произошло, только Марго пристально смотрит на меня, облизывая губы.

— Ты такой хороший, — светлая улыбка наконец озаряет её личико.

— Ага, добрый полицейский, злой полицейский. Посиди здесь, пока гость не ушёл, — выглядываю за дверь, выхожу.

Она кивает вслед, благодарность не сходит с её лица.

Гость уже топал к лифту размашистыми шагами, когда я вернулся к приёмной. Останься я тогда стоять на месте, и ничего бы не случилось. Но то, с какой лёгкостью Распутин послал Марго на три буквы, не выходило из головы. Я бросился в погоню за монахом в халате.

Он шёл, покачиваясь, по улице, не обращая внимания на оборачивающихся прохожих и промозглый осенний ветер. Исполин с бородой широко выбрасывал ноги в стороны, размахивая руками, как крыльями. Фалды серого халата развевались во все стороны, оставалось только догадываться, что видят хихикающие школьницы, идущие навстречу.

Мы дошли до стоянки такси, остановились. Очередь из трёх машин с шашечками выстроилась вдоль тротуара. Бородач нервно ударил ногой в железный столб, выругался. Непонятно, чего он ждал, только каждая минута давалась ему крайне болезненно. Он расхаживал, бил столбы, плевал на бордюр, матерился про себя. Неожиданно блуждающий взгляд воспалённых глаз нашёл мою фигуру поодаль. Я не прятался, даже хотел подойти первым, только боялся.

— А, это ты, — Распутин был удивлён.

Я сделал вид, что случайно оказался рядом, вежливо улыбнувшись, сделал шаг навстречу.

Удивление на лице Ключника быстро сменилось гневом. Бородач разразился бранью на всю улицу, повергнув меня в шок:

— Всем вам гореть в Аду! — орал он. — И ты, и вся твоя братия! Ты первый отправишься на сковородку! Помяни моё слово! Будешь молить о пощаде, подвешенный за яйца к потолку. Черти вырвут тебе язык и засунут его в твою выхоленную жопу, если ты не остановишься. А ты не остановишься, потому что ты уже вошёл во вкус. Зачем ты следишь за мной, а? Дьявол! Бесовское отродье!

Таксисты, курившие возле первой машины, весело переговаривались, поглядывая в нашу сторону. Сумасшедший бородач, выпрыгнувший из ванной, метался по тротуару. Казалось, он вот-вот рухнет в эпилептическом припадке.

Я подошёл к Распутину вплотную и так тихо, чтобы слышно было только ему и мне, сказал:

— Я хочу освободить всех девушек. Только вы знаете как. Вы поможете мне?

Он замер в нерешительности, изучая доверчивое испуганное выражение моего лица. Я рисковал, ужасно рисковал, но искренность, с которой бородач обнажил пороки, червями поразившие мою душу, его возбуждённость вызвали ответную прямоту. Бородач не был обычным Ключником, плевать он хотел на ритуалы и Закон. В последствии я мог бы сыграть дурочка, влюблённого юношу, возжелавшего изменить мир. Ключники не сильно бы удивились моему рвению, я и раньше высказывал наивные идеи.

— Молодо-зелено, — сказал бы Мюллер.

— Свобода? Что такое свобода? — спросил бы Познер.

— А кушать что будешь? — с наглым прищуром осведомился бы Рыженков.

— Правильно, Людочку первую освободи, — заржал бы полкан Хомич. — Только она и без замка тебя изнасилует.

Хочешь освободить? — Освобождай. Только они не освобождаются! Как Злата, привязаны к тебе намертво. Кольцо — это проклятие, ответственность, а не осознанное рабовладение. Такова была позиция Ключников, прививаемая мне день ото дня.

Бородач забыл, что я спросил, забыл, что он хотел ответить. Настроение его менялось так же стремительно, как и мысли, которые, судя по блуждающему взгляду, улетели далеко и безвозвратно. Так мы стояли не то чтобы вместе, но и не врозь. К парковке подъехало очередное такси. Бородач встрепенулся:

— Поехали, — рыкнул он мне и кинулся к машине.

Я поспешил за ним. В такси молодая принаряженная пара общалась с водителем, показывая руками на дома.

— Выметайтесь! — заорал Распутин в открытое окно.

Женщина-водитель в замешательстве окинула его взглядом и начала отстёгивать ремень безопасности.

— Да не ты, ты — сидеть! — заревел на неё Распутин, и она осталась.

— Мы едем дальше, — послышался голос молодого человека с заднего сиденья. — Закройте окно, пожалуйста, — обратился он к водителю.

В возникшем замешательстве девушка, сидящая рядом с парнем, заныла:

— Лёша, ну давай здесь выйдем. Я выхожу, — она рванулась к двери.

— Ксюша, не бойся! — парень крепко взял подругу за руку. — Мы едем дальше, поехали! — похлопал по подголовнику переднего сиденья.

Женщина-водитель сделала попытку закрыть окно кнопкой и снять машину с ручника.

— Стоять, блядь! — орал бородач в полуоткрытое окно. — Окно открыла, быстро, — склонившись над машиной, он брызгал слюной в стекло. — А ты пошла на хуй! Вон из машины, мразь! — направил он свой гнев в сторону заднего сиденья. Ярости человека в халате и сланцах не было предела.

— Лёша! Отпусти! — девушка забилась в истерике, царапаясь. Нагнулась и укусила парня за руку. Тот взвыл от боли.

Воспользовавшись моментом, она выскочила из машины и, отбежав на пять метров, встала как вкопанная. Развернулась, сканируя местность.

— Ну что за дела, Лена? — парень нехотя выползал из машины. Прижимая покусанную руку к животу, в другой держа букет роз, он раздражённо плёлся за ней. — Что случилось? Театр — всё, отменяется?

Лена смотрела на него пытливым зомбированным взглядом, как львица, готовящаяся к прыжку. За метр до сближения она сделала резкий шаг навстречу, схватила парня за яйца через джинсы и притянула к себе. Парень вздрогнул, обмяк, неуклюже приобнял Лену-охотницу, как будто делал это в первый раз. Она присасывалась к нему губами, как пиявка, всё глубже насаживаясь короткой юбкой на колено. Оторвавшись, она приподнялась на цыпочки и лихорадочно зашептала ему что-то на ухо.

Букет вывалился из рук и упал на землю. Больше я их не видел, такси увозило нас с Распутиным в неизвестном направлении.