Кэти в отчаянии всплеснула руками, все еще охваченная накалом эмоций.

— И что ты предлагаешь, милый? Может быть, просто позволить им продолжать трахать друг друга? Или… Или, я знаю что! Ты предлагаешь нам присоединиться к их веселью! Что скажешь, жеребец? Я видела, как ты на Сью смотришь. И я определенно видела, как Дэвид смотрит на меня.

— Пожалуйста, прекрати истерику! – жестко сказал я жене.

Резкость моего собственного голоса удивила даже меня самого. После минуты ошеломленного молчания я заговорил более мягким тоном:

— Кэти, мы не можем позволить себе совсем потерять голову из-за этой ситуации. Наша эмоциональная несдержанность сейчас все совершенно точно все погубит. Нам нужно искать решение, отталкиваясь от ума, а не от наших негативных переживаний. Давай хладнокровно включим мозги и отключим эмоции.

— Ты прав. Мне, конечно же, хочется сейчас от злости разнести всё вокруг в пух и прах. Но это просто сиюминутный выпуск пара, а не выход для нас в долговременном плане. Я постараюсь изо всех сил быть сдержанной. Излагай дальше, что ты там надумал.

— Мы в такой запутанной ситуации, что безупречно корректного во всех аспектах решения быть просто не может. Нет у нас гордиева узла, который одним махом разрубил, — и все проблемы исчезли. Нам нужно искать меньшее из зол.

— Готова хладнокровно с тобой в этом согласиться, — уже спокойнее сказала Кэти.

— Наши решения, результатом которых может стать уход из дома Дэвида или Сью, или сразу их обоих, — это точно не лучший вариант. Потому что в этом случае мы полностью утратим возможности родительского контроля за дальнейшим развитием событий. И тут особенно опасен уход Дэвида с его склонностью к порой инфантильному поведению. Он очень умный, но это пока не избавляет его от эпизодической инфантильности. Ум – это вовсе еще не житейская мудрость.

Кэти кивнула мне:

— Я боюсь, что оказавшись вне семьи, Дэвид свяжется с плохой компанией, в которой наркотики и прочая дрянь. Дэвида прогонять нельзя. Я этого не допущу.

— Уход Сью из дома в никуда – это тоже не подарок для нас. Хоть ей уже и 18 лет, но среднюю школу она еще не закончила. Смена бытовых условий перед выпускными экзаменами – это катастрофа для темпов будущей профессиональной карьеры.

— Разумеется. Об этом тоже не может быть и речи.

— Значит, они оба должны оставаться в семье, чтобы мы как родители не потеряли над ними контроля.

— Тут с тобой не поспоришь. Признаю это. Очень бы хотелось, но точно не поспоришь.

— Нам с тобой нужно выработать такое наше решение, с которым бы они оба согласились не из-под палки и не под угрозами. Третированием за совершенное ими и жестким принуждением их к исправлению делу не поможешь. Нужно искать максимально уважительный к ним выход без унижения их человеческого достоинства. Породив ответную злобу и потеряв их уважение, мы потеряем всё. Это одна из нежелательных крайностей. Есть и другая крайность – просто закрыть наши родительские глаза на проблему из либеральных соображений. Мол, наше дело теперь сторона и делайте там, что хотите. Это для нас самый простой, но одновременно и самый трусливый выход.

— Я уже почти совсем успокоилась и согласна в общем и целом со всем, что ты сейчас озвучил. Но что конкретно ты предлагаешь нам делать? В чем ты видишь золотую середину между крайностями?

Кэти опустила голову на руки и всхлипнула. Мне хотелось встать, подойти к ней и обнять, но я почему — то не мог оторваться от своего места. Что-то внутри меня очень ясно давало понять, что Кэти должна была бороться со своими эмоциями в одиночку, что она должна была найти свой собственный выход из этого замешательства. Я терпеливо ждал, пока, наконец, любовь всей моей жизни не взглянула на меня с суровой решимостью, выразившейся в чертах лица и прямой осанке.

— Хорошо, — сказала она чуть дрожащим голосом, — какие у нас тут варианты?

Буря прошла гораздо быстрее, чем я ожидал. Это был хороший знак.

— Нужно думать вместе. Думать всем нам четверым. Сейчас дети ничего предосудительного не делают — по крайней мере, я об этом не знаю. Так что я пока сделкой купил нам небольшую временную передышку, но не знаю, как долго она продлится.

Было заметно, что Кэти теперь вышла из замешательства и думает о проблеме куда более собранно.

— Они отмороженные подростки и к тому же очень умные. Если они захотят продолжать это делать, они будут продолжать, что бы мы ни говорили. И будут делать это скрытно от нас – на это у них ума точно хватит, — сказала она.

— Именно так. Тут слишком тонкая материя, чтобы предъявлять им ультиматумы. Запросто могут взбунтоваться. Если мы не будем осторожны, вся семья может развалиться в течение нескольких недель или даже дней.

— Ты хочешь сказать, что мы должны позволить им продолжать?

— Не знаю, — честно ответил я. — честно говоря, почти совсем не знаю. Все, что я знаю, так это то, что говорит мне мой опыт психолога. А он говорит о том, что мы держим сейчас в руках горячую картофелину.

— Ладно, — рассудительно сказала Кэти, — давай рассмотрим все возможные варианты, один за другим. Что произойдет, если пойдем по пути жесткого запрета?

— Им это точно не понравится, — быстро ответил я, — Сью, вероятно, поймет наши причины и примет это, но в конечном итоге она все равно будет несколько обижена на нас за такой подход. А вот Дэйва наша попытка жестко контролировать его жизнь может через какое-то время сподвигнуть к уходу из семьи. Худо-бедно, но он уже сам зарабатывает на жизнь. В данный момент Дэвид чувствует себя ничуть не лучше, чем мы. Он не хочет разрушать семью, но тем не менее он на пути к тому, чтобы стать самостоятельным мужчиной, защищающим свое право делать свой собственный выбор — даже если этот выбор неправильный. На длинной дистанции он расстроится из-за принципа, а не из-за краткого по времени факта запрета с нашей стороны. Сейчас он согласится и затолкает свое самолюбие внутрь себя, но потому это все равно вылезет наружу. Рано или поздно.

Кэти мрачно кивнула в знак согласия.

— Я боюсь его преждевременных попыток самостоятельной жизни, — сказала она более мягко, — он не вполне зрел в социальном плане и запросто может угодить в кучу системных неприятностей. Я точно не готова сейчас полностью отпускать его, невзирая на его формальное совершеннолетие.

— Тебе не кажется, что я чувствую то же самое? — спросил я, — я, наверное, тысячу раз спрашивал себя, что мы с тобой могли сделать неправильно. Я несколько дней ломал голову над этим вопросом, и знаешь что? Я не мог вспомнить ни одной вещи, которую мы сделали бы неправильно в отношении них. Во всем остальном, дорогая, наши дети просто великолепны. Учитывая все обстоятельства, нам повезло, что они у нас есть и что они такие. Все замечательно, за исключением этого инцеста. Может быть, это что-то вроде действия нашей родительской кармы? И куда в больше степени моей отцовской кармы, чем твоей материнской.

Кэти тяжело вздохнула.

— Я знаю, что взрослеющие дети рано или поздно в конечном итоге нарушают какие-то установленные взрослыми нормы. Но почему именно эту норму? Ну хорошо. Я согласна с тем, что мы рискуем оттолкнуть наших детей, если тупо запретим им делать это дальше. А в чем же не тупой выход?

— Попробую объяснить по аналогии. Хотя, конечно, аналогии всегда несколько хромают.

— Слушаю тебя внимательнейшим образом.

— Если упряжка лошадей у кучера понесла, то единственный выход восстановить управление – это как-то опередить лошадей, какое-то время скакать наравне с их бешеной гонкой, а потом вместе переходить на уменьшение скачки и остановку. В общем, если возникает угроза, то лучшее опередить ее неконтролируемое развитие и возглавить, постепенно сводя его на нет.

— Ты хочешь, чтобы мы с тобой подключились к их инцестным отношениям?

— Ты же сама сказала, что нужно хладнокровно рассмотреть все возможные варианты.

Кэти заметно вздрогнула от этой мысли и закрыла глаза, чтобы сосредоточиться.

— Фу, — сказала она наконец, исподволь взглянув на меня, — а ты сможешь с этим справиться и не пойти совсем в разнос, забыв о контроле над ситуацией? Ты предлагаешь мне рассмотреть этот вариант ответственно или только, чтобы потешить свои похотливые желания в отношении дочери? Хорошенько подумай, прежде чем ответить мне. От этого слишком многое зависит в будущем нашей семьи.

Я нахмурился, а Кэтти снова глубоко вздохнула:

— Прости. Я сама не могу поверить, что мы на самом деле всерьез рассматриваем эту идею!

— Если эта идея для тебя абсолютно не приемлема, то нужно ее исключить. Я не буду пытаться ее реализовывать без тебя. Делать это за твоей спиной – это предавать тебя. Вот только после этого исключения лично у меня не остается сколько-нибудь взвешенных вариантов, — удрученно констатировал я, — я уже все на свете передумал и перебрал в поисках разумного решения.

— У меня тоже нет никаких соображений. Ну допустим теоретически, что я согласилась участвовать в этом безобразии. Допустим, переступила через себя и согласилась. Но в этом случае я хочу знать четко и однозначно сформулированные правила игры для каждого из нас.

— Мне кажется, что их лучше вырабатывать вместе с Дэвидом и Сью. Иначе мы рискуем их доверием. И, разумеется, нельзя бросаться сразу во все тяжкие. Если уж мы двигаемся куда-то вместе, то должны быть сформулированы ограничения по цели, времени, темпам и пространству. Я, к примеру, однозначно против того, чтобы это происходило за пределами нашего дома. Утечка информации нам точно ни к чему.

— Вот чего нам только не хватало, так случайных посторонних глаз, — согласилась со мной Кэти спокойным голосом.

— Ты уже готова говорить с детьми, когда они вернутся из кино? Они боятся сейчас тебя куда больше, чем меня. Я же с ними уже провел воспитательные беседы. Поэтому важно, чтобы в начале этого расставляющего все точки над i разговора с ними именно ты задавала тон обсуждения и поиска конструктивного выхода.

— Не могу сказать, что сию секунду уже готова к этому. Но у меня еще есть больше часа, что собраться с мыслями и занять взвешенную позицию.

— Вот и отлично. Тогда пока просто расслабляемся и ждем возвращения буйно подрастающего младшего поколения нашей семьи…