Он смотрел на свой твёрдый, лоснящиеся от слюны член, то исчезающий, то вновь появляющийся наружу. Любовался этими розовыми губками, плотно обхватывающими его и ловко скользкими по всей его длине. Смотрел в эти большие улыбающиеся глаза цвета глубокого моря. Он погладил в знак благодарности её по щеке и длинным огненно-рыжим волосам, а она в ответ прикрыла глазки и ускорила свои движения, приближая его к апофеозу всего этого действа.

А вот и он, долгожданный и яркий оргазм, накрывший его с головой и наполнивший волшебным мужским соком этот нежный девичий ротик и голодный до мужского сока желудок. Он ещё не знал, что скоро этот сок станет драгоценным ресурсом, из-за которого начнётся долгая и кровопролитная война всех со всеми, унесшая миллиарды жизней по всей Земле. Он лишь думал над своим новым проектом. Проектом сверхоружия, для которого был необходим супер-ресурс, к открытию которого он был так близок.

Девчонка облизнула губки и обратилась неподходяще низким для такого нежного создания голосом к весьма молодому ещё человеку, но уже доктору наук:

— Ну что, доктор Штерн, я успешно прошла ваш тест?

— Да-да, молодец, Джиана, ты будешь участвовать в нашем эксперименте по продлению жизни.

Девочка улыбнулась:

— Спасибо, доктор Штерн, всегда мечтала о вечной жизни в новом теле.

— Рановато тебе о таком задумываться, Джи, ты ещё слишком молода и прекрасна.

— Я рано повзрослела, доктор, — лицо её стало серьёзным, — сами знаете.

— Знаю. Такие как ты рано взрослеют.

А ещё он знал, что после эксперимента она забудет свою прошлую жизнь и превратится в безотказную секс-куклу. Секс-куклу с долгим сроком службы. Очень, очень долгим, как она и просила.

Только этой кукле будет уже всё равно на прошлое, на будущее, на друзей, на близких. Ей будет совершенно наплевать на всё, кроме Сока и того, что ей прикажет Корпорация. Не хотел бы доктор Штерн себе подобного будущего. Но, слава богу, благодаря недавно открытым свойствам Сока, такое будущее ему не грозит.

А рыжая хуесоска пускай страдает. Так им, шлюхам, и надо. Пожалуй, он ей даже внешность менять не будет. Сделает лишь чуть помоложе.

Решено.

Пора начинать эксперимент!

***

Глава 14. Фабрика

Джи смотрела в бинокль на фабрику. Она себе представляла грандиозное сооружение с множеством труб, цехов и заборов, а на деле это было лишь безликое, невысокое, ничем не примечательное, длинное, прямоугольное здание светло-серого цвета без единого окна. Ограждение было чисто символическим, его мог преодолеть даже ребёнок. Единственное, что выдавало в нём не просто серую коробку, а здание, где трудились люди — это несколько, едва заметных, ворот и дверей, через которые время от времени проходили люди и въезжали или выезжали автомобили с символикой фабрики.

Неподалеку было рассыпано, словно горох, несколько десятков нелепых, сделанных из самых дешёвых, но ярких материалов, домиков.

— Это и есть знаменитый Каракол? — спросила Джи у Георгины.

— Да, он самый.

— Довольно жалкое зрелище.

— Что поделать: нищета, безвкусица. Азия, одним словом.

— Восточная Сатрапия, другим словом. А фабрика больше на ферму похожа.

— По сути, это ферма и есть.

— Да, пожалуй. Инкубатор. И что, все фабрики так выглядят?

— Да, это абсолютно типовой проект. Они даже внутри все один в один. Кроме Центральной Фабрики, что в Гренландии. Но туда нам, наставникам, доступа нет.

Джи задумалась и, наконец, спросила Георгину:

— И как мы туда проникнем?

— Охрана тут чисто символическая. Я и Хамми переоденемся в униформу и пройдём. У меня есть пропуска. А тебя проведём под видом сломанного андроида.

— А почему охрана такая слабая?

— Да потому что за 30 с лишним лет работы фабрики ещё никому в голову не приходило проникнуть на неё без спроса. Хватает того, что она находится в горах, далеко и изолированно от остального мира и весь городок работает на неё. Да и воровать там, кроме андроидов, особо нечего.

— Но мы украдем, верно?

— Верно. Они даже пропажу могут не заметить, настолько расслабились. Ещё бы Тина не привередничала, и согласилась на хризантему или лилию.

— Нет, она хочет остаться именно астрой.

— Найдём и астру, хоть их тут и мало. Не зря же я здесь работаю.

— Да уж, у нас, в Княжестве, подобной наглости не допустили бы.

— Так на то это и не Княжество. — Георгина развела руками, — Восток — дело тонкое.

— И распиздяйское.

— И распиздяйское тоже. Только надо успеть, пока не стало известно об исчезнувшем экипаже микроавтобуса.

— И сколько у нас времени?

— Пару дней, я думаю, не меньше. Но и не больше.

***

Сили заглотила шестой, и последний на сегодня, обрезанный сатрапский член и протолкнула его глубоко в глотку, пальчиком теребя сморщенный волосатый анус клиента. Ей не терпелось побыстрее наполнить последний контейнер до краёв и свалить уже из этого проклятого городишки. Кики уже была переполнена и ждала её за дверью. В последний день они ударно потрудились.

Наконец-то, вот и он, заветный и желанный поток! То, ради чего они и устроили этот смертельный сексуальный марафон. Сили с особенным наслаждением проглотила последнюю порцию Сока из Сарыша и толкнула застывшего, словно мумия, клиента на пол. Её давно уже не мучили никакие угрызения совести.

Клиентов она воспринимала просто как глупых коров, которых нужно подоить. Как бесполезных, глупых болванчиков. Ещё бы, с такой-то спешкой как у них в последние два дня, тут не до чувств! Помогла, в основном, наглая реклама салона в местной сети связи. «Небывалые скидки и новые девочки в салоне малютки Лоло!» — гласило объявление, подкреплённое откровенными баннерами с полуголыми, танцующими и манящими Сили и Кики. Но у этой рекламы, помимо неоспоримого плюса в виде наплыва клиентуры, был и один несомненный минус — ими скоро заинтересуется местная полиция, ибо проституция в этой части Восточной Сатрапии была запрещена.

Рик закидывал очередную мумию в подвал, так как сжигать их уже не было ни времени, ни желания, когда раздался звонок в дверь.

— Квинт, скажи, что мы не принимаем, — девчонки уже собирали свои нехитрые пожитки и Сили уже надоело отшивать их самой.

— Это полиция, — раздался голос Квинта. И уже по внутренней связи: — только без глупостей, девчонки, я их впускаю.

Полицейских оказалось двое: офицер, немолодой уже, грузный узбек с вислыми усами, представившийся капитаном Рахманом, а с ним совсем ещё молоденький пацан — рядовой Сафар, нервно озирающийся по сторонам своими большущими мандариновыми глазами.

— Что привело к нам господ офицеров нашей славной полиции в столь ранний час? — Квинт был сама любезность.

— К нам поступило заявление от госпожи Гайдулло о пропаже её мужа, господина Гайдулло.

— А при чём здесь наш славный салон красоты и здоровья?

— Господин Гайдулло любит после морского рейса заглянуть в заведения, подобные вашему. Но обычно у него уходит на это 2—3 дня, а его нет уже пять, вот госпожа Гайдулло и разволновалась, — офицер уже явно устал от подобных семейных дрязг, — вы его не видели? — он показал фото рябого, губастого мужчины.

— Да, кажется он был у нас на днях, — Кики взялась как будто из ниоткуда, — но отправился от нас в чайхану господина Умара.

— Хорошо, после вас мы навестим господина Умара, — Рахман, сложил руки на объёмном животе, — но у нас к вам есть ещё пару вопросов, господин Квинт.

— Слушаю вас очень внимательно.

— Не будем ходить вокруг да около, мы знаем чем на самом деле занимается ваш салон. И с госпожой Лоло у нас была определённая договоренность.

— И какая же?

— Сто тысяч тенге в неделю и бесплатная утеха для меня и моего напарника. Тем более, что со мной сегодня практикант, ещё не познавший радости женских ласок. Мне-то уже не до того в мои годы, — он расстегнул ширинку, — обойдусь и малым, — и сделал характерное движение языком за щекой, подмигнув девочкам, — и ещё: никакой больше рекламы, если не хотите чтобы вами заинтересовались люди посерьёзнее.

— Хорошо, мы согласны. Кого выбирает ваш напарник?

— Сафар, давай уже, определяйся, — Рахман посмотрел на практиканта, — девчонки заждались.

Сафар покраснел, вспотел и забегал глазами между девчонками, и, наконец, определился, указавая на Кики:

— Эта.

Она встала, взяла его за руку, соблазнительно улыбнулась и повела его за собой:

— Пойдём со мной, мой юный ковбой, я научу тебя объезжать молодых кобылок!

Когда они скрылись наверху, Рахман вопросительно уставился на Квинта: мол, чего сидишь, не мешай.

— Да-да, конечно, господин капитан — извинился Квинт, — если хотите расслабилиться прямо здесь, то я оставлю вас наедине.

***

После долгих шагов, которые она слышала сквозь плотный мешок, тележка, наконец, останавливается и молния на мешке расстёгивается, пустив электрический свет в её глаза.

— Подъём, — слышит она голос Георгины.

Джи садится на тележку и осматривается. Пустое, тускло освещенное, просторное помещение, похожее на морг. Сходства добавляли прохлада и такие же, на какой приехала она, тележки с полиэтиленовыми чёрными мешками. Она уже бывала здесь, Джи это чётко помнит.

— Мы на месте? — спрашивает она.

— Да, в этом помещении хранятся андроиды без матриц.

Джи замечает Хамми, внимательно изучаещего таблички в ногах тележек. Он останавливается у одной из них и радостно шепчет:

— Есть астра!

Джи командует, спрыгнув с тележки:

— Расстегни.

Хамми не заставляет себя долго ждать и с жужжанием расстёгивает молнию.

Перед ними лежит обнаженное тело девочки-андроида. Типичная астра: светлая, но не слишком, кожа, острые, европеоидные черты лица, тёмные волнистые волосы.

— Тина была выше, — замечает Джи.

— Эта тоже не коротышка, — Георгина явно желает отделаться побыстрее, — и у нас небогатый выбор.

— Хорошо, берём эту, — Хамми тоже уже на нервах, — надоело это раздвоение.

Они берут тележку с астрой и толкают её к выходу. Идут длинными, хорошо освещенными коридорами. Джи до боли в сердце, до кома в горле знакомы эти коридоры. Редким встречным людям их процессия абсолютно не интересна.

— Постойте, — вдруг командует Джи.

— Что ещё? — голос Георгины взволнован.

— Говоришь, все фабрики внутри одинаково устроены?

— Совершенно верно.

— Я сейчас, буквально на минуту. Вспомнила кое о чём. Ждите здесь.

Джи сворачивает в узкий проход и подходит к неприметной двери. На двери табличка с надписью: «Директор С. Штерн.» Она стучит в неё.

— Войдите, — слышит она низкий мужской голос.

Она поворачивает ручку и входит. За столом сидит мужчина средних лет в халате.

— Что здесь делают киборги? — удивляется он, — Это розыгрыш? Покиньте немедленно помещение!

— А ты быстро распознал киборга! — удивляется Джи.

— Конечно, я же профессионал, — он раздражённо поводит плечами, — тут много ума не надо. Остановить моторику!

— А вот хер тебе, мудозвон! Не узнаёшь, — голос Джи становится ещё ниже и грубее обычного, — старый мудило?

— Это просто возмутительно! — мужчина вскакивает со стула, — Я не позволю каким-то киборгам так шутить надо мной!

— Значит, не узнаёшь, — голос Джи превращается в жуткое шипение, — свой первый образец не узнаёшь, так, значит… Превратил в синтетических малолетнюю блядь, и не узнаешь?!

— Но, но, но та матрица давно должна быть уничтожена! — доктор нелепо лопочет, он растерян и испуган. Он неловко двигается и роняет на пол свой рабочий планшет.

— Как видишь, не всё бывает как ты захочешь, — Джи оскаливается, — бывает и по другому.

Штерн пытается закричать, но Джи одним ловким движением прыгает ему на грудь и валит на пол, выбив из старика дух. Она сидит на нём и смотрит на лицо старика. Лицо загорелое, красное от боли, но почти без морщин и совсем без седины.

— И сколько тебе сейчас лет, а, Стивен? — Джи обхватывает его голову руками и надавливает большими пальцами на глаза, много лет назад так любившие смотреть на её унижения перед молодым доктором.

— Девяносто, ай, сссука, больно, девять!

— Почти что сто… А выглядишь на сорок пять. Совсем не постарел, — пальцы давят всё сильнее, — ну да, ты же творишь чудеса с помощью открытого тобою Сока. Вон, со мной что сделал! И не поленился, создал моложе года на три! Видать, в альбомах моих копался, ублюдок! Любишь помоложе! А голос? Голос зачем таким низким сделал?! У меня же был голос словно флейта, а сейчас как турбина!

— Голос я не менял! У тебя он всегда таким был! Ты вообще почти не изменилась!

— И шлюхой, скажешь, не называл, да?! И не наёбывал?! Вечная жизнь, значит, говоришь?! Вечное счастье в новом теле?!

— Просто что-то пошло не так. Я тут не при чём, Джиана, этот Сок не из нашего мира! Я всего лишь…

Его речь превращается в нечленораздельное хрипение и бульканье, изо рта идёт розовая пена а из глазниц течёт густая тёмная кровь. Кровь с примесью Сока. Джи чувствует его, и знает, что этот Сок женский. Сок, который она добыть не может, но из которого она сотворена. Она давит сильнее, пока не слышит хруст ломаемого черепа и не чувствует крепкие рыжие ручищи на плечах, оттаскивающие её от бездыханного моложавого тела.