А я постарался успокоить обеих сестёр и обратился ко всем:

– Ничего – ничего, мне не трудно ответить и объяснить, потому что я скажу сейчас неоспоримую правду и только правду, коснувшись физиологии моего поступка и вполне понятного инстинкта. Суть мужской природы такова, что когда у самца с п р а в е д л и в а я ж и з н ь отбирает самку, его плоть начинает беситься и бунтовать, происходит необратимый физиологический процесс, который может довести мужчину – самца до крайнего помешательства. Оставшись один, без Ольги, без ощущения сексуального комфорта я был на грани сумасшествия своей плоти и бросился на Наталью как невменяемый зверь, но ничего не мог сделать наперекор своему природному желанию. Я виновен лишь в том, что беспредельно распустил руки и за это прошу прощенья у милой Натальи, хотя в такой известной ситуации между мужчиной и женщиной, наверное, не может быть мирного исхода, – секунду помолчав, я закончил вполне эксцентрично. – Я не знаю, что ещё добавить: чтобы вы поверили: хотите, я откушу кусок бокала, прожую и проглочу?. .

– Зачем же кусок?! – с радостным ехидством заметил Юрий Семёныч. – Ты сожри целый бокал, тогда поверим!

– Прекратите! – громко оборвала Наталья то ли Юрия Семёныча, то ли нас вместе, а затем тихо сказала. – Костик, я принимаю твоё извиненье, оно было очень обосновано, конкретно и понятно, я тебя прощаю.

– Спасибо, – ответил я и покорно склонил голову.

– А вот мне вдруг стало жалко такую слабую незащищённую мужскую природу! – осудила Тамара Петровна, аппетитно доедая чёрную ветку винограда. – Эх, до чего же вы хлипкие нытики, мужчины! Слушая Костика, я восторгалась нами, женщинами, мы в силах выдержать любые невзгоды нашей плоти, мы терпеливы и суровы! И многие из нас несут на своих слабых плечах тяжелейшее бремя одиночества и не стонут, не плачут, не рыдают! Но ты, Костик, достойно вышел из трудного положения, говорил всё честно как на духу, не боясь выглядеть униженным и оскорблённым! В этом ты молодец! У меня к тебе больше нет вопросов!

– Зато у меня остаётся куча вопросов, решить которые без помощи кулака я всё же не вижу никакой возможности! – не унимался Юрий Семёныч, швырнув на тарелку обглоданный огрызок яблока.

Ольга прикрикнула:

– Юрий Семёныч, а может хватит махать кулаками как пьяный извозчик в ресторане?!

Если бы она только знала как вовремя и своевременно прозвучали её слова. Не теряя ни секунды, я тут же выдал своё заготовленное предложение:

– Кстати, я ото всего сердца приглашаю вас в ресторан. Этот день моих извинений я бы хотел отметить по полной программе.

– В ресторан?! – Тамара Петровна даже рот приоткрыла.

Ольга с Натальей вздёрнули брови.

Юрий Семёныч противно хмыкнул:

– Разгулялся «сынок»!

– Да, разгулялся, потому что чувствую очищение души, и хочу настоящего праздника вместе с вами. Я приглашаю в тихий уютный загородный ресторан, уже заказан столик, нас ждут ровно через два часа, и настоятельно прошу не отказывать мне.

– А почему загородный? – с интересом спросила Ольга.

– А потому что он находится совсем недалеко от нашей с тобой дачи, Оленька. «Соколиное гнездо». Ты о нём не знаешь, но когда побываешь, не захочешь уезжать. Я подумал так: если загуляем допоздна, а загуляем наверняка, то очень быстро и без проблем доедем до нашей фазенды на моей машине, переночуем и отдохнём на природе, к тому же отец может абсолютно не утруждаться и оставить свой Lend Rower здесь.

Юрий Семёныч подавился виноградом, желая что – то грубо ответить, но восторженная Наталья опередила его:

– Ой, как здорово! Я «за»!»За»!»За»! – она схватила бутылку и стала наливать шампанское во все бокалы.

– Я тоже «за»! – хлопнула в ладоши Ольга. – И все остальные, пожалуйста, поддержите Костика и нас с сестрой!

– Между прочим: я не против: но это так неожиданно: – в раздумье сказала Тамара Петровна, потом улыбнулась и погрозила мне пухлым пальчиком. – Ах ты, затейник! Ах, затейник! Мне же надо успеть надеть свой выходной костюмчик, вы все при параде, а я?!

– Юрий Семёныч, – обиженно спросила Наталья, – вы почему молчите? Вы разве меня не поддержите?

– Что «Юрий Семёныч»?. . Юрий Семеныч, пожалуй, поедет. Мне, чёрт возьми, интересно посмотреть, чем закончится этот цирк – шапито. Минуточку, а что за меню в этом райском ресторане?! Огласите, пожалуйста, примерный список!

Я быстро и вкусно огласил по памяти:

– горячие жульены в сметанном соусе и горчичном пюре;

– хрустящие кольца кальмаров с болгарским перчиком;

– салат «Цезарь» с креветками и луком парей:

– баварская мясная закуска с помидорами черри и цветной капустой;

– запечённая осетрина с хреном и ананасом;

– филе лосося на гриле с тушёным картофелем и шпинатом;

– свиная ножка «Айс Бан» с морковной приправой;

– утиная грудка с картофельным пюре на майонезном соусе и ореховым маслом;

– ягнячьи рёбрышки с гречневой кашей, сваренной на курином бульоне;

– говяжье карпаччо с зелёными листьями салата, пармезаном, соусом песто и оливковым маслом;

– говяжий стейк с беконом, запечёнными фасольками, картофельными ноки и соусом грейпфрута;

– нежный десерт из сыра с малиновым соусом;

– штрудель яблочный;

– мятовый крем – брюле с ананасом и клубникой в горячем коньячном или карамельном соусе:

– Достаточно! – прервала довольная Тамара Петровна, хлебнула шампанского и встала. – Так, я бегу одеваться! Оля, доченька, идём со мной, подскажешь!

Ольга опёрлась руками о край стола, быстро поднялась, ловко и привычно подкинула костыли под мышки и поскакала за мамашей.

– Костик, – вскочила Наталья. – Ты можешь зайти ко мне? – и стремительно зашагала в смежную комнату.

А Юрий Семёныч, пользуясь моментом, тихо прошипел в мой адрес:

– Это ресторанное меню ты будешь сегодня хавать в последний раз, жди повестки из милиции, тебе там приготовят другие блюда на несколько лет вперёд.

Я глотнул шампанского и спокойно ответил, уходя за Натальей:

– Жизнь везде прекрасна, отец: и в ресторане, и в тюрьме, и на том свете, к ней надо только приноровиться: к жизни:

Он скрипнул зубами и что – то яростно прорычал, но я не расслышал, уже был в другой комнате, Наталья прикрыла дверь и с волнением спросила:

– Ты наверно сильно расстроен, что я показала видеозапись?

– Ничуть, это – твоё право. Была, значит, необходимость.

– Была. Ты бы знал, как убивалась Ольга, что обманула кристально чистого Костика, мне казалось – она вот – вот сойдёт с ума прямо на моих глазах, и я вдруг подумала: Ольгу необходимо чем – то успокоить и прекратить истерику, но чем успокоить? И я: прости меня, Костик: включила видеозапись, рассказав Ольге о твоём якобы ужасном поступке, и ты не можешь представить, как ей тут же стало легче, невероятно легче.

– Немудрено, ты всё верно просчитала в этот критический для неё момент. Ольга наглядно увидела чёрные пятна в моей кристально чистой душе и успокоилась, перестав себя терзать. Зачем терзаться, когда он сам здесь ТАКОЕ творил – сестру хотел изнасиловать. Ты правильно сделала, вот только зачем другим показала?

– Я ничего другим не показала. Мы настолько увлеклись, что не заметили, как сзади нас стояли и тоже смотрели мама с Юрием Семёнычем, я тебя не обманываю, Костик. Да, это – моя оплошность, я вовремя не успела выключить.

– Ладно, мне уже всё равно: в принципе: – и я поглядел на часы. – Ого! Однако время – время – время! Надо двигать, не опоздать бы!. .

Моя «Honda» мчалась где – то в районе Ледового Дворца, вырываясь к Ленинградскому шоссе.

На часах приборного щитка – 16: 50, в голове – одна и та же фраза: «Однако время – время – время!».

Справа от меня в соседнем кресле – Ольга, она прижимала к себе костыли, вытянув ноги.

Сзади – Юрий Семёныч, Наталья и Тамара Петровна.

Вся «божья семейка», включая «отца», была достаточно пьяна. Они тянулись белыми бумажными стаканами к Юрию Семёнычу, а тот разливал Итальянское вино и голосил на весь салон:

– «Я так могуче стану петь любовь,

Что в гордой груди тысячью желаний расшевелю

И тысячью мечтаний воспламеню бездейственную кровь!»

Петрарка.

– Костик, – торопливо сказала Ольга, протянув ко мне наполненный стакан, – быстро поверни нос, одна секунда!

Я повернул, хотя совсем не хотел этого делать, она дотронулась до него стаканом и с восторгом добавила:

– За нас с тобой!!!

«Смело сказано!», – мелькнуло в голове, и я снова посмотрел на часы, а потом резко прибавил скорость.

«Однако время – время – время!».

Никто с пьяна не заметил, как «Honda» рванула быстрей и летела вместо Калужского шоссе по Ленинградскому – совсем в другом направлении от ресторана и моей дачи.

Вокруг меня витал какой – то шумный разговор, невыносимый идиотский смех Юрия Семёныча, гоготанье Тамары Петровны и хихиканье сестёр.

– Костик! Костик! Костик! – услышал я и поглядел на верхнее зеркало.

Хмельная Наталья неугомонно звала сзади:

– Костик, послушай! А что означает «Honda» с японского?! Ты мне однажды объяснял, помнишь?! Так здорово: коротко и всё понятно!

– А мне тоже объяснял! – ревниво сказала Ольга. – Костик, скажи ещё раз, у тебя так классно получалось!

Я сказал:

– В основе японской машины «Honda» лежит принцип сохранения гармонии между людьми, что позволяет наслаждаться вождением в полной мере.

Юрий Семёныч злорадно заметил:

– С наслаждением! Ха – ха! Особенно на наших чёртовых дорогах! Для них нужен «Lend Rower» – как трактор, как танк!

– Это же светлый образ совершенства, Юрий Семёныч! – пояснила Тамара Петровна. – Вы же художник, должны понимать!

– Я прекрасно понимаю, дорогая вы наша! Не дурак! Я только не могу понять, почему у такого светлого образа японской машины такой далеко не светлый образ её хозяина!

Я ничего не ответил, молчал и терпел.

– Юрий Семёныч, – подсказала окосевшая Ольга, – бросьте грубить Костику, давайте – ка лучше продолжим пьянку! – и протянула назад свой бумажный стакан. – Наливайте ещё и читайте стихи о любви!

– Правильно! – поддержала Тамара Петровна, подставила свою бумажную тару и развязано крикнула. – Хочу выпить за Петрарку, Шекспира, Бальмонта, Брюсова! Даёшь любовь! – и вдруг присосалась своими губами к губам Юрия Семёныча.

Он трепыхнулся пару раз, оторвался от неё и заржал радостным смехом:

– Охо – хо – хо!!! Ой – ёй – ёй!!! Вот это МАМОЧКА!!! – потом разлил в стаканы вино и провозгласил. – Брюсов!!! Для нашей любвеобильной МАМОЧКИ!!!

И прочитал:

– «Как любил я, как люблю я эту робость первых встреч,

Эту беглость поцелуя и прерывистую речь!

Как люблю я, как любил я эти милые слова,

Их напев не позабыл я, их душа во мне жива!

Я от ласковых признаний, я от нежных просьб отвык,

Стал мне близок крик желаний, страсти яростный язык,

Все слова, какие мучат воспалённые уста,

В час, когда бесстыдству учат ТЕМНОТА и НАГОТА!!!».

– Браво!!!

– Класс!!!

Уже темнело.

Я, наконец, свернул на лесную просеку, и с этого момента время поскакало с неимоверной быстротой, громко тикая в голове как мой дачный будильник.

А Наталья – чуткая крыса – вдруг огляделась по сторонам, потом стала пялиться в лобовое стекло и удивлённо спросила, перегнувшись ко мне:

– Костик, а куда мы приехали, Боже?. . Это же та самая просека, а впереди железные пути, где ты хотел броситься:

– Ты явно ошиблась! – ответил я и дал по газам.

Из – под колёс хлёстко рванулась грязь вперемешку со снегом.

– Точно, Костик, это то самое место: Зачем мы здесь?. .

– Ты ошиблась, говорю! Ошиблась! – прикрикнул я. – Мы сейчас перескочим пути и сократим дорогу! – и упорно продолжал гнать машину на рельсы.

– Какую дорогу?. . Мы никогда не ездили в сторону дачи по этой дороге: Боже, куда ты?. . – и она вцепилась в мою руку.

– Пусти! А ну, пусти! – я грубо откинул Наталью назад и случайно задел её по носу, она громко завизжала.

А Юрий Семёныч противно заорал, пытаясь ухватить моё плечо:

– Эй, водила, полегче! Щас как тяпну!

И в этот момент «Honda» подпрыгнула, сотрясая всех сидящих, и плюхнулась своей серединой на одну из рельсов железных путей – точно как я хотел, как и задумал раньше, она прочно застряла. Мгновенно выдернув ключ зажиганья, я словно каскадёр вылетел из машины в заранее приоткрытую дверь, сильно прихлопнул её обратно и нажал жёлтую кнопку на брелоке, намертво перекрыв не только двери, но и окна, всё свершилось в какие – то считанные секунды

Вдали раздался до боли знакомый и тревожный вой сверхскоростного поезда САПСАН.

Я кинулся к носу машины, быстро вытащил из кармана отвёртку и дрожащими руками стал откручивать винты переднего номера, освещённые тусклым светом придорожного фонаря.

Казалось, что САПСАН уже был совсем близко, оглашая окрестность невыносимым стоном.

Я метнулся к багажнику и принялся снимать задний номер, но винты с гайками как назло заели, тогда я схватил валявшийся камень и начал нещадно колотить, задыхаясь от бешеной спешки, номер наконец – то поддался.

Юрий Семёныч безнадёжно долбил кулаком по приборному щитку, желая добраться до проводов зажиганья. Наталья и Тамара Петровна с безумными лицами колотили руками в стекло и что – то истерично орали мне, а Ольга пыталась подняться на костылях, но ударялась головой о крышу машины и падала.

Яркий луч убойного САПСАНА насквозь резанул машину и выкрасил в бордово – жёлтый цвет.

От дикого ужаса надвигавшейся смерти меня всего колотило, раздирало душу и сердце, но я собрался с силами и прошептал сухими губами:

– МУДРОСТЬ И ДОБРОДЕТЕЛЬ ПРЕОБРЕТАЮТ НОВЫХ ЛЮДЕЙ, – и побежал прочь, спотыкаясь, падая и слыша за спиной пронзительный визг САПСАНА.

Почти у самого шоссе я свалился в сугроб снега, и вдруг там, на рельсах раздался мощный удар, а за ним – взрыв, звук которого разлетелся по всему лесу.

Я поднял заплаканное лицо и увидел пламя огня отброшенной машины и летящие в разные стороны куски железа, а смертельный САПСАН, не имеющий право тормозить свой сумасшедший полёт, проскочил дальше, протянув за собой длинную линию светящихся вагонов и сохранив сотни жизней своих пассажиров:

Главный редактор Пчелинцев сидел в своём кабинете с чашкой чёрного кофе и увлечённо дочитывал последние страницы романа под яркой настольной лампой:

«Слуга Ван Ши Нан осторожно раздвинул бамбуковую штору, вошёл в библиотеку, поклонился, поднеся ладони к лицу, и произнёс одно лишь слово, что означало полную готовность выполнить приказ:

– Император!»…

Император закрыл книгу, приподнялся с ковра и приветливо сказал:

– Да – да, дорогой Ван Ши Нан, проходи.

Слуга удивился такому мягкому тону и шагнул ближе, бровь его дёрнулась.

Император доверительно продолжил:

– Я вот что намерен сегодня сделать: буквально через час, когда солнце начнёт клониться к закату, хочу отправиться в короткую прогулку на своём императорском корабле по нашей чистой Жёлтой реке.

Слуга опять поклонился.

– Я прошу тебя передать моё искреннее приглашение отправиться со мной Главного министра Чжоу Дуня, министров Чан Буя, Хуан Мия, Ухай Ли, Главного Дворцового лекаря Сан Гуана, сестёр – наложниц Май Цзе и Юй Цзе. Я естественно приглашаю и тебя, Ван Ши Нан.

– Верный слуга всегда с Вами, император!

– Я не о том. В данный момент ты приглашён не как слугу, дорогой мой, а как почётный гость, – император даже приятно улыбнулся.

Ван Ши Нан был несколько озадачен:

– Это для меня так неожиданно: «как почётный гость» :

– Я уверен, что подобная неожиданность будет и для всех остальных, потому что во время прогулки я намерен сказать очень тёплые, очень важные для меня слова, хочу кое в чём извиниться: да – да, извиниться: и поговорить о нашей дальнейшей жизни и процветании государства на правах друзей равных между собой.

Ван Ши Нан насторожился и проговорил:

– Осмелюсь заметить, император, что такой разговор на Вашем корабле будет чрезвычайно лестным для всех, но подобает ли Вам извиняться?. .

– Подобает – подобает, – сердечно ответил император, и по – дружески дотронулся до руки Ван Ши Нана, – мой милый, когда голову озаряет гениальная мысль о будущем, извиняться подобает даже императорам.

Слуга недоверчиво спросил:

– Мне, значит: идти приглашать?. .

– Иди – иди, и ровно через час я всех жду на причале.

– А что прикажете взять из тёплых вещей, всё – таки: вода?. .

– Не утруждай себя, Ван Ши Нан, успокойся, я всё возьму сам, ты же едешь как почётный гость.

– А – а, ну да: Значит, я пошёл приглашать?. . – повторил слуга.

– Иди – иди, мой самый преданный человек, иди. И прошу тебя: развей свои сомненья, я абсолютно искренен перед тобой.

Ван Ши Нан поклонился и вышел:

Однопалубный деревянный корабль, скорее похожий на огромную лодку, мирно покоился у причала тихой Жёлтой реки, где угасающие лучи заходящего солнца всё ёщё радостно отражались и блестели на поверхности воды, словно металлические бляшки.

Длинные вёсла, поднятые высоко вверх, торчали из круглых отверстий борта и напоминали собой большое крыло с толстыми перепонками.

Причал был украшен жёлтыми лентами и красными бумажными фонарями, которые слегка колыхались от малейшего дуновения предвечернего ветерка.

Около широкого трапа, соединявшего корабль с причалом, в окружении охраны и Главного Инспектора стоял сосредоточенный Император и ждал приглашённых лиц.

– Император! – громко воскликнула Чау Лю, возглавляя торжественное шествие. – Я просто – напросто польщена, что Вы пригласили меня не в качестве законной жены, а как почётного гостя! – она подошла ближе и добавила. – Мне это очень нравится, нет слов, приятно и неожиданно! Ах, император: – и Чау Лю сочувственно покачала головой, – если бы раньше как сейчас Вы бы открыли во мне не только жену, а кое – что другое:

Император быстро взял её ладонь и положил на свою грудь.

– Моя любимая, моя верная жена, – сказал он ласково, – по закону ВЕЛИКОГО БУДДЫ ты создана моим звучным эхом, ты – эхо мужа. Но не всегда твой муж слышал его. Он порой был очень глух к своему родному отзвуку. Прости меня, Чау Лю, извини мои глупые уши.

– Хорошо – хорошо, я извиняю глухого мужа, – она улыбнулась. – У тебя сегодня вечер извинений?

– Что – то вроде этого: Я, кажется, пришёл к истине:

– Мне нравится твой тон и твоё небывалое обращение ко мне. Я надеюсь, что за праздничным столом мы продолжим тему извиненья?

– Конечно, непременно: – и он крикнул охране. – Проводить почётного гостя Чау Лю за праздничный стол!

Она очень довольная усмехнулась, нежно поскребла пальчиком по его щеке и пошла по трапу следом за охранником.

Перед глазами императора уже вырос Чжоу Дунь – молодой, красивый и стройный. Он быстро занял место Чау Лю и поклонился, поднеся ладони к лицу.

– Мой дорогой Чжоу Дунь, – с неподдельным откровением сказал император. – Для меня большая радость, что Вы приняли моё приглашение.

Чжоу Дунь ответил и в шутку и всерьёз:

– Покажите мне того, кто откажется от ваших приглашений?

– Да – да, – кивнул император, – вы умны, прозорливы, вы прекрасно знаете своё дело, я вас недооценивал, извините. Я иногда был мнителен и недоверчив к Вам, а история с наложницей Май Цзе вообще не имеет никакого отношения к моему Главному Министру. Я напрасно отправил Вас к лекарю, всё это было неверно и неправильно со стороны императора, таких помощников как Вы мне никогда не найти: извините и простите, Чжоу Дунь:

Главный Министр ловко сыграл смущение:

– Я: я даже не знаю, что ответить: промолчу – не так поймёте, скажу «извиняю и прощаю» – тут же попаду во Двор Пыток, кто же такое осмелится говорить императору?. .