Звонок в дверь застал меня врасплох. Я инстинктивно посмотрела на часы – пол-первого ночи. Кого это черт принес, а? Звонок повторился. Как и в первый раз это была не настойчивая трель, а аккуратненький коротенький дзинь. Тот, кто звонил, явно знал, что, во-первых, я не сплю, а значит можно расчитывать, что я открою, и, во-вторых, что в детской спальне спит мой семилетний Семушка, соответственно нужно звонить потише, чтобы не получить от меня сковородкой в лоб, разбудив сына.

Я сохранила вордовский документ, над которым работала, оттолкнула кресло на колесиках и пошлепала босыми ногами к входной двери. Керамическая плитка пола приятно холодила ноги. Душное тель-авивское лето подходило к концу. Включать кондиционер и дышать искусственным воздухом не хотелось.

После заката, когда жара спадала, я открывала все окна и давала ночи заполнить комнаты просторного пентхауза. Вместе с прохладой в окна проникала неповторимая атмосфера «города без перерыва»: частые гудки машин и шелест волн, морские запахи и ароматы ресторанов на набережной, отблески огромных экранов, расположенных на пляже – стоит один раз взглянуть на ночной Тель-Авив с высоты, чтобы влюбиться в него навсегда. Но сегодня у меня было много работы, так что ночной город развлекал других…

Повернув замок и стараясь спрятаться за дверью, я ее приоткрыла. С той стороны стоял ребенок соседей. Мальчишку я знаю уже лет n, извиняющийся его вид вызывал сочувствие и я приоткрыла дверь пошире.

— Диана, слышишь, у меня проблема, – улыбнулся он. – Только ты можешь помочь…

Мне почти тридцать, ему чуть больше шестнадцати. Но в Израиле все друг друга называют по именам и на ты, так что такому обращению я не удивилась.

Он продолжал неуклюже топтаться перед моей дверью. Объяснять свою проблему он не стал, молчание затягивалась. И я поняла, что у меня просто нет другой альтернативы, как впустить его внутрь…

И не то, чтобы я боялась чего, и поэтому не пускала его… Вовсе нет. Дело в том, что не собиралась я принимать гостей, а просто работала ночью. Соответственно и была одета. А точнее раздета… Трусики я оставила в ванной, еще пару часов назад. Лифчик не ношу, так как природа не наделила всем тем, на что лифчик надевают. Из одежды на мне была только майка. Достаточно длинная, чтобы скрыть отсутствие трусиков, и не то чтобы сильно прозрачная. Но много ли надо хорошему воображению, чтобы дорисовать в уме то, что глаз не видит… Так что только фактор моей одежды препятствовал, чтобы я сразу же впустила молодого человека…) Поэтому и стояла я за дверью… Но делать нечего. Авось и не заметит ничего. Я попятилась и распахнула дверь.

— Заходи, Сашка, — я пошла вглубь салона, и он, естественно, за мной. – Чё случилось-то?

Молодой человек расположился на кожанном диване посередине салона.

— Да не то, что бы случилось… – Начал он. – Просто пошел я погулять с друзьями, и вот… Вернулся домой, а дверь заперта. И звонил, и стучал – не открывают родители…

— На мобилку звонил?

— Уф! Это первое, что я сделал…

Я стояла в нескольких метрах от парня. Сесть я не решалась по понятным причинам. Так что я сделала еще пол-шага назад и оперлась попкой об обеденный стол. Заняв устойчивую позицию, я с улыбкой наблюдала, как Сашка рассматривает мои загорелые ноги. Впрочем, удивленный взгляд его не задерживался на ногах, а блуждал по всему телу, как бы желая охватить всю фигуру.

Болтали мы довольно долго, не меньше часа. Я сделала ему чай, дала каких-то печений. Он все это проглотил одним махом. И попросил остаться до утра. На диване в салоне, естественно. Причин для отказа я не видела, все выглядело естественно, и весьма прилично. Все, кроме моей маечки, которая от моих движений постоянно чуть поднималась, и мне приходилось ее одергивать, чтобы не обнажить молодому человеку то, что должны были скрывать трусики. Сам молодой человек, естественно, следил за моими движениями, и, как бы одобряюще, кивал головой.

Я принесла ему простыню и подушку, затем плед. Когда он угомонился на диване и погасил свет в салоне, я зашла в ванну и посмотрела на себя в большое зеркало. Блин, так и есть! При ночном освещении все прозрачно, все видно! Коричневые кружочки предательски выпирающих сосков подчеркивались белизной майки. Я перевела взгляд вниз. Ужас! Напугала ребенка, наверное. Ну и ладно. Не голая я же перед ним ходила… В конце концов, а какой же быть женщине посередине ночи…
Утром Сашка сложил спальные принадлежности на диване, отказался от кофе, коротко поблагодарил меня и убежал. И я, в суете дня, совсем забыла об этот ночном визите.

Пока через день, ночью, правда не такой глубокой, меня не оторвал от компьютера коротенький «дзинь».

— Опять? – Спросила я Сашку.

— Неа, — довольно замотал он головой. – Можно войти?

— Ну входи уже, раз пришел.

Я посторонилась, и он протиснулся мимо меня внутрь… За спиной он держал розу.

— Это тебе, — он стоял в метре от меня и неуверенно глядел мне в глаза.

— Спасибо, — ну что мне оставалось сказать?

Я поставила розу в вазочку, усадила молодого человека в салоне, и в этот раз он захотел колу. Мы непринужденно болтали, я совсем не заметила, что перевалило за час ночи. Он все это время просидел на диване, а я простояла около стола. С ним было приятно говорить.

Когда он уходил, то вдруг захотел меня поцеловать на прощание. Я отвернулась, подставив щеку. Поцелуй в щеку его не удовлетворил. Он чуть развернул меня, наклонил голову и пошел на еще один заход. Я снова попыталась увернуться, но на этот раз не очень удачно. Его поцелуй пришелся мне в нос. На этом и расстались…

В последующие дни он приходил все чаще, иногда по нескольку раз в день, естественно, когда я была дома. Приносил недорогие цветы, несколько раз сбегал за хлебом, даже рисовал какие-то раскраски с Семушкой.

При этом он оказывал мне все больше и больше знаки внимания. То, как бы невзначай, погладил по попе. Каждый раз при прощании целовал в губы. А один раз даже провел рукой по груди, но сам засмущался своей смелости и быстренько убежал… Так прошло две недели.

В очередной его визит, он был днем, я была одета почти как в первую нашу ночную встречу. На мне была голубая футболка с рисунком, весьма приличной длины. Трули под футболкой – это естественно, а лифчик, за ненадобностью, остался в спальне. В этот раз я занималась домашними делами. Он таскался за мной из одной части квартиры в другую, не упуская возможности, однако, погладить мне или попку, или бедро.

Услышав, что стиральная машинка, содрогнувшись и издав последние рыки, прекратила отжим, я вышла на закрытый балкончик, где эта машинка и стояла. Сашка вышел за мной, преградив явно горя желанием помочь мне развесить белье. Через минуту крышка стиралки мне поддалась, я прокрутила барабан пока не показалась защелка люка, открыла его.

— Давай, доставай по одной. Все-все. И передавай мне, — говорила я Сашке, развешивая за балконом на веревке мокрые вещи, которые он мне протягивал.

На самом дне барабана оказались интимные части моего туалета.Не получив очередную порцию белья я повернулась. Сашка держал в руках мои темно-фиолетовые стринги и с любопытством их рассматривал. Порастягивал резинки, посмотрел на свои пальцы сквозь полупрозрачную ткань. Потер ее между большим и указательным пальцами, как бы проверяя, какие трули на ощупь. Затем вдруг поднес их к носу и понюхал их. Вначале аккуратно. А потом, выдохнув глубоко, сделал большой вдох носом, втягивая аромат смягчителя белья.

— Сано-Максима… — Сказала я, показывая на большую пластиковую бутылку с моющим средством, пыталась сгладить неловкую паузу.

На Сашку мои слова не произвели никакого впечатления. Он запустил снова руку в барабан и выудил оттуда лифчик. Я покраснела, как школьница.

— Нулевой размер, да уж… — Снова пыталась пошутить я.

Не виновата же я, что уродилась плоскогрудой.Но он опять мои слова проигнорировал. Он рассматривал сквозь прозрачные чашечки лифчика свои пальцы, тер ткань, растягивал, пробовал ее на ощупь, нюхал, и снова пробовал на ощупь. Все происходило как в замедленной съемке.
Потом он снова опустил руку в барабан и теперь в его руке появились сразу несколько моих трусиков. Каждые из них прошли ту же процедуру внимательного осмотра, ощупывания, разглядывания, аккуратного растягивания, обнюхивания. Правда, ему уже было неудобно держать в руках такое количество белья.

Но он еще раз опустил руку в машинку и вытащил еще что-то.Затем взяв все это в пригоршню, он поднес мое белье к лицу, как будто полотенце, которым вытираются. Он уткнул лицо в ворох моих трусиков и прижал посильнее. Лифчик маятником свисал из его руки. Так он постоял минутку.

Замерев я смотрела на него. А он, уткнувшись в мое белье, прижав его к лицу, дышал сквозь него. Он постоял так еще немного, явно наслаждаясь ситуацией, и вдруг, не опуская рук и не открывая лица, сказал:

— Диана, а ты можешь показать мне какие трусики на тебе сейчас?

Я от неожиданности просто чуть сознание не потеряла.

— Пожалуйста! – Почти шепотом просил он.

Он опустил руки с моими трулями и лифчиком, посмотрел на меня просящим взглядом и снова взмолился.

— Пожалуйста, покажи!

И я сама не знаю, что на меня напало в тот момент. Я медленно сделала шаг назад, оперлась спиной на каменные перила балкончика, посмотрела ему в молящие глаза и подняла футболку.Он посмотрел мне между ног, кучей выронил на пол белье, которое до этого держал в руках, и опустился передо мной на колени рядом с этой кучей.

Несмотря на то, что было лето, за линией бикини я не следила. Не люблю это еще со школы. Сила привычки. На пляж просто одеваю шортики, и так выхожу из положения, чтобы не брить. Лес не развожу там, ни в коем случае. Ножницы знают свое дело. Но брить – уж увольте. И принимайте меня такой, какая я есть.

Когда Сашка сел на колени передо мной, я тоже инстинктивно наклонила голову, чтобы посмотреть, что же он видит там.Я была в беленьких стрингах на тоненькой резиночке. Было немного стыдно, что с боков от трусиков на бедрах были волосики, но я такая, что уж поделаешь. Полупрозрачная ткань почти ничего не закрывала. Сквозь нее было хорошо видно мою растительность, и большие половые губы рожавшей женщины.

Сашка, как завороженный, поедал глазами мой лобок. В тишине прошла еще минутка.

— Диан, а, слушай… Диан. А ты можешь дать мне их… Ну их, — Сашка пальцем показал мне туда. И я поняла, что он хочет!

Я отпустила футболку, она скрыла все то, на что, только что взирал Сашка. Я чуть согнулась, просунула руки под футболку, скатала стринги, перешагнула одной ногой, подогнула другую и стащила их. Сашка буквально выхватил их у меня из рук.

Он, стоя на коленях, прижал их к лицу и через мгновение глубоко и шумно задышал через них. Только теперь он вдыхал не аромат лавандового размягчителя, а мои запахи. Настоящие. Реальные. Мои.А я стояла в одной футболке, прижавшись попой к каменным перилам. Волна возбуждения накрывала меня. Соски под футболкой набухли и напряглись. Сиськами меня бог не наградил – но соски…

Большие пухлые спелые вишенки всегда предательски выдают мое возбуждение.Сашке вдруг надоело фетишить моими трулями. Он отложил их, встал, пододвинулся ко мне, отрезал мне всякий путь к отступлению, протянул руки и притянул меня за плечи.

В следующее мгновение его губы оказались около моих. Он нежно-нежно поцеловал меня. А потом я почувствовала его язык. На моих сомкнутых губах. Он лизал мне рот. Затем он начал лизать щеки, нос, подбородок. И снова рот. Вначале довольно сухо, потом все влажнее и влажнее. Потом очень влажно.

Не целовал, а именно… Небыстрыми длинными движениями языка он облизывал мне лицо, так, как опытные мужчины лижут, когда делают куни. Он не заметил даже как я попыталась ответить на его поцелуй.

Мои поцелуи в тот момент его не интересовали. Не обратив внимания на меня, он продолжил меня облизывать. Влажно-влажно. Его руки скользнули по моим рукам и он их опустил куда-то вниз. Его лицо медленно поворачивалось вдоль моего лица, слюняво обрабатывая каждый сантиметр. Он лизал и лизал меня, как щеночек. Слюна начала стекать вниз на футболку.

Честное слово – я не знала, как реагировать. С одной стороны было бешено приятно. Соски просто рвались сквозь намоченную слюной ткань футболки. С другой стороны – ему всего шестнадцать. Скандал будет…

Я взяла его руки и положила ладонями себе на грудь. Но он, почему-то, быстро их убрал. Я подошла поближе, отвечая на его поцелуи, облизываемая его неутомимым языком, и прижалась к нему. И только тут я почувствовала, как он возбужден. Лобком я почувствовала сквозь его джинсы, как его жезл рвется наружу.

Его поцелуи стали все настойчивее. Теперь он играл с моим языком, моими губами. Лаская и облизывая, все так же влажно. Прижимаясь ко мне телом. И жезлом к низу моего живота. Я почувствовала, как намокла внизу. Я нащупала сквозь окончательно промокшую футболку вишенки сосков, покрутила их между пальцами, теплая волна возбуждения пронзила всю меня, мышцы стало сводить в приятной истоме.

Сводящей с ума, парализующей волю, выгибающей тело истоме. Внизу я потекла окончательно. И вверху я текла под его слюнявыми поцелуями.Отпустив один сосок я опустила руку и снова нашла его ладонь. Развернула ее к себе, просунула ее под футболку и положила себе между ног. Раздвинув волосы на лобке я его пальцами нащупала пульсирующую негу. Было много влаги, очень много. Стыдно как много.

Несильно надавила и два его пальца, или три, или все, о боже, на моем влагалище, и я прижимаю их, я трусь, а давлю, я теку на них, я хочу их. Я второй рукой теребила бешено торчащую вишенку соска, и как оголодавшее животное поедала влагалищем его пальцы, влажно насаживаясь на его ладонь. Я ускоряла движение рукой на соске, языком под натиском его языка, и тазом, тазом, тазом, выливая на его ладонь похотливые соки. И…

В этот момент он вдруг дернулся, как-то неуклюже завыл, начал вырываться. Я попыталась его удержать, но он снова дернулся и окончательно отстранился.

И тут я поняла, что он кончает.

Мальчик сел на пол, возле машинки, на ворох оброненного им моего белья, и конвульсировал, закрыв глаза. Я начала лихорадочно расстегивать ему ремень и джинсы. Без особого успеха, так как он слабо, но все же сопротивлялся руками. Я сумела только ослабить ремень и расстегнуть верхнюю пуговицу джинс. Молния разъехалась, я просунула руку под резинку трусов сверху, но даже на последние конвульсии его оргазма не успела. Я взяла в ладонь его член, весь в сперме, сумела высунуть краешек, буквально головку, из его трусов и джинсов. Я начала нагибаться.

Сашка заметил мое движение, и остановил мою голову. Резким движением он вскочил, буквально отбросив меня, заправил член в трусы, застегнул джинсы и ремень, поправил футболку. Не говоря ни слова он выскочил с балкона и через секунду я услышала, как хлопнула входная дверь.

Я глубоко выдохнула.

— О-ох!

Постояла пару секунд в тишине. С закрытыми глазами… Потом еще пару. Все…

Надо идти переодеваться…

Продолжение следует.

Приятно будет узнать ваше мнение [email protected]