Наташа осторожно опустила мои ноги вниз.

– Полежишь так две минуты и можешь слезать со стола и бежать на горшок, – сообщила мне Юля.

– Какой горшок? – усмехнулась Наташа, – Пусть делает все тут, на столе.

– На марлю у себя под попой? – улыбнулась Юля.

– Ага, – кивнула Наташа, – Как все малыши.

Я принялся, как загипнотизированный, наблюдать за стоящими на столе песочными часами – готовый бесконечно терпеть мучительное давление в животе – лишь бы меня не заставили какать на столе как грудного.

– Ну что, задирай ему ноги, – сказала Наташа Юле после того, как упала вниз последняя песчинка.

Оказавшись в знакомой беззащитной позе с задранными ногами, мне пришлось напрячься изо всех сил, чтобы удержать воду внутри.

– Чего ты ждешь? – недовольно обратилась ко мне Наташа, – Какай!

– Может на него клизма не подействовала? – пожала плечами Юля.

– Ага, не подействовала! – усмехнулась Наташа, – Из упрямства терпит. Но мы знаем, как с этим упрямством бороться.

Увидев, как Наташа ткнула носиком клизмы в мыльницу, я понял, что медсестра собралась этим наконечником меня дразнить – точно так же, как она пять минут назад дразнила другой резиновой грушей трёхлетнего Сашу.

– Кто тут капризничает и отказывается после клизмы какать? – шутливо спросила Наташа и я почувствовал, как что – то уперлось в мою чувствительную дырочку.

– Пробуешь Димину дырочку на прочность? – усмехнулась Юля.

Наташа принялась ритмично тыкать клизмой мне в попу. Мне удавалось терпеть, хотя с каждым тычком наружу просачивалась вода. Помучив меня так где – то полминуты, Наташа взяла в руки мыло и в следующую секунду я почувствовал очень неприятное пощипывание в попе.

– Трешь дырочку в попе куском мыла? – улыбнулась Катя, – Я своему обычно мажу ее шампунем.

Медсестра снова принялась тыкать мне в попу посторонним предметом. «Мылом» – догадался я, из последних сил борясь с нестерпимым позывом по – большому. Казалось, что каждое следующее прикосновение к моей чувствительной дырочке вынудит меня покакать.

– Похоже твои приемы на такого большого уже не действуют, – усмехнулась Юля.

– Сама поражаюсь, как он до сих пор терпит, – сказала Наташа.

– Не надо терпеть, солнышко, – ласково обратилась ко мне Юля, – Покакай на марлечку, как остальные детки.

– Давишь на сознательность? – скептически улыбнулась Наташа, – Смотри, мальчишка после твоих слов еще сильнее напрягся.

– Ага так напрягся, – согласилась Юля.

– И как заставить его расслабиться? – вздохнула Наташа.

– Предыдущие медсестры делали это щекоткой, – улыбнулась Вика.

– Ага, Оксана щекотала мальчишке яички, когда он отказывался ходить на горшок, – вспомнила Оля.

– Так он у нас оказывается боится щекотки, – оживилась Наташа, – Сейчас проверим.

Почувствовав, как Наташа легонько трогает мне мошонку, я отчаянно задрыгал ногами от острой щекотки и, не удержавшись, чуть – чуть покакал.

– Вот так, молодец, – похвалила меня Юля.

– Действительно щекотка сразу помогла, – улыбнулась Наташа.

– Чего остановился? – обратилась ко мне Юля, – Надо еще покакать.

– Можешь еще выше задрать ему ноги? – попросила Наташа, – Хочу кое – что попробовать.

Юля до отказа задрала мои ноги, прижав мне колени к груди.

– Ага, вот так, – кивнула Наташа, – Чтоб выпятил свои мальчишечьи приборчики, как напоказ.

– Действительно выпятил все вперед, – засмеялась Вика.

Я с опаской косился, как Наташа намыливает пластмассовый наконечник клизмы.

– Не хочу, чтоб он понемногу все выпускал, – пояснила она второй медсестре, глубоко засунув мне в попу клизму, – Надо, чтоб залпом наложил кучу.

Наташа подмигнула Юле и принялась шевелить клизмой у меня в попе. Если б не эта груша, я б точно наложил кучу, потому что уже не мог терпеть. Но медсестра продолжала меня мучить, не давая освободиться от содержимого попы. Вдобавок она снова начала щекотать мне мошонку.

– Как сразу задрыгал ножками, – улыбнулась Наташа, играясь пальцами с моими яичками.

– Видела бы ты, что он обычно вытворяет во время мазанья детским кремом, – засмеялась Катя.

– Особенно сегодня утром, – со смехом вспомнила Оля, – Сначала дрыгал ногами, а потом взял и пустил фонтан.

Все дружно расхохотались.

– Уси – муси – пуси, – приговаривала Наташа, продолжая щекотать меня между ног, – Где у маленьких мальчиков самое щекотное место? Вот тут, за яичками?

– Ага, – улыбнулась Вика, – Смотрите как задрожал.

– Прекрати, Наташка, – сжалилась надо мной Юля, – Мальчишка уже покрылся гусиной кожей.

– Хочу еще немножко его помучить, – сказала Наташа, – В наказание за упрямство. Будет знать, как терпеть после клизмы. Пусть скажет спасибо, что вторую ему не поставили.

Чужие пальцы снова скользнули мне за яички.

– Ну что, готовы? – улыбнулась Наташа через полминуты и буквально выдернула наружу клизму.

Сразу громко наложив под попой горячую кучу, я подумал, что Наташа прекратит меня щекотать, но медсестра по – прежнему продолжала трогать мою мошонку.

– Так смешно какает, – улыбнулась Вика.

– Ему с этим номером нужно в цирке выступать, – со смехом заметила Катя.

– И не говори, – засмеялась Оля, – Дрыгает ножками и какает.

– Сейчас еще и фонтан пустит, – уверенно сказала Наташа.

Словно в подтверждение ее слов я начал писать, вызвав у взрослых смех.

– Откуда ты знала? – улыбнулась Юля

– Что, не видела, как у предыдущих все было? – усмехнулась Наташа, – Малыши всегда писают сразу же, как сходят по – большому.

– Ага, я у своего стараюсь дождаться струйки, когда держу над тазиком, чтоб покакал, – сказала Марина.

– И я обязательно жду, пока пописает, когда сажаю на горшок по – большому, – добавила Катя, – Один раз не дождалась и начала вытирать Сереже попу, так он прямо в тряпочку покакал.

– Ага, нельзя поднимать с горшка, пока не пописал, – сказала Вика, – Ну а если пустил струйку, тогда действительно все.

Весь красный от стыда, я продолжал вовсю писать.

– Такое впечатление, что никак не может выписаться, – улыбнулась Аня.

– Это ты для нас с Юлей стараешься? – засмеялась Наташа.

– Ага, и вправду так старается, – со смехом согласилась Катя.

– Наверно потому, что Наташка его до сих пор щекочет, – улыбнулась Юля.

– Точно, – засмеялась Вика, – Продолжает щекотать мальчишке яички. Так прикольно.

– Приколы – это конечно хорошо, – усмехнулась Наташа, – Но главное, нашли способ бороться с Диминым упрямством. Теперь мы знаем, как заставить его делать детские дела, когда положено. И маленькие, и большие.

Стряхнув с моей письки последние капли, Наташа вытащила у меня из – под попы марлю.

– Подержи мальчишке ножки, – попросила она Юлю, – Сейчас вытру ему попу.

Наташа взяла из стоящей на столе миски плавающую там тряпочку и начала старательно вытирать мне попу.

– И писюнчик тоже, – сказала она, занявшись моей писькой, – А теперь помажем между ножек детским кремом.

Я обиженно поджал губы в предчувствии неприятной процедуры.

– Что скривился? – улыбнулась Наташа, выдавливая на пальцы белый крем, – Всех деток надо хорошенько мазать на ночь кремом от опрелостей. Особенно таких как ты.

– Как покраснел, – с улыбкой сказала Юля, – Да, да, Дима. Таких, как ты – кто писает в постель.

Наташа принялась щекотно мазать меня кремом.

– Ох, как мы боимся щекотки, – засмеялась она, скользя пальцами по моей мошонке.

– Ага, так дрыгает ногами, – улыбнулась Юля.

Слушая, как возившиеся со мной девушки принялась обсуждать, где у меня самые щекотные места, я с обидой понял, что Наташа, как и большинство предыдущих медсестер, попросту дразнит меня щекоткой.

– Самое щекотное место у мальчишек обычно вот тут, за мошонкой, – улыбнулась Наташа, – Смотри, даже дотронуться нельзя – сразу начинает вырываться.

Наташа принялась перебирать пальцами у меня за яичками, заставив меня задрожать от нестерпимой щекотки.

– А еще он не любит, когда легонько проводишь пальцами сразу по двум яичкам, – добавила она.