Фуэнцио – развратник решил во что бы то ни стало отыметь дантиста… И под предлогом того, что у него от швабры Зонни разболелись зубы, возник он у нее… Она же, все еще оголодавшая, встретила его «с распростертыми объятьями» и усадила в кресло.

Мягко – теплые, сексуальные пальцы юноши оказались у нее под халатиком и тало смело ласкать внутреннюю поверхность ее ляжек и ягодицы, лишь слегка забираясь под трусики… У Гизелы тело сразу сделалось мягкое – мягкое, как глина и она повалилась вместе с ним на кресло и гладила его лицо, и теребила его волосы и целовала его в плечи… И, не торопясь особо, Фуэнцио расстегнул ее халатик, но не снял его (его возбуждало делать это в халатике), расстегнул и лифчик, стал ласкать пальцами ее соски, а ладонями – ее груди и живот. И вот «первые» пальцы уже проникли к ней глубоко под трусики и стали ласкать те места, к которым Эрик прикладывает лишь член свой половой. А губы и язык итальянца заходили по ее губам, щекам и шее. Разве могла бедная Гизела устоять против этого?.. Всее тело покрылось мурашками; она застонала, ползая на нем, а мускулы ее рук и ног непроизвольно сокращались. Она торопила его движениями и словами «да» и «еще». Она с трудом удерживалась, чтобы не дать Гизелу.

Но противный юноша только на это и рассчитывал: он ласкал языком ее уши и мочки и целовал в брови (очень страстно), а пальцы его так и сновали туда – сюда – как хотел их хозяин… Гизела забилась в исступлении и попросила его ее взять… На глазах ее выступили слезы наслаждения и вожделения. Но Фуэнцио не брал ее сам – ему просто хотелось проверить, то какой грани можно довести честную и порядочную девушку. А?

.. Закончилось все это тем, что бедная Гизела три раза подряд кончила от возбуждения, от его ласк она просто потеряла голову и стала очень похожа на Анфею, на Женю или же Яну – с безумными влажными глазами, с влажными дрожащими руками и… Фуэнцио «смилостивился» и расстегнул ширинку. Гизела нырнула туда.

Фуэнцио было приятно от следующих мыслей:

а) зубной врач лечит свои зубки интересным способом;

б) она его наn лет старше, а сосет, как шалава;

в) все это – во врачебном кресле…

Фуэнцио кончал от этих мыслей… Она кончила, сглотнув сперму сего наглого юноши.

Никто им не помешал.

Фуэнцио потом всадил в нее и долго – долго драл. И при каждой его фрикции Гизела кончала, кончала, кончала! И вся извелась оттого, что оргазмов у нее было столько, сколько фрикций сделал Фуэнцио. А под ор она кончала действительно двойным концом: сладко и долго. Она ни о чем не думала, потому что не могла: она забыла все на свете, лишь одно неземное блаженство завладело всеми ее мыслями, каждым нервом ее тела.