—Барыня едет! —кричали крепостные, снимая шапки и кланяясь до земли вслед удаляющейся карете. Молодая барыня n лет от роду возвращалась к себе в родовое поместье после учёбы за границей.

—Ну и где ты остановился, дурень! —звонко прокричала кучеру барыня, —куда мне, прямо в грязь ступать прикажешь? Давай, Егор, слезай-ка с облучка и сам ложись в эту грязь!

—Слушаюсь, барыня! 50-ти летний кучер Егор покорно исполнил приказ своей молодой хозяйки.

—Ну-с, кто тут меня встречает? —вопрошала молодая барыня, аккуратно ступая по мощной спине своего крепостного кучера, смиренно лежащего по её приказу в луже грязи.

—Ах, Настюша, ты? ну, здравствуй, здравствуй, бон жур, впрочем, хи-хи, ты ведь по-французски не парле?

—Отнюдь, барыня, —покорно опустив глаза молвила Настюша, ровесница молодой госпожи и дочка крепостного кучера, с удивлением и жалостью смотря на своего папеньку, распластвашегося в грязи под ножками своей молодой повелительницы.

—Ничего, Настюш, я дам тебе несколько уроков французского, твоя госпожа милостива, помнишь как мы с тобой в детстве играли во всякие детские игры, ныне время для взрослых игр. Буду учить по всем правилам и наказывать за неуспеяние и нерадивость. Я решила сделать мою деревню европейским анклавом, на зависть всем соседям.

Настюша преклонила колено и поцеловала ручку своей барыни через белую, тонкую перчатку.

—Ступай Настюш и вели моему приказчику выпороть твоего тятеньку, видишь, мон плезир, где этот остолоп остановил карету, самому же и пришлось исправлять свою ошибку.

—Барыня, смилуйтесь! встревожилась за отца Настя, —тятенька итак весь измучился, когда карету к вашему внезапному приезду готовил, мы ж вас к Спасу ждали, а Вы, госпожа, раньше пожаловать изволили, он ночь не спал, всё чистил, подгонял, с ног валится, а вы ему ещё и розги прописывать изволите.

—Не розги, уже грозно проговорила молодая госпожа, —не розги, Настюша, а плеть, розгами я тебя, дурёха, угощать буду, коли будешь так впредь перечить или в учёбе не успевать. А сейчас же ступайте оба в конюшню, тебе 10 розг за первое ослушание, а тебе Егор 25 ударов плетью и чтоб каждый удар сам считал в слух и после каждого удара благодарил меня за науку, ступай мон шер ами. Добра я ведь вам желаю, не слышу…

—Слушаемся, барыня— отец и дочь опустились на колени перед молодой хозяйкой, склонили в покорном раболепстве головы, вся их жизнь и смерть с рождения принадлежали этой юной, белокурой с пышными волосами, стройной, голубоглазой госпоже.

—Иван! Займись ими, а завтра поутру построй всех моих крепостных мужеского пола, хочу их видеть, 3 года тут не была.

—Слушаюсь, барыня.

На следующий уже день после полудня Настюша, стоя на коленках, одевала белые ножки своей только что проснувшейся барыни в белые чулочки.

—А что там во дворе за шум такой, Настюша, и как вчерашний мой первый урок пошёл ли на пользу? —зевая вопрошала молодая госпожа.

—Сударыня, Вы просили выстроить всех мужчин селения поутру, они уж четвёртый час как стоят, Иван запретил им расходиться и даже присаживаться, ждали когда Вы проснуться изволите, а урок Ваш я с благодарностью приняла, сударыня.

—Вот и славно, пусть ждут, принеси-ка, посудинку, мон плезир, уж очень мне как-то не с руки сейчас до клозета идти.

—Сию минуту, барыня.

Настя проворно сбегала и исполнила приказание своей молодой госпожи.

—Вот, сударыня, по-маленькому иль по-большому испражниться изволите?

—О! мон ами! Как вульгарно! Сейчас увидишь, глупая, воды то подмыть принесла, дурёха?

—Ой, сию секунду госпожа! —испугано прокричала юная рабыня.

—Поздно, стой рядом и жди, язычком всё сделаешь, уроком тебе будет.

—Но… —Настя оторопела — … сударыня… простите… нет… я не…

—Что такое!? Опять ты, Настюша, за старое!? —сердито закричала юная барыня, —вчерашний урок на пользу видать не пошёл, м… да, не скоро мы ещё к французскому перейдём. Молодая барыня нервно задёргала колокольчик для вызова слуг. Тотчас приказчик Иван неприминул явиться на вызов юной хозяйки.

—Иван, я вижу мой отец тут вас избаловал всех, на улице народ шумит, ропщат видать на хозяйку, дворовые девки отказываются служить мне, кучера невнимательны и нерасторопны… в общем так, сейчас она меня обслужит, затем Настю в колодки и на рынок, продать её и желательно татарам, а лучше туркам в гарем, недостойна она своей хозяйки. Папенька её противиться станет— его пороть нещадно и в колодец опустить на ночь, околеет— значит судьба такая его несчастного и вели остальным заткнуться, сейчас выйду на них посмотреть.

Юная красавица вышла как была в ночной рубашке и белесых чулочках оглядеть своих крепостных мужчин. Волосы растрёпано опускались на её нежные белые плечики, милое личико было ещё заспано, но молодо, свежо и прелестно. Голубенькие глазки юной повелительницы хозяйски осматривали свою собственность— взрослых, высоких, здоровых мужчин…

(продолжение следует)