После Андрея я долго не могла решиться на другого мужчину: один казался страшным, другой глупым, третий странным. Я тряслась со своей придирчивостью как курица с яйцом. Пара незначительных экспериментов окончательно уверили меня в том, что искать надо потщательней, наивная, тогда я еще не знала, что, когда попадается мужчина, с которым с первого взгляда понимаешь, что будешь с ним спать, – ты будешь с ним спать и точка, каким бы странным или глупым он ни казался. Но я даже мысли не могла допустить, что то, что придется мне по вкусу стопроцентно, находится под боком. Друг семьи. Теперь для меня звучит двусмысленно. Наверное, я сама спровоцировала его, зная, что он меня хочет. Да даже не наверное… первый раз он практически меня изнасиловал под песчаной насыпью на берегу водохранилища. Я честно посопротивлялась, неосознанно раздвигая ноги в черных чулках, но даже не могла предположить, что мимолетный эпизод зайдет далеко и надолго. Перефразируя Акунина: нельзя быть блядью наполовину. Вадим доказывал обратное. . во всяком случае, пытался… . трахаться он любил и делал, надо признаться, это со знанием дела, однако стыд, совесть и прочие тараканы мешали ему в полной мере наслаждаться процессом: он мой друг, я люблю жену, у меня к тебе чувство бла бла бла и все такое. Эдакий голубой воришка Альхен от секса. Сначала меня это умиляло, поскольку мне казалось, что это свидетельство некой эмоциональной чистоплотности, потом стало дико раздражать, потому что уж простите, не бывает так: трахать жену друга и при этом оставаться чистеньким. Думается, что вся эта трескотня про совесть не более чем фундамент в здание собственной значимости в моих глазах: ну невозможно насаживать меня на член прямо на супружеском ложе пока жена отбыла в роддом, а потом говорить про стыд. . это абсурд. Господа. . имейте совесть признать, что у вас ее нет. Самое поразительное, что я верила ему. Конечно, не его вечно не ко времени и не к месту словам, которыми стандартно рассыпаются мужики перед своими любовницами из серии если б да кабы во рту росли грибы. Иногда я ловила его взгляд побитой собаки, в котором он сам себе отчета не отдавал. И ни за что бы не признался даже на дыбе. И он знал все обо мне, знал, как будто изучал мое тело и мои мысли долгие годы, и ревновал, точно угадывая, когда я была с мужчиной. Подкалывал меня язвительно, я бесстыдно улыбалась, он чуть заметно злился, понимая что не может устоять передо мной – в его понимании блядью.

– Натрахалась? – весело, как ему думалось, интересовался он.

– Натрахалась, – я ловила его взгляд, в котором росло черное и злое возбуждение, – тебя хочу, – прибавляла одними губами.

Он смеялся, а большие ладони сжимались в кулаки – так бы и въехал мне промеж глаз, а потом бы выебал прям тут. . без отрыва от производства. Я торжествовала. И эта игра изматывала его и меня тоже… на самом деле мне хотелось вовсе не этого, а тепла его большого тела… но это было бы слишком для моей нежной издерганной психики. Чему он меня научил? Не мечтать о том, чего не может быть, в противовес его бесполезной трепотне. Он мечтал быть многоженцем. Мечтал, чтоб я была не замужем, мечтал оказаться где – нибудь на необитаемом острове, я мечтала, чтоб он заткнулся и оттрахал меня, а не мой мозг… это, по крайней мере, могло стать реальностью.

Рассказик третий. Эх, хорошо, твою мать

– Давай в душ

– Обязательно – шлепает меня по попе, смотрит с удовольствием и ноткой отеческой нежности.

Я тянусь к нему, привстаю на цыпочки, чтобы встретить его губы, его руки непроизвольно почти сжимают мое тело до сладкой боли. Я с радостью поглаживаю его спину, его круглую задницу, мне приятно физически и морально что я делаю это наконец, никого и ничего не боясь, не украдкой, не урывая кусочки наслаждения. Володя намыливает меня, большие ладони ласково скользят по телу, язык деликатный. Сегодня некуда торопиться. Сегодня все будет долго и красиво. Не знаю каково ему, а мне приятно думать, что он все же пришел, задавив стыд перед женой и хорошим другом. Пришел. Никуда не делся. Потому что хочет. Потому что очень хочет. И даже больше чем просто хочет.

– Это здесь ты значит зависаешь, – утверждает, откидываясь на кресле, вроде с улыбкой, но с горькой иронией.

– Здесь, – сажусь у его ног. Смотрю преданно в глаза, мол какая разница я же сейчас с тобой, только твоя, делай что хочешь. На все согласна, – втроем зависаем, – наблюдаю за его потемневшими глазами.

Он с болью целует меня, злясь немного толи на меня толи на себя, сжимает соски пальцами, потом рывком садит меня к себе на колени… ей – богу, что – то педофильское есть в том, как он, покачивая меня на коленях, ласкает уже влажную киску… я облизываю языком его ухо, он жмурится от удовольствия как кот

– решила меня языком отыметь?

– чем могу… давай трахнемся, а прелюдии на потом

Согласный, опрокидывает меня на спину на диван, я подаюсь ему навстречу. Он держит взглядом мои взгляд, так мы и трахаемся, глядя друг другу в глаза. Его пальцы переплетаются с моими. И что – то такое сакраментальное есть в этом моменте. Потом ставит меня на четвереньки. Накручивает волосы на руку. Я теряю ощущение времени, я не знаю сколько минут или часов прошло. Сколько поз мы поменяли: потом мы трахаемся на боку. Его язык орудует в моем рту. Палец теребит клитор, Володя переворачивает меня на живот. Влажные губы скользят по позвоночнику,

– как хочешь?

– давай в попу, – прошу я.

Он смазывает кремом свой член и мою дырочку и входит в мою попку осторожно, медленно. Сантиметр за сантиметром, лаская пальцами мой клитор, и ощущение своей заполненности приводит меня в состояние эйфории – я почти кричу под ним, извиваясь всем телом, слыша такие похабные чавкающие звуки.

– Да ты мое солнышко. Потекла, сучка моя сладкая, – бормочет он, – потекла.

И тут со мной случается то, чего не было никогда: я кончаю два раза подряд, меня трясет едва ли не минуту, я сжимаюсь и разжимаюсь как пружина под его телом, он кончает одновременно со мной.

– ай молодец. Молодец. моя девочка, – хвалит он, покусывая ушко.

Потом мы лежим, я прижимаюсь щекой к его груди и слышу тамтам его сердца, его руки оглаживают мое тело. Словно добирая ласки на будущее, я прижимаюсь к нему теснее, мы целуемся. Расслабленно и с ленцой, довольные и все же голодные, понимая что повторение случится очень не скоро, и его член отзывается на мои поцелуи. Я поглаживаю головку, потом перемещаюсь губами поближе, и начинаю сосать – сосать с удовольствием, что со мной происходит довольно редко – облизываю его, заглатываю, Вовка стонет, двигаясь бедрами мне навстречу, я с наслаждением целую его яйца.

– погоди, – шепчет он. – Я так кончу

Я откидываюсь на спину, он подкладывает подушку под бедра, обхватываю руками его голову, и он начинает трахать меня языком. Глубоко и сильно: через минуту я вздрагиваю от нахлынувшего оргазма и едва не кричу: он очень хорошо это делает, гораздо лучше чем все мои предыдущие мужчины.

Как сквозь туман вижу его глаза, он внимательно наблюдает за мной, за моим лицом

– милая, – Его поцелуй нежен и чуть солоноват от моей влаги. Он разводит мои ноги и входит в меня резким толчком, начинает двигаться.

– хорошо. Хорошо с тобой, – шепчу я, задыхаясь.

Он выходит из меня

– в рот возьми, – приказывает почти, что я впрочем и проделываю безропотно, он кончает, стонет, засаживая член еще глубже в рот.

Последняя радость – полежать на нем. Таком большом. Просто полежать. Совпадая всеми уголками, чувствуя легкую влажность кожи. Он мне, горячей как печка, кажется прохладным, я впитываю его холод, он вздыхает, поглаживая меня по волосам

– надо идти

– иди – соглашаюсь я, осторожно ерзая на нем, хихикаю, чувствуя как опять оживает член.

– Юлька. Прекрати, – он сталкивает меня с себя. Нависает надо мной как скала. Внимательно рассматривает, лицо у него при этом серьезное как будто экзамен сдает на профпригодность.

– иди.

– иду, – последний на сегодня поцелуй отдает горечью – Лимон съешь, солнышко.

Рассказик четвертый. Вольная (гр) ебля

Это свое приключение я бы назвала практикум в вольной гребле, а если быть честной, то буквы «г» и «р» в слове гребля лишние. Моросил занудный дождь, вообще довольно холодно было для мая, я вдумчиво пила пиво и вдумчиво накачивала лодку. Мне казалось, что правой ногой я имитирую фрикции, и от этого становилось неудобно, Вова со столь же вдумчивым видом следил за моей правой ногой и, кажется, думал о том же. Нереализованное напряжение висело между нами как шаровая молния. Я тоскливо вздохнула. Полгода хождений вокруг да около. Полгода давить взаимное влечение чтоб сейчас вот так стоять, изнемогая просто от близости. Те случайные два раза – именно случайные, не принесли ничего, кроме последующего раздражения и еще большего желания.

– не вздыхай – попросил он, – а то утоплю как му – му

– за что? – возмущенная вскинула глаза, убирая со лба полусырую от дождя прядь

Ответный взгляд был тяжелым как чугунная чушка

– а за что Герасим муму утопил? От безысходности

Я трудилась на веслах, он вытаскивал рыбу, молчали оба как мальчиши – кибальчиши, в сгущающихся сумерках видно было только габариты машины мужа, который стоял на стреме на случай появления рыбнадзора.

– греби к другому берегу, – нарушил молчание Володя

– зачем? – я основательно продрогла и промокла и грести к противоположному берегу с железнодорожной насыпью показалось мне на тот момент мне не очень удачной идеей.

– морды у меня там, греби, – приказал он не допускающим возражений тоном

Покорно вздохнула и погребла, а что делать, когда мужик ТАК говорит.

Застряла в камышах. Он, немного злясь, забрал у меня весла и сильными гребками лавируя между зарослей, через пять минут добирался до насыпи, выпрыгнул на берег, устланный старыми засохшими камышинами. Подтащил лодку, подал мне руку.

– Не надо, – дрогнувшим голосом попросила я.

Глупо просить об этом мужчину, член которого выпирает из штанов прямо на уровне твоих глаз.

Без лишних разговоров он почти за шкирку вытащил меня из лодки и начал лихорадочно сдирать с меня одежду, запихивая язык глубоко в рот, деликатность ему только снится видимо. Толи я толи тело мое откликнулось моментально. Я избавилась от сырых джинсов и таких же сырых кроссовок. Он задрал мне майку, тиская грудь, бросил под ноги курточку., повалил меня на нее, приспустил штаны и без всяких дурацких прелюдий воткнул член в меня так, что я взвизгнула. И начал двигаться с таким бешеным напором, что у меня возникло ощущение, что я попала в эпицентр торнадо.

Он вертел меня и так и сяк как тряпичную куклу, трахал с бешеной скоростью, и в тот момент, когда я услышала шум приближающегося поезда, поняла, что сейчас кончу. Кончу самым скотским образом, в дикий холод, под дождем, на сухих камышах, и, когда поезд прогрохотал над нашими головами, меня скрутило так, что я заорала. А потом поняла, что по щекам скатываются слезы облегчения, он замедлился, замер во мне, покрывая поцелуями лицо.

– ну. что ты. Что, девочка… .

– хорошо, – всхлипнула я

– щас еще лучше будет, – он потихоньку снова зверел

– звучит многообещающе, – слабеньким голоском заметила я и попыталась сопротивляться, поняв, что он собирается отыметь меня в попу, – ты что, без смазки.

По – моему он меня не слышал вообще. Крышу его снесло, и она улетела куда то вслед за грохочущим поездом, он облизал палец и затолкал мне в попку, а потом, ничтоже сумняшеся, пропихнул туда и член

– больно, – вскрикнула я

– порвал бы, – рыкнул он каким то совершенно мертвым маньяческим голосом и я предпочла смириться. Тем более что натуру мою мазохистскую он прочуял давным – давно и знал, что мне это нравится. Да нравится. Мне нравится, что он меня использует, что он меня имеет, как ему хочется, а не как мне надо. Что он меня практически насилует, трахая в задницу, так что мне больно и хорошо. Хорошо и больно, не знаю, что первично, я извивалась под ним как гусеница на капустном листе

– еще. Еще. Щас. Еще – чуть – чуть

Он прикоснулся к клитору, нажал легко. Потом сильнее на ту самую заветную точку G. И я кончила, сразу же, до помутнения в глазах, Владимир вытащил член и спустил довольно обильный поток мне на лицо и на шею. Абсолютно опустошенная я лежала на камышах голая, обляпанная спермой как какая – то деревенская блядь. Вовка стоял надо мной с совершенно уморительным видом – с сигаретой в зубах и обвисшим членом, выглядывающим пакостливо и похабно над спущенными штанами.

– оденься, а то заболеешь. – посоветовал. Наклонился. Нежно провел языком по губам. Погладил меня по животу. По груди, сжал пальцами соски. заботливый, мать его. Ну до чего заботливый.

За мелкоморосящим покрывалом светились габариты машины мужа… . . абсурд, меня трахает его друг, человек, которого он считает своим другом, прямо на противоположном берегу под грохот проходящих товарняков. Театр абсурда – я довольно захихикала, натягивая сырые джинсы.

В лодке я откинулась на спину, подставляя лицо холодным каплям… . харррашо. ох харррашо

– мне кажется у нас совместимость – заметила я философски.

– точно – откликнулся он – эмоциональная.

Удивленно покосилась на него: вообще то я имела ввиду сексуальная. Но если он так считает… тем лучше… .