Мы с Анютой, с моим любимым, личным налоговым инспектором, толклись на кухне — готовились к завтрашнему приходу гостей.

Новоселье у нас намечалось. Мы (Юридически и фактически — я. Ну а так-то, да — «мы») купили новую квартиру. Отремонтировали, обставили, облагородили, и готовились к празднику. Жарили-парили-варили-пекли.

В процессе этой гастрономической суеты разговаривали. И я, в порыве откровения, поведал Анютке о своих неудачах в отношениях с женщинами.

Нет, действительно, как-то у меня нескладно получается. Вроде бы всё идёт прекрасно, потом бац, и разрыв. И все время «по независящим от меня» обстоятельствам.

А Анюта начала меня «воспитывать».

— Юра, это потому, что в тебе нет твёрдости.

Я слегка так… охренел. А Аня, поняв двусмысленность своих слов, поправилась.

— Нет-нет, Юра. С физиологией у тебя всё в порядке.

Подошла, расставив мокрые руки, привстала на цыпочки, чмокнула в скулу, вернулась к мойке.

— Вот взять твою работу… Там ты вот где всех держишь, — потрясла кулачком. — А дома ты мягкий. Например, я собираюсь какую-нибудь глупость отмочить, а ты меня отговариваешь. Ты мне объясняешь, растолковываешь, советуешь. Понимаешь?

— Ну! А как ещё?

— А мужик должен иногда грохнуть по столу кулаком, покрыть матом, приказать… Или — запретить. А для тебя главное — чтобы я была довольна.

— Так что ты мне предлагаешь…?

— Да-да-да, милый. Когда-нибудь попробуй, может тебе понравится.

Я так прикинул… А чего я буду ждать этого «когда-нибудь». Прямо сейчас и начну.

Размахнулся, врезал кулаком по столу, так что сахарница подлетела и перевернулась. Рявкнул:

— Твою мать!!! А ну быстро, марш в койку!!! — грозно ткнул пальцем в коридор, — Бегом!!!

Анечка от неожиданности подпрыгнула одновременно с сахарницей. Но быстро сориентировалась, сложила ладошки, поклонилась:

— Слушаюсь, мой господин, — и рванула в спальню.

Я следом.

Когда управились и восстановили дыхание, я спросил.

— Ну, как?

Она рассмеялась:

— Дааа. Так меня ещё никто не улещал…

— Так тебе это… Понравилось?

Анечка нашла мою руку, сжала.

— Ну, ещё бы. Сама научила… Правда, когда ты заорал, я чуть не описалась… А так — нормально.

— Ну и хорошо, — говорю. — Главное, чтобы ты была довольна…

Анютка — хорошая женщина.

Небольшого росточка (сам-то я, мягко говоря «не гигант»). Пухленькая, подвижная, языкатая, с очень милым кругленьким и курносеньким личиком.

Разведённая. Без детей.

Она, в детстве, каталась на коньках на озере и провалилась в полынью. Хорошо, хоть не утонула. Пока ребятишки её вытащили, пока довели до дому, Аня сильно переохладилась. Отсюда и проблемы с почками и невозможность забеременеть. Она сильно расстраивалась из-за этого. Иногда — плакала.

А познакомились мы с ней во время выездной налоговой проверки, которую она проводила в моей конторе.

Прожили мы с ней в зарегистрированном браке почти семь лет. Хорошо прожили, грех жаловаться.

Я продал однокомнатную и купил двухкомнатную, поближе к центру. И Анечка перебралась ко мне. А свою однокомнатную сдала в аренду.

Купил ей машинку «Фольксваген Поло». Красненькую. Порадовал.

Сам-то я машину не вожу — слепой на правый глаз. Потому и не покупаю.

Хоть по деньгам могу себе позволить и «Кадиллак». И роскошный коттедж. Только нахрен мне это надо?

С Анютой до меня дошло, что я ничерта не понимаю женщин. Некоторые их поступки не поддаются моему логическому осмыслению.

Нет, я прекрасно понимаю, что мужчина и женщина — абсолютно разные существа, с абсолютно разными подходами к жизни. Но иногда такое…

Как-то она меня спросила:

— Юра, а ты меня правда любишь?

— Да Анечка, правда, — целую я её в щёчку. — А почему ты засомневалась?

— Ты со мной как-то странно себя ведёшь.

— ???

— Ну… Ты никогда не кричишь на меня, не ругаешься, не скандалишь.

— А что, уже есть повод? — смеюсь я.

— Нет, нету… — говорит она задумчиво — Но… Ты бы ударил меня, что ли…

У меня прямо дежавю случилось. Где-то я уже слышал такое.

— Ань, тебя куда-то не туда понесло. С чего ради я бы тебя «ударил»?

Обнял её.

— Ну что случилось, птичка моя?

— Другие мужья своих вон… Бьют.

— Ань, — говорю я, — не буду я тебя бить. Это исключено. Давай я тебя лучше это…

Он подняла свой опечаленные карие глаза:

— Чего «это»?

— Чего-чего. Трахну.

Анюта вздохнула со всхлипом, печально и как-то обречённо.

— Ну, давай.

А однажды, где-то за год, перед тем как нам разбежаться (разбросала нас, таки, судьба) она вдруг сильно изменилась.

Придёт домой — молчит. На поцелуи отмахивается. На объятия увёртывается. На близость отнекивается.

Ну, ребята, мне же полтинник тогда было, я же всё вижу, всё понимаю.

Другой значит кто-то…

Вечером на кухне завёл на эту тему разговор.

— Анечка, что у тебя случилось?

— Ничего не случилось.

— У тебя на работе неприятности?

— Нет, на работе всё нормально.

— Ты не заболела случайно?

— Нет, я не заболела.

— У тебя появился другой мужчина?

Она покраснела до корней волос. Откашлялась.

— Нет у меня никого.

— Ань, ну мне-то ты зачем врёшь? Я же тебе не враг. Давай рассказывай, может я чем могу помочь.

— Ты не будешь ругаться? — спрашивает она осторожно.

Я смеюсь:

— Мы этот вопрос уже с тобой проходили. Давай дальше.

— Есть мужчина, — выдавливает она, — он начальник охраны…

И тут у неё слёзы покатились ручьём. Я её подхватил, поднял, посадил на колени, прижал.

— Ань, ну ты что? Что за трагедия?

— Юра, — плачет она в голос, — я запуталась. Я сама себя не понимаю. Я не знаю — что мне делать.

— Анечка, если ты меня разлюбила, не надо меня жалеть. Так и скажи.

— Да нет же! Ты для меня всё. Ты — муж, любовник, лучший друг, даже отец! Понимаешь? Душой, сердцем… Да и умом… Мне нужен только ты.

— А «тот»?

— А тот… Я его, как только увижу, так готова за ним бежать. Я как сучка какая. Понимаешь? Тело так реагирует. Я спать нормально не могу. Я работать не могу.

И опять в слёзы. Всю рубашку мне вымочила, хоть выжимай. Вот же горе какое у женщины.

— Аня, да дай ты ему разок.

Она резко выпрямилась, посмотрела на меня исподлобья, — Я же тебе изменю.

— Ну… Я как-нибудь переживу.

— Я вовсе не хочу тебя потерять, — замотала она головой. Опять обняла, опять в слёзы.

— Анют, нас же не только интим связывает. Ты тоже мой лучший друг. Мне тяжело видеть — как ты мучаешься. А если ты с ним… Того… То возможно тебе проще будет принять какое-то решение… Мне было бы обидно, если бы ты меня обманула. А тут-то обмана нет. Ты со мной откровенно.

— Тебе будет больно.

— Наверное. Но я же тебе говорю — я потерплю.

Она размазала по щекам слёзы с остатками туши. Помолчала. Потом спросила.

— А если он меня не захочет?

— Почему ты так думаешь? Ты у меня очень даже аппетитная девочка.

— Он намного моложе. На восемь лет. А я старая.

— Ну, во-первых, никакая ты не старая. А во-вторых… Ань, тут я помочь не могу. Я же не стану его насильно на тебя тащить.

Она смеётся.

— А если бы мог, то затащил бы?

— Да, — ёрничаю я, — взял бы за шкирку, содрал штаны и положил бы на тебя сверху.

Она сквозь слёзы хохочет.

— Юрка, вот ты… Как что выдумаешь…

А когда легли спать, Анюта тихонько прижалась ко мне, положила на меня ножку поперёк, обняла.

Я её спрашиваю:

— Ты чего это так… крадучись?

А она мне шепчет в ухо:

— Ты у меня хоро-о-оший.

И тут мы устроили такую брачную ночь, что утром пошли на работу качаясь и мало чего соображая.

А вечером пришла с работы — весёлая, щебечет, порхает.

— У тебя там что, — спрашиваю смехом, — с охраной всё удачно получилось?

Отмахнулась:

— Да ну тебя! Не собирай.

Потом плюхнулась мне на коленки, обняла, чмокнула в лысину.

— Никто мне, кроме тебя, не нужен. Никто.

Вот и пойми ты этих женщин.

За семь лет нашей семейной жизни Анечка поднялась от рядового инспектора ИФНС до заместителя начальника районной инспекции.

Знаете, в налоговых органах не всё так просто. Там у них каждый год, а то и несколько раз в год, какие-то проверки, какие-то аттестации… Короче, жизнь не сахар.

И, в какой-то момент, Ане предложили работу в Москве.

Она пришла домой расстроенная вусмерть. До слёз.

— Как они могли такую свинью мне подложить, — жаловалась она мне. — Теперь, если я откажусь от предложения, то начальник мне всё равно не даст работать. Это же не его, всего такого умного, а меня, его заместителя, решили забрать в центр. Он ведь на говно изойдёт от злобы и зависти. Да и вообще в Омске мне уже не работать… А если я уеду ты же со мной не поедешь.

Посмотрела на меня с надеждой.

— А может поедешь?

— Нет, Анечка. Я не могу здесь бросить всё и всех. Просто — не могу… А ты попробуй — побудь просто домохозяйкой. Денег нам с тобой хватит вот так.

— Нет, Юра. Я так не смогу. Даже пробовать не буду… Не смогу…

Аня уехала. Сейчас работает в Министерстве Финансов. В одном из департаментов.

Развелись.