Замуж Лариса вышла в 19 лет за Андрея, своего сверстника. Его первой и единственной женщиной была она — высокая, темноглазая, темноволосая любовь всей его жизни. К 36 годам у них уже было двое детей, финансовая стабильность, квартира, пару машин, а Андрей успел располнеть, стал флегматичен, эдакий толстяк — добряк. Что сказать? Секс покинул супружескую постель, уступив место обыденности и привязанности. Но Лариса по-прежнему горела желанием, всё чаще и чаще жаркими ночами мечтая о любовнике. На всех торжествах они всегда были вместе, источая взаимную любовь, тщательно скрывая от людей беду, изображая влюблённую пару.

От всего этого у Ларисы случались нервные срывы, она стала к Андрею жестока, властна и своенравна.

Наконец, она решила, что, прежде всего, надо привести себя в порядок: фитнес и пластика, сделали её фигуру стройной, грудь красивой, а попу подтянутой. Но любовник не появлялся! Она стала ещё больше времени проводить на работе, стремясь поменьше быть дома с опостылевшим мужем и вечно кричащими детьми. Школьная подруга Ларисы Маша, мужеподобная женщина, водитель такси, с интересом наблюдала за ней и делала выводы. Давая советы, не заметно направляла Ларису к однополой любви. Однажды приобняв жарко поцеловала её в губы, Лариса, смущённо отстранившись, сделала вид, как будто ничего не произошло. Теперь она стала размышлять и над этим, впрочем, ничего не предпринимая, Маша же, поглядывала на неё влюблёнными глазами в ожидании, того дня, когда созревшее яблочко упадёт к ней в руки.

От всего от этого, Лариса надела крестик и принялась молиться, посещать божий храм, в надежде, сохранить душу в пылу телесных страданий.

На работе её ценили, проводя за компьютером весь день напролёт, она решала любые вопросы с поставщиками и заказчиками, работая за двоих. Став не заменимой помощницей начальнику.

Из всех сотрудников более всего она симпатизировала Петру Ивановичу, закоренелому холостяку 50 лет. Он, наблюдая за её метаморфозами, имея не малый опыт общения с женщинами и понимая причину её печалей, сочувствовал ей. К тому же, из — за большой разницы в возрасте, он относился к ней слегка по отечески. И это Ларисе нравилось.

Поздний вечер зажёг фонари на опустевшей стоянке. Лишь две машины форд Петра Ивановича да Ларисин мицубиси застыли в ожидании хозяев. Сегодня они задержались на дежурстве. Пётр Иванович думал о Ларисе, бесцеремонно рассматривая её, не реагируя на её возмущённые, вопросительные взгляды. Наконец, он прочёл в её глазах: ну, если хочешь, возьми меня.

Тёплая летняя ночь шелестом густой листвы поглощённых Тьмою деревьев располагала к беседе.

Пётр Иванович и Лариса стояли у раскрытого окна.

— Вы так много работаете, Лариса, в жизни есть и более интересные вещи. В конце концов, вы замужем, ваш муж достаточно зарабатывает.

Он рассматривал завиток волос у маленького ушка.

— Лариса, просмотрела ему в глаза.

— Я понимаю вас, вы так красивы, как жаль…

Не в силах сдержаться, обняв за талию, поцеловал её в пухлые, сладкие губы.

Она, прикрыв глаза, принимая неизбежное, крепко обняла его за шею и прижалась к нему, ответив поцелуем на поцелуй. Он увлёк её в комнату, положил спиною на стол. Спустил брюки, на секунду замешкавшись. Её брюки с трусиками улетели из его рук в угол. Прикрыв глаза, она вцепилась в край стола лакированными ноготками, волосы, вырвавшись на свободу, рассыпались по столу. Спустя секунду крепкий ствол входил в неё. Ахнув в изумлении, она приняла его в себя. У мужа был меньше и тоньше. Пётр Иванович, забросив на плечи стройные ножки, быстро — быстро двигался в ней, массажируя пальцем скользкий клиторок. От этого, Лариса, не знавшая подобных ласк, не знавшая, что может быть так хорошо, закатив глаза, трепетала на столе как пойманная рыбка.

На секунду замерев, он, кончив, медленно покинул её. Из розового влагалища вытекали капельки спермы. Наклонившись, он, нежно поцеловав её, увлек на диван, посадил на колени, и принялся, освободив от остатков одежды, ласкать упругую грудь, целовать тёмные соски. Лариса смущаясь, покраснела, прикрыла томные глаза длинными ресницами, тихонько подставляя губам и рукам возбуждённого самца интимные уголки тела.

Вскоре Пётр Иванович захотел её вновь. Теперь, уложив с опаской поглядывающую на его член Ларису животом на холодный стол, приблизившись к ней сзади, он, слегка раздвинув круглые ягодицы, вошёл в неё. Скользнув сосками по столу, Лариса замерла, закрыв глаза. Он, зашлёпал бёдрами по тёплым ягодицам, затем остановившись, принялся обучать её.

Два коротких толчка, третий длинный, до упора и повертеть попой, два коротких, глубоко и повертеть. Дрожа от удовольствия, Лариса под твёрдой отеческой рукой Петра Ивановича старательно двигала попой, взбадриваемая звонкими шлепками. Придерживая за бёдра, он вращал одеревеневшим членом в горящем, готовом взорваться влагалище.

— Вот и ты пойми, — Пётр Иванович выпивал со своим закадычным другом у себя на кухне: Перед ними стояла початая бутылка коньяку, да кое — какая закуска.

— Ты пойми, Миша, я этого не хотел, да случилось. Я же кобель. Кобель. Каждый день она туда — сюда, перед моим носом, туда — сюда. Разве я мог сдержать себя?

Миша, опрокинув рюмку улыбнулся.

— Она замужем, да ещё на работе, да ещё в одной комнате. Зачем мне это?

— Она красивая?

— Красивая, Миша, и грудь и попа и ноги, волосы, лицо тоже вполне. Пиздёнка узенькая, давно не пользованная. Ебётся дрожит.

Он, пропустив рюмашку, смачно впился в лимончик.

— Была бы не красивая, я бы не захотел её, ты же меня знаешь.

Миша заулыбался в ответ.

— Знаю я тебя, знаю.

— Да ещё она совсем не обучена, кроме мужа у неё никого не было. А у него никого кроме неё. Я таких называю замужними целочками. Она подлинный кайф на моём хере испытала. Муж совсем её не имеет. Охладел к ней. Зачем мне такой роман? У меня Анюта есть, и Клава навещает. Не приведи господь, она в меня влюбится!

— Миша заинтересованно посмотрел залитыми алкоголем глазами.

— А посмотреть на неё?

— Вот фото.

Пётр Иванович довольно наблюдал за Мишей, который, заинтересованно разглядывал фото.

Субботнее летнее утро бодрило прохладным ветерком. Лариса ехала за город. Муж с детьми уехал на выходные к любимой маме, она была свободна! Пётр Иванович пригласил её на дачу своего друга. Думая о предстоящей встрече, она замирала, вспоминая не давний вечер и долгожданный секс.

Спустя час машина остывала на лужайке возле загородного двухэтажного дома.

К её удивлению кроме долгожданного Петра Ивановича её встречал хозяин дома Миша, высокий спортивного сложения блондин с голубыми выразительными глазами, лет 40. Пройдя в дом, и слегка перекусив, Михаил и Пётр Иванович заспешили поплавать и позагорать в бассейне. Лариса, переодевшись в купальник и короткий халатик, заспешила вместе с ними.

Пётр Иванович незаметно одобрительно кивнул Михаилу на покачивающую круглой мускулистой попой и подрагивающую крепкими грудями Ларису, спешившую к воде.

Поплавав и позагорав, они пили мартини, любуясь летним днём. Отвернувшись от заглядевшегося вдаль Михаила, Пётр Иванович тихонько поцеловал её, и, прошептав что-то на ушко, увлёк в спальню, оставляя мокрые следы на нагретых солнцем камнях.

У большой кровати. Лариса, встав на цыпочки, преданно припала к его губам. Потянув за веревочку, он освободил её от верха, ощутив грудью твёрдые, упругие соски. Затем пришёл черёд узких трусиков. Касаясь языка языком, Пётр вошёл в неё снизу пальцем, умело лаская розовую киску.

Оторвавшись от жарких объятий, Лариса скользнула в кровать, Пётр Иванович бросил на постель твёрдую подушку, наподобие наклонной призмы и, взяв Ларису за тонкие щиколотки, положил на неё кругленькой попой. От этой подушки её ноги широко развелись. Подхватив их под коленями, она впервые стыдливо обнажила для другого мужчины слегка покрытую светлыми

волосами розовую щель.

Пётр тут же припал к ней языком, ловко орудуя им в киске, щекоча и посасывая клитор. Лариса, с недоумением почувствовав там язык, спустя пару минут дрожала, бесконечно кончая и крича, крича и кончая. Затем он вошёл в неё. Двигаясь до самого донышка, то замедляя темп, не давая ей кончить, то ускоряясь, он доводил её до безумия. Ощущая её жаркое дыхание, он целовал её горячее ушко, в запахе мокрых волос длинную шею.

— Покачай меня бёдрами.

Лариса с каждым толчком бёдрами прочувствовала разжигавшийся внутри огонь от влетавшего в киску крепкого члена. Наконец, начав, подмахивая влиять на глубину и скорость, она, овладев горячим наездником, неумолимо повела его к обоюдной развязке.

Они лежали, глядя в глаза, касаясь друг на друга лишь кончиками пальцев.

— Мне никогда не было так хорошо — она благодарно поцеловала его. Ты мой первый мужчина. Да.

— Лариса, ты прекрасна. Тебе будет интересно со мной, я обещаю. Но ты обещай меня слушаться.

— Да? Она с улыбкой приблизила лицо. Слушаться как маленькая девочка папу?

— Слушаться как первого мужчину.

— Первого и любимого. Я обещаю.

В ванной прекратился плеск воды. И вскоре в спальню вошла закутанная в длинное полотенце Лариса.

Прижав к груди полотенце, она испуганно смотрела на приподнявшихся, на локтях, и призывно улыбающихся ей двух возбуждённых самцов.

— Лара, не бойся, мы не сделаем ничего плохого.

Она молча смотрела на Петра Ивановича.

— Ты же обещала слушаться. Будет хорошо. Я обещаю. Сбрось полотенце!

Полотенце упало к ногам.

Михаил по достоинству оценил и покрасневшее от волнения в обрамлении тёмных волос лицо, и круглые плечи, упругие груди, ровный животик, и покрытый светлыми волосками лобок.

— Лариса, повернитесь.

Круглая попа, стройные ноги, длинные тёмные волосы, длинные красивые руки.

— Иди к нам, Лариса — Пётр Иванович поманил её.

Она не смело легла в кровать. Две пары рук и губ тут же заскользили по её телу, зажигая её в укромных уголках. Она оказалась на животике, бёдрами на подушке, от чего её попа задралась высоко вверх. Через секунду на попу легли крепкие грубые руки, в пышущей огнём кисе толчками задвигался жилистый, крепкий член.

— Первым будет Миша, дорогая, — Пётр ласкал соски, целуя в ускользающее ушко.

Лариса, на подушке, полностью отдалась грубым толчкам овладевающего ею члена, затем Михаил ослабил ритм и Лариса в начале тихонько, а затем всё смелее и быстрее задвигалась, вертя попой, управляя самцом: два коротких точка длинный, два короткие длинный, длинный, повертеть. Позади с коротким рыком разрядился Михаил, жестокие руки ослабили хватку.

Пётр, встав с кровати, помог даме подняться.

— Лариса, опустись на колени, дорогая. Нет, колени шире и открой ротик.

Лариса, сглотнув слюну, не смело, открыла рот, перед покачивающимся, манящим тёмной головкой крупным членом. Её острый язычок запорхал по уздечке, прошёлся по всей длине, покружил по головке.

Она, взяв его, не глубоко попробовала сосать. Пётр, нажав на затылок, углубился в горячий рот, задвигавшись в нем. Лариса, закашлявшись, освободилась, с губ потекла слюна.

— Рвотный рефлекс, извини, и челюсти свело.

— Миша, у тебя есть расширитель для рта? Даме сводит челюсти.

— Есть. И для попы тоже есть, улыбнулся гостеприимный хозяин Миша.

Отдохнув и выпив вина, вдоволь нацеловавшись и насмеявшись, Ларисе, как женщине, стала интересно овладеть двумя самцами. Поиграв ладошками и эрегировав обоих, она, встав, на колени, выставила попу, опёршись на локти, предоставив им выбор. Петр и Миша, довольно переглянувшись, решили овладеть ею.

Пётр умело задвигался в жаркой киске, распаляя Лару, Михаилу досталось плотное кольцо алых губ, охватившее жилистый член.

Задав самцам ритм, Лариса, двигаясь, будто на вертеле, вертя попой, управляясь с двумя. Почти одновременно рыкнув, они, наполнив её спермой, удовлетворённо поласкав, отстранились.

Лариса ехала домой сквозь быстро заполнявшие шоссе вечерние сумерки. Она была расслаблена и удовлетворена, между ног приятно горело, а на губах всё ещё оставался вкус поцелуев. В душе был покой.

Она была твёрдо уверена в желании сохранить семью, как и в том, что ей будут принадлежать многие мужчины, это её выбор, её судьба.