Приглушенный серый цвет стен кабинета Валерия должен был действовать успокаивающе, но Таня только еще больше нервничала. Мягкий желтый свет просачивался сквозь полупрозрачные шторы, отбрасывая тени.

Тени словно бы наблюдали за ней.

Таня сидела неподвижно в глубоком мягком кресле, сжав руки на коленях. Ее сердце заколотилось, когда она взглянула на дверь, ожидая, что она вот-вот распахнется. Она вздрагивала от каждого звука — тиканья часов, шороха бумаг на столе Валерия.

Кабинет психотерапевта Валерия Козлова был устроен так, чтобы вызывать ощущение спокойствия и безопасности, но на Таню это не действовало. Чувство опасности теперь преследовало ее повсюду.

Валерий вышел из боковой комнаты, высокий и импозантный, в строгом костюме.

— Таня, добро пожаловать. Как вы себя чувствуете сегодня?

Она сжалась, отводя от него взгляд. Ее пальцы сплелись, костяшки побелели.

— Н-нервничаю, — прошептала она. Она чувствовала, как его глаза впились в нее, словно бы сдирая кожу.

«Очередная жертва изнасилования», — подумал Валерий c удовлетворением. Ему нравилось развлекаться с такими клиентками. Под видом помощи и участия, он погружал их в депрессию еще глубже.

Он сел напротив нее, сцепив пальцы. Свет упал на золотые часы, блестевшие, как лезвие ножа.

— Тут вы в безопасности, — сказал Валерий, — Расскажите, что вас беспокоит.

Таня закусила губу, на языке расцвел металлический привкус крови. Холодок пробежал по ее позвоночнику. Возможно, это была ошибка. Ей следует уйти, вернуться в свою маленькую квартирку и запереть дверь, притвориться, что внешнего мира не существует.

Но воспоминания следовали за ней, цепляясь за нее, как паутина, от которой она не могла избавиться.

Собравшись с духом, Таня начала говорить.

Она рассказала ему все. Дорога домой с работы, темные улицы, освещенные мерцающими фонарями. Шаги позади нее, набирающие скорость. Грубая мужская рука, внезапно зажавшая ей рот, нож у горла, грубый шепот ей на ухо.

— Не смей орать, а то прикончу.

Но она и не могла кричать, голос словно оставил ее. Грубые руки затащили ее на заброшенную автостоянку и бросили на пол. Насильник срывал с нее одежду пока она не осталась обнаженной на холодном бетоне.

Таня вспомнила острую боль, когда его член стремительно ворвался в ее промежность и стал долбить, травмируя сухие стенки влагалища. Она вспомнила острый запах алкоголя из его рта. Он долго не кончал, и иногда, ради удовольствия больно бил ее по щекам. Он размахивал ножом, нанося неглубокие но острые порезы на ее груди. Она лепетала что-то. Она молила его не кончать в нее. Девушка из консервативной религиозной семьи, Таня знала, что ей не разрешат сделать аборт. Но ему это было безразлично, и он кончил в нее с жестоким смехом. После этого, он поставил ее на колени, вытер свой член ее длинными темными волосами и с размаху пнул ее в живот. Затем деловито застегнул штаны и отправился дальше по своим делам. Она в слезах рухнула на бетонный пол и долго лежала в позе эмбриона.

Позднее она добралась до дома, вся в синяках и ссадинах. Она долго терла кожу под душем, словно бы пытаясь смыть грязь. Но грязь как будто бы проникла внутрь. Она ощущала себя разбитой, испорченной, никому не нужной вещью.

— Таня, — голос Валерия прервал ее мысли. Он смотрел на нее с нежностью, — То, что с вами случилось — это не ваша вина. Вы не сделали ничего плохого.

Его слова вызвали новую волну слез.

— Спасибо, — сказала она сквозь рыдания, — Спасибо вам.

Валерий участливо смотрел на нее. «Сука открылась мне», — внутренне ухмыльнулся он, — «теперь можно немного повеселиться». Ее раненая душа в этот момент была распахнута, и готова принимать в себя яд.

— А теперь у меня есть несколько вопросов, — сказал Валерий — если вы захотите на них ответить. Это может помочь в процессе исцеления.

Таня поколебалась, затем кивнула.

— Вы делали что-нибудь, чтобы его спровоцировать? Флиртовали с ним или одевались откровенно?

Вопросы застали ее врасплох. Она яростно покачала головой.

— Нет, конечно, нет. Я даже не знаю кто это…

— Я понимаю. Но вы уверены, что не дали ему повод думать, что вы хотите секса с ним? Мужчины часто неверно истолковывают действия женщины, особенно если она пьяна….

— Нет! — воскликнула Таня, хватаясь за подлокотники кресла.

Валерий примирительно поднял руки, хотя взгляд его оставался твердым.

— Мои извинения. Я не имел в виду это. Я просто хочу понять всю ситуацию.

Таня закусила губу. Она испытала облегчение от его извинений, но в уме ее были посеяны семена сомнений. Возможно, в его словах была доля правды. Возможно, это действительно ее вина.

Валерий наклонился вперед, его голос понизился до нежного, заговорщического тона.

— Знаете, Таня, изнасилование — это чрезвычайно серьёзное обвинение. Вы абсолютно, на сто процентов, уверены, что именно это и произошло? Иногда в запале границы могут стираться. Если вы сожалеете о случившимся сексе, то это вовсе не означает, что вас изнасиловали.

Она ошеломленно смотрела на него и молчала. Неужели ей все это показалось? Неужели она тайно этого хотела?

Ее руки сжались в кулаки, ногти впились в ладони.

— Я не хотела этого! — сказала она сквозь стиснутые зубы, — Меня изнасиловали!

— Давайте посмотрим на факты, — сказал Валерий мягко, — если это действительно было изнасилование, нам нужно немедленно сообщить об этом в полицию.

— Нет! — это слово вырвалось из нее с прерывистым рыданием. Она могла обратиться в полицию. Рассказывать обо всем это еще раз. Чувствуя их скептические взгляды, отвечая на их расспросы о деталях… Эта мысль наполняла ее парализующим ужасом.

Валерий кивнул, так, как будто ее вспышка гнева что-то подтвердила.

Возможно, Валерий был прав. Возможно, это все было в ее голове, просто истерическая реакция. Она больше не знала, чему верить. Она знала только, что чувствует себя более потерянной и разбитой, чем когда-либо прежде.

Взгляд Валерия оставался участливым, но внутри он ликовал. Он едва сдерживал себя, чтобы не расплыться в самодовольной жестокой ухмылке. Он умело и с удовольствием топил эту изнасилованную сучку в море самобичевания.

«Закрепим успех», — подумал он.

— Каждый из нас совершает ошибки, — сказал он бархатным голосом. — но главный шаг на пути к исцелению это простить себя и двигаться вперед.

Таня нервно кивнула.

— Давайте сделаем простое упражнение, — продолжил Валерий, сказал Валерий доставая лист бумаги и карандаш и протягивая его Тане, — давайте запишем все что вы могли бы сделать, чтобы избежать того, что произошло, но почему-то не сделали.

— Это не моя вина! — захныкала Таня, — Вы же сами сказали, что это не моя вина!!!

Ее голос звучал обиженно. Валерий знал этот голос, так звучит голос разворошенной болезненной травмы. «Отлично», — подумал он, — «продолжаем тебя раскатывать.»

— Конечно, это не ваша вина, — сказал Валерий примирительно, — но каждый из нас отвечает только за свои действия. И важно понимать как именно наши действия сказываются на том, что мы получаем.

Таня снова робко кивнула. Слова Валерия звучали логично и авторитетно.

И они начали составлять список. Валерий заставил ее записать все: она могла бы взять такси домой, а не идти пешком по темной улице, она могла бы идти быстрее, она могла бы одеться менее вызывающе, она могла бы не стучать так громко каблуками, привлекая потенциальных насильников, она могла бы пить меньше алкоголя на той вечеринке, она могла бы вообще не ходить на эту вечеринку, она могла бы кричать и сопротивляться.

Список вышел длинным.

К концу упражнения слезы лились ручьем.

— Это все я, это все моя вина, это я, я этого хотела, я, я, я… — ревела Таня. Ее прошлая хрупкая уверенность в своей правоте была расколота в щепки.

— Не все так плохо, — деловито сказал Валерий, — но признание ответственности это первый шаг к исцелению. А наше время на этом закончено. Жду вас в следующий раз.

Таня с трудом поднялась из кресла и медленно побрела к выходу из кабинета. Она была раздавлена и потеряна. Она не знала чему верить, но она точно знала что больше не может верить себе. «Нужно довериться доктору», — думала она, — «он поможет мне.»

Она долго возилась с дверной ручкой, ее руки сильно дрожали. На мгновение ей показалось, что дверь застряла, и она отказывалась сдвинуться с места. Затем она поняла, что дверь вообще не заперта — это ее собственная слабость и паника удерживали ее. С сдавленным криком Таня рывком распахнула дверь и выпорхнула в бледное сияние вечера. Ее встретили знакомые виды и звуки города, безразличного к ее страданиям.

Когда она вышла из его кабинета, Валерий расплылся в улыбке. «А это неплохое начало», подумал он, — «Будем давить ее дальше».

«Будем давить ее до конца».