Последний перед Новым годом месяц Алеся провела почти нормально. Во всяком случае по сравнению с той неделей, когда ее постоянно трахали двое парней… в выходные так — и с утра, и днем, и вечером. Это был жуткий позор, которого она стыдилась до сих пор. Не потому, что ее насиловали двое, а потому, что она замужняя и совсем недавно верная женщина получала удовольствие сразу с двумя мужчинами. Еще более неправильным (и от того продирающим словно наждаком по совести и жизненным установкам) было то, что сестра Анна, на год ее младше, мастурбировала на это непристойное действо, а то иногда и заставляла делать себе куни…

Сейчас же к сестрам (муж Алеси был в долгосрочной полярной командировке) приходил одногрупник младшей – Михаил. Типичный ботаник, отчаянно стесняющийся поначалу, балдевший чуть ли не до обморока от тела старшей, но постепенно освоившийся и без труда доводивший ее до постыдного оргазма. К счастью секс, оскорбляющий все ее существо – и новым фактом измены мужу, и бесчестьем покоряться насильнику (или скорее насильнице), и удовольствием от этого, унижающим ее, как личность, — был не столь частым. Но все равно 2-3 раза в неделю приходилось отрабатывать курсовые Аньки (Михаил делал для нее все задания в обмен на секс с ее сестрой) по полной программе – и под мальчишкой, и сверху, и сбоку, и раком… Послушно отсасывая, когда того хотела младшая, естественно присутствующая при всем этом и взахлеб мастурбирующая… Впрочем, было еще одно оскорбляющее ее до глубины души – сестра иногда не просто заставляла ласкать себя ртом, но и одновременно трахать пальцем влагалище. А то и попку. Ох, как эта паршивка любила, положив ноутбук рядом, шариться по интернету, заставив Алесю ласкать себя между ног – до припухших губ и саднящего языка. А потом, откинувшись наконец на подушки, тоненько вскрикивать, мелко вздрагивая и брызгать в услужливо подставленный открытый рот сестры своими соками.

Увы, именно так Алеся встретила Новый год – Анька кончила как раз под бой курантов… Лишь потом старшей позволили запить выделения младшей шампанским. Ужасная по страшной унизительности и беспримерной непристойности встреча Нового Года!

Но, деваться некуда – у младшей было компрометирующее видео, которое не должны были увидеть родные, а тем более муж… И теперь Алеся была для сестры «Зечкой номер 77Б». Цифра 77 показывала, что ее тело – собственность Анны, родившейся 7-го июля, а «Б» — что она – блядь…

Сестры были очень хороши. Младшая: миленькое лицо этакого хорошенького ангелочка (и не заподозришь в том, как она поступила с сестрой). Фигурка-статуэтка – длинные ножки, тонкая талия, подчеркивающая округлость упругой аккуратной груди второго размера. Завершали портрет густые пшеничные волосы. Алеся вполне осознавала, что сама еще более привлекательна: и груди тяжелее, и соски крупнее и темнее, и талия такая же, но крутые бедра женственнее, да и сами ноги длиннее и изящнее; лицо же красиво более броской красотой, ну а волосы почти не отличаются — их часто путали со спины… Вот только что толку, если теперь придется отдаваться любому, на кого укажет Анька. Сссучка!

Радовало только одно – вдобавок к первой цифре пин-кода телефона младшей – «единице», — Алеся узнала и третью – совершенно точно «девятку». Сколько еще придется унижаться, старшая не знала, но была уверена, что когда-нибудь узнает вторую и четвертую цифры и доберется до компромата, вновь став уважающей себя женщиной, верной мужу и блюдущей свою честь… А Анька отправится домой в Мухосранск…

Вот и сейчас Алеся трудилась, не покладая губ и языка, между широко раскрытых бедер Анны. И вдруг, когда по всем признакам оргазм младшей уже был близок, и позорное действо, приносящее одной неимоверной удовольствие, а другой — душевные муки, близилось к финалу, вдруг пиликнул смартфон, и Анька вскинулась:

— О, класс! Смотри, я нашла тебе подходящее занятие на новогодние каникулы!

Пришлось поднимать лицо, измазюканное женскими выделениями и собственной слюной.

«Анька сучка! 3 года назат ты обищала мне секс но проденамила. За 3 года набежали процентики. Так что придеться дать мне и 2 моим друзьям байкерам. Ждем тибя послезавтра на даче, геокардинаты высылаю», — прочитала похолодевшая при мысли о предстоящем Алеся.

— Пошлю им сообщение, что моя сестра стала блядью, и готова меня заменить, чтобы выполнять любые фантазии, а я, скромная и добропорядочная, буду только для посмотреть…

— О, уже ответ пришел. Просят оценить «товар», гы… Давай тебя сфоткаем… Ложись на спинку, раздвигай ножки… Вот так! А теперь укажи пальчиком на пизду, мол, ебать сюда… Ага… А теперь пальчик другой руки пососи, мол, готова это проделывать и с членами… Чудесно!..

Алеся, едва не плача, выполняла то, что ей приказывала Анна. Настоящий ужас обуял ее: уже не двоим, а троим придется давать… И мужичины поймут, что она настоящая блядь, т.к. наверняка.. и запросто… доведут до бурного оргазма. Как жить после этого – если кончать во время секса сразу с тремя? Нет, она не такая и покажет всем, что ее насилуют, что все происходит по принуждению!.. Дополнительно угнетало то, что она стала средством расплаты за какие-то прежние грешки сестры, товаром, который надо оценить прежде, чем начать пользоваться…

— Не верят, что ты – моя сестра! – Анна едва не подпрыгивала от азарта на постели, позабыв даже про куни, который сестра выполняла до этого. – Пишут, что я подставила фотки какой-то порнозвезды из интернета. Говорят, нам надо прямо сейчас приехать на заправку, чтобы они могли удостовериться, что ты – та самая шлюха с фоток… Поехали! Только под шубку больше ничего не надевай, чтобы они провели окончательный контроль…

Заправка оказалась чуть ли не в области, к тому же была далеко от магистралей, и, несмотря на принадлежность к одному из известных брендов, казалась провинциальной, как снаружи, так и внутри. На парковке стояли три монструозных квадроцикла с огромными колесами, обладающими таким рифленым протектором, что, казалось, были предназначены не для езды по зимним дорогам, а для кровавой казни зазевавшихся пешеходов… Да и водителей тоже… Вместе с их малолитражками…

Вот и Алеся чувствовала себя так, словно ее вели на казнь. Было страшно, муторно и противно. Причем последнее — больше от того, что присутствовало липкое гадостное чувство неизбежности собственного возбуждения.

Байкеры, сидящие в углу помещения заправки, оказались пьяны. Не слишком сильно, но и не слабо. Это давало робкую надежду, что ее хотя бы прямо тут не трахнут – может, у них не встанет? Впрочем, стало еще более противно, едва она представила, как эти бухие парни будут «оценивать товар», а судя по загоревшимся глазам байкеров, от этого было не отвертеться.

Байкеры были колоритными. Самый старший, лет 35-ти – с черной, довольно короткой, бородой, абсолютно лысый. Здоровенный… В кожаной куртке, отороченной пепельно-рыжим мехом… Его взгляд, пусть и пьяный, был злым и колючим, и байкер казался таким опасным, что кровь стыла в жилах в дополнение к общей панике всего женского организма. Второй был в общем-то симпатичным коротко стриженным парнем непонятного окраса, где-то чуть старше Алеси… Симпатичным, если бы не шрам, пересекавший всю щеку наискосок, начинаясь под глазом… Н-да, еще неизвестно, кто опаснее – чернобородый или этот, со шрамом. Третий был ровесником сестры. Несмотря на светло-рыжую бороду жестким веником парень казался молодым, что подчеркивалось выбритым с боков черепом и коротким ирокезом – словно часть бороды по кусочкам отрезали и приклеили на макушку.

Вот этот последний сфокусировал взгляд на вошедших девушках и, едва не свернув стол, облапил Анну, заметно поморщившую к некоторому злорадству Алеси:

— Анька! Тыщу лет, тыщу зим!

— Привет, Васёк!

— Ты чего? — пьяно обиделся «Васёк». — Забудь! Я уже давно Ремень. А это мои кореша – Шурка-Шрам и Тёма-Басмач.

В отличие от Васька-Ремня, остальные обратили свое внимание не на Анну, а на Алесю, задрожавшую под их изучающими взглядами.

— Зачетная телка, — процедил Шрам. – Я думал, ты опять пиздишь, Ремень. Нихрена я не верил, что такие сестрички окажутся к нашим услугам.

— Только одна! – ткнула указательным пальцем в сестру младшая, с трудом отбиваясь от рук Васька, пытающегося ее потискать — хоть и через дутую куртку и джинсы.

— Пусть даже одна, — кивнул байкер. – Оставь девку, Ремень, сам же говорил – уговор: младшую не трогать!

Встал Басмач. Чуть покачнувшись, подошел к Алесе и болезненно взял большим и указательным пальцами за лицо, так, что сплюснутые нежные щечки заставили губы сложиться в куриную гузку. Сердце старшей ушло в пятки – теперь она боялась не только того, что в скором времени придется отдаваться трем мужикам, но и их самих! И наличие сзади кассира, примерно такого же ботаника, какой трахал ее в течение последнего месяца, нисколько не успокаивало.

— Что же ты? Такая красотка и шлюха? – громко спросил Басмач, и не думая отпускать скулы старшей.

Ко всему прочему – самой ситуации, будущего секса на даче, глупейшего положения со сдавленными щечками и полувытянутыми губами, — добавился стыд перед мальчиком за спиной – он наверняка слышал, как ее назвали.

— Пойдет, — вынес сидящий Артем свой вердикт. – Приезжайте послезавтра на дачу, и не переживайте, у нас будут разгрузочные дни. Погоняем по лесу на квадрах, займемся зарядкой, постреляем и будем трахать эту сучку. Бухать не будем…

— А вдруг я прифотошопила мордашку к телу порнозвезды? – вдруг подала голос Анна, старательно отворачивающаяся от Васька, не посмевшего продолжать ее тискать, но по-прежнему обнимающего за талию. – Вы, что, не будете оценивать товар полностью?

Алеся, скривилась, если бы могла – зажатые стальными пальцами щечки не позволили это сделать, — душа упала в пятки, когда она поняла, что надежда оттянуть позор и унижение хотя бы до послезавтра рухнула. Да, возможно, ее и не трахнут, но…но под шубкой ничего нет, а кассир, притихший, как мышка под веником, наверняка ловит каждый кадр разворачивающейся перед ним сцены.

— А, что, младшая сучка дело говорит, — процедил Шрам. — Тащите нашу шлюшку в туалет, проверим качество товара.

Чуть-чуть, совсем немного, стало легче – по крайней мере она не предстанет голой перед мальчишкой или перед автомобилистами, не вовремя решившими заправиться.

Туалет был совершенно отвратительным, совсем неподходящим для прежней Алеси. Но сейчас выбирать было не из чего. Пришлось расстёгивать шубку прямо посередине довольно просторного помещения, пропахшего мочой, с ободранными стенами, исписанными матерными надписями и непристойными рисунками; с заплеванным полом, запачканного той же мочой возле распахнутого по-мужски унитаза. Был только один плюс этого места – здесь хотя бы не воняло дерьмом.

— Да охренеть! Я же вам говорил – Ремень херни не подгонит!

И Васек принялся тискать сразу обе груди Алеси, услужливо раскрывшей шубку за лацканы, словно извращенец-эксгибиционист, и старательно смотрящую в потолок, чтобы сдержать выступившие слезы от очередного унижения.

— Вообще-то ты в основном пиздишь не по делу, — лениво протянул Шрам. – Но на этот раз, признаю, угодил.

И он, отодвинув восторженно причмокивающего кореша, вдруг ухватил девушку за крупный сосок и, жестко его сдавив, выкрутил так, что на глаза навернулись очередные слезы… Алеся закусила губу, вскинув подбородок еще выше, словно пыталась найти на потолке избавление от своих проблем… и решение вопроса, как не возбуждаться от настолько унизительно, от грубого… нет, хамского!.. обращения: боль неожиданно сладко продернула все тело, отозвавшись между бедер определенным напряжением.

Еще хуже стало, когда Басмач, поддернув шубку сзади, огладил шероховатой ладонью попку и резко вошел пальцем во влагалище. Пришлось даже до боли закусить губку, чтобы не то, что стоном – глубоким вздохом не показать удовольствия от этого грубого проникновения. Увы, несмотря на то, что она стояла как дура, покорно раскрыв шубу; что Ремень буквально лапал ее сальным взглядом, Шрам жестко выкручивал то один сосок, то другой, с пьяным любопытством разглядывая выражение ее лица, а Басмач с незамутненной грубостью дергал за нежные чувствительные складочки, едва их не отрывая… Несмотря на все это Алеся почувствовала такое возбуждение, что едва не вскрикивала от манипуляций стальных пальцев, что вверху, что внизу. Впрочем, пока удавалось сдерживаться и не показать байкерам, что она действительно шлюха, способная потечь от безобразных ласк в загаженном туалете.

Между тем, Басмач, вдоволь поиздевавшись над половыми губками, вдруг резко надавил на анус и вошел пальцем в тугую попку. Девушка вскинулась, выгибаясь (но соски, зажатые словно в тисках, не позволили освободиться от противоестественного присутствия в попке), и захлопала ресницами – было больно, да и новое издевательство над моралью просто прибило самоуважение к полу.

Она пискнула, но когда глаза встретились с беспощадными точечками зрачков Шрама, слова возражений застряли в горле. Байкер вдруг настолько испугал, что… что почувствовалось, как между бедер провисла ниточка смазки, выпущенной из давно увлаженного влагалища. Как? Почему? Как она могла настолько возбудиться в грязном туалете, покорно предоставляя свое тело под исследующие его грубые руки? Почему возбуждение не проходит несмотря на то, что попку болезненно раздирают пальцем, крутя им так и эдак?

— А может дадим в рот сучке? Чего мы ее только тестируем? – раздался немного обиженный голос Ремня, пытающегося добраться до прелестей Алеси, но оттираемого старшими товарищами. – У меня уже встал!

— Малой дело говорит! — рыкнул Басмач, загнав второй палец в попку Алеси, жалобно вскрикнувшей, но уже не посмевшей возразить.

А Шрам, наконец перестав выкручивать сосок, хлопнул Васька по плечу:

— Ремень! Ты прям растешь в моих глазах… А ты, сучка, скидывай шубку и на колени!

— Пожалуйста, не здесь, — чуть не плача пролепетала девушка, содрогаясь от очередного уготованного бесчестья – делать минет прямо в грязном общественном месте, куда в любой момент мог кто-нибудь заглянуть (байкеры и не думали запереть дверь). – Может, пойдем в мою машину?

Она уже даже не пыталась отказаться, страшась этих людей до судорог и… стыдясь до поджимания пальчиков ног еще одной капельки, стекшей по внутренней части бедра.

— Что непонятно, сучка?

Ужасные глаза Шурки-Шрама буквально заставили ее встать на колени прямо на шубку, безропотно стянутую ранее и брошенную на грязный, тыщу лет не мытый, пол. Норковая шубка была подарком мужа и теперь, постеленная под ноги женщины, готовящейся отсосать трем самцам, выступала ярким символом окончательно и бесповоротно растоптанной верности. И самым ужасным было не то, что шуба будет безнадежно испачкана; не то, что Алесю вот-вот используют, как самую дешёвую проститутку с трассы; а то, что вопреки всему возникло непристойное желание — совершенно унижающее чувство собственного достоинства, — ощутить губами и языком твердые члены.

Первым стал Шрам. Его половой орган еще не был полностью эрегированным, но Алеся, трудолюбиво заработав головой и ртом, быстро добилась полной эрекции. Противоположные, но одинаково позорные для уважающей себя женщины, чувства раздирали ее – с одной стороны не ничего более постыдного, чем обслуживать пьяных мужиков в туалете; с другой – совершенно унизительно наслаждаться этим!..

Через пару минут Шурка освободил «рабочую площадку» для члена Басмача. Алеся послушно (и, увы, нетерпеливо) заглотила следующий половой орган… Но все оказалось не так просто: Басмач чуть наклонил корпус и, охватив затылок девушки сцепленными в замок пальцами, задвинул здоровенную головку прямо в горло! Женское тело забилось, издавая неопределенные глухие стенания, впилось в бедра мужчины ногтями (без эффекта, впрочем – байкер и не думал снимать плотные джоггеры. Видимо, для шлюх вполне достаточно расстегнуть молнию…). Но все было бесполезно – Басмач замер, откинув голову назад и наслаждаюсь узостью горлышка, сдавливающего жесткий, словно деревянный член. Он только прохрипел:

— Не рыпайся, сучка! Дыши через нос и не вздумай здесь блевануть!

И Алеся покорно застыла, стараясь подавить тошноту, и едва не плача от того, что едва не кончила с мужским половым органом глубоко в глотке! Нет! Нет! Это невозможно! Невозможно возбудиться до предела от этого, очередного, витка грехопадения! Особенно если учесть, что ни один из мужчин до этого не мог даже надеяться заполучить нежное горлышко самодостаточной уверенной в себе женщины, какой была старшая еще недавно… Но факт остается фактом – ее предательское естество уже вполне наслаждается жесткими завитками волос, чувствующимися носиком; налитыми спермой яйцами, ощущающимися нижней губой; и конечно твердым членом, распирающим горло до невозможности.

Когда Басмач, казалось, через 100 лет, наконец покинул столь гостеприимную полость, Алеся попыталась хоть капельку восстановить растоптанную гордость, умерив бурно вздымающуюся грудь с неимоверно набухшим сосками и подавив благодарный стон. Впрочем, с гордостью было всё плохо: теперь уже Ремень, собрав ее волосы на макушке в кулак, приказал:

— Держи зубки подальше!

И принялся размашисто долбить членом в услужливо открытый рот. Женщина захлопала глазами, в силах произнести только «Глык!.. Глык!.. Глык!..», когда жесткая головка била в горло. «Ну, вот! – промелькнула мысль. – Я и прошла все стадии оральной науки падшей женщины: сначала со всем прилежанием отсосала, потом приняла в горло, а теперь меня без затей попросту ебут в рот»… Промелькнула и пропала, спугнутая маленьким оргазмом, заставившим помыкивать и заливать шубку между коленей соками.

Произошедшая разрядка не освободила полностью организм от неприличного недостойного вожделения, но немного прочистила мозги. Алеся зажмурилась от стыда – как можно было кончить, пусть и слегка, только от того, что тебя размашисто трахают в рот? Однако окунуться в глубины самокопания ей не позволили:

— Вставай раком, сучка! – приказал Шрам. – Раз такое дело, то и выебать тебя не грех!

Алеся вздрогнула, как от удара. Сознание отказывалось воспринимать реальность, в которой она не только отсасывает прямо в туалете на занюханной заправке, но и будет сейчас отодрана тремя пьяными мужиками. Впрочем, моральных сил сломленной женщины не хватило даже для робкого возражения, и она послушно развернулась и встала, как и предписывалось, раком, улегшись грудью на пушистый ворс, слегка мокрый от вытекших ранее выделений. В услужливо вздернутую попку тут же впились железные пальцы, и толстый горячий член без труда ворвался во влажное влагалище. Пришлось закусить губку и крепко зажмуриться, чтобы не застонать от неимоверного унижения фактом такого же неимоверного наслаждения. Долго терзаться муками совести ей не позволили – мужчина принялся размеренно насаживать безвольное тело на член, продирающийся на всю возможную глубину, так, что увесистые яйца влажно шлепали по уголку киски, добавляя градуса недостойному удовольствию. И Алеся не смогла больше удерживать рвущиеся из горла звуки, принявшись постанывать каждый раз, когда раздутая головка оказывалась, по ощущениям, где-то под сердцем. Безнравственное удовольствие падшей женщины только подчеркивалось тем, что она даже не знала, кто ее трахает! «Шлюхе, грязной шлюхе, совершенно не обязательно понимать, кого она со всей покорностью обслуживает своими дырочками в данный момент!», — уничижительная мысль только слегка мешала наслаждаться раздирающим мокрую дырочку членом, а женское стройное тело только и могло услужливо прогибаться и благодарно стонать. И обиженно засопеть, когда тугая наполненность влагалища исчезла… Впрочем, в нее тут же был забит очередной член, такой же крепкий и горячий, и женщина, вновь теряя контроль, чувственно вскрикнула.

— Сама! – услышала она сквозь похотливый туман.

Приказ был дополнен увесистым шлепком по округлой попке, упруго вздрогнувшей. Отчего Алеся, зашедшаяся в стонах, безропотно приподнялась на локтях и принялась размашисто двигать бедрами, насаживаясь на твердый кол. И уже не имело значения, что на этот раз она опознала голос Басмача: не все ли равно, кто ее очередной ебарь, если все равно пустят по кругу, а она, как настоящая блядь, будет получать удовольствие с каждым… Кстати, новый член сменил предыдущий, и ее вновь трахали, жестко удерживая за бедро. За бедро – потому что Ремень (именно он стал третьим, пользующим покорное женское тело) второй рукой грубо схватил за волосы и заставил почти выпрямиться. Затем мужские пальцы впились в упругую податливую плоть округлой груди, оставляя на белоснежной шелковистой коже красноватые отметины. Вторая грудь продолжала подпрыгивать в такт резким, буквально с размаху, ударам сзади. Ни о какой нежности, ни о какой заботе о партнерше речи не шло, но, увы, Алеся поняла, что не в силах побороть удовольствие от такого хамского, оскорбительного обращения.

Впрочем, это было не все, что ей уготовано: перед носиком вдруг оказался гордо восстающий из ширинки член, весь в ее же смазке…

— Нет-нет-нет, только…

«…не с обоих концов!». Конец фразы Алеся произнесла про себя, т.к. Басмач (а это был он, судя по обращению с женским ртом) надавил замком из пальцев на затылок, и горячая головка, с заминкой преодолев узость горла, скользнула вглубь. Как это ни прискорбно для уважающей себя женщины, Алеся совершенно не могла контролировать себя, когда ее тело оказывалось пронзенным членами с двух сторон. Ей это убедительно доказали еще Макс с Антоном… Вот и сейчас несмотря на то, что она попыталась сдержаться, ничего из этого не вышло: ее тело забилось на своеобразном «вертеле», издавая неопределенные звуки – ну уж какие получались с большой головкой в горле…

— Да она кончила! – послышался сквозь фейерверк полыхающих ощущений голос Ремня.

— Это точно, дай-ка мне почувствовать.

Сокращающееся влагалище сменило хозяина – это Шрам загнал в кончающую женщину член, и пульсирующие стенки с радостью принялись сжиматься и на нем. «Два мужчины во время одного оргазма!», — мелькнула оскорбляющая достоинство мысль, но едва байкер звонко шлепнул по округлой ягодице, заставив упруго вздрогнуть ее, пружиняще – груди и тесно – член в горле, как она сорвалась в новый виток сладострастных судорог.

И все было бы ничего, за исключением позорного финала от наслаждения сразу двумя мужскими половыми органами, но как раз в тот момент, когда к попке опять полновесно приложился Шрам, и тело вновь зашлось в крупных вздрагиваниях, вдруг открылась дверь.

Скорее всего, Алеся не заметила бы появления нового персонажа, если бы не веселый тенорок:

— Ого! Какая телка!.. Мужики, а присоединиться можно?

Только сейчас пришло осознание, что она стоит боком к дверям, и вошедшему предоставляется полная порнокартина: голое, вздрагивающее в оргазме тело в одних изысканных ботильонах; мотающиеся внизу тяжелые груди (Шрам как ни в чем ни бывало возобновил трепку покорной женщины); упруго вздрагивающая попка; нижняя губа упирается в яйца, а верхняя – в волосатый лобок… Это было ужасно – то, что еще кто-то стал свидетелем ее позора, и не было никакой возможности исправить потерю лица и самоуважения. А еще более ужасным было то, что Шурка-Шрам снова шлепнул тяжелой ладонью по ягодице, и она опять принялась кончать. Кончать между двумя самцами на виду вообще постороннего человека…

— Десятка, и можешь в любую дырку.

— Да, ладно. У меня уже встал, я долго не продержусь. Так что, давайте за треху?

— Ага, щаз! Видишь, как хороша?.. Пятеру!

— По рукам!

Алеся содрогнулась: ну вот, ее тело уже продается. Не просто продается, за него торгуются, словно за мешок картошки на базаре! Она – бессловесный товар, который сначала оценили, потом попользовались. А теперь перепродают!

Но что она могла сделать, продолжая несмотря ни на что помыкивать от ощущений в истерзанном влагалище? Ничего! Только униженно закрыть глаза, когда еще один ебарь схватил за волосы, заставив приподнять голову, да послушно взять у него в рот.

— Привет! Я – Леха, будем знакомы!

Алеся послушно мыкнула, услужливо обрабатывая новый член язычком внутри рта. Член сзади тоже поменялся, но было уже все равно: пасть ниже было невозможно – мужчины устроили «карусель», по едкому замечанию вновь прибывшего Лехи: половые органы во влагалище и во рту менялись как в калейдоскопе, а ей приходилось выполнять все прихоти своих мучителей, увы, доставляющих неимоверное удовольствие: послушно пускать в горло, услужливо подмахивать после шлепка по попке, самозабвенно работать головкой и колечком губ или покорно предоставлять себя, когда ее за бедра резко насаживали. От нее не требовалось никакой инициативы – ее тело представляло собой просто станок для ебли, выполняющий определенные, заложенные в программе, операции…

Ошалев от унижения и… феерического наслаждения, Алеся даже не сразу среагировала, когда член во рту вдруг выстрелил спермой прямо в горло. Она закашлялась, часть остро пахнущей жидкости потекла по подбородку. Но потом опомнилась и, давясь, принялась торопливо глотать терпкий поток…

— Ну, все! Я отстрелялся, — раздался тенорок Лехи. – Спасибо, мужики, и пока!

Сзади Алесю продолжали обрабатывать, но неприятные мысли все же пробежали в голове: она даже не видела ни лица, ни фигуры этого случайного клиента, которому ее продали после непродолжительного торга. Встреть его на улице, не узнала бы. Если не считать характерного голоса, смогла бы опознать этого Алексея только по слегка кривоватому члену с красной головкой. Вот так! Она, всегда щепетильная и осторожная при знакомстве с мужчинами, на этот раз познакомилась исключительно с мужским половым органом!

Впрочем, долгими самокопаниями заниматься ей не позволили:

— Ну, ты и неряха! – прозвучал сверху голос Ремня.

И ей, не обращая внимания на сперму, стекающую по точеному подбородку, заправили сразу в горло – Ремень уже минут 10 как следовал примеру Басмача, заталкивая член ей в рот по самые яйца. И что оставалось делать? Только смириться со своей незавидной участью под неистовым напором мужских членов в своих дырочках… И постараться шустрым язычком обработать бугристый ствол… И как можно больше прогнуться, услужливо подставляясь под удары сзади…

Но рано она расслабилась, полностью отдавшись похотливому наслаждению, почти сразу наступила расплата! К некоторому неудовольствию член покинул влагалище, но потом стал протискиваться в анус! Алеся забилась, издавая неопределенные глухие звуки. Но все было напрасно – с одной стороны ее крепко держал Ремень, а с другой – беспощадные пальцы впились раскаленными клешнями в бедро, а еще более беспощадная и еще более раскаленная головка медленно, но неумолимо утапливалась в совершенно неготовую к этому попку! Женщина еще пыталась извиваться, дергаться, протестующе мычать, лишь бы не быть извращенно изнасилованной, но уже понимала, что это абсолютно бесполезно – вот-вот она расстанется и с анальной девственностью… А ведь в эту дырочку она никого не допускала! Ни мужа, ни парней, с которыми первыми заставила трахаться младшая сестра, ни студента… Добавляло дискомфорта и то, что она снова… снова!.. не ведала, кто именно пытается «распечатать» ее попку! Кто первым возьмёт ее этим сверхнепристойным способом… От жалости к себе, от унижения, от боли в раздвигаемом тугом анусе Алеся устала бороться и… И толстый член, казалось, разорвал ее попку напополам – преодолев первоначальное сопротивление сфинктера, он скользил в тугую глубину. Из глаз брызнули слезы, а тело задрожало, словно в лихорадке, пытаясь свыкнуться с инородным предметом в месте, где он никак не может находиться. Но этого было мало – ее начали трахать. Пусть неспешно и размеренно, но совершенно неумолимо, раздирая попку болью, от которой слезы бежали из глаз, исчезая в густой поросли, в которую упирался ее носик.

Впрочем, через какое-то время с каким-то извращённым уничижительным восторгом стало понятно, что она опустилась настолько низко, что получает, пусть и болезненное, но удовольствие от этого непристойного соития. И никуда не деться от нового возбуждения! Конечно, когда чуть раньше ее горло освободили от члена, ей удалось жалобно пролепетать: «Не надо! Пожалуйста, не надо!», но тут же рот был снова занят новым членом, а голову за волосы принялись резко насаживать на него, словно ставя точку в дискуссии: может ли она в этой роли и в этой позе сопротивляться или хотя бы возражать. И вообще проявлять какие-либо эмоции, кроме желания услужить своим ебарям… И ей пришлось несмотря на саднящие ощущения в попке сделать губы плотным колечком, чтобы как следует ублажить мужчину спереди…

И когда Ремень улегся на шубку, а ее заставили сесть на его член торчком, она уже прекрасно понимала свое предназначение, свою роль и свои функции и понятливо открыла рот, одновременно раздвигая тонкими пальчиками округлые ягодицы… Мужчины даже не подумали стесняться при предлагаемом лакомстве: Шрам тут же загнал толстый член в саднящую попку, а Басмач – в побаливающее от частого использования горло.

Вот и все! Окончательное грехопадение состоялось – ее, замужнюю женщину, вовсю пользовали в три дырки, а она, кстати, так и не поняла, кто же был первым в постыдном лишении анальной девственности – Басмач или Шрам… Очень слабым утешением было то, что она знала – это был не Ремень… Ведь он в это время затолкал свой пенис в горло… И шикарная, самодостаточная женщина (в промежутках между непристойными половыми актами) отдалась новым ощущениям – восхитительному скольжению между бедер двух, словно деревянных, членов, трущихся друг о друга через тонкую перегородку… и еще одному, уже давно без труда проскальзывающему в горло… И почти сразу стройное, ухоженное, сексуальное женское тело, пронзённое со всех сторон жесткими половыми органами, забилось в очередном пароксизме наслаждения…

Алеся кончала и кончала, пока мужчины, продолжающие ее трахать как ни в чем ни бывало, один за одним не стали накачивать ее дырочки спермой. Сначала выбыл Басмач, спустивший прямо в глотку, ощущались только сокращения толстого ствола, туго сдавленного нежным горлышком. Вторым стал Шрам. Теперь неимоверно растянутый и наверняка покрасневший от запретных утех анус завибрировал в такт пульсирующему члену, нагнетающему в попку обжигающую жидкость. Дольше всех продержался Ремень, поддающий бёдрами и заталкивающий вытекающее семя Шрама в хлюпающее влагалище. Но не выдержал и он, выбросив в Алесю бьющие ее изнутри струи спермы, смешивающиеся с попавшей туда же спермой Шрама…

Сил не было совсем, и Алеся, которую любовники по очереди оставили сразу после семяизвержения, еще долго бы пролежала на шубке, свернувшись калачиком и ощущая, как из всех дырочек вытекает сперма, перебивая густым ароматом все остальные запахи, но слишком велик был страх очутиться в таком виде перед очередным случайным автомобилистом, решившим справить нужду… Со стоном поднявшись (болело и саднило все – и уделанное влагалище, и раздолбаннная отныне попка, и горло, и соски, и груди с красноватыми отметинами, и ягодицы с отпечатками ладоней – особенно сильно приложился напоследок Ремень со словами: «До встречи на даче!»), женщина поднялась и, закрыв задвижку, кое-как подмылась, залив пол вокруг раковнины, почистила как могла шубку, и поплелась на подгибающихся ногах к выходу, старательно игнорируя восхищенно упоительный взгляд мальчишки-кассира.

Однако это было еще не все: едва она открыла дверцу машины, как младшая сестра тукнула пальчиком в сторону заднего сидения, и пришлось, застонав от неотвратимости предстоящего, садиться назад. А Анна, торопливо сдирая с себя джинсы вместе с трусиками и кроссовками, восторженно затарахтела:

— Что так долго? Тебя прямо в туалете трахнули? Все трое? А в рот попользовали?

Вопросы ответов не требовали, младшей нужно было просто еще раз осознать, что старшую только что поимели три мужика, поэтому последняя не стала вдаваться в детали – ни о четвертом самце, вставшим в круг, ни о лишении девственности в попке. Тем более, что Анна, широко раздвинув бедра и положив ступню на подлокотники, властно пригнула Алесю к промежности, и та, все еще изредка вздрагивающая после ураганных оргазмов, занялась, увы, привычным делом – ласкать сестру ртом между ногами… К счастью младшая была перевозбуждена и очень быстро задергалась на сиденье, слегка вздрагивая и тихонечко постанывая…

— Можешь отдыхать пока, Зечка номер 77Б, — издевательски пропела Анна. – Я поведу.

И, уже одевшись и устроившись на водительском месте, повернулась к Алесе, без сил лежащей сзади:

— Кстати, пока ты там развлекалась, я кое-что заказала в интернетах… Гля! Обоюдосторонний страпон с вибрацией… Обещают доставить до нашей загородной поездки. Ох, и отстрапоню я тебя, сестричка, после твоих байкеров! А может и перед… М-м-м, прямо захотелось еще куни, но, ладно, доедем все-таки до дома.

Алеся, едва не застонав, свернулась клубочком, зябко кутаясь в грязную, мокроватую, пахнущую спермой шубку. За что ей такая судьба: кончать взахлеб, изменяя мужу не как обычная изменница, а как блядь? А самое страшное, что вероятнее всего тело предаст снова, и она позорно кончит, когда ее будет «страпонить» собственная сестра!..

Но была и определенная надежда на избавление от рабской покорности любой прихоти младшей – вовремя приподнявшись пару минут назад, Алеся увидела еще одну цифру пин-кода – «четверку»…