Vita brevis, ars vera longa, occassio autem praeceps, experiential fallax, judicium difficile.

Я поставила машину на ручник и нарочито громко хлопнула дверцей. Почти в неглиже, иначе надетые на меня полоски одеждой, в принципе назвать было нельзя. Бухая каблуками на всю округу, я продефилировала к подъезду. Подвыпившая компания парней в беседке проводила меня сальными взглядами. Но на пороге подъезда уже стояла она.

— Это ты, или не ты? Мечты сбываются?

— Это я, и я пришла к тебе. Я не знаю почему, но я изменила свои взгляды на жизнь. Я принесла себя в жертву. Наверное, это неправильно. Это сложно. Но не заморачивайся. Забудь, что я тебе наговорила при нашей вчерашней встрече.

— Я всё равно попытаюсь тебя понять. Пошли скорее, — взяв за руку, Ирина потащила меня к лифту.

В кабинке она ожидаемо впилась в меня губами, запустив пальцы прямо в промежность. Я опустила безвольно руки.

Ощущение, будто в плен попала! Это приставание оказалось каким-то бархатным, невесомым. Впервые я ощутила волну-цунами, накрывшую, завертевшую в огненном водовороте. Воистину, из серии – ничего не предвещало. Никоим образом не собираюсь выступать в роли глашатая подобных отношений, каждый выбирает свой путь сам.

Лифт на третьем этаже остановился, и в дверях нарисовалась молодая пара. Девушка с сумочкой, парень с авоськой.

— Да что же это творится! – вскрикнула девица, — шлюхи прямо в лифте трахаются! Пипец.

Парень похотливо скривился.

— А чо, чёт мне нравится даже, Привет, девчонки, жгёте, отпад!

Последовала звонкая пощёчина.

— Ах ты скот, – процедила девушка, — спать сегодня будешь один, а про пиво даже не заикайся. При тебе в унитаз вылью. Завтра всё маме расскажу!

— А чо я такое сказал?

Лифт поехал, а мы целовались, Плевать. Достигнув верхнего этажа, мы оказались на площадке. Ирина тянула меня за руку.

— Пошли, не могу больше терпеть. Два метра осталось.

Что происходит? Наверное, жуть.

Жуу-уть. Страшно жуть! Но здорово жуть! Вот так бы рвануть, чтобы сердце разорвалось! Не останавливаться, и не смотреть назад. В такие моменты теряешь всё прошлое. Но обретаешь нечто новое. Неизведанное и непознанное. Ты на пороге новых открытий своей души. Плохо ли, хорошо, но это есть и будет. Это будет всегда.

Перед дверью квартиры я остановилась.

— Я нравлюсь тебе?

Она отвечала.

— Да.

— Ты любишь меня?

Она отвечала.

— Да.

Я задавала глупые вопросы. Но почему-то мне хотелось услышать и так очевидное.

В прихожей я попыталась снять босоножки.

— Потом, потом, — дрожала Ирина.

Она затащила меня на кровать. Она судорожно снимала с меня те ниточки, которые я на себя натянула. Я целовала её по частям. Глаза, которые пахли утренней росой. Губы с запахом спелого яблока. Шею с ароматом июльского нектара. Упругие вишенки сосков.

Откровенно говоря, ещё вчера не хотела я дожить до такого позорного момента. Вся штука в том, что теперь я позором происходящее не считаю. Что повлияло на мои взгляды? Эта девушка? Наверное, дело в другом.

Ирина припала к моему лону, проникая в меня языком. Он бегал по самым потаённым местам. Я обхватила её ногами в так и не снятых босоножках, и запустила пальцы в её рыжие локоны. Запрокинув голову, я двигалась ей навстречу. Озорные искорки экстаза пробегали по всей моей плоти, пока, наконец, в голове не взорвались все звёзды вселенной. Вот так, через сотни прожитых жизней внезапно открываешь для себя непознанное. Оказывается, ты способна вместить в себе все галактики. Ты обретаешь, и ты теряешь. Ты рабыня, и ты королева. Ты наплевала на все устои и принципы. Да к чёрту. Пусть будет так, как есть.

Я разлепила глаза. Потянувшись, я села. Сняла, наконец, чёртовы босоножки. Спать в обуви на чистых простынях. Как заправская алкоголичка, заявившаяся домой в известном состоянии. Я прошлёпала в ванную. Из кухни доносился запах свежесваренного кофе.

Мы сидели за столом друг против друга и не могли оторвать друг от друга глаз.

— Ночью мне было видение, — сказала я.

— И?

— Я снова в той комнате в своём детстве, а в углу та женщина в длинном платье.

— Она что-то сказала?

— Она сказала, что я свернула с пути. Я утратила своё предназначение, и теперь эта жизнь у меня последняя. Но мне дают шанс. Я должна вернуться на путь истинный.

— Ты жалеешь о том, что произошло?

— Нет, не жалею. Хотя бы потому, что каждая жизнь должна быть конечной.

— Ты не уйдёшь?

— Не уйду. Знай, ты – настоящее искусство создателя. Просто с первого взгляда я не сумела это осознать.

Девушка молча протянула руку и погладила меня по щеке, как вчера это сделала я. Надо же, оказывается, это приятно. Её стопа опустилась мне между ног. Кофейная ложка выпала из моей руки.

— Ты хочешь меня? – прошептала моя пассия.

— Ты и представить не можешь.

— Как думаешь, минут десять продержимся?

— Не знаю, но лучше подольше.

Пройдёт время, и отношения наши остынут. Вот ещё, блин горелый, закономерности. Надеюсь, что это наступит нескоро. Мы вышли на улицу. Я бросила машину на парковке, и мы двинулись пешком. Навстречу солнцу, новому дню. Взявшись за руки, мы шли с гордо поднятыми головами. Бабушки на лавочке проводили нас подозрительными взглядами.

— Бесстыжие, — брякнула одна.

— Щуки, — изрекла другая.

— О чём это она, о рыбах каких-то?

— Это баба Нина букву “С” не выговаривает.

— How beautiful! – я задорно расхохоталась и послала бабушкам воздушный поцелуй.

Лицо девушки озарила озорная улыбка.

— Не думай о них, им завидно.

Ирина посмотрела в мои глаза.

— Как здорово, что я тебя нашла.

— Наверное, хорошо искала.

Скажем прямо, я поверить был бы рад

В то, что белый день вернется к нам назад.

И что каждый сам себе построит дом,

И что краски не смываются дождем.

И если с детских лет сомненья нет,

Что на семь бед один ответ,

То каждый будет раз держать ответ.

И вы спросите у меня тогда:

Хотел бы быть я с ними? — Я

Сказал бы «Да», но я отвечу «Нет!»