Гаишница, как я и предполагал, оказалась полной противоположностью ФСБ-шнице. Нет, не внешне. Внешне они как раз были немного похожи: та же высокая спелая грудь, те же стройные ножки, те же аккуратные округлости бёдер и задницы. Но вот характер… Кристина была, в сравнении с Анной Леонидовной словно молодая кошечка в сравнении со зрелой львицей!… Надо бы её подбодрить, поиграться с этой молодой красоткой, пожарить ей надежду…

— Ну же, грубиян, полегче с нашей дорогой гостьей! — театрально прикрикнул я на Никого, забирая у него поводок.

Руки Кристины были скованы за спиной наручниками. Девушка была полностью в своей униформе, за исключением пилотки.

— Ну же, не плачь, малышка! — начал я успокаивать наивную девочку, прижав её-то хрупкое тело к себе.

Такая нежная, слабая, беззащитная… И как такая в «органы» попала?! Ей бы сидеть в тёплом уютном кабинете, клацать наманикюренными нарощенными ноготками по кнопочкам ноутбука, заваривать начальнику кофе с коньяком, делать ему утренние миньетики, раздвигать перед ним свои стройные ножки, ловить от жизни самое лучшее… То, к чему она предназначена самой своей природой. То, к чему мы её вскоре приучим…

Чёрт! От этих мыслей у меня встал!

— Отпустите меня, пожалуйста-пожалуйста, домо-о-ой!… — умоляла пленница, уткнувшись мне в плечо лицом.

— Конечно, скоро отпустим! — воскликнул я весело и похлопал девчонку по спине.

— Честное слово?! — оторвав прелестное заплаканное личико от моего плеча, спросила Кристина.

— Честное пионерское! Только ты должна кое-что сделать для меня. Одну маленькую услугу.

— Какую?

— А ты подумай, — уже чуть более строго ответил я, прижал девичью грудь к себе покрепче и положил руки на её роскошные ягодички.

Кристина покраснела, но поняла всё правильно. Голос её стал грустным, но согласным.

— Я должна обслужить вас… Эм… Сексуально?

— Ты не только красавица, но и умница! Совершенно верно! Нам нужно твоё прекрасное тело! Но есть одно но…

— Какое? — слегка испуганно спросила пленница.

Я посмотрел в сторону Малого. Тот стоял со скучающим лицом, облокотившись о дверной косяк и скрестив руки. Весь его вид говорил о том, что он горд за то, что добыл для меня эту куколку и какой он молодец. Что ж, я ему благодарен за неё, но не настолько, чтобы напрочь забыть о косяке с несанкционированным проникновением в мою коллекцию.

— Никто, расстегни наручники.

Никто подчинилось. Я взял Кристину за запястья и прижал её ладони к своей поомежности. Ощутил сквозь ткань брюк тепло её нежных рук. Рук будущей рабыни.

— Дело в том, что мы снимаем фильм на продажу особого характера. Ты должна будешь имитировать сопротивление, а мы как бы будем насиловать тебя.

— А это не больно?

Руки девицы крепко сжали мои напряжённые яйца. Это лишнее.

— Немножко. Ты же должна показать на камеру естественную реакцию.

Мои руки сжали её запястья и резко задрали руки пленницы вверх, заставив её встать на цыпочки и громко ойкнуть.

— Съёмка уже началась!

Я подмигнул Кристине, как бы говоря ей: «не бойся, всё под контролем!»

Девочка в ответ кивнула сквозь гримасу боли: «мол, понимаю.»

Я был доволен. Дурочка повелась на мою игру! Фильм должен получиться замечательный!…

Сзади к Кристине подошёл Рыжий, положил руки ей на плечи и одним рывком сорвал с них погоны.

— Ой-ой-ой-ой-ой! — возопила гаишница от неожиданности и ещё от того, что я приподнял её над полом, причиняя боль рукам.

— Связываем, хозяин? — пробубнило Никто, держа в руках моток бельевой верёвки.

Я кивнул. Никто обмотало верёвку вокруг запястий Кристины, а я поставил её на пол и, предвидя новые, дикие и совершенно ненужные сейчас вопли, ловко заклеил рот гаишницы серебристым скотчем. Никто тем временем завело ей руки за спину и перемотало их в районе локтей. Крепко, чересчур крепко для такой хрупкой девочки, причиняя ей, судя по взгляду прекрасных чайных глаз, новую порцию боли.

Я вновь взял пленницу за поводок и подвёл к маленькому столику высотой по пояс, что-то вроде одноместной парты. Закрепил на нём в зажиме поводок так, чтобы девка могла поднять голову, но полностью распрямиться не имела возможности. Теперь она стояла со связанными за спиной руками, полусогнутая, жалкая и такая желанная! Сзади к ней подошёл Рыжий. Он взял Кристину за волосы и поднял её голову так, чтобы она смотрела прямо на меня.

— Глаза открой, сука! — рявкнул я на неё и девушка была вынуждена подчиниться.

Её испуганный затравленный взгляд вдохновлял и возбуждал меня!… Да, мне больше нравятся такие непокорные стервозные суки, как Анна Леонидовна, но в таких мягкотелых и мягкомозглых цыпочках, как Кристина, тоже был свой кайф. Особый кайф полного обладания и беспрекословного подчинения, которого ещё предстоит добиться и от ФСБ-шницы и, в меньшей степени, от её мачехи.

Я взял камеру в одну руку, сфокусировался на лице Кристины, а другой рукой стал расстёгивать её китель и блузку, пуговицу за пуговицей, пока не обнаружил скрывавшиеся под одеждой белоснежные полушария объёмистых грудей, затянутые в простецкий чёрный лифчик. Просунул руку в одну из чашек, помял упругую молодую сиську, ущипнул за довольно крупный сосок, стал крутить его потихоньку, заставив тем самым сосок затвердеть, а его обладательницу — пищать от боли, а затем извлёк сиську наружу. Затем проделал те же манипуляции со второй сиськой, а вернее — настоящей сисяндрой. Теперь обе эти сисяндры нависали над столом подобно двум белоснежным кожаным колоколам, увенчанным крупными розовыми сосками.

— Заебись вымя! — не смог удержаться от комментария Малой, — Так и знал, что такое зачётное вымя под этой формой прячется!

— Молодец, Малой, прямо Чингачгук — зоркий глаз! — подъебал его Рыжий, возясь с ментовской юбкой, — Никто другой бы не заметил!

— Хря-а-ась! — раздался звук рвущихся под руками Рыжего колготок.

— М-ф-ф-ф!… — прозвучал отчаянный вопль девчонки сквозь скотч.

Её милые глаза широко распахнулись от ужаса. Прекрасное зрелище!…

— С трусиками поаккуратнее, — спокойно велел я Рыжему.

— Знаю, не впервой, — так же спокойно ответил тот, аккуратно стягивая с гаишницы классические чёрные стринги.

Наблюдая за тем, как маленькая чёрная тряпица занимает своё место в моей обширной коллекции и как мощные ноги Рыжего, словно две колонны, раздвигают изящные тонкие ножки и решил подбодрить нашу пленницу:

— Хорошо, детка, хорошо!… Ты отлично выглядишь, растянувшись вот так!…

— М-м-п-ф-ф-ф!… М-м-п-ф-ф-ф!… М-м-п-ф-ф-ф!… — послышалось из под скотча, когда Рыжий, всё так же держа Кристину за волосы, грубо вставил ей и начал резко двигать тазом.

Из глаз девчонки брызнули слёзы, они, как и её прелестное личико, сильно раскраснелись, радуя моё сердце!… А эти сиськи, рспластанные по столу, между которых тянется к тонкой шее туго натянутый поводок!… Я не удержался и ещё по разу выкрутил свободной рукой твёрдые розовые соски молодой красотки, принадлежащей с сегодняшнего дня нам полностью, вызвав у неё тем самым протестующие визги, сполна усладившие мой садисткий слух!

— Хороша девка! Узенькая! — нахваливал Кристинину щель Рыжий, продолжая её яростно насиловать.

Я показал и ему, и Малому большой палец, зафиксировал камеру, чтобы лучше было видно лицо рабыни, и одним резким движением сорвал скотч с её губ.

— О-о-о-о-о!!!… — возопила вдруг пленница.

— Больно? — с надменной улыбкой спросил её я.

— Да-а-а-а… Да-а-а-а… Пожалуйста, ослабьте это, ну пожалуйста-пожалуйста!… — раздался прекрасный юный щебет из только что освобождённого ротика с распухшими губами.

— Не сейчас, деточка, потерпи, — почти ласково сказал я, уверенно заправляя залупу за милую щёчку сисястой пленницы.

Кристина поморщилась, но приняла её в себя, отталкиваясь пальцами ног от пола, пытаясь ослабить напряжение рук, ног и шеи. А Рыжий и я только смеялись над ней, наблюдая, как ее грудь поднимаются и опускаются в такт судорожным вздохам, которые она издавала, когда напряжение внутри неё становилось все более и более заметным. А там было, отчего напрячься! Я уже бесцеремонно насиловал Кристину в рот, держа за уши, заставляя пускать обильные слюни прямо на сиськи и издавать громкое: «глык, глык, глык!» А всё это время Вова Рыжий нещадно насиловал её молодую пиздятинку!…

Время от времени я вынимал хуй из слюнявого рта, шлёпал им девку по щекам и лбу, а затем вставлял между молодых аппетитных сисек, наслаждаясь их мягкой и скользкой упругостью, и трахал их под тихий ритмичный скулёж совсем уже размякшей рабыни.

Как же восхитительно было чувствовать, как ее сиськи обхватывают мой член, как затем её зубы слегка прткусывают чувствительную плоть моей залупы, в то время как её язык и губы расступались передо мной!… Да, подобное чувство было мне не впервой, но всё равно, ощущения были просто прекрасными!…

— Ух, сучара! На! На!! На!!! — взревел вдруг Рыжий, навалившись на Кристину с особой яростью, кончая прямо в неё и отвешивая по её несчастной попке многочисленные удары ладонями обеих рук.

Гаишница при этом замычала, выгнула спину, как могла, но всё так же упираясь сиськами в дерево, а глоткой — в мой хер. Она попыталась подергаться из стороны в сторону, но натянутые и удерживающие ее веревки свели движения девушки к минимуму. Снова и снова Рыжий насаживал её плоть на свою, пошлёпывая при эуодной рукой вверх и вниз по бедрам, а другой держа за шею. О, как должно быть ее влагалище горело сейчас, когда насильник накачивал её своими соками!…

И тут же внутрь неё полились такие же соки, но с другой стороны!… Да, это я накачивал глоточку несчастной шлюшки своей хозяйской спермой, заставляя глотать всё до капельки!… И она глотала! Булькала, хрипела, но глотала! Из чего я сделал вывод, что подобное ей не впервой.

Я почувствовал, что напряжение в теле Кристины становится все сильнее и сильнее. Она извивалась, как змея, пока я продолжал накачивать ее рот спермой и щипать соски, покручивая их, чтобы стимулировать и без того до крайности перевозбужденную девушку! Да, я давно понял, что Кристина тащится от всего происходящего с ней, с головой выдавая в себе прирождённую мазохистку!… Наверняка молодую сотрудницу вовсю использовало по сексуальному назначению её мусорское начальство!…

Я вышел из её блядского рта и небрежно вытер влажный хуй отворотом мусорского кителя. Вова тоже тяжело дышал, отступая назад и вытирая хуй рваными колготками. Его место занял Малой. Он уже был раздет по пояс снизу и водил эрегированным членом по текущей пизде Кристины и приговаривал:

— Ты горячая штучка, сучка! Очень горячая рабыня для секса! Но я буду сдерживаться и ебать тебя неспеша… И когда я войду в тебя, я хочу услышать, как ты благодарна за это!

— Никогда! — крикнула она в ответ, рассмешив этим отчаянным воплем всех присутствующих. Даже Никто прыснуло в свою огромную ладонь, что за ним замечалось крайне редко.

— Ха-ха-ха-ха! Ты не просто будешь нас просить! Нет ты будешь умолять нас об этом! — уверенно возразил ей занявший мою позицию Седой и, как бы подтверждая свои слова действиями, слегка шлепнул ее по щеке залупой, а затем воткнул в послушный мусорской ротик свой длинный тонкий хер резко и по самые яйца.

И девочка легко, с явным и искренним желанием приняла его! Да, я не ошибся, Кристина была прирождённой рабыней, практически готовой к продаже!… А вкупе с её броской внешностью и родом занятий можно будет сорвать хороший куш! Надо бы поскорее выставить её на аукцион. Думаю, наш старый знакомый из Канады по достоинству оценит данный экземпляр!…

— Постой, я сам, — остановил я Вову, протянувшегося было за камерой.

— Ты обычно мне доверяешь, — чутка недовольным тоном ответил Рыжий, наш «оскароносный режиссёр».

— Сегодня у меня романтический настрой, — отшутился я, забирая камеру.

Вова пожал плечами, велел Ничтожеству принести пива и сел на привычный и всеми любимый ещё со времён прошлого бункера диван перед журнальным столиком.

А я подошёл к рабыне спереди, сфокусировался на её хоть и милом, но красном и потном лифчике с торчащем изо рта хуем Белого.

— Улыбнись, шалава, тебя снимают! — прикрикнул на Кристину Белый.

Девушка улыбнулась, давясь хуем, попыталась сглотнуть слюну, но у неё не очень получалось ни одно, ни другое. Слюна вытекала из её пухлогубого ротика, а на подбородке размер капель постепенно увеличивался и те капали на её огромные потные сисяндры.

— Давай, блядина, подыгрывай! — порыкивал на неё её оральный насильник, пока второй уже ритмично, но неспешно долбил её ментовскую пиздятинку сзади.

Я же показал ей большой палец и велел жестами слушаться, а то хуже будет.

Кристина всё верно поняла, она плотно сжимала губки, пыталась играться язычком с не слишком большой, но слишком настойчивой головкой. Малой же всё так же покачивал тазом, его яйца и бёдра звонко ударялись об рабыню. Да, она определённо ловила кайф от того, что её имеют грубо, не спрашивая её желаний и причиняя боль!

И в какой-то момент я не сдержался, решив ещё раз проверить таланты незапланированной пленницы и развязал верёвки на её руках. Та тут же запустила пальчики левой себе в промежность, а правой стала помогать Белому ебать себя в рот, надрачивая ему ствол и лаская яйца.

— Да она уже опытная шлюха! — воскликнул Миша Белый, яростно долбя Кристину в громко булькающий ротик.

Та между тем, надавливала пальцами на клитор, проводила по мокрым губкам, проникала в себя. Дыхание её давно сбилось, в глазах вновь появились слезы, они мелкими капельками стекали по миленьким девичьим щёчкам. Пыталась схватить воздух. Но головка ударялась в горло, не давая дышать. Видно было, сто её немного подташнивало, ей стало жарко, девка краснела и потела, кровь пульсировала в висках. Но тем не менее, она не останавливалась ни на секунду, делая приятно своим насильникам!

— Ох, бля, правду говоришь, братуха! Её, видать, всем отделом ебут безостановочно! — поддержал Белого Малой.

А я всё снимал. Снимал, как Кристина дрожащей рукой водила по члену Малого, как пыталась поддерживать темп движения, но у неё не очень-то получалось справиться с молодым и прытким самцом, которого она всего несколько часов назад тормозила на обочине как представитель закона, как строгий сотрудник правоохранительных органов, а теперь отдавалась в позе похотливой текущей сучки!… И сучка эта инстинктивно и с явной охотой двигала тазом навстречу своему ёбарю и хозяину! Стол под ней слегка покачивался, юбка постепенно поднялась еще выше, окончательно скомкавшись в районе живота вместе с остальной формой. Малой протянул руку и стал тискать её левую грудь, крепко сжимать сосок, больно крутить его. Приглушенные стоны вырывались из заткнутого членом Белого ротика, слюна мелкими капельками летела на стол, попадала на её расплющенные сисяндры. Мне вдруг показалось, что всё вокруг меня затряслось. Слышались хрипы, тихие чавкающие звуки, сопение мужчин.

— В камеру гляди! — приказал я пленной и молодой извращенке.

Кристина подняла глаза и посмотрела на меня своим прекрасными, красными и довольными глазами.

— Соси сучечка, соси, — тихо пробормотал Белый, покачивая тазом, – Какой у тебя язык охуенный, рабочий! — он кинул шальной взгляд на меня, – Мне ещё немного осталось, сука, соси!… А-а-а-а-а, да-а-а-а, су-ка а-а-а-а-а!… Да-а-а-а, сучара-а-а!!… Да-а-а-а!!!… Получай!!!

Прокричав это, Белый сделал ещё несколько резких толчков, и обильная струя спермы заполнила ротик Кристины, а за ней последовала вторая и третья. Девка попыталась их проглотить, но у неё получилось плохо, она даже нечаянно выпустила член изо рта. Белая жидкость полетела ей на лицо, попадала на нос и губы, разукрасила жидкими разводами румяные щёчки и чайные глазки. Будущая рабыня хватала ротиком воздух, сделала несколько натужных глотков. Вытерла ладошкой подбородок, облизала губки, вытерла глаза. Посмотрела на довольные взгляды хозяев, в камеру.

А в это время Малой накачивал её матку своим молочком, хрипя от удовольствия, навалившись на Кристину всем телом и разминая её огромные сиськи. И на его лице, и на лице пленницы играли блаженные улыбки…

— Прирождённая шлюха! — констатировал я удовлетворённо.

— Да, господин, — подтвердила мои слова Кристина.

— Повтори, кто ты?!

— Я прирождённая шлюха!

— Ещё кто?!

— Э-э-э… — немного замялась девочка, в то время, как Малой поднимался и выходил из неё, — Кем прикажете, тем и буду…

— Хорошо, сука. Запомни, сука, теперь ты наша рабыня, подстилка и блядь! Теперь твоё тело и душа принадлежат не тебе, а нам! Ясно тебе, сука?!

— Да, — слегка испуганно, но при этом мечтательно ответила Кристина.

— Теперь ты отвечаешь не просто «да», а «да, господин»! Ясно тебе?!

— Да, господин!…

— Никто, в процедурную её и в клетку.

— Слушаюсь, хозяин… Хозяин, разрешите вопрос?

— Вопрос?! Хм-м-м… Ну валяй.

Не так часто Никто задавало вопросы, так что я решил его выслушать. Слуга вытащило из-за пазухи легко узнаваемый предмет — гаишный жезл и улыбнулось своей кривозубой улыбкой. Нажало на кнопочку на рукояти. Жезл засветился изнутри белым светом. Я уже начал кое о чём догадываться, но всё же задал Никому вопрос:

— Что ты хочешь сделать с этой штуковиной, Никто?

Слуга слегка замялось, но ответило своим женственным голосом:

— Хочу, чтобы Гаечка его взяла в рот как можно глубже…

— Как-как ты её назвало? — переспросил я и не удержался от громкого смеха.

Остальных, кроме самой «Гаечки», тоже рассмешило данное прозвище. Даже Никто пару раз гоготнуло над своей выдумкой.

— Ну, Гаечка, Гайка… Она же гаишница, верно, Хозяин?…

— Верно, хахах! Интересная игра слов: «гаишница — Гайка»! — (А ещё я вспомнил мультик из детства, «Чип и Дейл спешат на помощь». Да, Кристина чем-то напоминала ту мышку из мультфильма!) — Ей идёт, определённо! Что скажешь, Гаечка?!

— Ваша воля — закон для меня… — слегка грустно ответила Гайка. Очевидно было, что данное прозвище ей не совсем по душе.

— Гайка — отличная идея! — одобрил выбор клички Малой, хотя его никто и не спрашивал.

— И дырки на месте! — добавил Белый, — Как говорится, на каждую хитрую гайку хуй с винтом найдётся!

Все опять дружно заржали над бородатой шуткой. Одна лишь рабыня скорчила кислую мину.

— А ну, ебальничек сделала веселей! — прикрикнул я на неё, — А ты, Никто, займись её хитрым горлом! Проверим, какая из Гайки глотательница болтов!

— Хозяин, а можно я её от столика отцеплю? На коленях она должна глубже принять…

— Валяй! Я сегодня в хорошем настроении, развеселило ты меня, Никто!

Громадное существо неслышно, словно огромная кошка, подошло к столику, отвязало Гаечку от него и поставило перед собой на колени, придерживая за поводок.

— Открой ротик, милая Гаечка, — раздался его низкий, нежно-бархатный голос.

Рабыня открыла рот.

— Голову выше, милая.

Гайка задрала подбородок.

Никто аккуратно, будто боясь повредить хрупкую фарфоровую игрушку, одной огромной рукой взялся за узкий девичий подбородок и щёки, не давая рту девушки закрыться, а другой рукой стал проталкивать пластиковый жезл внутрь её горла.

Передняя его часть просвечивалась сквозь кожу и я, как заворожённый, следил в глазок камеры, как свет двигался всё ниже и ниже, погружаясь в глубину девичьего пищевода.

— Руки убери, Милая, а то сломаю, — не повышая голос, приказало Никто и Гаечка была вынуждена подчиниться.

Сзади к ней подошёл Ничтожество и связал руки за спиной.

Наконец, светящийся кончик оказался ниже ключицы, откуда свет уже не мог пробить себе дорогу. Изо рта Гаечки теперь торчала лишь чёрная рукоять с петелькой, а горло светилось изнутри двумя белыми полосками с черным промежутком между ними. Девочка хрипела, её очевидно одолевали рвотные позывы и она задыхалась. Прекрасно-отвратительное зрелище! Что-то новенькое, надо взять этот приём на вооружение!…

— Соси, деточка, соси, — ласково приказало Никто и начало движения вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз, сначала медленно, но с каждым разом всё быстрее и быстрее.

Мы же смотрели на это потрясающее зрелище молча, как при просмотре хорошего фильма.

Гаечка постоянно вздрагивала, но продолжала сосать, руки её дрожали, сисяндры колыхались в такт истязания, слёзы на щеках нарисовали причудливую картину, голова слегка качалась, горло сокращалось, громко и хрипло глыкало, когда палка пыталась проникнуть в него особенно глубоко. Никто ускорило движения, положило свободную руку ей голову и попыталось ввести стержень в Гайку на всю длину. Перегородка перед рукояткой звонко ударилась ей об зубы, когда я дал команду:

— Всё! Стоп! Хватит! Хватит, я сказал!!! Не хватало ещё, чтобы ты нам добычу испортило, Никто!!!

— Простите, Хозяин… Я увлеклась… — нелепо извинялось Никто, пряча слюнявый жезл обратно — за пазуху.

Гайка упала лицом на твёрдый пол, расквасив нос, её натужно, хоть и в малом количестве, вырвало желчью, она тяжело, прерывисто и хрипло дышала. Глаза и лицо её были пунцовыми, всё тело содрогалось, но… Но казалось, рабыня была счастлива! Казалось, что ей нравится такое отношение!… Или не казалось?…

— Пол протереть, и — в процедурную блядину, — приказал я слугам, а те поспешили исполнять приказ.

Сегодня сделаем перерыв, а завтра займёмся ФСБ-шной сукой. Будем делать из этой кусучей бляди шёлковую рабыню…