Даша лежала на полу. После того, как с ней поразвлекался Стасян, она от измождения упала на живот, У нее больше не осталось сил бороться, она глотала слезы и тихо подвывала. Мой член был готов взорваться, но я понимал, что надо бы немного попридержать своих коней, чтобы получить больше удовольствия от страданий нашей пленницы. Я легонько пнул ее ботинком в бок. Она вскрикнула и потом вернулась в прежний режим подвывания.

— Кто хочет пива? — спросил Витян, открывая холодильник.

— Я, — откликнулся Стасян.

— Я пока занят, — ответил я, — может позже.

Витян вернулся в с двумя банками Балтики девятки, одну протянул Стасяну, другую открыл сам. «Эх», — произнес он, сделав глоток, — «отоварить сучку, а потом по пиву — жизнь хороша!»

— Ну-ка, кобылка, — весело приказал я – вставай рачком!

Тварь стала с трудом подниматься, только не рачком, а просто встала в полный рост и уставилась на меня. По ее подбородку стекали струйки крови из разбитой челюсти.

Я с размаху пнул ее по голени, и она рухнула на одно колено, ойкнув от неожиданности. После этого я резким движением толкнул ее в спину, она упала на четвереньки.

Я встал позади нее, обслюнявил свой член, растянул в разные стороны ее ягодицы и начал входить в нее. Ее тело тряслось от каждого толчка.

— Повалушта, повалушта! Я умру, — молила девушка.

Она плакала и тряслась, и это было прекрасное зрелище.

Ощущение было невероятным. Внутри ее заднего прохода было так туго и влажно, что казалось, будто мой член сжали тисками. Я был готов взорваться. Я трахал ее жестко и быстро, и через несколько минут я кончил.

Довольный, я отбросил ее в сторону.

— Ну вот мы и заюзали тебя, — деловито сказал Витян, — все дырочки откупорили!

Я посмотрел на изможденную Дашу, и увидел как в ее глазах засветился огонек надежды.

Неужели она думала, что мы ее так просто отпустим?

Я перевернул тварь на спину и раздвинул ей ноги. Нащупав пальцем ее клитор, я начал его нежно и ритмично поглаживать. Другой рукой я стимулировал ее сосочки. Я увидел, что Даша, которая последние часы не испытывала ничего, кроме боли и унижения, удивилась такому повороту событий. Я почувствовал, как ее тело отзывается на мои ласки.

— Не смей кончать! — сказал я грозно, — Иначе пеняй на себя!

Но сам при этом продолжал ее ласкать. Дыхание ее учащалось.

— Думаешь, кончит? — заинтересованно поинтересовался Витян.

— Она же шлюха! — расхохотался Стасян, — конечно, кончит!

Я продолжал медленно и ритмично массировать ее клитор, надавливая на него аккуратно в случайные моменты моменты времени. Клитор постепенно расширялся под моими пальцами. Влагалище ее увлажнялось,

— Это займет некоторое время, — сказал я ребятам, а к ней обратился еще раз строго:

— Не смей кончать!

Дыхание ее участилось. Но если раньше она часто дышала от страха, то теперь я чувствовал в ней дыхание возбуждения. Она не могла больше сдерживать себя, тело ее ритмично подмахивало моим движениям. На лице ее появилась гримаса удовольствия, cоски ее утежелялись и твердели

— Не смей кончать, сука! — прикрикнул я,

Но при этом я продолжал движения, я давил на ее бутончик сильнее. C телочками все просто: регулярный ритм и терпение свое дело сделают всегда.

В итоге я почувствовал как мышцы ее вагины резко сжались, мои пальцы утонули в ее влаге, тело ее изогнулось дугой, глаза покрылись пеленой, а изо рта раздался сдавленный стон.

— Кончила, — сказал я удовлетворенно.

— Вот же шлюха! — усмехнулся Стасян.

Даша постепенно отходила от оргазма, дыхание ее выравнивалось.

— Проштите… — промямлила она.

— Ты ослушалась, — сказал я холодно, — придется тебя наказать… Пацаны! Кляп! И держите ее!

Витян и Стасян были только рады продолжению представления. Витян затолкал нашей пленнице в рот свои скомканные трусы и пристроился над ее головой, прижав к полу ее плечи. Cтасян был позади меня, он развел ее ноги и крепко удерживал их за лодыжки.

— Суд вынес приговор, — сказал я, голосом имитируюшим Стасянового батю, главного краевого судью, — за ослушание пожизненное лишение возможности кончать!

Я достал перочинный ножик и помахал им перед ее лицом. Глаза ее наполнились ужасом от понимания того, что сейчас с ней сделают.

— Cуд строгий, но справедливый! — восторженно произнес Витян. Это фразу часто говорил его батя — главный прокурор нашего края.

Я сжал ее распухший бутончик, оттянул его, и резким рубящим движением отрезал его под корень. Чистая работа. Сучка взвыла. Я с удовольствием наблюдал, как она билась в конвульсиях и мычала в свой кляп. Я гордо продемонстрировал пацанам отрезанный клитор, и, под их восхищенные взгляды, забросил его в мусорное ведро в дальнем конце комнаты.

— Cтасян, зажигалку! Прижечь надо бы.

Стася протянул мне зажигалку, и я аккуратно провел огоньком по ее истекающей кровью ранке. Cучка взвизгнула и потеряла сознание.

— Жить будет хоть? — спросил Витян.

— Куда она денеться… — ответил я.

Пока она была в отключке, мы еще долго развлекались с ее ослабленным тельцем, каждый из нас кончил во все ее дырочки по нескольку раз.

После этого мы отвезли ее, в бессознанке, к ней домой и бросили под дверью в подъезде.

Наше приключение на этом было закончено.

***

Я увидел ее через три недели. Она шла по улице медленно, хромая, c длинными передышками. На ней были надеты спортивные штаны и свободный растянутый свитер. Волосы ее были растрепаны и засалены. Синяки на ее лице уже почти зажили, но она не сделала никакой попытки скрыть остатки синяков макияжем. Она явно не следила за собой. Взгляд ее был отсутствующим, словно под гипнозом. Будто вытянули из нее всю былую живость.

— Эй тварь! — крикнул я, — Ну-ка ко мне!

Она обернулась и покорно поковыляла в мою сторону. Лицо ее по-прежнему ничего не выражало.

— Куда идешь? — спросил я

— Ша продуктами, в магашин, мама пошлала, — ответила она тихо и кротко.

— Иди за мной, приказал я.

Я отвел ее за гаражи, приказал опуститься на колени, расстегнул свои штаны и направил на нее мощную струю мочи. Я стремился попасть в ее лицо, волосы, свитер. Она cкривилась, когда струя ударила ей в лицо, но больше не оказала никакого сопротивления. Я застегнул штаны.

— Чего ждешь? Дальше иди! — приказал я.

Она поднялась, со свитера и волос ее стекала моча. Она молча поковыляла в сторону магазина.

Я ухмыльнулся. Даша наконец-то стала понятливой.