Поехал я к тёте Вале. Не просто в гости попроведать, по делам. Муж её, дядя Коля, в больничку загремел. Ну так столько выпить, сколько он за свою жизнь водовки скушал, это надо суметь. Самому-то вроде как ничего, а вот печёнка сказала: Баста, пузатики! Её поддержал желудок и заявил: Я тоже отказываюсь нормально работать в таком режиме. И повезли дядю Колю на машине с мигалкой и сиреной в заведение под названием третья городская клиническая больница имени кого-то там. Я не знаю, как он выжил, но по прогнозам врачей завис в том заведении надолго. Уколы, таблетки, капельницы и прочие дела. Про водочку надо забыть, кушать кашку манную да овсяную, соблюдать режим и всё такое прочее. Вот и остался без хозяина дом сиротой. Баба разве одна с хозяйством справится? А у них и поросята, и птица разная, и кролей полным полно. И всех накорми-напои, за ними прибери. Это едят они сами, а говно за ними убирать приходится. Да ещё сезон заготовки кормов. Те же кролям вроде и не особо много того же сена надо, но его накоси, высуши, прибери. Да веников заготовь. Эти твари без грубого корма такие клыки отрастят, вампиры обзавидуются. Вот потому и отправили парнишку в ссылку к тёте Вале.

Когда-то эта тётя под влиянием то ли алкоголя, то ли просто захотела молодого комиссарского тела, взяла и просто дала парню. Причём дала почти что при муже и других гостях, празднующих какой-то юбилей у тёщи. Места для ночёвки мало, улеглись спать на полу вповалку и вперемешку мужики с бабами. Парнишка оказался на самом краю у стеночки. А с другой стороны спала тётя. Прижалась к пацану пухлой задницей, у того и встал. А тётка из хулиганских побуждений стянула с себя трусы и подставила парню пизду. По большому счёту никаких последствий этот эпизод не имел, но в памяти отложился.

Всё бы ничего. Работой меня не удивить. Напрягало то, что тётка плевать хотела на все правила приличия. По двору ходит едва не нагишом. Ладно хоть купальник надевает. И что у них за манеры такие, если приспичило ей поссать, присела и дела свои делает.

Отвернулась бы, что ли. Так нет, словно нарочно выставит всё своё на обозрение, а племяш стояком мучайся. И не скажешь ничего. Во-первых, она здесь хозяйка и потому делает всё так, как бог на душу положит. А во-вторых, и самому это доставляет некоторое удовольствие. Не каждый день голую пизду увидишь. Ещё бы не стояк, мучающий постоянно, так вообще было бы в кайф. И дома тоже не особо одеждой замудряется. Нет, днём вроде бы более-менее приличия соблюдаются, а как ложиться спать собираемся, может и голой по дому прогуляться. Спать-то она привыкла без одежды.

Так бы и засадил. Одна лишь природная моя скромность и сдерживает. Вот такой я по жизни скромняга.

И сдаётся мне, что тёт не просто так всё это творит. Это она, сучка, и меня, и себя испытывает. Насколько нас хватит. Думаю, что она бы давно мне дала, тем более, что мужа дома уже сколько времени нет, а баба-то живая, ей хочется. Но душу травит знатно.

В один из дней поработали мы с ней в огороде. День как день, обычный, летний, жаркий. Пропотели и пропылились. А у них летний душ устроен. Ничего сложного. Кусочек территории отгорожен досками, на стойках установлена бочка с водой. На солнышке вода греется. Заходи в закуток, раздевайся и принимай водные процедуры. Тётка пошла сполоснуться первой. И ведь дядька, зараза такой, от лени, что ли, великой, отгородил двумя стенками сиё чудо сантехники. А с двух других сторон обзор, как в широкоформатном кино. Тётя разделась, моется, а у меня так стоит, что на жопе кожа трещит, всю её вперёд стягивает.

Тётка помылась, в дом пошла, не обременяя себя излишком одежды. Идёт, голым задом сверкает. Ягодицы играют на моих нервах. Ууу, сука! Выебу! Как бог свят выебу и будь, что будет. А она повернула голову и говорит

— Ты давай быстренько, кормить тебя буду, работничек.

Я под лейку встал, воду пустил, вроде полегчало. Ну, вздрочнул, конечно, как без этого. Иначе ведь с ума сойдёшь. Полегчало, пусть и временно. Говорят, что Господь наказал какого-то там перца, по прозвищу Онан, за то, что тот дрочил. А куда деваться, если желание есть, а возможности нет? Ему-то, боженьке тому, хорошо. Говорят, что у него в раю ангелочком полным-полно, а те, как известно, существа бесполые. Так что есть возможность не дрочить. Зато вот другим грозит карами разными. Да я ничему уже не удивляюсь.

Подрабатывал в магазине подсобником. Типа подай-принеси-унеси. За прилавком стояла такая вся из себя неприступная краля, полный капец. И не подумаешь, что такую красоту ебёт кто-то из простых смертных. А примерно через недельку эта неземная красота зажала меня в подсобке, стянула штаны и изнасиловала. Ну да. На мешки с сыпучими продуктами толкнула, презервативчик на хуй натянула и верхом села. Трусы, судя по всему, заранее с себя сняла. И давала мне каждый день. По два раза. В обед и после закрытия магазинчика, перед тем, как идти домой.

Накормила меня тётя, стопочку налила, пригубили по капельке. После сытного обеда по всем канонам нужно малость отдохнуть. Самое правильное просто поваляться. Тётка на диван уселась, похлопала по нему, приглашая сесть рядом. Сел. Разговариваем. Вот интересно: общаемся каждый день, а темы для разговоров всегда есть. Я потянулся, тётка говорит

— На колени мне голову положи, да полежи, отдохни.

Ляжки у тётки мягкие, да ещё сверху титьками прикрыла. Меня прямо удивило, что тётя, обычно не особо подбирающая одежду для дома, вырядилась, как на приём. Чулочки, маленькое чёрное платье, как заповедовала мадам Коко. С чего мне в голову торкнуло сказать тётке, что у неё губы красивые. Жаль нет возможности попробовать, какие они на вкус. Тётка в ответ

— Почему нельзя? Хочешь попробовать?

Я лишь головой качнул в ответ. Она наклонилась, поцеловала легонько. Спрашивает

— Ну как? Вкусно?

А я ей, как тот дед в кино «Свадьба в Малиновке», который вылакал кринку молока и не понял сладкое оно или кислое, ответил

— Не разобрал.

Тётя наклонилась снова, выдохнула мне в лицо

— А если так?

И присосалась. Именно, что так и было. Сосалась умело, с язычком, которым исследовала весь мой рот.

А пока целовала, рука её прошлась по моей груди, дошла до живота, задрала майку, сверху шорт потискала мигом вставший хуй. Вроде бы я её губы не прикусывал, а отчего она тогда застонала? Оторвалась. Дышит тяжко, словно только что пробежала кросс под крики и мат взводного сержанта. А руку с гульфика не убирает. Ну и ладно.Сел, смотрю на неё, она на меня. Губы облизала, спрашивает

— Ну как, теперь понял?

— Теперь понял. Ты мне скажи, а если я тебя щупать начну?

— А ты попробуй.

Задрала платье и ноги развела.

Смело положил руку на промежность. А тётя-то промокла, потекла. Глажу пизду через трусы, тётка млеет, постанывает, жопой двигает. Знать забирает женщину. Я же не просто так щупаю, я же и на эстетику, так сказать, снимание обращаю. Одно дело, когда женщина в трикотажных панталонах, и совсем другое, когда в ажурном шёлковом белье. Похвалил

— Тёть Валь, у тебя бельё красивое.

Та смёётся

— Только бельё? А сама?

— И сама. А в красивом белье вообще отпад.

— Для тебя старалась. Спасибо, что оценил. У меня и лифчик красивый.

Я удивился

— Так всё равно же снимать.

Ну, типа, чего замудряться, коли потом всё одно лежать или стоять раком с голой жопой. Тётя просветила

— Женщины надевают красивое бельё, чтобы понравится мужчине и ещё для того, чтобы мужчина с них это бельё снимал. Я всю жизнь мечтала, чтобы меня медленно раздевали, стягивали трусики и целовали то, что они освобождают. Ноги, к примеру. И вообще.

А что подразумевается под словом вообще, так каждый догадается в меру своего разумения.

— Тогда давай платье с тебя снимем. Хочу остальное бельё оценить.

Тётка задрала руки вверх, позволяя мне заняться этим делом. И правда приготовилась, словно на первое свидание с любовником. Да оно так и есть. Там у бабки всё было спонтанно, в темноте, в спешке. А сейчас никто не ограничивает по времени. Да и был тогда пацан пацаном, а сейчас кое-чему научился.

— У тебя красивая грудь. Я хочу её поцеловать.

Тётя Валя оттянула ткань, выпустила титьку наружу. Бледно розовая ореола вокруг маленького соска. Сама грудь налитая, твёрдая, даром, что женщина в возрасте, да рожавшая. Впрочем, дочка её была искусственница, из соски кормила, вот титьки и не растеряли своей привлекательности.

Целую, сосу сосочки.Тётя спрашивает

— Нравится?

В ответ я лишь промычал что-то нечленораздельное. Поцелую и пососу одну титьку, тянусь ко второй. Ну прямо блоха на собаке скачет туда-сюда. Стиснул титьки так, чтобы можно было два соска в рот зараз поймать. Тётя смеётся

— Дитя, как есть дитя. Какой же ты ещё ребёнок! Подожди.

Едва не заплакал от обиды. У дитяти титьку отобрали. Тётка просто оттолкнула меня, а едва выпрямился, рывком сдёрнула с меня шорты. А под шортами у меня ничего из нижнего белья нет: н трусов, ни кальсон. Правда последний раз кальсоны во время службы носил. Да и с шортами кальсоны смотреться не будут. Не тот фасон.

Едва тётка с меня шорты сдёрнула, как хуй наружу вырвался и уставился багровой залупой в потолок. Тётя ахнула.

— Ничёго себе ребёнок-жеребёнок. Жеребец целый. У коня меньше. И когда только успел такое отрастить? Ты помнишь, как тыкал меня своим писюньчиком?

— Да.

— Вот это, — тётя взяла хуй в руку, — да тогда бы. Сейчас поди и в рот не влезет.

— А ты проверь.

— И проверю.

Не все женщины становятся знатными минетчицами, но сосать умеют все без исключения. Тут и тренироваться не надо. Не умеешь глубоко заглатывать, да и не надо. Это всё от лукавого. Основные рецепторы всё равно расположены в области головки, так что толкать в горло лишь для того, чтобы произвести впечатление на мужчину, так себе занятие.

Тётя оторвалась от сосания, хуй не отпускает, держит крепко, будто опасаясь, что тот сбежит. Да куда ему без меня бежать, я его держу крепко, на привязи. Мы с ним одно целое. Смотрит на меня и спрашивает

— Ты быстро кончаешь?

— А что?

— Подольше бы.

— Я в душевой подрочил. Теперь долго.

— Дурак! Ой, дурак! Зачем дрочить, когда рядом есть голодная женщина? Колька уж сколько времени в больнице лежит. Спросить бы мог, я бы дала.

— Ага, спросить. А вдруг бы ты обиделась? И что?

— За спрос денег не берут. Я тут перед ним голой сракой кручу-верчу, а он дрочит. Скотина ты. Я всё ждала, что ты не вытерпишь, загнёшь меня да засадишь. Не дождалась. Пришлось самой действовать. И куда этот мир катится, если бабы на себя мужиков силком затаскивают?

И со злости легонько прикусила головку. Я ойкнул, а тётя смеётся

— В другой раз за такое откушу. — Отпустила руку, потом двумя руками титьки в стороны развела.- Сюда давай своего красавца.

Раз просят, то я всегда пожалуйста. Тётя титьки сжала. Между ними так приятно двигаться. Вообще тело женщины словно специально приспособлено для того, чтобы дарить наслаждение мужикам. Их можно ебать куда угодно. Хоть в рот, хоть в зад, хоть в пизду. Некоторые между ляжек ебут, между ступней ног, подмышку умудряются вставить. Я вот сестричку между ягодиц дрючил. В задницу поначалу не давала, больно было. Это потом разработали.

Тётка сжимает груди, ловит губами высовывающуюся из их плена головку. Успевает поймать, так я замру, позволяя её языку и губам прогуляться по залупе. Голос у тётки охрип.

— Нравится?

— Очень!

— Кончать не будешь?

— Тёть Валь, не посчитай меня за грубияна, но я хочу тебя выебать.

— Извини за банальность, не посчитай меня блядью, но я хочу того же самого.

— Тогда я сниму с тебя трусы. Они, без сомнения, красивые, но боюсь, что будут мешать.

— Если тебе мешают, ты и снимай.

И упёрлась руками в диван, приподнимая зад. Потянул с тётиной задницы трусы. Не забыл, о чём она говорила и просто покрывал поцелуями её ножки. Стянул трусы, тётя развела ноги в ожидании, когда буду её ебать. Не так скоро. Это ещё не вся прелюдия.

Развёл тёткины ноги в стороны. Пизда, чмокнув большими губами, раскрылась, словно раковина-жемчужница. Провёл языком по малым губкам. Лизнул клитор. Он у тёти мелкий, спрятался в складке капюшона. Губы блестят от смазки, сочатся, вкус с лёгкой кислинкой. И этот возбуждающий аромат истекающей желанием женщины. Тётка ахнула, выгнулась дугой навстречу языку.

— Не надо! Вова, не надо! Это же пизда! Кто же там целует?!

Я целую. А что до того, что это пизда, так знал, куда тянулся. К тому же эта пизда не первая и, надеюсь, не последняя, которую я целую. А тётя просит не целовать ТАМ, сама за голову меня ухватила и ТУДА всей мордой затолкать пытается.

Слаба оказалась на новинку. Кончила. Кончила раз, следом второй. Оттолкнула, дышит загнанной собакой

— Нельзя так! Я чуть с ума не сошла! Ты…Ты…А ты потом ещё меня ТАМ поцелуешь?

— И не раз. Отдышалась? — Тётка кивнула. — Тогда не будете ли вы, тётя, так добры встать раком, чтобы я поимел вас ТАМ, где целовал. Заметь, я спрашиваю. Ты сама сказала, чтобы я спрашивал, как захочу. И отныне чтобы никакой дрочки.

Тётя встала на четвереньки, прогнулась в спине, задирая зад.

— Аааа! Сдурел?! Мамочка, да что же это такое? Ты что в меня засунул?

— Больно?

— Дурак! Медленнее надо. У меня же там без мужика всё засохло. Ой, ещё так сделай! — Это я начал двигаться. — Да! До упора! До матки достал! До печёнок! Ой! Ой! Мама! Мамочка! Ещё! Ещё! Мам-ммаааа!

Интересно, сколько раз женщина может кончать? То есть, какое количество оргазмов может вынести её организм? Помню одна моя знакомая стерпела то ли девять, то ли десять, пока не сказала: Хватит! А сколько раз голодная тётина пизда сможет порадовать хозяйку оргазмами?

— Всё, Вова, миленький, всё! Дай на спину лягу и кончай уже. Потом я тебе ещё дам, а сейчас кончай!

И сам из последних сил держусь. Головку распирает так, что кажется она сейчас взорвётся. Едва тётя легла на спину, задрала ноги, вставил с маху, задёргался. Тут не до её ощущений, самому бы скорее кончить.

Тётка счастливо засмеялась, когда я спустил в её пизду все эи миллионы сперматозоидов. Погладила меня по мокрым волосам. Эк как вспотел!

— Устал? Умаялся? Заебала тётка? А кому сейчас легко? Дай я встану. Из меня натекло столько, что лужа под жопой. В душ пойдём? Или дома подмоемся?

— В душ. — Не сказал, прохрипел. — Весь потный.

Тётка засмеялась

— Жопу мне помоешь? Я тебе маленькому мыла.

— А если захочу?

— Выебешь.

И произнесла это так буднично, словно говоря, что такую мелочь и обсуждать нечего.

Еблись мы с тётей Валей стабильно. То есть по утрам, днём, вечером и ночью. Она словно с цепи сорвалась, оправдывалась тем, что скоро из больницы выпишется муж, я уеду, а Коля у неё по большей части не по бабам, а по водке. И потому надо наебаться впрок, пока есть возможность. Вот мы её, эту возможность, старались не упускать.