«Когда мужчина любит женщину

Не может сосредоточиться ни на чём другом.

Он бы променял весь мир

На то хорошее, что он нашёл.

Если она плохая, он не может этого видеть.

Она не может сделать ничего плохого.

Он повернётся спиной к своему лучшему другу

Если он опустит её на землю…

Когда мужчина любит женщину

Глубоко в его душе

Она может принести ему столько страданий.

Если она держит его за дурака

Он последний, кто узнает…»

Джим был, наверное, самым внимательным человеком, которого я знал. Я не думаю, что он когда-либо забывал о важном праздничном событии. Он никогда не оставлял сиденье унитаза поднятым, он любил покупать цветы, он всегда говорил комплименты, такие как «Ты действительно знаешь, как носить бикини» и «Ты так же прекрасна, как в первый день, когда я встретил тебя!» Он был осторожен со своим языком, на его лице всегда была широкая улыбка, и он мог трахаться как лесной кот на Виагре. Да, Джим был всем вышеперечисленным для женщины, которую он любил.

К сожалению, женщина, которую любил Джим, была его любовницей Стефани Кроуэлл. Я, его жена, Лиза Лэнгли, с другой стороны, была больше похожа на прислугу, которая содержала его дом в чистоте, готовила ужин и выполняла его поручения, несмотря на то, что моё рабочее время было таким же длинным, как и его.

Так было не всегда. В старшей школе и колледже я была девушкой «Той самой», которую искали многие. Джим считал, что ему повезло, что он заполучил меня, когда мы поженились; сейчас, я думаю, он больше так не считает.

Законный вопрос заключается в том, почему я мирюсь с этим?

Ответ на этот вопрос сложен, но в основном связан с моей плохой самооценкой, которая является результатом того факта, что я значительно прибавила в весе с тех пор, как вышла замуж за Джима, когда мне был 21 год, а ему — 22. В 21 год я весила 127 фунтов, несмотря на мою пышную грудь D cup; в 25 я весила 161, и это были не мышцы или желанные изгибы; я была коренастой. Мой набор веса был результатом смерти моей сестры и любимого двоюродного брата, банкротства первой компании, в которой я работала после окончания колледжа, и романа Джима со Стефани, который начался, когда он не смог оказать мне эмоциональную поддержку после смерти сестры. Пока я набирала вес, он приклеился к Стефани.

Из-за моей прибавки в весе, смерти моих близких и измены Джима, которую он не слишком старался скрывать, я была подавлена. Единственное, что меня радовало, так это то, что моя новая работа была сложной и приносила финансовую выгоду, и, казалось, это единственное, что поддерживало меня в здравом уме. Я не знаю, как долго я бы продолжала в том же духе, если бы не случайная встреча однажды в четверг в гастрономе рядом с моим офисом.

Я брала свой обычный сэндвич с индейкой Рубен, когда буквально столкнулась с Филом Уитакером. Фил — парень, которого я знала в старшей школе, с которым я дружила, хотя на самом деле мы никогда не встречались один на один; я думаю, что он был слишком застенчив, чтобы пригласить меня на свидание. Насколько я помню, некоторым ученикам и учителям в школе он не нравился, потому что он не болтал всякую чушь собачью; он говорил только то, что действительно чувствовал, и не приукрашивал вещи. Для меня это никогда не было проблемой. Фил хорош собой, и, насколько я помню наш выпускной год в средней школе, его признали наиболее вероятным кандидатом на успешную карьеру в бизнесе.

— Привет, Лиза, — сказал он, уставившись на меня в течение нескольких секунд.

Ему потребовалось некоторое время, чтобы узнать меня из-за моей прибавки в весе и собачьего вида — в старшей школе я всегда была улыбчивой и задорной.

— Привет, Фил, — я вымученно улыбнулась. — Я думала, что ты уехал.

— Я вернулся около шести месяцев назад из-за хороших возможностей для бизнеса. Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе за ланчем, как только наши заказы будут готовы?

— Наоборот, буду рада, — ответила я, на этот раз без принуждённой улыбки.

Пока Фил ел свой сэндвич с ростбифом, а я — Рубен с индейкой, мы минут десять — пятнадцать переглядывались. Затем, после долгой паузы, Фил заглянул мне в душу и сказал: — Почему ты в депрессии и что я могу сделать, чтобы помочь?

Я выдавила смешок: — Я думаю, ты не изменился со времен старшей школы в том, что касается твоей прямоты.

— Ничуть, я стараюсь.

— Это долгая история, и мне нужно вернуться к работе, — пробормотала я, пытаясь избежать любого неприятного разговора.

— Ну, поскольку я разведён и мне нечего делать сегодня вечером, почему бы нам не встретиться и не обсудить это — это не может занять больше трёх часов, не так ли?

— Ты серьёзно?

— Как сердечный приступ. У тебя ни за что не было бы вида похотливой собаки и тридцати фунтов лишнего веса, если бы не было серьёзной проблемы, и я действительно о тебе забочусь и хочу помочь.

Как я уже сказала, он никогда не стеснялся в выражениях.

Я знала, что Джим, скорее всего, будет со своей шлюхой Стефани, поэтому сказала себе: «Почему бы и нет?»

— Где бы ты хотел встретиться?

— В одной из франшиз Planet Fitness, которыми я владею; мы выберем ближайшую к вашему дому. Где ты живешь?

— Я живу в северном пригороде на Делани-стрит.

— Отлично, вы, вероятно, находитесь не дальше чем в двух милях от моего заведения на Борден-Паркуэй; вот карточка с адресом и номером телефона, — сказал он, порывшись в куче карточек во внутреннем кармане пиджака и вытащив одну с местоположением Planet Fitness, которое, действительно, было всего в миле от моего дома.

— Увидимся там в 6:30 вечера.

Затем без дальнейших церемоний он встал, пожал руку и ушёл.

Как и ожидалось, ближе к вечеру я получила типично загадочное сообщение от Джима, в котором говорилось, что ему придётся «поработать допоздна», то есть трахнуть Стефани, так что ничто не помешает мне встретиться с Филом.

Я добралась до Planet Fitness на Борден-Паркуэй около 6:20 и подошла к стойке регистрации, где за стойкой присматривала хорошо сложенная молодая чернокожая женщина.

— Привет, — сказала я. — меня зовут Лиза Лэнгли; я здесь, чтобы увидеть Фила Уитакера.

— О, привет, Лиза, — улыбнулась она. — Я Аманда. Позвонил Фил и сказал, что задержится на несколько минут, но я должна сделать так, чтобы ты чувствовала себя как дома.

— О… мило, — улыбнулась я.

— Так откуда ты знаешь Фила?

— Мы вместе ходили в старшую школу.

— Был ли он самым умным и обаятельным парнем в школе, как сейчас? – с улыбкой.

— Наверное, так.

— Это заведение принадлежит Филу?

— Не только это. У него есть ещё два в центре города и в южном пригороде, а также несколько других предприятий, как мне сказали. Он, должно быть, самый успешный 28-летний парень во всей округе, — ответила Аманда.

— Каков он как босс?

— Он великолепен; он платит выше рыночных, хорошо ко всем относится, следит за тем, чтобы моральный дух сотрудников был высоким, но, — затем она хихикнула, — если ты облажаешься, он скажет тебе это в лицо, даст тебе один шанс исправиться, а на второй раз уволит твою задницу. Мне нравится это в парне, решительный и без всякой ерунды.

Казалось, что Аманда была совершенно очарована Филом — а почему бы и нет, он был симпатичным успешным парнем.

Мы с Амандой поболтали ещё минут пять или около того — она поздоровалась с шестью или семью постоянными посетителями, которые зашли за это время, ненадолго прервав наш разговор, — а затем вошёл Фил. На лицах Аманды и двух других сотрудниц, которые, как я догадался, были тренерами по физической подготовке, появились широкие улыбки. Он приветствовал всех троих своей фирменной улыбкой и назвал их полными именами, а затем поприветствовал меня.

— Извини, я опоздал….

— Никаких объяснений не требуется, — оборвала я его.

— Хорошо, тогда пойдём в мой офис.

Он повернулся к Аманде и сказал: — Аманда, пожалуйста, не позволяй никому прерывать нас, если только это не чрезвычайная ситуация.

— Понятно, Фил.

У меня возникло ощущение, что Аманда не считала меня угрозой из-за моих тридцати с лишним фунтов лишнего веса, поэтому она улыбнулась мне. Мы зашли в кабинет Фила, в котором были стеклянные стены, так что любой мог заглянуть внутрь. Я предполагаю, что он хотел, чтобы его сотрудники знали, что у него не было никаких незаконных встреч.

Вручив мне бутылку «Перье» и убедившись, что я удобно устроилась, Фил сразу перешёл к делу.

— Так, Лиза, давай!

По какой-то причине — возможно, потому, что я знала, что могу доверять Филу, и я не могла облегчить душу уже в течение нескольких месяцев — вся моя печальная история выплеснулась наружу. Всего через 45 минут я пересказала всю свою жалкую историю и тихо плакала. Он протянул мне коробку с салфетками.

Когда я закончила, он сказал: — Я не психиатр, но я знаю, что тебе нужно. Тебе нужны физические упражнения. Эндорфины, вырабатываемые физическими упражнениями, избавят от недомогания или депрессии, какими бы они ни были, в течение месяца. Как только ты вернёшься к своему нормальному весу — с большим количеством мышц — то сможешь принять рациональное решение о том, что делать дальше.

— Ты… э-э… действительно… э-э… так думаешь?

Я слегка заикалась.

— Я это знаю; и к чёрту твоего мужа-изменщика. Ты устанавливаешь время для своих тренировок без оглядки на него. Кроме того, я предлагаю выяснить, что нужно для развода на наилучших условиях, и также следует немедленно отделить свои финансы, — рявкнул Фил.

— Э-э… я… не… знаю… — начала я отвечать.

Филу не понравилась моя сдержанность. Жестом велев мне оставаться на месте, он взял свой телефон и сделал звонок.

— Привет, Берт; извини, что беспокою тебя дома, но мне нужно, чтобы ты помог моей подруге. Когда ты сможешь увидеть её завтра или в субботу?

Я была немного шокирована. После того, как Фил некоторое время послушал, он повернулся ко мне и сказал:

— Берт — финансовый гений и мой финансовый менеджер. Он мог бы встретиться с тобой завтра в час дня или в любое другое субботнее утро. Его офис находится примерно в миле отсюда. Что подходит тебе?

Как автомат, я ответила: — Хорошо бы завтра в 1 час дня.

— Отлично, — улыбнулся Фил.

Затем, разговаривая по телефону, он сказал: — Её зовут Лиза Лэнгли, она будет там завтра в час дня. Я скажу ей, чтобы она взяла с собой всю финансовую информацию, какую только сможет.

После того, как Фил и Берт, по-видимому, обменялись несколькими добродушными мачо-шутками, кульминацией которых стало то, что Фил сказал: — Я надеру тебе задницу на хэндболле в субботу, если ты будешь достаточно храбр, чтобы появиться, — он прервал разговор.

— Берт — гений. Он поможет отделить свои финансы от Джима и разумно инвестировать свои деньги. Его первая консультация бесплатна, но после этого вам придётся договориться о его гонораре. Как только он представит свои расценки, скажи ему, что если он не предоставит тебе скидку в 50%, я надеру ему задницу. Теперь давай поговорим о PI.

— Я не уверена… — начала я, но Фила было не остановить.

— Поскольку я не собираюсь брать с тебя плату за первые шесть месяцев обучения, у тебя будет достаточно денег, чтобы использовать того же PI, которого я использовал, чтобы получить всё причитающееся мне от конкурента и моей изменяющей бывшей жены. Теперь вот подробности…

Казалось, у меня не было возможности возражать против того, что он диктовал — очевидно, он распланировал мою жизнь за меня, — когда он ознакомил меня с моими тренировками на следующие шесть месяцев и договорился пойти со мной на встречу с частным детективом в следующий понедельник, хотя я смогла отложить это. Я должна начать занятия фитнесом в субботу и тренироваться пять дней в неделю. Он также дал мне лист с информацией о питании для улучшения физической формы и борьбы с депрессией.

Когда мы закончили, он отвёл меня в помещение и представил Симоне и Гретхен, тренерам, которые будут работать со мной. Симона выглядела как женщина — африканский вождь, шесть футов стальных мускулов, а Гретхен выглядела как принцесса — воин из викингов 18-го века, которая была ещё выше и мускулистее Симоны. По их рукопожатиям я могла сказать, что они могли бы раздавить меня, не вспотев.

Уходя, я сказала: — Спасибо, Фил. Я всё думаю — выживу ли я на самом деле?

— Чёрт возьми, ты будешь процветать, — улыбнулся он.

— Увидимся в субботу на твоей первой тренировке.

Обычно я не из тех, кто позволяет кому-то диктовать свою жизнь. Однако в тот момент моя жизнь была несчастной, и я была по-настоящему уверена в Филе, что он сможет вернуть меня в нужное русло, поэтому я решила просто плыть по течению в течение шести месяцев, а затем пересмотреть свою оценку. Несмотря на ад, через который Джим заставил меня пройти, я чувствовала, что, возможно, ещё люблю его, и не была уверена насчёт развода, но решила посмотреть, что ждёт меня в будущем.

***********

Берт был очень предупредителен и действительно дал мне скидку в 50%. Я встретилась с частным детективом, и она сказала мне, что у неё будет отчёт в течение трёх — восьми недель. Эти две вещи прошли без сучка и задоринки. Физическая подготовка — нет.

Симона в субботу и Гретхен в воскресенье были зверскими садистами, которые были бы великими мучителями, если бы жили во времена инквизиции. На их лицах были улыбки и ободряющие слова, когда они изватлали моё тело во время 90-минутных тренировок оба дня. Я, вероятно, разрыдалась бы на середине воскресной тренировки, если бы не появился Фил, не улыбнулся мне, не сказал, что я уже выгляжу лучше, и не посоветовал Гретхен «Продолжать в том же духе».

После того, как моё тело было опустошено пять раз за первую неделю, кое-что изменилось. Мне было так больно, когда я возвращалась домой, что после быстрого ужина — был там Джим или нет — я проваливалась в глубокий сон, гораздо лучший сон, чем у меня был с тех пор, как умерла моя сестра.

После второй недели мои тренировки уже не причиняли такой боли, и я была действительно воодушевлена, когда увидела, что сбросила восемь фунтов всего за две недели.

Через три недели я почувствовала себя лучше, чем когда-либо за долгое время, и стала работать даже эффективнее, чем раньше. Кроме того, я больше не зацикливалась на несчастьях в своей жизни и действительно начала верить, что скоро моя депрессия уйдёт в прошлое.

Я никак не могла заставить себя встретиться с частным детективом, чтобы получить полный отчёт, поскольку, как только у меня будут железные доказательства неверности Джима, мне придётся принимать решение. Я умоляла Фила дать мне ещё несколько недель, и он согласился, так как, казалось, был очень доволен моим физическим прогрессом. За следующие четыре недели я сбросила ещё четырнадцать фунтов и чувствовала себя более энергичной, чем когда-либо в своей жизни. Я похудела до 139 фунтов и, по словам Гретхен, смогу вернуться к 130 в течение пяти-шести недель. Она сказала, что я не смогу похудеть ниже этого уровня, потому что сейчас у меня больше мышц, чем когда я весила 127.

Новое ощущение внутренней энергии действительно принесло с собой проблему. Я начинала возбуждаться — и я начала вожделеть Фила. К счастью, добавив йогу к своим силовым упражнениям и тренировкам по физической подготовке, я смогла взять свои мысли под контроль.

Когда я, наконец, встретилась с PI (и Филом, по его настоянию) для её отчёта через два месяца, у неё были очень интересные сведения. Её зовут Саманта Прайс, но она настояла на том, чтобы её называли «Сэм».

— Ладно, Сэм, что у тебя есть? — одновременно спросили мы с Филом.

— Очевидно, твой муж Джим никогда не принимал близко к сердцу песню Майкла Болтона «Когда мужчина любит женщину», — хихикнула она, — потому что его разводят, как последнего лоха.

— Что именно?

— Как ты уже знаешь, у Джима бурный роман со Стефани Кроуэлл, и у меня есть фотографии и видео, подтверждающие это. Чего ты не знаешь, так это того, что она на самом деле обманывает его, ловко обманывает, о чём Джим понятия не имеет.

— Очевидно, Джим убеждён, что Стефани любит его и в конце концов согласится выйти за него замуж. Однако он не желает бросать тебя и разводиться с тобой, пока она не будет готова к этому, и она тормозит его, говоря, что технически она ещё замужем за парнем, которого, по её словам, зовут Алан Кроуэлл. Такого парня не существует, и она не замужем, но у неё есть сексуальные отношения и соучастие в преступлениях с парнем по имени Уоррен Бейтс. Стефани уговорила Джима профинансировать её фиктивный бракоразводный процесс с Аланом Кроуэллом и многое другое, примерно на сумму 70 000 долларов на данный момент.

Это был шок. Насколько я знала, он не получал эти деньги от меня, но, возможно, я ошибалась.

— Где же он взял эти деньги?

— Из двух источников: он обналичил свой пенсионный счёт, заплатив штраф, и получил вторую ипотеку на ваш дом. Вот копия документов. Я подозреваю, что твоя подпись там подделана.

Сэм пододвинула бумаги к нам с Филом.

Я, наверное, заплакала бы, когда увидела свою подделанную подпись — которая предположительно была заверена нотариусом, — но ругательства Фила вывели меня из этого состояния.

— Этот грёбаный гнилой сукин сын, — прорычал он.

— То, что я вам до сих пор рассказывала, — это в основном плохая часть, — сказала Сэм.

— Теперь хорошая часть, и почему я упомянула песню Майкла Болтона. Как поётся в песне, она плохая, но он этого не видит, и он очень разозлился на своего хорошего друга, который предупредил его о Стефани и посоветовал проверить, не играет ли она с ним.

— О ком речь? — поинтересовалась я.

— Ты знаешь Уилла Лэмсона?

Я удивлялась, почему я не слышала об Уилле и не видела его последние пару месяцев. Раньше он часто приходил к нам и дружил с Джимом.

— Теперь план Стефани состоит в том, чтобы взять у него ещё 50 000 долларов или около того, пока они с Бейтсом работают над очередной аферой с банком. Затем она с Уорренном Бейтсом собираются сбежать, — продолжила Сэм.

— Как же она намерена получить еще 50 000 долларов?

— На последней аудиозаписи их разговора, которая у нас есть, Джим, кажется, немного неохотно соглашается на это, но я уверена, что с помощью более качественного секса она сможет заставить его подделать запрос на получение кредита или каким-то образом воспользоваться сбережениями и драгоценностями, хранящимися в сейфе, — продолжила Сэм.

К счастью, Берт уже полностью разделил наши финансы, и я уже перевела всё из нашего совместного сейфа в один из моих собственных сейфов в другом банке, о котором Джим не знает.

Так что без откровенного мошенничества Джим не сможет это провернуть. Впрочем, его действия показали, что он способен на любое мошенничество.

Затем на лице Сэм появилась широкая улыбка.

— Итак, как поётся в песне, перефразируя, она принесет ему немало страданий, потому что она держит его за дурака, и он будет последним, кто узнает.

— Так что же мне делать?

Фил взял управление на себя.

— Доведи эту информацию до сведения Джима. Скажи ему, что, если он немедленно не исправит ситуацию, ты арестуешь его и тех, кто помог ему подделать вторую ипотеку, за мошенничество. Затем, посмотрим на его реакцию.

Сэм добавила: — Мне нравится эта идея; мой дядя Фред Мортон — детектив отдела мошенничества полицейского управления, которого я могу попросить помочь, если до этого дойдёт.

Я не совсем была уверена, готова ли я к конфронтации — я избегала её почти два года, — но потом Фил сказал: — Позволь мне пригласить тебя на ужин, и мы сможем поговорить об этом.

Фил действительно пригласил меня поужинать в хороший ресторан. Он был идеальным джентльменом, за исключением одной вещи. Он не позволил мне сделать заказ и сам заказал мне еду.

Я начала протестовать, но он сказал: — У тебя хороший прогресс, и я не хочу видеть никакого отступления — я считаю своей личной миссией довести тебя до 130 в течение шести недель.

Огонёк в его глазах, когда он сказал это, заставил меня поверить, что Фил помогал мне не только по доброте душевной — что, возможно, у него был сексуальный интерес ко мне. Я задрожала в предвкушении, когда подумала об этом, а затем выбросила это из головы.

Во время ужина и по дороге к моей машине Фил убедил меня быстро встретиться с Джимом. Он предложил сопровождать меня, но я отказалась. Я сказала ему, что мне нужно несколько дней, чтобы собраться с духом, но я сделаю это.

**********

В пятницу вечером, когда для Джима было необычно находиться дома, мы заканчивали ужин.

Я сказала ему: — Нам нужно поговорить завтра утром.

— Я не могу, — сказал он, набивая рот последним куском свиной отбивной, — мне нужно уйти, по крайней мере, с 9 утра до 3 часов дня.

— Стефани может подождать, — прорычала я, впервые открыв ему, что знаю имя его любовницы. — Ты либо выслушаешь меня завтра в девять утра за этим столом, либо я позвоню детективу Мортону из отдела по борьбе с мошенничеством.

Я не думаю, что когда-либо раньше видела, чтобы чьё-то лицо становилось совершенно бесцветным. Он проглотил остатки еды, иначе мог бы подавиться. Я могла поговорить с ним вечером, но я хотела, чтобы он плохо спал ночью.

— О чём… о чём… э-э… чёрт… э-э… ты… говоришь… ты… — он запнулся, не в состоянии составить разумное предложение.

— Кроме того, убери со стола и поставь посуду в посудомоечную машину — сегодня днём у меня была тяжёлая тренировка, и я слишком устала. Наконец, сегодня ты будешь спать в комнате для гостей, — хихикнула я.

— Ты не можешь указывать мне, что делать, — сказал он, когда к нему, казалось, вернулось мужество.

— Я только что указала тебе, придурок, и если ты не хочешь, чтобы наш завтрашний разговор сорвался с катушек, ты будешь делать, как сказано, — огрызнулась я, глядя на него сверху вниз.

Я хорошо выспалась.

Джим, видимо, не выспался, потому что на следующее утро, когда я села с ним за кухонный стол, у него были мешки под глазами. Он убрал посуду в посудомоечную машину.

— Так в чём дело? — нервно спросил он.

Я прорычала: — Это о твоём романе со Стефани Кроуэлл, о том, как она и её ебучий приятель Уоррен Бейтс — возможно, ты получаешь его неаккуратные секунды — разыгрывают тебя, и о том, как ты подделал мою подпись на ипотечном документе и отдал деньги сучке, вот о чём это.

Я не зря вставила туда «неаккуратные секунды»; его реакция заставила меня поверить, что он не знал о Бейтсе.

Затем я намеренно резко выложила перед ним по порядку фотографии его неосторожности, заявление о снятии средств с его пенсионного счёта, фотографию целующихся Стефани и Бейтса и документ о 2-й ипотеке с моей поддельной подписью.

В качестве завершающего штриха я затем воспроизвела для него фрагмент разговора, который Сэм записала между Стефани и Бейтсом, где они говорили о том, чтобы обобрать его ещё на 50 000 долларов, а затем сбежать после завершения их банковской аферы.

Я думала, что Джим может потерять сознание, но он каким-то образом держал себя в руках. После того, как он добрых десять минут переводил взгляд с документов на столе, в пространство и на меня, он наконец заговорил.

— Я не знаю, что сказать…

— Конечно, тебе нечего сказать. Однако, что ты сделаешь, так это сам позвонишь детективу Мортону, — сказала я, положив визитку Мортона поверх документов на столе, — чтобы рассказать ему всю историю и поработать с ним над тем, чтобы любовь всей твоей жизни была брошена в тюрьму. Если ты это сделаешь, то, вероятно, сможешь заключить сделку, чтобы не попасть в тюрьму за подделку моей подписи. Если нет, я сама выдвину против тебя обвинения.

— Стефани — не любовь моей жизни, ты — дорогая… — начал он говорить.

К его неудовольствию, его ложь была прервана моим смехом.

Когда ко мне вернулось самообладание, я сказала: — Ты действительно думаешь, что я настолько глупа, чтобы поверить в это, учитывая, как ты обращался со мной последние два года? Я даю тебе время до 5 часов вечера понедельника, чтобы позвонить Мортону; после этого я позвоню ему, и тебе это не понравится.

Я встала, чтобы уйти на тренировку, но просто ничего не могла с собой поделать, поэтому перед уходом сказала: — Эй, Сири, сыграй «Когда мужчина любит женщину».

Когда я выходила за дверь со своей спортивной сумкой, то слышала:

«Она может принести ему такие страдания

Если она держит его за дурака

Он последний, кто узнает… «

Я задавалась вопросом, дошли ли эти слова до Джима.

*************

Джиму действительно повезло, когда он поговорил с копами. Хотя я сказала Джиму, что он может получить условный срок, я на самом деле в это не верила, но оказалось, что другая афера, которую провернули Кроуэлл и Бейтс, была действительно серьёзной, поэтому копы очень хотели их заполучить.

В течение следующих шести недель с помощью Джима копы действительно вышли на Кроуэлл и Бейтса и, совершив налёт на их квартиру, смогли получить компрометирующие улики о громкой банковской афере. Таким образом, после признания себя виновным по одному пункту обвинения в мошенничестве со второй ипотекой, Джиму дали два года условно за его сотрудничество и согласие свидетельствовать против Кроуэлл и Бейтса.

Как я и предполагала, и планировала с адвокатом по бракоразводным процессам, с которым меня свёл Фил, признание вины в измене сделало мой развод с Джимом верным решением. Он не преуспел в разделении активов, поскольку, по-видимому, судьи по семейному праву недоброжелательно относятся к мужьям, которые обманывают своих жён, заведя интрижку. Все деньги, которые Джим получил в результате нашего разрыва, были использованы для погашения мошеннической 2-й ипотеки, и примерно 10 000 долларов, которых ему не хватило, прокурор смог покрыть за счёт части денег, изъятых у Кроуэлл и Бейтса.

Я получила практически всю выручку от продажи нашего дома — за вычетом суммы первой ипотеки — и вместе с деньгами, которые я хранила отдельно от Джима, у меня с финансами всё было хорошо, и я сразу же сняла квартиру недалеко от центра города.

Поскольку у меня было много дел, связанных с работой, моим разводом и разбирательством против Кроуэлл и Бейтса, мне потребовалось почти два месяца с момента моего первого ужина с Филом, прежде чем я похудела до 130 фунтов, но дополнительное время того стоило. В течение этого времени моё эго постоянно раздувалось из-за взглядов, которые я получала во время своих 90-минутных упражнений, и того, как часто ко мне приставали, когда я выполняла даже такие обыденные задачи, как поход по магазинам или прогулка по парку. Возбуждённые мужчины обращали на меня повышенное внимание не только потому, что теперь у меня было тело, которое было даже лучше, чем в 21 год, но и из-за уверенности, которую я излучала, и постоянной улыбки на лице.

Единственным недостатком было то, что Фил, казалось, был раздражён дополнительным вниманием ко мне. Похоже, он не решался сблизиться со мной из-за моей вновь обретённой уверенности. Однако у меня были на него планы.

Когда мой быстрый развод был почти завершён, я вошла в офис Фила в своей самой откровенной тренировочной одежде, промокшей от пота. Его глаза стали большими, как блюдца. Он разговаривал по телефону, но быстро отключился.

— Извини, что беспокою тебя, Фил, — сказала я, — но я надеюсь, что ты сможешь прийти ко мне домой на званый ужин в эту субботу вечером. Ты оказал мне очень большую помощь, и я хочу, чтобы ты знал, что я ценю это.

— Э-э… конечно, Лиза; во сколько?

— Как насчёт 6:30; вот мой адрес, — продолжила я, протягивая ему листок бумаги.

— Что мне принести?

— Ничего, кроме твоих аппетитов, — улыбнулась я, выходя, задаваясь вопросом, поймёт ли он множественное число «аппетитов».

************

Фил, казалось, был удивлён тем, что он был единственным гостем на званом ужине. Казалось, он удивился ещё больше, когда не почувствовал запаха готовящегося блюда. Я не знаю, было ли это удивление или похоть на его лице, когда он увидел мой скудный наряд.

После непринуждённого приветствия я попросила его сесть рядом со мной на диван в моей гостиной.

— Когда придут другие гости?

— Ты мой единственный гость, — улыбнулась я. — Однако, прежде чем вечер продолжится, мне нужно кое о чём с тобой поговорить.

— Хорошо… — с опаской ответил он.

— Почему ты был так добр ко мне последние семь месяцев? Почему ты помог мне полностью изменить мою жизнь? Ты ожидал, моя депрессия превратится в счастье?

Я быстро задала эти вопросы и несколько других, не дав ему возможности ответить.

Когда всё, что мог делать Фил, это открывать и закрывать рот не произнося ни слова, как выброшенная на берег рыба, я взяла с журнального столика свой школьный ежегодник и прочитала записку, которую он написал в нём в наш выпускной год.

«Самой лучшей девочке в Редмондской средней школе; удачи в будущем, Нежно Фил».

Затем я посмотрела ему в глаза и спросила:

— Это потому, что ты был влюблён в меня в старшей школе и был слишком застенчив, чтобы пригласить меня на свидание, и ты надеялся, что если поможешь мне, то сможешь получить вторую попытку?

Он имитировал пойманную рыбу ещё несколько секунд, прежде чем я избавила его от страданий.

— Если таков был твой план, Фил, то он сработал.

Я встала и сняла сарафан, единственный предмет одежды — не считая моих четырехдюймовых каблуков — который на мне был.

Он всё ещё имитировал рыбу, пока я не села голой попой к нему на колени — что было нелегко сделать, учитывая состояние его члена — и не запечатлела нежные поцелуи на его губах.

Примерно после четвёртого поцелуя он, казалось, вышел из своего транса.

— Где твоя спальня? — прорычал он.

— Наверху лестницы первая дверь налево, — промурлыкала я, прежде чем запечатлеть ещё один поцелуй на его губах.

С силой, несомненно подпитываемой адреналином и тестостероном, он встал со мной на руках и понёс меня вверх по лестнице, в то время как я покрывала поцелуями его лицо и шею. Когда он дотащил меня до кровати, он бросил меня на неё и через несколько секунд снял штаны и рубашку. Я улыбнулась ему и раздвинула ноги, чтобы показать свою подстриженную киску.

Посасывая мой клитор и теребя пальцами мою пизду, он довёл меня до трёх оргазмов за рекордно короткое время. Когда он одним движением погрузил свой упругий член в мою тугую киску, я снова кончила, впервые в жизни только от проникновения. Когда он выпустил несколько струй спермы в пульсирующее влагалище, это был мой пятый оргазм подряд, и я чувствовала себя такой возбуждённой и безмятежной, как никогда в жизни.

В те выходные у меня было много угощений для Фила. Воскресное утро было для меня самым драматичным. Я никогда не пробовала этого раньше, но так как теперь я была очень подтянутой и гибкой — как и он — и я хотела подарить ему что-то необычное. Поскольку он был так добр ко мне, я преподнесла ему свой сюрприз.

— Фил, у тебя когда-нибудь раньше было 63?

— Что, чёрт возьми, такое 63? — он хихикнул.

— Сначала я дам определение из словаря, а затем инициирую, — улыбнулась я.

— Согласно словарю, 63 — это сексуальная позиция, похожая на 69. В 63 девушка сверху, и вместо того, чтобы дать парню голову, пока он ест её киску, она позволяет ему трахнуть её в сиськи. Очертания сисек похожи на цифру 3.

Его глаза стали большими, как бейсбольные мячи, мы медленно заняли позицию, и после нескольких забавных неудачных попыток это действительно сработало. На самом деле это сработало так хорошо, что я кончила от того, что он агрессивно сосал мой клитор в то же время, когда он выстрелил своим грузом между моих сисек мне на грудь и шею. Мы оба задрожали в интенсивном оргазме. Когда мы раскрылись, у него была ухмылка, широкая, как река Миссисипи.

— Я не только люблю тебя, но ты и самая сексуальная женщина в мире!

Это был первый раз, когда он действительно заговорил о любви. Я улыбнулась ему:

— Я тоже тебя люблю, и ты самый сексуальный парень в мире.

Мы страстно целовались, его сперма покрывала мои груди.

Короче говоря, он остался до утра понедельника. Мы не ели изысканной еды, но поддерживали свои силы, время от времени перекусывая, немного поспав и регулярно принимая вместе душ.

Когда, всё ещё голая, я подавала Филу завтрак в понедельник утром, моя промежность и соски, казалось, горели от чрезмерного употребления. Он схватил меня и притянул к себе на колени.

На самом деле у нас не было никаких серьёзных дискуссий. Казалось, что мы были больше заинтересованы в том, чтобы найти все эрогенные зоны друг друга, чем в серьёзном разговоре.

— Ладно, Лиза, выкладывай. Что означают эти выходные?

Я улыбнулась настолько кокетливой улыбкой, насколько смогла, и сказала:

— Поскольку ты мой спаситель, я твоя, и готова делать с тобой всё, что ты пожелаешь.

— Что, если я просто хочу трахать твои мозги каждые выходные?

— Тогда так и сделаем; как я уже сказала, я твоя, можешь делать со мной всё, что пожелаешь.

— Что, если я захочу, чтобы ты забеременела?

— Тогда я перестану делать свои уколы.

— А что, если я захочу, чтобы ты зимой ходила босиком, а летом была беременна?

— Тогда я сэкономлю деньги на зимней обуви, но мне придётся купить много одежды для беременных.

— Что, если я захочу жениться на тебе?

— Тогда мне придётся любить и лелеять тебя, пока смерть не разлучит нас.

Он смотрел на меня добрых две минуты со злой ухмылкой на лице. Затем он ущипнул один из моих сосков и сказал:

— Ты знаешь, что обвела меня вокруг пальца, не так ли?

Я улыбнулась:

— Может быть, вокруг чего-то более сексуального, чем палец, но… да, я надеюсь на это.

С этими словами он встал, держа меня на руках, одной рукой убрал всё с кухонного стола, разбивая тарелки и посуду, уложил меня на стол, вставил свой перегруженный член в мою перегруженную киску и продолжил доводить меня ещё до двух оргазмов, прежде чем он извергнул в меня остаток спермы, которая, как я наивно думала, у него закончилась раньше.

*************

Тот трах за кухонным столом был шесть лет назад. Мы с Филом обнаружили, что мы так же совместимы вне спальни, как и в ней. Завтра мы впервые берём нашего четырёхлетнего сына и трёхлетнюю дочь в зоопарк, и мы с Филом, чрезвычайно счастливые в нашем супружеском блаженстве, кажемся даже более взволнованными, чем дети.

Я, конечно, рада, что любовница, которая была «любовью всей жизни Джима», перефразируя Майкла Болтона, «принесла ему столько страданий, выставила его дураком, и он узнал об этом последним!»

Но самое главное, что она оставила меня свободной, чтобы я могла быть с Филом.