Маша пришла через полчаса. Раздеваясь в прихожей, критически посмотрела на Ивана:

— Сидишь, да…

Покосившись на женщину, он подумал: «Кажется, Машка изображает, что выпила больше, чем на самом деле».

— Сижу…

Скинула сапоги, подошла к Ивану вплотную, чмокнула в губы.

— А Лариска?

Иван, довольно улыбнувшись, кивнул на дверь спальни. Подозрительно хмыкнув, Маша отправилась туда, плотно прикрыв за собой дверь.

О чем в следующие несколько минут беседовали дамы, Иван не слышал, но вышла Маша от дочки с плохо скрываемой смесью облегчения и разочарования на лице. Показала Ивану язык, подняла вверх палец, строго сказала: «Сиди!», заскочила в их спальню, быстро скинула с себя все и, с трусиками в руках, пошла в душ. Задержавшись там не больше трех минут, вернулась, с таинственным видом зашла к Ларке, оттуда донеслось ехидное хихиканье, и обе красавицы появились в гостиной, причем у Лариски в руке была бутылочка с маслом для тела.

Маша скомандовала: «Ларка, заходи с тыла». Лариска, хихикая, по большому кругу подобралась к Ивану сзади, Маша встала прямо перед ним, уперла руки в боки и изрекла:

— Имеется несправедливость, причем уже, можно сказать, историческая. Сейчас мы ее будем исправлять. Так… Полотенце под попой есть. Это хорошо. Твоя задача: раздвинуть колени…

Иван с обреченным видом раздвинул ноги.

— . ..расслабиться и не дергаться. Понял?

— Не больно?

Женщины дружно хихикнули:

— Если сопротивляться не будешь!

— А…

— Так. Ларка, садись на валик, и придерживай его, чтоб не дергался. Будет дергаться – успокой.

Лариска уселась в указанное место, прижав бедро к руке Ивана и, приобняв, взяла его руки в свои. Убедившись, что объект зафиксирован, Маша встала на колени, запустила сложенные лодочкой ладони под уже порядком напрягшееся от всего происходящего мужское достоинство, приподняла его, критически рассмотрела и подняла глаза на Лариску:

— Масло где?

Ларка, отпустив одну руку, потянулась за себя:

— Вот…

— Лей! Только аккуратно.

Лариска, опять хихикнув, зубами открутила крышку и, наклонившись пониже, тщательно полила колбаску от корня до кончика. Маша удовлетворенно кивнула и, вытащив одну руку из-под яиц, осторожно обняла член пальцами. Заглянула Ивану в глаза: он, откровенно наслаждаясь ситуацией, демонстративно потерся щекой о щеку прижавшейся к нему Лариски. Нервно сглотнула и осторожными, ласковыми движениями приступила к процессу.

Обрадованный приятель сразу принял боевой вид, и, будь Маша с ним не столь нежна, наверное, разрядился бы мгновенно. Сейчас же он, похоже, решил не упускать возможности поиграть, да и сам Иван вовсе не возражал против этого, наслаждаясь ощущениями от уверенных Машиных рук на самом своем чувствительном месте и Ларискиных мягких, чуть подрагивающих лапок, почти незаметно поглаживающих его плечи.

Полуприкрыв глаза, он наблюдал за Машиным лицом и, искоса, за Ларискиным. И без того похожие, лица довольно быстро стали почти одинаково прекрасными: разрумянились, глаза блестят, язычки, не особо и сдерживаемые хозяйками, периодически выскакивают между приоткрытых губок. «Черт, кого тут дрочат, а? Девки возбуждены много больше, чем я. Похоже, обе хотят моего дурака в любую дырку, останавливает их лишь то, что дурак один, а дырок шесть… Обрадовались мужику в доме, это вам не самотыками баловаться…» — улыбнулся Иван. Чуть пошевелился, устраиваясь поудобнее: Маша, решив, что он собрался кончать, вдруг выдохнула и, зловредно улыбаясь, пережала колышек пальцами под самой головкой. Он замычал довольно, и Маша, обняв ствол двумя руками, принялась ласкать его снова.

В какой-то момент он почувствовал, что Лариска отняла от него одну руку и, почти сразу, сладко вздрогнула. Тут же последовал хриплый, деланно строгий окрик Маши: «Ларка, не хулигань!» Смеясь, она тихонько добавила «Сейчас моя очередь», и Ларискины пальцы, ставшие влажными, вернулись на прежнее место чуть выше его локтя.

После этого Иван понял, что пора отдать Машке желаемое, а то вся эта затея может закончиться и вовсе черт знает чем, хотя оно, может быть, было бы и хорошо, но только сейчас, а что будет потом – неизвестно, лучше не рисковать случайным счастьем, и, тихонько захрипев, ослабил мышцы в промежности.

На этот раз Маша, простонав сквозь сжатые зубы следом за ним, не стала перечить. Наклонила член в сторону, оторвала от него одну руку и выставила под кончик сложенную лодочкой ладонь. Он, дергая вверх бедрами, принялся стрелять в нее белым, густым жемчугом, Ларка ахала на каждый его залп, Маша, быстро двигая второй рукой вверх-вниз, постанывала, а сам он, не стесняясь, порыкивал в такт, с интересом, как бы со стороны, прислушиваясь к этой музыке.

Выдохнул сам, следом – женщины. Не успел он подумать, что Машка сделает с его подарком, как она поднесла руку к лицу, с наслаждением, зажмурив глаза, вдохнула запах. Раскрыла ладонь, наполовину покрытую его соком, уставилась на Лариску и, длинно выпустив язык, медленно слизнула часть лакомства.

Лариска промычала что-то жалобное, Маша, неласково усмехнувшись, не спросила, утвердительно сказала: «Хочешь попробовать. Та-а-а-а-к…». Глянула на Ивана, он чуть заметно пожал плечами – мол, тебе виднее, я свое дело сделал, и вообще уже ни при чем. Но Маша, не отводя от него глаз, сжала второй рукой, так и остававшейся на его члене, колышек у самого корня, не до боли, но чувствительно, и он, сдавшись, кивнул.

— Ну, на…

Лариска ухватила мамину руку обеими своими, поднесла ее ко рту и торопливо, будто боясь, что мама передумает, стала вылизывать ее мелкими движениями язычка. Закончив, с сожалением отпустила, прикрыла глаза и принялась гонять добычу у себя во рту, стараясь понять вкус. Наконец, проглотила и открыла глаза.

— Вот так, Ларка, — серьезно сказала Маша и, сразу расслабившись, засмеялась: — И больше за нами не подглядывай!

— Ага, мам… А…

— Что?

— А… Еще когда-нибудь дадите?

Иван, не выдержав, завопил: «Ах ты нахалка!», ухватил Ларку за шею и повалил сиськами к себе на колени. Маша не то чтобы от души, но очень звучно приложилась к выставленной при этом вверх Ларискиной попе, Лариска, засучив ногами, заржала, как кобылка, и сползла с Ивана вперед, вытеснив Машу с места между его коленями. Уперлась руками в его бедра, посмотрела на так и не опавший до конца член, сказала ему «Ам!», задрала голову вверх, на маму, ойкнула и подскочила на ноги. Маша, смеясь, обхватила ее руками сзади, прижала к себе и запустила палец в щелку дочки, отчего Лариска, с готовностью раздвинув ножки и чуть выпятив лобок, сказала «Мурррр!» и прикрыла хитрющие глаза.

— Чешется у тебя там, да? Сегодня дядя Ваня тебе там сколько раз чесал, а?

— Муррр… Не помню…

— Сколько не чесал, тебе все мало…

Иван тихонько добавил: «Ага. Вся в маму», женщины уставились на него и засмеялись. Уже совсем по-доброму Маша шуганула дочку:

— Ладно, паршивка, брысь к себе.

— Ага… А вы… тоже к себе?

— Брысь, говорю! Посмотрим. И не подглядывай!

— Ну и ладно….

Отлепившись от мамы, Ларка прошествовала к своей комнате, остановилась и показала старшим язычок:

— Жадины-говядины… Но все равно… Спасибо…

Иван засмеялся: «Ну, потрудились, да. Так и ты немножко поучаствовала», и Лариска, отчего-то чуть смутившись, исчезла за своей дверью.

Проводив ее взглядом, Маша медленно опустилась на колени, обнажила головку и тихонько, бережно взяла ее в рот. Тщательно собрав с игрушки то, что не досталось до этого ни ей, ни Лариске, аккуратно подтянула шкурку на место и уложила член носиком вниз. Присела бочком, приложила щеку к бедру Ивана, немного потерлась ей и вздохнула:

— Не слишком я, Вань?

Иван запустил руку ей в волосы и тихонько улыбнулся.

— Да ладно, Машунь. И впрямь несправедливо: я ваши оргазмы видел, Ларка мой – нет. Еще справедливее было бы дать ей меня выдоить, ну это, наверное, и впрямь…

— Вань…

— А?

— А ты почему ее не отодрал без меня? Ведь хочет, сучка…

— Я ж тебе обещал. Свечку держать будешь. Или ноги. Пошире. И повыше. И подсвечивать туда, чтоб не промазал. А будешь приставать, заставлю своей рукой затолкать, пока не затрещит…

Маша хихикнула.

— Ты, пожалуй, промажешь… Не-е-е-е, сама не буду. Сама я бы ей уже давно, Железным Дровосеком…

— Сравнила: мой с железкой. Да и не хочет Ларка. Пизденка ее хочет. Когда мокрая.

— А че? Когда стоит, похоже… Мудришь, Вань…

— Не сильно… Тут еще надо понять, что значит «отодрал»…

— М?

— Ну… Крутилась она у меня не хуже, чем ты в самые такие моменты… Только что в дырки ей хуем не лазил, да и то…

— Что – «и то»?

— Ну, пососать она у меня попробовала… Бдительность потерял, ну и… Отогнал, правда, сразу… Даже и не пососала, так, в рот взяла…

Маша, до этого расслабленно сидевшая у ног Ивана, оживилась. Подняла на него глаза, перевела взгляд на не совсем спокойный инструмент, аккуратно взяла его двумя пальчиками, пригляделась и чуть вздрочнула. Иван, довольно поежившись, засмеялся:

— Следы ищешь? Сама же только что все стерла!

— Ага… Вань, расскажи…

«Почему отогнал – не спрашивает. Ох, бабы…»

— Знаешь что, милая? Пошли-ка в спальню. А то я с вами задницу отсидел напрочь.

Он встал. Маша, сидевшая у его ног, обняла его за бедра, зарылась лицом в пах, шумно втянула носом воздух. Вскинула на него смеющиеся глаза:

— Меня-то… Не отгонишь?

Иван, на секунду прижав Машино лицо к себе, потянул ее вверх:

— Здесь – отгоню. Пошли в спальню, милая, пошли. Устал я сегодня, как собака.

После такого заявления Маша, устыдившись, приставать к нему больше не стала. Растеклась в спальне по боку, поскребла Ивану коготочками живот, слабо попросила: «Ну расскажи…»

Иван, не открывая глаз, засмеялся:

— Машк, ну ниче там такого не было. Давай лучше завтра: Ларке массаж делать будем, а она пусть сама в это время расскажет. Представляешь?

— Ой! Это я у тебя похабница и развратница, да?

— Спи, маленькая. Мы с тобой друг друга стоим.