Ввиду специфики этой серии рассказов заявляю, что любые совпадения имён, событий и мест являются случайными. Все события, описанные в данной серии являются вымышленными! И да простят меня театралы!

Я сидел в партере и смотрел новую постановку одного именитого режиссёра. Здесь опера красиво перемежалась с балетными номерами, вовсю старался хор, исполняя второстепенные роли. Оперные солистки выпячивали груди, набирая полные лёгкие воздуха, балерины невесомо порхали по сцене, а в яме вовсю старался оркестр. А я сидел и размышлял о причинах взлёта популярности балета в своё время. Ведь это сейчас все избалованы доступностью эротического контента, а в те времена закрытых платьев и широких юбок, это было зрелище. ЗРЕЛИЩЕ! Только здесь можно было посмотреть на стройные ноги балерин в символических юбочках или в балетных пачках, как будто нарочно созданных в насмешку морали тех лет. Типа, — юбочка? Вот она! А что ничего не прикрывает, так мы её так видим. Всё, приличия соблюдены! По этой же причине был популярен кордебалет, где всех танцев-то раз два и обчёлся, а главное задрать повыше ножки в чулках, на что публика всегда радостно реагировала. Балерины были, как бы это сказать, элитными гетерами, что ли. Они были вхожи в самые престижные дома и даже царская фамилия отметилась в интрижке с Кшесинской. Это был, да простят меня любители балета, элитный бордель, где можно было посмотреть спектакль, а потом, если повезёт, пригласить балерину на ужин. Желающих было много, а балерин не очень и потому стоило это…. мммм!!! И поэтому с тех времён в театре стали применять бинокли! Ну вы понимаете для чего!… И билеты в театры стоили баснословных денег и всё равно залы были забиты желающими приобщиться… к искусству. С тех времён изобрели фото и кино, а сейчас и вовсе интернет, и популярность этого вида искусства поубавилась в разы, но всё равно по инерции, почему-то, считается принадлежностью элиты. Этаким символом богемности. И теперь привлекает людей скорее поэтому, чем эротикой. Ну и как шоу, конечно! Искусство делать шоу шагнуло с тех времён далеко вперёд. Я оглянулся вокруг — костюмы, галстуки, вечерние платья в пол, но с вырезом до пупа, открытые декольте и дорогие причёски. Дамские сумочки, в которых помещается только телефон, и элитный парфюм! Сливки общества! Я тоже сидел при параде. В тёмных джинсах, клетчатом пиджаке с заплатами на локтях и фиолетовой рубашке. Мне нужно было составить для театра репортаж о спектакле и его дальнейших гастролях. Для этого мне позвонили несколько дней назад, и я попросил, что сначала мне нужно увидеть сам спектакль. Мне выписали контрамарку и вот я здесь!…

— Простите великодушно… — мимо меня пробралась женщина за сорок в бордовом платье с декольте и изящной шляпкой с вуалью. Я привстал, чтобы ей удобнее было пройти, она благодарно улыбнулась ненастоящей улыбкой и мелькнула резинкой чулок в глубоком вырезе платья…

— Pardon!… — прошёл следом за ней француз в шарфике и мы раскланялись, улыбаясь друг другу. Посидев ещё минут десять, когда до начала антракта оставалось минут пятнадцать, я решил тоже выйти до буфета, а то потом народ набежит. Захотелось съесть бутерброд с икрой и выпить бокал шампанского. И я вышел из зала, благо сидел почти у выхода. Глянув на цены я понял, что шампанского то в принципе, не очень то и хочется, и взял чаю. Кроме меня в буфете была та парочка, кокетничающая за дальним столиком. Дамочка театрально закатывала глаза, смеясь шуткам иностранца и пригубляла из бокала. Когда она меняла местами ножки, мне были видны не только её трусики, но и живот, немного нависающий над ними. Наконец она встала из за стола и француз бодро вскочил следом, отодвинул ей стул и бросился открывать перед ней дверь, не забыв допить свой коньяк. Так, в реверансах, они куда то и ушли а я допивал свой чай, радуясь, что хоть так посчастливилось побывать в эпохе ренессанса. Так всё было галантно и культурно. Мне даже захотелось отставить свой мизинчик, держа кружку с чаем. Тьфу ты, надумается же такое, и я, поставив кружку, пошёл искать туалет. Видимо я где-то не туда свернул и углубился в какую-то техническую зону и, проходя мимо какой-то ниши, услышал частые шлепки. — Француз, совершенно не галантно, драл наклонившуюся мадам в бордовом платье… его длинный член строчил в волосатой киске мадам, разгоняя по широкой попе волну. Я прошёл мимо них, чтоб не мешать, но чёрт, я шёл явно не туда и мне пришлось развернуться и пройти мимо них ещё раз. Я старался не смотреть на них, но вдруг услышал:

— Месье! Can you help me! — я подошёл к ним. Француз пытался войти в мадам, придерживая её трусики сдвинутыми, при этом придерживая другой рукой длинный свитер и постоянно падающий длинный шарф. У него элементарно не хватало рук. Не знаю, что меня дёрнуло, но я подошёл, оценил проблему, перехватил одной рукой трусики мадамы, сдвигая их в сторону, а второй помог ему направить член в пизду…

— Wrong way! — Сказал француз и я перенаправил его член в жопу мадам. Он надавил бёдрами и очко стало медленно впускать заграничного гостя. Убедившись, что моя помощь далее не требуется, я, по гусарски, щёлкнул каблуками и откланялся.

— O! Merci beaucoup! Monsieur! — сказал француз и я кивнул ему!

— Мадам! Простите великодушно! Я ничего не видел! — Сказал я его даме.

— Какой… галантный… молодой… человек!.. — тихо кряхтя, сказала мадам, придерживая шляпку и сдувая падающую на глаза длинную прядку волос….

— У вас пять минут до начала антракта! — предупредил я и ушёл искать туалет, внутренне потешаясь над ситуацией!

Второе отделение прошло без происшествий и я направился в гримёрку главной героини, где должен был записать интервью для репортажа!

— Чёрт! Снимите же с меня это платье! — услышал я её хорошо поставленный голос ещё из коридора. — Где костюмер? — ругалась она…

— Подождите, не снимайте! Нам нужно в нём записать ваше интервью! — вошёл я в гримёрку

— Ааа!!! Чёрт! Я и забыла! Давайте быстрее тогда! Леночка, тогда попозже ко мне зайдите! Ну что вы стоите? Расставляйте свою аппаратуру! — и я начал возится с техникой. Как обычно, быстро не получилось! Интервью растянулось на час, театр уже опустел, Леночку Лариса Альбертовна отпустила, сказав, что сама справится с платьем, в крайнем случае я помогу.

— Спасибо за вопросы, Андрей. Извините, что была резка с вами по началу! Просто были причины… Этот идиот опять перепутал текст… ну да ладно! Значит я вам обещала старые фотографии — я их прихвачу с собой на гастроли, они у меня дома лежат! — говорила она своим грудным голосом, глубоко дыша затянутой в корсет могучей грудью.

— Буду весьма признателен! Мне только отсканировать их и всё! Это буквально на вечер! — сказал я

— Хорошо! Девочки костюмеры, кто нибудь остался? — крикнула она в коридор, но никто не отозвался — Вы поможете мне, наконец, снять платье, Андрей!? — пророкотала она и повернулась ко мне спиной

— Ну если позволите, сочту за честь! — опять сгусарил я, и она бросила через плечо игривый взгляд — А вы мне нравитесь, Андрей! — и я начал расшнуровывать длинную зигзагоообразную шнуровку по всей спине. Она откинула, жестом миледи Винтер из трёх мушкетёров, свои шикарные каштановые волосы вперёд, чтоб не мешать мне. Вобще красивая женщина! — подумал я! Шикарная грудь оперной певицы всё интервью не давала мне покоя. Красивые чёрные миндалевидные глаза обладали каким-то магнетизмом и очарованием! И эта копна каштановых волос!…

— Вы мне льстите, Лариса Альбертовна! У вас столько поклонников! — кокетливо сказал я, постепенно оголяя её спину и понимая, что лифчика на ней нет!

— ООО! Дааа! Этого, хоть отбавляй! — ответила она, стряхивая с себя платье и оставшись в одних чулках телесного цвета и чёрных кружевных трусиках-шортах…. — вот это фигура!!!! Широкие бёдра, круглая, налитая попа и большие груди над небольшим животиком, — мой член стал стремительно наливаться кровью, а Лариса Альбертовна, будто не замечая меня, наклонилась за платьем, выпятив в мою сторону шикарную попу и, как бы ненароком, касаясь меня. Я, чисто инстинктивно, положил руки на её попу, но осознав, что делаю, тут же отдёрнул их обратно!

— Вы такой робкий молодой человек! — скосила она на меня свои миндалевидные глаза, совершенно не стесняясь своей наготы и вешая платье на плечики

— Я… ээээ…. — промычал я! — Но вы же… звезда!

— Хм! Звезда!… Я, в первую очередь, женщина, да и вы, хоть и журналист, ведь не скажете никому, что видели мои сиськи! — она прямо стояла передо мной и её мощные груди вздымались от дыхания

— Конечно! За кого вы меня принимаете?!… Лариса Альбертовна! — глядя на её крупные соски, заверил я

Она вплотную подошла ко мне, едва касаясь мощной грудью и внимательно глядя в глаза. Я почувствовал аромат её духов и тепло и мягкость груди. И засмеялась, довольная произведённым эффектом!

— Ладно! — одела она своё платье, — Помогите мне застегнуть молнию и.., вы на машине? Подбросите меня до дома?

— Конечно, Лариса Альбертовна! Об этом весь зал мечтает, а мне такая честь!

— Вот именно! — улыбнулась она многозначительно!

Пробравшись через толпу поклонников, желающих автографа Ларисы Альбертовны, мы сели в мою машину и поехали. Благо тут было совсем рядом.

— Может зайдёте? — спросила она, собирая многочисленные букеты цветов. — Заодно фотографии вам отдам, которые обещала, а вы мне поможете с цветами. Их всегда много после спектакля.

— Ну что вы, конечно, но наверное, неудобно!

— Да чего неудобного — я одна живу! Здравствуйте, Ниночка! — поздоровалась она с консьержкой!

Квартира у неё была шикарная! Много комнат, высокие потолки!

— Вот сюда, в спальню заносите! — сказала она, сваливая букеты на диван в углу — Я сейчас приду

Вернулась она через пять минут, успев переодеться в короткий домашний халатик с глубоким вырезом. И я бы подумал, что меня соблазняют, если бы не полная абсурдность такой мысли. Всё таки она звезда — у неё поклонников пруд пруди!

— Вот фотографии, которые я обещала! — она села рядом со мной прижавшись мощной грудью к локтю и стала рассказывать про фотографии. Её волосы касались моей щеки, а сквозь шёлковый халатик я чувствовал её крупный сосок. Мой член предательски встал и я прикрыл его фотографиями. Лариса Альбертовна иногда тыкала пальцем в очередную фотографию в моих руках, показывая мне где кто, не подозревая, что практически тыкает в мой вставший член, который был отделён только джинсами и тонкой бумагой. Но она, конечно, не могла этого знать, зато член от таких действий уже не помещался в штанах и просился наружу. Я всё чаще скашивал глаза в её декольте, которое, казалось, ещё чуть чуть и явит моему взору ореолы вокруг сосков.

— А знаете, у меня к вам дело, Андрей! — я с трудом оторвал взгляд от её мощных грудей

— Дело в том, что… скажем так… театр полон интриг и здесь своя атмосфера. Не буду впадать в подробности, но на днях режиссёр уволил моего помощника, который… в числе прочего, оказывал мне, так сказать, специфические услуги. Вы понимаете? — закинула она ногу на ногу и, якобы случайно, продемонстрировав мне свои крупные ляжки!

— Вместо него с нами на гастроли едете вы… — она внимательно посмотрела на меня…

— Хорошо, скажу ещё проще. У певиц, особенно оперных, голос звучит лучше сразу после секса! Помню, когда сдавали экзамен в консерватории, мы буквально выходили на улицу и хватали первых встречных, чтоб заняться с ними сексом. Иногда даже не спрашивая имён. Это было лишнее! И так как вы едете с нами,. .. я подумала… вы могли бы… помочь мне — она соблазнительно повела грудью, отчего полы халатика ещё чуть чуть разошлись

Я сидел и хлопал глазами, боясь поверить в очевидное. Меня пытаются убедить трахнуть оперную диву. А кстати:

— А вам сперма нужна… в рот? — спросил я и сам испугался своей смелости. Лариса Альбертовна громко засмеялась, подняв лицо к потолку — Какой же вы робкий, Андрей! Логика в этом есть и в идеале да, но не обязательно. Главное, чтоб я испытала оргазм. Вы понимаете? — она провела пальчиком по краю халатика и едва приоткрыла его. Мне стал виден сосок её дальней от меня груди.

— Я вам нравлюсь? — взяла она мою руку и положила себе на грудь. У меня потемнело в глазах, а пальцы сами собой потянулись к крупному соску и сжали его, ощущая тепло и мягкую шелковистость кожи.

— О! Вижу, что нравлюсь! — она положила ладонь на мою ширинку. — Очень! — она довольно улыбнулась

— Прошу вас, разденьтесь! Ну, смелее! Вы же уже видели меня голой! — и я начал несмело расстёгивать свои джинсы. Оставшись голым перед ней я почувствовал себя как на невольничьем рынке. Её миндалевидные глаза внимательно исследовали меня, особенно задерживаясь на моём, смотрящем в потолок, члене.

— Что то мне подсказывает, что вы кончите как только я раздвину ноги, поэтому сегодня экзамен по этой дисциплине я у вас принимать не буду. А вот умение владеть языком… — она медленно откинулась на диван и развязала поясок халата… — Обязательно! Приступайте, прошу вас!

Я смотрел на эту картину и не верил своим глазам! Оперная дива, которую привык видеть на афише, лежала передо мной, слегка раздвинув полные ноги, перетянутые резинкой чулок. Большие груди расплылись двумя мощными блинами и мне оставалось только одно, — спустить с неё трусики-шорты и припасть к священному источнику! Под внимательным взглядом чёрных глаз я взялся за резинку её трусов и робко потянул вниз, постепенно открывая гладко выбритый лобок. Наконец, сняв с неё трусики, я увидел крупные, тёмные, пигментированные валики её половых губ, призывно приоткрытых и демонстрирующих розовую сущность. Я перевёл взгляд на её лицо, как бы прося разрешения, и робко положил руки на её бёдра.

— Ну же! Смелее! Лижите уже! Я жду! — и она переступила ногами с пола на диван, облегчая мне доступ. И я робко чмокнул её в крупные губы, как чмокают школьниц. Боже, на моём месте сейчас мечтала бы быть половина мужского населения нашего провинциального города! Я чмокнул ещё раз. Потом ещё, но уже подольше… Потом чмокнул и добавил язык, просунув его между своих, плотно сжатых, губ и впервые попробовав её на вкус… И, уже не сдерживаясь, припал к ней французским поцелуем, пытаясь поглубже протолкнуть язык и с радостью замечая, как навстречу начали двигаться её бёдра. Я лизал как последний раз в жизни, неистово и жадно. Я то всасывал клитор, то играл с ним язычком. То проводил языком по большим губам, то пытался раздвинуть им малые губки. Сверху я, с радостью, услышал сладостные стоны Ларисы Альбертовны и почувствовал её пальцы в своих волосах. И тут я стал захватывать языком ещё и сморщенное пятнышко её ануса. Оно чуть отличалось по вкусу от киски, было более горьким. Смазав его слюной и её выделениями, я смело ввёл туда свой палец, вызвав бурную реакцию хозяйки! Она вцепилась мне в затылок своими наманикюренными ногтями и стала выписывать жопой такие восьмёрки, что я всерьёз стал опасаться за свой палец в её анусе. Наконец, через пару минут, она сжала мою голову своими мощными бёдрами и выгнулась вперёд, навстречу моему языку. А я пальцем стал имитировать движения оргазмирующего члена в её попе, воткнув его максимально глубоко и конвульсивно дёргая им из стороны в сторону.

— АааааАААААА! — услышал я, как будто издалека, придавленными ушами её хорошо поставленный крик. Критики бы, наверное, сказали сейчас, на какой ноте она кончает, но мне был важен сам факт

— Молодец! Управился со мной за 10 минут! Как ты понимаешь, — время тоже идёт в зачёт! Перед спектаклем у нас будет мало времени! — сказала она, садясь на высокий барный стул и отклячивая жопу. — А сейчас… ты раздраконил мою попочку… разрешаю тебе кончить в неё! — и я приставил блестящую от напряжения головку к её попе. Я первый раз пробую кого-то в попочку на стуле в такой позе. Но едва подойдя к ней, я понял, что это идеальная позиция для анального секса! Высота от пола, угол и глубина входа, возможность играть с грудью, не отрываясь от процесса… — всё идеально! Уже смело, я взялся за её талию и, чуть присев, направил головку в её чёрный вход!… Надавил!… И медленно погрузился в жопу оперной дивы, вызвав её томный вздох. Обнял и сжал спереди её мощные груди, она откинулась назад, разрешая мне играть с ними. Её волосы лезли мне в лицо, но это было уже не важно! На моём хую была насажена ведущая актриса этого театра и я сделал первое движение бёдрами. Её сфинктер туго обнимал мой член, тело била мелкая дрожь, руки покоились на моих бёдрах, прижимая их к себе! Постепенно скорость фрикций увеличивалась. С каждым движением я закачивал в неё воздух, как насос, и её попа периодически выпускала его со смачным немузыкальным звуком! Комната наполнилась звуками шлепков, стонами и ахами хозяйки, моим тяжёлым сопением и периодическим попёрдыванием! Но на это никто не обращал внимания, я молился только об одном — чтоб не кончить раньше Ларисы Альбертовны! Одну руку я оставил мять её груди, а вторую опустил между её ног. Нащупал клитор и стал нежно рисовать пальчиком круги вокруг него, периодически задевая и чувствуя как как будто ток пробивает её тело! — ММММММДаааааа!!!! — простонала она, сильнее отклячивая попочку навстречу моему члену. — ДАА!… — ДААААААА!!!!!! — задёргалась она в моих руках, прижимая лобком мою руку к стулу, бурно кончая!… А я, с радостью ощущая её оргазм, понял, что больше можно не сдерживаться и, глядя как ныряет в её очко мой увитый венами, блестящий смазкой, член, почувствовал приближение мощной волны. Сделав последние несколько глубоких проникновений, заканчивающихся шлепком живота об ягодицы, я вжался в неё что было сил и если бы Лариса Альбертовна не упёрлась руками в комод, опрокинул бы её со стула! Тело забилось в конвульсиях, радостно ощущая, как по каналу ствола, откуда то из глубины в сторону головки, толчками бьёт сперма, заполняя собой кишечник оперной певицы! Моё тело била дрожь и я постарался как можно дольше остаться внутри неё, ловя затухающие волны наслаждения! Боже! Я выебал певицу! Охренеть….

— Значит так! Теперь, и до особого распоряжения, ты появляешься в моей гримёрке перед каждым спектаклем. Чистый, выбритый и вкусно пахнущий! Кого ты будешь ебать ещё — мне не интересно! Еби хор, оркестр, балерин, гримёрш… — мне по барабану. На гастролях все будут голодные. Главное, чтоб никто не знал про меня и чтоб я кончила перед выступлением! Договорились?! Я даже буду тебе помогать чем-нибудь. И помни, чтоб ни строчки про меня плохого! Усёк?

— Да, Лариса Альбертовна! — я не знал расстраиваться мне или радоваться! Да уж, до местных интриг мне далеко! Но, как говорится: — попала лапа в колесо — пищи, но беги!…

Уже на площадке её подъезда я услышал распевающийся мощный оперный голос из за двери её квартиры. Колоратурное сопрано, — вспомнил я, как называется её голос. Как тут соседям живётся… — не понимаю!

Продолжение следует