Они, мать и сын, жили в частном доме на тихой окраине города, утопавшей в густой зелени и которая в начале века была, на самом деле, деревушкой, заселенной потомками бывших крепостных крестьян. Жители ее всегда отличались дородностью, высоким ростом. Женщины – белотелые, с пышными формами. Мужики – богатырского телосложения.

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – мать и сын местного происхождения. Мать, ее звали Ирина, была темноволосая женщина, с темно – синими глазами, и довольно высокого роста. Ходила она, чуть наклонившись вперед, будто ее тянули вниз своей тяжестью груди, распиравшие любую одежду, словно арбузы в тряпичной сумке. От этого казалось, что ее широкий зад, плавно колыхавшийся при ходьбе, больше выставлен. Ей было 57 лет.

Сын, юноша 20 лет, прозванный старомодно Денис, наоборот, имел вид тонкий, прозрачный. Широко раскрытые голубые глаза, белокурые кудряшки, белое личико, красные девичие губки. Он всегда держался поодаль от шумных компаний ровесников, да и те не приставали к нему, не дразнили. Он был какой – то чужой и жил так, сам по себе, все больше с матерью. Но времена шли, он рос, и подошла пора, когда уже стало неудобно ходить с матерью, взявшись за руки. Он теперь все больше сидел дома, смотрел телевизор, читал книжки, в основном, детские.

Ему нравились эти тихие вечера с матерью, когда она молча занималась каким – нибудь своим делом, сидя в углу гостиной. Татьяна работала страховым агентом, и у нее был свободный график. Большей частью она находилась дома.

Денис в последнее время стал замечать в себе большие перемены. Белая шея телеведущей или какой – нибудь актрисы, выпуклости под их платьем, в неожиданном движении, изгибе заставляли внезапно биться сердце учащеннее, вздымая плоть до ломоты. Тогда он долго сидел в кресле, украдкой бросая взгляды в сторону матери, стесняясь подниматься.

Однажды он увидел, что домашний халат одетый на его матери расстегнут больше обычного, и в вырезе, как в глубоком декольте, видны белые – белые, даже чуть отливающие синевой, огромные груди. Мгновенный взгляд успел охватить и изгиб полной, со складками шеи, плавно переходящий в округлую спину. Кровь ударила в голову, и Денис густо покраснел, но в сумраке это было не заметно. Ирина не увидела этого и продолжала так же сидеть в полураспахнутом халате, более того, она положила голую по локоть руку на низ живота, чего искоса успел углядеть сын, и неожиданно засмеялась. На экране был забавный момент. Потом она машинально запахнула халат и, положив руку на колено сыну, сказала смешливым голосом:

– Какой потешный артист!

– Да, – хрипло поддакнул сын.

Ирина посмотрела на него несколько удивленно.

– Что с тобой, сынок? Заболел что ли? – спросила она.

– Нет – нет, – покачал головой сын.

В этот вечер он сделал для себя открытие, что его родная мать – ЖЕНЩИНА. Женщина, со всеми присущими ей прелестями, и что она очень женственна, соблазнительна. Но давно живет без мужчины – отец умер давно, когда Денису было года четыре, и это обстоятельство придавало ей, быть может, больше пикантности, создавая какую – то атмосферу притягательности, недоговоренности, загадочности.

С того вечера, Денис незаметно, даже для самого себя, стал следить за своей матерью, бросать украдкой взгляды на нее, с ужасом признаваясь, что в нем просыпается и усиливается с каждым днем неведомое доселе чувство. Нет, не любовь к матери, а любовь к женщине. Женщине, которая жила рядом, спала в соседней комнате, а тихими вечерами вместе смотрела телевизор, обдавая волнующим ароматом, терпким запахом, от которого кружилась голова.

Плоть всегда ломило, и ночью Денис просыпался от сладостного бурного семяизвержения, и он, сняв трусы, бросал их под кровать. Днем он их не находил на месте, а видел выстиранными и сохнущими во дворе. Он смущенно смотрел на мать, но та была невозмутима, словно ничего не замечала.

Однажды вечером, после работы, он, входя во двор, увидел, что дверь дома широко распахнута. Шагая внутрь, он хотел сказать: «Мама, а что у тебя сегодня на ужен?», но остолбенел. Ирина, нагнувшись раком, мыла пол в коридоре. Халат ее высоко задрался, обнажая весь её полный зад. Дениса словно ослепило белизной и обилием её тела. Мать была в тонких узеньких плавках, из – под тоненькой полоски которых между ног обильно кучерявилась чёрная волосня. Взору открывались её белые огромные ягодицы. Со страшной силой ломануло низ живота, и сын быстро юркнул назад. Прислонившись к столбу рядом с крылечком, он закрыл глаза, стараясь успокоиться, но волнение долго не проходило.

Наконец он оттолкнулся и еще, не входя, крикнул, делая шаг к открытой двери:

– Мама! А что у тебя на ужен?

– Что сегодня ты так рано? – откликнулась мать, выходя навстречу с улыбкой.

В руке у нее была тряпка. Стряхнув, она бросила ее на завалинку.

– Заходи, сынок. Сейчас будем ужинать.

Халат ее был снова распахнут больше обычного, открывая ложбинку между зажатыми белыми грудями. И тут она неожиданно, глядя на сына широко раскрытыми темно – синими глазами, высунула на мгновение розовый язычок и облизнула губы. Закололо сердечко сына, и он аж зажмурился, так закружилась голова и ломануло плоть, от чего он со стоном наклонился.

– Что с тобой, Денис? – тревожно спросила Ирина, откидывая полной, словно перехваченной ниточками рукой чёрныеые волосы с лица.

– Ничего, мама, – прошептал Денис.

Мать внезапно схватила его за голову и прижала к полуголой груди. Он со слезами припал к ней губами, ощущая ее гладкую кожу.

– Ладно, сыночек, ладно, все будет хорошо. Все будет хорошо, – выдохнула она, гладя его по белокурым волосам.

После ужена мать истопила баньку и ушла туда.

Денис лежал во дворе на диване под яблоней и, глядя на синее небо, думал: «Что это со мной? Я влюбился в свою родную мать?.. Это же грех!. . Но как она красива! «, – и в голове его с жутким волнением мелькнула мысль, заставив покраснеть до кончиков волос: – «А пизда у нее какая?.. Ах, ты! Ах ты!. . Какой грех!. . Но что делать?».

В это время дверь бани скрипнула, и голос матери крикнул:

– Денис! Денис!

Денис приподнялся с дивана и глянул в сторону бани. В проеме приоткрытой двери бани, подавшись вперед, выглянула мать, но сын успел увидеть полностью ее голое тело, казавшееся на темном фоне еще белее, огромные свисавшие груди, складки на белом обвисшем животе, чёрный треугольник волос на лобке.

– Денис! Вода кончилась, принеси мне ведро воды и поставь у двери! – и Ирина захлопнула дверь.

Вечером перед сном они молча смотрели телевизор, потом попили чаю и разошлись по своим комнатам.

Ночью Денис проснулся от шума и странных звуков, которые доносились из комнаты матери. Вообще – то, такие звуки часто доносились оттуда, почти каждую ночь, но сегодня они показались ему особенно громкими и тревожными.

Он быстро поднялся и прошел в комнату матери.

– Мама! Что с тобой? – спросил он, открывая дверь, и остановился как вкопанный.

В свете торшера он увидел, что его мать, откинув голову с закрытыми глазами, лежит совершенно голая, какая – то бархатная, – Денис всем телом почувствовал это, – поверх одеяла и судорожно трет между своими широко раздвинутыми ногами, там, где всё заросло буйной чёрной порослью и что – то розовело. Она сладко стонала, и её огромные груди неистово колыхались из стороны в сторону словно огромные белые шары.

Денис отступил назад и выскочил во двор. Прислонившись к столбу, он долго приходил в себя.

Когда он снова вошел в дом, мать в ночной сорочке сидела за столом в кухне, подпирая рукой разлохмаченную голову, и плечи ее тихо тряслись. «Плачет! «, – подумал сын, и жалостью резануло его сердце.

– Мама! Не плачь! – сказал он, подходя к ней, и положил свою тёплую ладонь на ее плечо.

Мать обернулась. Она улыбалась, но в глазах ее стояли слезы.

– Я не плачу, сынок, – ответила она, мягко глядя на сына и поглаживая его руку. Потом она грустно молвила: – Мне тяжело, сыночек. Очень

И, помолчав, с какой – то затаенной мольбой в голосе тихо спросила:

– Ты всё видел?

Денис молча кивнул.

– Шестнадцать лет без мужика… Ни одного… Никто не смог бы заменить мне твоего отца – прошептала Ирина и, подаваясь вперед, медленно так прикоснулась губами к белому животу сына, чуть ниже пупка.

Плоть растопырила трусы, и они потихоньку сползли вниз, приоткрывая жилистый член, обрамленный чёрными волосами.

– Ты так похож на него – прошептала Ирина, нежно целуя член сына в блестящую залупу.

Словно током ударило Дениса, сладостная истома охватила низ его живота, и он со стоном нагнулся, а из залупы ударила мощная струя спермы, и прямо в лицо его матери. Она громко засмеялась:

– Боже мой! Боже мой! Мой любимый сын кончил мне прямо в лицо! В лицо! И смех, и грех! Боже мой! – и смех ее стал переходить в плач, рыдания, и невозможно было понять, плачет ли она или смеется.

Капли спермы стекали с ее лица на грудь.

Ирина дернула плечом, и ночная сорочка ее сползла на живот, так близко и так доступно открывая её огромные налитые притягательной тяжестью груди с тёмно – коричневыми сосками. Она стала растирать сперму своего сына по телу, потом поднялась, и сорочка упала к её ногам, полностью обнажая ее роскошное тело зрелой 57 – летней женщины. Она словно сошла с полотна Рубенса или картины Кустодиева. «Русская Венера в бане».

Она нагнулась и сняла с сына трусы:

– Идем со мной, сынок. Сделай мне одолжение. Подари мне радость. Пожалей свою мать

Она за руку повела его за собой.

Они легли на ее широкую постель.

Ирина, поглаживая плоть своего сына, взяла его в рот. Никогда еще Денис не испытывал такого блаженства

И в эту минуту мать тихо молвила, отчего застучало в висках, и сильно – сильно, почти до тошноты, забилось сердце:

– Выеби меня, сынок Выеби, свою родную маму! Я так хочу, чтобы в моей старой пизде был твой молодой жилистый хуй… В ней так давно не был никто… Я так хочу молодой крепкий хуй, в своей старой волосатой пизде… Пизда моя вся мокрая… Пизда – а мокрая – я… Еби меня! Еби, мяня сынок… Еби меня своим жилистым хуем…

Голос ее задыхался сладким стоном.

Денис перевернулся, лег на ее большое мягкое тело, и вошел в нее, в ее раздвинутое в ожидании ебли влагалище. Плоть охватило жидким теплом.

Ирина громко вскрикнула:

– Тихо! Тихо! Больно! Больно!. .. А – а – а подожди, подожди – и… Какой он у тебя большой и крепкий, Диничка словно гвоздь… Любовничекты мой сладкий… Я хочу – у твой ху – уй… Больно – о – о – она сильно обняла руками сына, прижимая к себе. – Я хочу хочу твой ху – уй в свою пизду… Еби меня… Еби меня!!! – закричала она. – А – ах! как хорошо! Ах, как сладко! Я ебусь со своим родным сыном… Я ебусь с молодым мальчиком… В моей старой пизде крепкий молодой хуй…

От этих запретных слов, которые прерывисто слетали с уст матери в жаркой истоме, Денис весь трепетал и, все больше и больше возбуждаясь, с силой ебал ее рыхлую пиздень своей молодой плотью.

Они еблись целую ночь, и до конца не могли утолить свою страсть друг к другу. Они пробовали разные позы.

– Я раздавлю тебя своим телом, – смеялась Ирина, сидя на Денисе, и тут же стонала: – О – о – о Как хорошо – о

Они радовались, как молодожены в медовый месяц…

– Денис, – сказала мать, лежа на спине с чуть раздвинутыми ногами. Утренний свет пробивался сквозь шторы, придавая ее телу большую заманчивость. Между ее ног, из – под чёрной волосни расплывалось большое мокрое пятно. – Это твоя спермочка – с улыбкой сказала Ирина. – Ах! – вздохнула она с тихой улыбкой, – как давно не было мне так хорошо!. . Грех но так хорошо сынок!. . Не бросай меня Мне активной жизни осталось около десяти лет, а тебе к тому времени будет только тридцать, совсем еще молодой… Запросто сможешь завести семью… Даже через двадцать лет… Я тебя не буду держать… Мне нужно сегодня… Я так истосковалась… Я так исстрадалась… Должна же быть мне награда… Должна же мне быть награда от Бога… Должно же и мне достаться от радости жизни… Мне нужно каждый день… Я хочу твой молодой хуй каждый день! Каждый час… Никаких обязательств… Ты только меня еби спи со мной каждый день, как муж Прости меня, Господи Грех грех… Но я так так хочу так хочу в своей пизде твой хуй она открыта но только для тебя, для твоего хуя…

Ирина гладила и целовала плоть своего сына.

– Я люблю тебя, мама, – тихо прошептал Денис. – Как женщину Как роскошную женщину… Как женщину, которая одна на всю жизнь…

Ирина молча покрыла его юное, почти девичье тело поцелуями.

– Ты ты.. это нарочно нарочно делала? Ты манила меня? – спросил Денис, гладя ее волосы.

Ирина взглянула на него широко раскрытыми темно – синими глазами и улыбнулась, кивнув головой:

– Да, сынок

Кто осудит их?..