Чувствуя, что в глазах его темнеет, а брюки его готовы лопнуть изнутри от непосильного для ткани давления, Гарри вновь погрузил наконечник своего магического инструмента вглубь в Гермиону, ещё раз и ещё, ощущая при этом прямо через её разгорячённую плоть – отчего его мозг окончательно захлестнуло безумием – ответные резкие толчки волшебной палочки Рона.

Погрузив палочку вглубь едва ли не до предела, он попытался слегка по – садистски её провернуть, заставив наконечник вильнуть при жёстком прижатии к плоти.

Гермиона чуть не задохнулась.

Раскрасневшаяся, вспотевшая, с трудом удерживающая равновесие, запрокинувшая назад голову и хватающая воздух ртом, она из последних сил выдохнула:

– Мальчики…

Взгляд её безумно блестящих зелёных глаз остановился на Гарри.

Одновременно он вдруг ощутил касание её нежных пальцев в районе бесстыдно натянувшейся ткани брюк.

– Вы ведь хотите… сделать это… – выдохнула она. Другая рука её была заведена на спину, но Гарри было сейчас не до того, чтобы догадываться об ощущениях Рона. – Не только… волшебными палочками…

Не владея собой, действуя, словно бездумный автомат, Гарри отбросил палочку. Руки его молнией метнулись вниз, к застёжке пояса брюк, стремительно размыкая её.

По – прежнему не владея собой, он резко шагнул вперёд. Пальцы его цепко сжались на упругих бёдрах Гермионы.

– Да… – вылетело из неё. Голова её была запрокинута, губы её были приоткрыты и влажно поблёскивали.

Гарри крепче обхватил заднюю внутреннюю часть её бёдер, вынуждая их раздвинуться шире и словно цепкими клещами обхватить его самого чуть ниже поясницы.

Одновременным рывком он вдвинулся в неё – подобно снитчу, влетающему в перчатку ловца, подобно локомотиву, въезжающему в туннель, – заполняя место, ещё недавно трепетавшее от прикосновений его волшебной палочки, своей собственной плотью.

Не в силах совладать с валом неимоверных ощущений, Гарри непроизвольно застонал.

Эхом его стона был стон Гермионы.

Вжавшись в Гермиону плотнее, почти что вдавливаясь, вплавляясь в неё, он вдруг увидел, как исказилось и застыло в судороге нечеловеческого блаженства её лицо – и, ощутив одновременно толчок, пронизавший сзади всё её тело, догадался, что предпринимает сейчас Рон.

Глаза её расширились, а бёдра кольцом разгорячённой плоти резко сдавили поясницу Гарри.

– Да!. . Да!. .

Она почти что задыхалась.

– Пожалуйста!. . Не ос… Не останавливайтесь!. .

Взгляд её был безумен, хотя можно ли было назвать сейчас светочами здравомыслия взгляды её друзей?

– Взбейте меня, взме… взмесите!. . Порвите… пожалуйста!. . Да!!.

Рон и Гарри, и без её целеуказаний не собиравшиеся останавливаться ни за какие блага мира и даже за смерть Того – Кого – Нельзя – Называть, действительно движениями своими как будто планомерно разрывали Гермиону спереди и особенно сзади, заставляя изгибаться в судорогах страсти её юное тело, заставляя издавать хрипы её горло и заставляя даже выступить мутно – белую пену на её губах. Тонкая ниточка слюны свисала вниз с её подбородка.

– Да!!!

Хватка бёдер, пламенным обручем обхвативших Гарри, на мгновение стала стальной, а сама Гермиона запрокинула голову назад в оглушительном стоне. Выставив в то же время вперёд верхнюю часть тела и отставив назад ягодицы. Пальцы Гарри стиснулись что было силы на её бёдрах. В этот же миг он увидел стиснувшие её плечо пальцы Рона. Взрыв, выплеск, извержение вулкана или вспышка Сверхновой порывом раскалённого пламени низринулись из его организма, вторгаясь клокочущим потоком в нежное тело Гермионы – и, казалось, странным вензелем переплетаясь там внутри с другим раскалённым потоком. Горло её исторгло новый, пересекающий границу ультразвука стон.

* * *

– Вроде бы никто не услышал.

Оторвав на миг голову от бархатных подушек дивана, Гарри на всякий случай обвёл взглядом комнату. В глазах у него по – прежнему было мутно.

– Кое – кто, – чуть усмехнулась Гермиона, лежавшая футом правее, – благоразумно позаботился о Чарах Тишины. – Тон её вновь стал занудно – поучающим. – И не только об этих чарах. Противозачаточные, к примеру, – зевнула она, – тоже пришлись очень даже к месту.

Щёки Гарри заалели.

– Как вам не стыдно, – мягко упрекнула их Гермиона, чуть ли не с мурлыкающими интонациями. – Изнасиловали лучшую подругу, зная, что она под заклятьем.

– Но… ты ведь… – подал голос Рон.

Скорее всего, парализованный смущением настолько же, насколько и Гарри. Но речевой аппарат его мог работать отдельно от разума.

– А ты и рад? – беззлобно передразнила его она.

Рон умолк.

– Что ж. – Натягивая на себя джемпер, Гермиона выгнулась всем телом, вновь напоминая большую кошку. – Пора нам теперь так или иначе изменять ситуацию. Если только, – тут голос её чуть дрогнул, – вы не захотите оставить всё как есть. Но вы же не захотите, верно?

– Верно. – Гарри отвёл взгляд.

Гермиона грустно усмехнулась, проскальзывая правой ногой в штанину брюк.

– Если бы вы говорили это лишь для проформы, а в глубине себя желали обратного, то, пожалуй, я бы предпочла помешать вам. Но вы не хотите – или не настолько хотите. Вероятно, – лицо её на миг стало просветлённо – печальным, – вы действительно хорошие друзья.

Гарри понадобилось некоторое время, чтобы сообразить, что именно она имеет в виду. Благодаря чарам Гермиона сейчас находится под управлением их с Роном подсознательных процессов.

Таких, например, как стоящие за либидо или совестью?

Не оттого ли она сейчас так спокойна, так невозмутима? Даже если им с Роном всегда подсознательно хотелось, чтобы Гермиона стала такой, какою была последние дни, едва ли им хотелось бы, чтобы она из – за этого сошла с ума.

– Только учтите, – Гермиона провела в воздухе собственной волшебной палочкой, – что я тоже собираюсь принять участие в раздаче заклинаний.

На лицах Рона и Гарри появилось лёгкое недоумение, а на губах Гермионы заиграла улыбка.

– А вы как думали? – она облизнула губы. – Я, значит, наговорила вам разных вещей, насовершав при этом вещи не менее интересные, после чего всё позабуду, а вы хитро будете помнить? В то время как я буду по – прежнему наивно считать вас чистейшей воды друзьями?

Она чуть прищурилась.

– Так не пойдёт.

– Но как же тогда… – Гарри ничего не понимал. – Не можем же мы обменяться заклинаниями одновременно.

– «Авто крацио пролонго» и «Обливио эксплицитус пролонго» – вот ваше спасение, – произнесла Гермиона. С той же улыбкой на губах, хотя теперь Гарри уже казалось, что за улыбкой этой таится печаль. – «Пролонго» – стандартная замедлительная формула, отсрочивающая эффект влияния таких заклинаний секунд на десять. Главное – осуществить всё достаточно быстро.

На мгновение уголки её губ слегка дрогнули, сделав улыбку коварной.

– Учтите, не произнесёте «Пролонго» – увернусь от заклинания, и вам же потом будет хуже.

– Ну тебя, – отмахнулся Гарри. Уши его и без того давно уже жгло адским пламенем.

Он посмотрел на Рона.

– Ты… помнишь свою роль? – Гарри сглотнул слюну. – Мы с тобой разучивали эту форму Обливиатуса. Обсуждали, какие воспоминания требуется удалить.

Рон кивнул, сверля взглядом ковёр под ногами.

– Не забудь «Пролонго».

* * *

Две волшебные палочки взлетели почти одновременно.

– Авmо крацuо nролонго!

– Облuвuо эксnлuцumус nролонго!

Третья палочка описала красивый виток в воздухе.

– Облuвuо эксnлuцumус nролонго!

И ещё один виток.

– Облuвuо эксnлuцumус nролонго!

Миг тишины. Спустя секунду – чей – то слегка подрагивающий голос:

– Вот и всё. Прощайте, мальчики, – ведь прежними мы уже не увидимся.

* * *

Этот учебный курс был весьма насыщен событиями. Коварные козни Того – Кого – Нельзя – Называть, попытки разгадать двойную или даже тройную игру Северуса Снейпа, неотъемлемые от пребывания в Хогвартсе опасности и угрозы – стоит ли, впрочем, перечислять?

Гриффиндорцам было не до того, чтобы обращать пристальное внимание на какие – то несостыковки в памяти или пытаться найти объяснение оных.

К чему?

Если что и изменилось после той странной, жаркой недели, так это то, что Гарри как будто окончательно перестал ощущать даже мельчайшую неоднозначность к Гермионе – видя в ней теперь друга и лишь только друга, – в то время как Рон, напротив, почему – то стал всё плотнее и плотнее присматриваться к ней.

Кто знает, почему?

Всё ли стирает из памяти Обливиатус?

Подсознание хранит немало тайн.