– Ян, ну согласись: ненормально это! Парню – восемнадцать лет! А он!.. Живёт отшельником, на девчонок даже не смотрит, один маршрут только и знает: из института – в читалку, из читалки – домой, за стол, из-за стола – за компьютер, из-за компа – в постель… Ну что это такое?! Я уже даже подумала: не отвести ли его к психиатру? А может… Может, проблемы с ориентацией, не дай Бог?!

– Да успокойтесь вы, тётя Вера! Насчёт девок вы неправы. Могу заверить, что с этим как раз у него всё в норме. Если бы все пацаны так на настаращились, как он! Тут – трудностьв другом. Смотреть-то он смотрит, адальше этого дело не идёт. То ли комплексует, то ли стесняется. Но это нетрудно устранить.

За столом в небольшой кухне чаёвничали. Печально-красивая сорокалетняя шатенка и смешливая, смазливая блондиночка вдвое моложе её. Хозяйка с грустью и надеждой смотрела на юную гостью – как кающаяся грешница на чудотворную икону.

– Яночка, солнышко, ты же знаешь, как я тебе доверяю! Вы же с ним росли вместе! Ты-то выросла, а он!.. До седых волос пацаном-желторотиком останется! Думала, в армию заберут да там из него мужика сделают. Не тут-то было – белый билет! Вот и мучаюсь теперь с ним! Если ты не поможешь, то…

– Обещать ничего не буду, но постараюсь! – улыбнулась Яна, поднимаясь из-за стола. – Спасибо за чай! До свиданья!

Вера Васильевна проводила соседскую дочь до двери, снова вернулась на кухню, вымыла чашки и блюдца. Опустилась на стул, облокотилась на чисто вытертую скатерть и уронила лицо на ладони. Думала о сынке-аскете, подозрительно чурающемся девичьего общества, о его покойном отце, тиранившем семью до конца дней, о неосуществившихся планах на будущее, о своих предстарческих грёзах насчёт красавицы-невестки и шаловливых, симпатичных внучат… Эх, мечты, мечты!..

Сын вернулся из библиотеки, кое-как поужинал и, едва разборчиво буркнув матери: «Спасибо!», заперся у себя в комнате. Слышала, как он там быстро щёлкает пальцами по клавишам, путешествуя по неведомому и непонятному для неё виртуальному миру. И ведь наверное находит там то, чего не видит или не хочет видеть в реале…

Вечером, на закате того же дня, из дверей спорткомплекса вышла стройная синеглазая блондиночка в лёгком ярко-голубом платьице и серебристых босоножках, с объёмистым спортивным рюкзаком в руке. Крутнулась перед широкой зеркальной дверью, окаймлённой длинным ожерельем цветных фонарей, довольно улыбнулась, подмигнула своему отражению и, оглядевшись вокруг, вдохнула свежий воздух сумерек. Позади – трудный день с долгим и убийственно скучным сидением на лекциях в колледже, с домашней уборкой, с тяжёлыми тренировками здесь, в «Олимпе», с ералашем начатых и неоконченных повседневных дел, которым теперь уже придётся подождать до завтра.

На несколько секунд остановилась – сбросила туфельки. И с огромным наслаждением и облегчением медленно продолжила путь босиком. Нагретый за день и уже начавший остывать асфальт казался ласково-мягким, как прибрежный песок. Утомлённые дневной жарой и наконец почувствовавшие долгожданную вечернюю прохладу липы, тополя и клёны оживлённо зашелестели листвой, будто приветствуя неспешно шествующую по аллее девушку…

Уже в сто сотый раз Яна вот так возвращалась с тренировки – в сумерках, после захода солнца. И не переставала наслаждаться видимыми только ей одной прелестями вечерней дороги. Это была удивительная пора, когда небо, вдоволь поиграв всеми красками, наконец затягивается тёмно-синим покрывалом, хаотично, в художественном беспорядке, расшитым мелкими золотистыми звёздочками, когда вспыхивают фонари на столбах, когда оживают спавшие днём фиалки и радуют редких прохожих неповторимым ароматом…

Она не боялась ни темноты, ни горланивших дурацкие частушки из двух-трёх строк (по сто раз повторяя одно и то же) пьяных мужиков, сидевших на троллейбусной остановке. Ей ли их бояться? Ей, спортсменке, чемпионке области по дзю-до, будущему мастеру спорта?! Посмотрела бы она на того смельчака, который рискнул бы к ней прицепиться! Доходчиво объяснила бы, насколько это трудно – собирать поломанными руками выбитые зубы!..

Пока дошла домой, уже совсем стемнело. Остановилась перед запертой подъездной дверью, хлопнула себя по кармашку… И оторопела: куда-то подевались ключи! Сегодня, переодеваясь после тренировки, несколько раз переложила их из кармана в карман. Ну и вот!.. Как говорят в далёкой Одессе, здрасьте вам через окно!..

Кстати, окно в квартире тёти Веры светится, а у неё – нет: мать, должно быть, уже уехала на дачу! Придётся проситься на ночёвку к соседке, раз другого выхода не видится!

Набрала на домофоне соседский номер и, услышав из него юношеский басок, крикнула:

– Миш, это Яна! Я ключи забыла! Пустишь меня к себе?

– Да, конечно. Заходи.

Отворился домашний «Сим-Сим». Поздняя гостья легко взлетела на второй этаж, где у распахнутой двери её ждал Мишка. Виновато-кокетливо улыбнулась ему:

– Пустишь переночевать? Обещаю, что приставать не буду!

– Вот спасибо! – ответил улыбкой на улыбку бывший одноклассник.

– Ты что, один? – глянула по сторонам, войдя в давно знакомую квартиру.

– Один. Мать к сестре уехала. Чаю хочешь?

– Зелёного, если можно… Надо же, какое совпадение: моя маман сегодня – на даче! Миша, это – судьба! – игриво поерошила короткую стрижку соседа.

– Кто-то обещал не приставать! – усмехнулся он.

– Ладно, не буду. Телек можно включить?

– Да на здоровье! Правда, там ничего интересного.

– А, неважно. Пускай болтает.

– А как твои спортивные успехи? Скоро чёрный пояс наденешь?

– Ишь ты! Попрыгал бы на татами с моё – не задавал бы таких вопросов!

– Тяжело? – сочувственно спросил Мишка, подкатывая к гостье столик с чайным сервизом.

– Да уж, нелегко.

– Хоть бы меня научила паре приёмчиков – по старой дружбе!

– А почему бы нет?

Отодвинут в сторону чайный столик. Парень и девушка, став напротив друг друга, обменялись ухмылками. А затем Яна, молниеносно приблизившись вплотную к противнику, ловко и чётко провела бросок через бедро и уложила его на обе лопатки. Наступив на грудь поверженного, победно улыбнулась:

– Ну как?

– Впечатляет! – пробормотал он, не сводя глаз со стоявшей на его груди девичьей ножки – такой стройной, красивой и сильной! Любовался и налюбоваться не мог изящными пальчиками с серебристо-розовыми, аккуратно накрашенными ноготками…

– А так? – засмеялась она, переместив испачканную землёй и дорожной пылью стопу на лицо побеждённого.

(Продолжение следует)