От нее пахло лошадьми, кожей и потом.

Эта вакханка догнала наш караван на одном из привалов. Конечно, она была не одна. Вместе с ней еще тысяча таких, как она, стройных и подтянутых, будто только что из тренажерного зала, девушек, женщин и старух окружило нашу стоянку. Они кричали боевые лозунги, потрясали оружием и всячески демонстрировали свое превосходство. Проводник сказал мне, что нужно откупиться, иначе они заберут из каравана всех мужчин и увезут их для продажи в Месопотамию. Но, прежде чем продать их, они вдоволь поглумятся над их телами, насилуя и бесчинствуя с ними. Мысль быть изнасилованным не улыбалась никому из наших мужчин. Мы едва встали на путь священного обустройства жизни и оказаться сразу же испорченными злыми и грубыми женщинами, было хуже смерти. Чинно шествуя вдоль усаженных лошадей и мулов, я пошел к главной воительнице.

Нужно сказать, что воспитанный в благочестии и уважении к старшим, я много слышал об этих диких племенах женщин, наводящий ужас на пустыни. Слава об их жестокости и зверствах зашла далеко за пределы государства Италика, со столицей в Пескарской автономной области.

Про них, бесстрашных амазонок говорили всякое, но я верил только фактам. А факты были безутешны.

Это дикое племя было настолько же боеспособным, насколько и ненасытным. Все мужчины, попадающиеся на пути женщин, подвергались насилию, а то и не по одному разу. Некоторых, особо красивых и привлекательных парней пускали по кругу до тех пор, пока они обессиленные и опозоренные не налагали на себя руки и ноги. И только после этого их отпускали. Судьба их потом была незавидная. Стоило им оказаться в приличном обществе, это наложение тотчас же вызывало гневное презрение и их, клейменных, изгоняли…

Поговаривали, что Вакханки все свое время проводили в седле. Они ели, пили, спали, курили кальяны, участвовали в биржевых играх, пользовались Ай-подами и, даже насиловали мужчин, не слезая с лошадей. И только сикали они, с сожалением спрыгивая вниз, на грешную землю. Видимо, господу было нужно, чтобы они это делали сидя на корточках, а не на лошади.

Все эти мысли носились в моей голове, пока я шел к бивуаку главной воительнице. Проводники сказали мне, что ее зовут Алия. Довольно странное имя для дикарки, но мне прошептали, что в ней намешано столько различной крови, что лучше не спрашивать, кто ее папа и мама.

Едва я увидел ее, как во мне все онемело. Такой красивой женщины мне не доводилось встречать!

Она сидела, конечно же, в седле, но сейчас одна из ее мускулистых ножек свободно располагалась на луке седла, а вторая стояла в стремени. Она жевала своими прекрасными зубами кусок конины и смеялась над картиной, которую наблюдала и в которой ее подчиненные гонялись за бедным мужчиной.

Его судьба была предрешена. Я понимал это, но, все же, хотел попытаться спасти его честь, пытаясь его выкупить. Смех и грубые женские возгласы заставили морщится и остальных мужчин, пригнанных сюда. Из них выбирали наложников для этой воительницы и они, робко потупив взоры, смиренно ожидали своей участи.

Я тоже, не поднимая глаз, на универсальном языке пустынных скитальцев обратился к Алие, и попросил ее принять мое прошение.

Когда на меня обратили внимание, мне стало страшно. Меня начали ощупывать и осматривать. На мне даже попытались порвать штаны, но, Алия прикрикнула на своих подчиненных и от меня отстали.

Так, так, так! Кто к нам пожаловал… И кто же ты, прекрасное создание? — Она свесившись с седла, подняла мое лицо за подбородок.

Конечно, бог наделил меня прекрасным здоровьем и мой красивый, полный жизни нос, очень похожий на нос знаменитого праведника ДЕ ПАР ДЬЕ, всегда вызывал живой интерес у женщин. Как-то раз, даже, из-за него меня чудом не изнасиловали, когда я возвращался ночью в темной улице.

И эта часть моего тела теперь принесла свои очередные, черные плоды. Главная вакханка, что называется, «поцеловала меня в нос», так у нас говорят, про женщин, которые решили во что бы то ни стало, переспать с красивым мужчиной. Знал бы мой папа, во что выльются его слезы по сохранению моего носа, мой чести и последнего оплота моего стыда от глаз посторонних…

Но, я решил просто так не сдавать своей крепости.

Являясь отпрыском богатых родителей, я, конечно же, был воспитан в атмосфере уважения к женщине и почитания ее превосходства. Но, сейчас мне нужно было избежать разорения каравана и, еще, спасти десятки ни в чем не повинных мужчин от несмываемого позора насилия.

О, Великая Воительница Алия! Дозволь мне, скромному работнику торговли, обратиться к тебе с нижайшей просьбой?

Ну, скажи, скажи, красавчик, а мы послушаем, — с ухмылкой пропела Алия, а ее окружение бесстыдно засмеялось при этом, потрясая саблями и еще какими-то женскими принадлежностями. Кажется, грудями…

— О, Великая Царица Минская! Дозволь нам, нижайшим рабам твоего племени, откупиться от бесчинств и насилия. Дозволь нам, принести тебе в дар нашего самого красивого юношу и мешок золота в придачу. Но, пощади ты за ради Христа нашего, честь и свободу остальных мужчин. Не давай позору обрушиться на наши семьи. Спаси их от насилия!

Ну, ты загнул, красавчик! Я даже слов столько на Вашем языке не знаю! — Сказала она, в улыбке раскрыв прекрасные алые губы. — Ладно. Ша! —

Крикнула на своим расшалившимся подчиненным, уже загнавшим бедного парня и срывающим с него одежду. Эта картина потрясла меня своей бесчеловечностью, но, как ни странно сильно возбудила. Я, прежде невинный, никогда еще не видевший процесса совокупления женщины с мужчиной, поразился, насколько совершенным может быть тело этих грубых созданий, которые, накурившись кальяна и напившись Просеки, превращаются в животных и срывают печать мальчишества со всех юных созданий на многие лиги вокруг.

Ну, — Протянула владычица, бесстыжими зелеными глаза глядя на оплот моего стыда — нос, — Я могла бы освободить всех захваченных наложников. — И, когда я уже воспорил духом и обрадовался, продолжила, — Но, при одном условии!

Что за условие? Могу я узнать? — Спросил я, понимая, что моя судьба уже предрешена.

Я отпущу всех мужчин вашего племени и, более того, возьму совсем мало золота за то, что вы осмелились водить свои караваны по моей пустыне, если ты, мальчик, будешь спать со мной 1000 и одну ночь. И, каждую ночь ты будешь рассказывать мне сказки! Как тебе такое условие?

Тот факт, что она называла меня мальчиком, хотя я был старше ее на много долгих лет, не смущал меня. Воительница была юна (ударение на второй слог. Не путать с ее первой визиршей Юной, с которой они иногда покуривали кальян и пили просеку). Но, она же была очень опытна в сражениях и битвах с мужчинами. Ее многочисленные победы наводили страх на всех близлежащих водителей караванов и лекарей всевозможных племен и народов! Более того! При всей своей юности, она свела с ума даже папского стенографиста, уважаемого ДжованноРегацциПоэтикоДжорджиоАрмани, слава о котором донеслась даже до наших мест в виде его эксклюзивов.

Но и это еще было не все!!! Поговаривали, что в ее шатре живет самый настоящий паломник Гаетано!!! Он, когда-то был захвачен ею в плен, и теперь она гоняла его по любой надобности на другие континенты. Он вынужден был обеспечивать ее красными лошадьми и метлами для уборки песка из ее многочисленных шатров. Конечно, я не верил в эти наветы. Не мог такой уважаемый паломник так опуститься. Но, кто их знает, этих паломников…

Глядя в зеленые глаза воительницы, я уже понимал, что покорен, мои ноги подкашиваются и в паху возникает прежде непознанное чувство. И еще… Я очень хорошо понимал теперь Известного Паломника. Не подчиниться ее воле было невозможно!

Она была деспотом. В этом не могло быть сомнений. Но, даже видавшие виды узники Римских конференций, признавали, что она была прекрасна и они падали ниц перед ее ногами и ползали там, в Ницце. А она хладнокровно бегала по ним и прыгала на своей красной лошади…

Она была жестокой укротительницей народов славянских, татарских и Итальянческих. Она была захватчицей и насильницей. Все это было так.

Но, Боже, как мне хотелось пасть перед ней, чтобы она делала со мной то же самое, что и с другими такими же рабами ее прекрасного тела и мускулистых интимных мышц!!!

Переговоры зашли в тупик. Мне уже не хотелось бороться за честь нашего испуганного мужского племени. Наоборот, мне хотелось, чтобы они ощутили на себе эту прелесть обаяния женских глаз. Правда, не всем бы достались молодые, как эта богиня. Но, в конце концов, не все коту маслице… Для пользы дела можно было потерпеть и пожилую бабушку. Тем более, что и наши мужчины доживали в своей девственности до глубокой старости…

Мне хотелось. Мне очень хотелось увидеть своего кумира Гаетано. Я так много слышал о нем, что не воспользоваться таким шансом было бы непростительно глупо. И, скрепя башмаками по песку, я согласился…

На этом этапе, моя судьба резко изменилась.

Меня тут же выдернули из толпы зевак, так быстро, что я едва успел передать управление караваном своему помощнику. Меня посадили на лошадь и привязали к ней. То ли для того, чтобы я не сбежал, то ли, чтобы не упал при скачке.

Воительница Алия сдержала свое слово. Насилования мужчин прекратились почти сразу. Практически через два дня просто не осталось неиспорченных мужчин, и женщины, уставшие от бесчинств, уже сами смотреть не могли на своих жертв.

Золото каравана тоже было потрачено, все просеки были выпиты и кальяны выкурены. Так что, вся эта женская орда снялась, быстренько покидав на лошадей свои кибитки, и мы понеслись куда-то на юг, в сторону Месопотамии.

Я, как новый наложник Воительницы Алии, пользовался огромными льготами в орде. Меня почти не заставляли работать. Мне разрешалось выносить горшок своей хозяйки и мыть ее прекрасное тело, пока она возлежала в благоухающей походной ванне, привязанной к спинам двух лошадей. Это было нетрудно. На полном скаку я приближался к ванне, намыливая на ходу мочалку и, когда амплитуды наших скачущих колебаний совпадали, мочалил ее нежное тело грубыми волокнами, пока оно не становилось красным, как просеко, которое она пила в это же время из кожаного бурдюка. Вообще, с просеко она расставалась только один раз за все время нашего знакомства, когда ее помощница Юна, привезла конфискованное у проезжавших мимо торговцев, Мартини айнцвайдрай. Вино, с таким названием отдавало мускусом, но, что ради желудка не потерпишь!

Иногда Владычица сильно напивалась с этой жестокосердной Юной и они издевались надо мной, заставляя выговаривать трудно произносимые итальянческие слова… После тех упражнений у меня долго болел язык, и я около двух часов не мог нормально сходить попудрить свой красивый носик…

А пудрить его мне хотелось почти постоянно. Мало того, что мне приходилось тоже пить этот их просеко. Но, даже и коньяк в меня почти насильно заливали литрами. Видимо, Воительнице было приятно, когда на каждом привале я бегал в кустики с мешочком пудры…

Она пока еще не насиловала меня. Это было странно, поскольку все время нахождения рядом с ней я вынужден был созерцать ее тело. Мне уже самому хотелось поскорее отдаться. Мне хотелось, чтобы она мучила меня и забрала мою невинность, чтобы истязала меня и делала со мной то, то она раньше делала с другими мужчинами.

Но, она ждала чего-то. Видимо, я еще не был готов к ее действиям.

Или, делать это на лошади, она со мной не хотела…

Как бы о ни было, через две недели путешествия, я оказался в ее владениях. Это было ее царство.

Множество шатров и палаток всевозможных видов, цветов и форм стояло в строгом порядке, подчиняясь протоколу…

Самый большой их шатров, был, естественно ее, Алии Первой, Владычицы Пескарской автономоной области Итальянческого края.

Скромные наложники молчаливо встретили нас и провели в ее покои. Ее — под руки, меня — пинками, мстя за свои поруганные чести. Будто я был виноват, что она именно меня выбрала своим любимым мужем…

Ее огромный шатер был даже с бассейном. Он, хоть и маленький, но был тщательно уложен плиткой по всему дну. В бассейне Владычица купала иногда своих провинившихся рабов. Зрелище было страшным, тем более, что при включении плитки тратилось так много электроэнергии, что иногда даже вышибало пробки во всем ее владычестве, поэтому, такие купания практиковались только насухую, пока рабы не научатся плавать и нырять без воды…

Долго ли коротко, но время моей девственности подошло к логическому концу, совсем измучив меня ожиданием.

Мое развращение началось вскоре по прибытии.

В виду того, что я занимал особое положение в гареме Воительницы, мне была выделена своя каморка, половину которой занимала огромная кровать с балдахином.

Не знаю уж, сколько мужчин здесь утратили свою невинность. И не хотел знать, честно говоря. Мне хотелось думать, что я у нее был первый. Так было проще прощаться с невинностью — очень ценным товаром в наши суровые и жестокие дни…

Как-то вечером, еще до ужина, ко мне подошла ее помощница и предупредила, чтобы сегодня я был готов ублажить Хозяйку. Она при этом потребовала, чтобы я съел за ужином как можно больше специальной еды, типа личинок кокосового жука и Мадагаскарских тараканов, как известно, славящихся своими Афрозодиакскими свойствами.

Все должно быть идеально на этой твоей встрече с Ней! – Нежно прорычала помощница, хватая меня за причинное место так, что я застонал от боли.

Я… клянусь… все… Ох! Отпустите, меня, начальница! Все будет хорошо… Я съем всех жуков и тараканов, даже на кухне вашей всех тараканов съем, если хотите…

Ты что, не понял? Ты тупой? Кажется нет, — Она продолжала держать меня за то место, — Кухонными тараканами занимаются остальные наложники! А тебе, козлу старому, доверили Африканских!!! Цени, идиот!

Да, да, конечно. — Пролепетал я. И сразу же отказался от мысли избежать поедания насекомых. Будущая ночь для меня теперь не казалась такой страшной в предвкушении вкушения этих, несомненно самых вкусных и полезных существ нашей Великой Матушки Земли.

Ужин прошел в теплой и дружеской обстановке…

После того, как я оторвал свое лицо от лона ведра, полностью опустошив свой желудок, и старательно пытаясь не вызывать воспоминания об ужине и последующих объятиях с посудой, приполз в свою конуру, без сил упал на кровать и принялся ждать важного момента.

Торжественность моего становления мужчиной немного омрачали пятнадцать наложников, с завистливыми взглядами наблюдавшими за каждым моим движением. Я не успел подумать о том, будут ли они все время здесь, как в комнату вплыла процессия.

Воительница, почти обнаженная, только в одной рубашке с синими медведями по всему полотну, восседала на носилках, которые несли десять, самых сильных женщин ее племени. Только им она доверяла свою транспортировку в мои покои.

Едва шевельнув ручкой, Алия отправила челядь вон из комнаты и приказала опустить ее на кровать.

Если бы я не уснул до того момента, то обязательно бы встал и поприветствовал ее стоя. Но…

Разбудить меня пожелала сама Прекрасная Дама. Она повела себя настолько терпеливо, насколько и неожиданно. Легким ударом, одним из которых она запросто перешибает хребет буйволу, она влепила мне пощечину, слегка отбросив мое сонное тело с кровати. Не просыпаясь, я на время ушел в нокаут и очнулся уже через час. Когда в комнате, кроме меня и ее никого не было.

Все это время, она терпеливо ждала меня, задумчиво расчесывая свои волосы и жалела, что не в седле своего красного мустанга. Вот там то ей было в самый раз. Ей прекрасные стройный ножки не лежали бы на мягкой постели, а свисали бы с седла и упирались в стремена, лучшие ее друзья.

Изредка, за время моего бессознательного состояния, она попинывала меня ножкой, до тех пор, пока я и не очнулся окончательно.

В комнате царил полумрак, подсвеченный только двумя канделябрами. Когда я открыл глаза, то сразу же обратил внимание, что пальчики на ножке моей хозяйки были наманикюрины неправильно. Лак на них наносился не сверху вниз, как положено по технологии изготовителя, а снизу вверх! Видимо тот, кто это делал был или косой или просто, во время процедуры, сидел вниз головой.

Мне захотелось сообщить об этом Владычице, но она, заметив, что я очнулся, потребовала присоединиться к ней немедленно.

Ты уже не успеешь рассказать мне сказку, красавчик. Мало времени. Мне еще утром ехать на биржу и казнить там пару марок с видом нашего любимого города. Так что, давай сразу приступим к делу. Дай как я поцелую тебя! – Она потянулась ко мне и чмокнула в нос. – Все время хотела это сделать.

Затем она задумалась ненадолго, видимо размышляя, что такого еще сотворить. И, повернувшись опять лицом, толкнула меня на спину так, что моя нижняя половина оказалась как раз перед ей взором.

Так, — Прошептала она, хищно разглядывая мои штаны. – Я знаю, как заставить тебя страдать и мучиться! Я буду держать твой детородный орган во рту, но ты не сможешь так просто кончить. Ты будешь просить меня об этом, но я оттяну пытку надолго. Ты будешь в полной моей власти!

Уж куда полнее, Сударыня??? Я и так твои горшки выносил каждый день, тер тебе спинку и подставлял свою, когда ты хотела спрыгнуть с лошади, чтобы посикать!

Но, она уже грубо сорвала с меня брюки из тончайшего хлопка аравийских монахов и впилась в мой член своими острыми зубками.

Вспомнив, с какой легкостью они перемалывали берцовые конские кости, я в первый момент очень испугался. Крепость моего органа была еще недостаточной для знакомства с такой изысканной лаской, но-о-о-о-о-ох! Как же быстро эта крепость стала вливаться в него!!!

Поговаривали, что все вакханки с детства тренировались в таких ласках. Им, по детским годам не позволяли делать это с настоящими мужскими органами и потому первые десять лет их тренировали на других, сделанных из того же красного дерева, что и их игрушечные мечи. Таким образом, их сексуальный опыт возрастал плечо к плечу с опытом боевым.

Все мое внимание было приковано к этому действу. Я был весь там, между прекрасными алыми губками моей хозяйки, которая вытворяла что-то невероятное с моим, набухшим, как туча саранчи в пустыне, членом.

Лишь одна мысль, одна единственная мысль мучила меня все это время.

Содрогаясь от приливов сладкого возбуждения и, то и дело отпуская неконтролируемые стоны, я думал, а засчитается ли эта ласка, называемая у вакханок как-то странно, (то ли «Игра на флейте», то ли «Зубочистка»), за лишение меня невинности. Я уже с ужасом представлял, что – да! И, что так и не смогу побывать там, где были ее многочисленные наложники, и где пряталась от меня страшно красивая и теплая тайна – Тайна рождения мужчины!

Это, а еще то, что Алия сознательно не поднимала градус моего возбуждения, она вела меня по тонкой сбалансированной грани наслаждения, не давая вознестись на небо, мешало мне полнее ощутить всю прелесть этой картины.

Ее маленькая головка, склонившаяся над моей большой головкой, с наслаждением и удовольствием двигалась вверх и вниз, а язычок мелькал как крылышки у стрекозы во время охоты на комаров. Вскоре мой орган настолько вырос в размерах, что она уже ухватила его двумя руками и помогала им в возбуждении.

Ну, а что там вытворял ее язычок! Это было что-то на грани сумасшедшего вливания. Он проносился по стрежню, впивался в канал, пробуравливая его, затем снова опускался и так, медленно и верно, Владычица превращала меня в зависимое и беззащитное существо. В паху моем медленно и неуклонно сжималась невидимая пружина, до боли желая прорыва. Я схватил ее голову руками и стал водить ею по члену, чтобы не упустить этот момент и выплеснуться полностью. Но, она пробурчала что-то, гневно и не покидая моего члена, треснула меня рукой. Слава богу, что количество эндорфинов помогли мне не потерять сознание от такого удара!

Но, в этот момент она и сама потеряла контроль или просто забыла о своей жестокой цели и, тогда волна возбуждения захлестнула мою голову. Она пронеслась по моему телу, принося с собой невыносимое, до боли, состоянии эйфории, близкое к обморочному и затем, опустившись вниз, начала точками выталкивать из меня сперму прямо в ротик этой прекрасной амазонки!

Несмотря на мои опасения, она не отстранилась, а наоборот, впилась еще сильнее и, даже укусила, в возбуждении головку члена, от чего я вскричал содрогнулся в последний раз и бессильно вытянулся на постели. Кажется, что в тот момент я понял:

Ну, да и бог с ней, этой девственностью! За ради такого дела, можно все простить!

Богиня, владычица небесная, моя сладкая сосательница и тут не бросила меня. Она нежно вытерла меня от следов спермы, которые не успела слизать и прилегла рядом, совсем, как простая. Видимо, она, так же как и я, устала, и ей понадобился отдых.

Обессиленной рукой, я попытался погладить ее там, куда смог достать и, совершенно случайно обнаружил, что ее ножки раздвинуты, между ними, совершенно мокрая от потеков ее сока, лежала ее одинокая рука. Помогая мне выплеснуться, она возбудилась так, что не смогла просто так делать это, а сама ласкала себя, представляя будто это я.

Такая картина беспардонного расточительства совсем возмутила меня.

Как? Эта красивая писька, уже мокрая и готовая для лишения меня девственности, сейчас лежит одинокая в пределах досягаемости руки и ничего не просит? Эта сладчайшая в мире щелочка божьего создания сейчас без внимания??

Силы, еще недавно покинувшие меня, почти мгновенно вернулись обратно, сделав круг. Я уже ощутил, что член, до сих пор еще остающийся в ее объятиях, снова наливается и решился почти на преступление. Я поднялся без ее разрешения и, опершись на локоть, принялся целовать ее прекрасное лицо, ее красивые зеленые глаза, с красиво очерченными бровками и шейку, на которой обнаружилась маленькая и очень сексуальная родинка.

В отличии от нее, меня никто не учил этому, но, не целовать это небесное существо я не мог. Она притягивала меня к себе, как магнитом, как раньше тянула из моего члена все соки.

Ей понравилось. Она начала отвечать на мои поцелуи, совсем забыв, что давно никого не целовала.

Мы слились с ней на нежном мосту страсти, а руками я ласкал ее тело, постепенно поднимая рубашку и приближаясь к ее холмикам. Они оказались такими теплыми и нежными, что я не смог пойти мимо и надолго остановился на них и стал ласкать легкими пожатиями и потиранием сосочков.

Рубашка стала мешать и мы, по взаимному согласию, сняли ее с ее прекрасного тела. Свою рубашку я скинул еще быстрее, пока она, глядя прямо мне в глаза, опускалась на подушки.

И вот, она снова в моей власти и тут же мы опять слились телами. Я не мог понять, как такое хрупкое и, почти невесомое тело может руководить целыми народами, имеющими в своем составе даже Летчиков, Врачей, Писателей и Дипломатов?

Сейчас она была маленькой, совсем домашней кошкой, она единственно что не мяукала подо мной, нежно прижимаясь ко мне всем своим телом. Ее сосочки терлись о мою грудь. Они набухли и затвердели, что, как я читал из ранних порноизданий изданий «К Ама С Утра И До Вечера», являлось наивернейшим признаком ее желания и возбуждения. Мои руки уже покинули ее грудочки, и теперь одной я ласкал ее нежную щелку, мокренькую, как во время дождя, а другой обнимал за попку и даже умудрялся просунуть палец во вторую, не менее загадочную дурочку, очень тугую и неожиданно податливую.

Мой член, давно уже воспрянувший из небытия и ставший стальным, упирался в район ее ножек, терся о них, ласкал своей головкой шелковую кожу ее голенького, как у младенца лобочка и рвался в бой.

Но, я не мог просто так спустить его с поводка. Во мне сидело непреодолимое желание спуститься со своими поцелуями ниже, туда, где две прекрасные ножки, объезжавшие коней и наложников, смыкаются в самом прекрасном и вкусном месте.

Едва я смог заставить себя покинуть прелесть ее губ и грудочки, как стал медленно покрывая легкими поцелуями ее кожу, спускаться ниже, туда, откуда невыносимо соблазнительно пахло любовными соками. Сладкий бархатный животик постепенно сменил под моими поцелуями грудочки. На нем я заострил свое внимание, поскольку он, самым непосредственным образом, переходил в паховую область, которая оканчивалась, собственно писенькой, нежным и аккуратным цветком, с розовыми губками, уже открытыми для иностранного вторжения.

Из 3652 страницы «Альманаха для соблазнения Вакханок», я помнил, что писюньку ни в коем случае не следует целовать сразу, едва увидел ее! Нет!

С ней нужно играть. Долго и упорно, чтобы она медленно поднимала возбуждение хозяйки на все более высокий и приятный уровень. Она должна вся прочувствовать, как токи ее крови наполнят нижние губки и каждая молекула ее кожи тогда будет настолько возбуждена, что даже слабое прикосновение к ней затем может вызвать неконтролируемый оргазм. А что еще мог бы я сделать для своей Владычицы, как не возможность испытать пару сотен таких оргазмов?

И поэтому, я, не останавливаясь на мокреньких и вкусных губках, проследовал мимо, лишь обдав их дыханьем, от которого она вся вытянулась навстречу, как вытягивается кошка после сна, и стал покрывать жаркими поцелуями внутренние поверхности ее бедер, гладких, как лысина монаха из Шаолиня!

Она шире раздвинула ножки, еще более раскрывая нижние губки, видеть которые и не целовать, было больно, но, я продолжал пытку для себя и нее. Вскоре, писенька несколько вышла из моего поля зрения, и я целиком обратился в удовольствие созерцания красивых обводов стройных ног Вакханки.

Они были такие длинные, что я опасался, до конца моего заключения не смогу добраться до наманикюренных пальчиков. Но, я должен был достичь эту цель, во что бы то ни стало.

Маленькие лодыжки ее были прелестны! Они были крепки, как ветки пальм и нежны, как лепестки роз. Я покрыл их поцелуями одну за одной, прежде чем добраться до пальчиков и возмутиться.

Ну, кто же так ногти то красит???? Руки ему оборвать!

Не отвлекайся. Продолжай. Завтра оборвем. Он мне уже надоел… Да-ль-ше….

Ну, разве можно было найти причину не продолжать, когда богиня лежит перед вами, широко разведя бедра и жаждет секса, как самая простая деревенская баба?

К пальчикам я приступил со всей тщательностью. Я целовал каждый крохотный пальчик, и вылизывал между ними, по очереди. Я соединил обе ножки и не прерываясь, прошелся так несколько раз, пока она не застонала от блаженства.

О!! Как хорошо ты делаешь!! Мне еще никто так не делал!!! Пожалуй, я продлю твой контракт еще на тысячу дней!! Продолжай! И поднимайся, моя пещерка хочет тебя… она уже готова… Она ждет…

Обратный путь я проделал, не взирая на ее мольбы и приказы, медленно и едва касаясь ее кожи. Подбираясь к ее лону, я только там понял, насколько сильно она возбуждена, когда слегка дунул на розовый цветок любви, распустившийся передо мной. Она вздрогнула, как от удара и медленно застонала.

Измучил меня…. Когда же ты трахнешь уже… Совсем извел, окаянный…

Но, я молча продолжал свое злобное дело и, едва прикасаясь, стал облизывать ее вульвочку между складочек, стараясь не задевать чувствительный клитер. Но, внутри нее все уже кипело. Она схватила мою голову и требовательно стала нажимать на свою писеньку, дабы получить больше контакта. И тут же, сама, застонала от приступа оргазма. Она сжалась вся, сведя ноги вместе, задрожала в страшном напряжении, задержала дыхание, сжавшись в кольцо, и едва переведя дыхание, тяжело задышала.

У-у-ф. О… Что это было? Ты — чудо… Ты… Самый… У-уф. Как хорошо. — И, спустя несколько секунд, — Еще давай. Еще хочу!

И снова развела ножки для ласк.

А я ведь ничего еще не сделал, я только начал и, потому продолжил с удовольствием!

Я облизывал ее щелочку, как вкусный шакер-лукум, я сосал ее, как кусочек льда с пригорьев Горы Джомолунгма, я ласкал ее, просунув два пальца внутрь, туда, где все сжималось и пенилось от обилия соков. Я проникал и в ее вторую дырочку, тугую, когда-то, но сейчас расслабленную и сжимающуюся только в время приступов оргазма.

А оргазмы я уже устал считать. Они теперь следовали один за одним, стоило только мне прикоснуться к ней, настолько сильно она была возбуждена. И вот, когда я уже хотел перейти к главным ласкам, с помощью своего стального орудия, она взмолилась и попросила дать ей передышку.

Хватит пока. Погоди. Давай остынем, не то я умру и тебя казнят… Погоди.. Стой… Налей чего-нибудь попить…

Я встал и налил нам щербета, кувшин с которым стоял тут же, у изголовья. Она едва пригубила и опустила голову, счастливо улыбаясь. Но, я, весь устремленный к цели, не мог так просто стоять и наблюдать за этой прекрасной картиной отдыха Вакханки.

Мне хотелось трахнуть ее тут же, в той позе, в которой я ее застану. Я уже хотел наплевать на страх быть казненным, но, она сама позвала меня.

Я опять хочу! Иди ко мне! Ложись! — Приказала она и, когда я лег на спину, оседлала меня, как своего жеребца. Ловким движением руки она вставила торчащий член в свою щелку и, усаживаясь на него, лицом ко мне, прикрыла глаза от новых ощущений. Затем привстала, легла на меня своим прекрасным телом так, что ее волосы упали мне на лицо и начала качаться, подаваясь вперед и осаживаясь назад, на мой член. Она была вся там, внизу, в точке соприкосновения наших тел. Она не видела меня и, когда я попытался поцеловать ее, только отмахнулась. Новой чувство рождалось внутри нее, и она ждала его подхода. И вот, оно уже было здесь. Ее дыхание участилось, так же, как и ее движения. Щеки покраснели и губки приоткрылись, показывая белый жемчуг зубов. Она все быстрее и быстрее качалась на мне, извлекая из этого соития наслаждение. И, сжимающая мой член мышца, делала со мной что-то невероятное. Я стал помогать ей, придерживая ее за попку и, воспользовавшись случаем, вставил палец в нее, добавляя себе и ей ощущений. Теперь, сжатие ее мышц в попке автоматически ощущались моим членом.

Это было непередаваемо!!! Так продолжалось уже долго и она, даже не предупредив меня, стала кончать. Она застонала, задвигалась очень быстро, сжалась опять, больно сдавив мне бедра и, падая на меня всем весом, впилась в мое плечо зубами. Этот укус был последней каплей!! Я уже не мог сдерживаться и тоже выстелил в ее влагалище мощной струей…

В этот раз мы отдыхали дольше. Она успела сбегать посикать в горшок и, только потом вернулась ко мне, легла на спину и стала ласкать мой член, торопя его прибытие в рабочее положение. Потом она потянула меня на себя, подняла попку, широко разведя бедра и, когда я приблизился, стала водить мои членом по своим половым губкам, доставляя себе новое наслаждение, а меня возбуждая намного сильнее, чем простое созерцание ее прекрасного открытого для ласк тела.

Я был готов через пару минут. Снова твердый и сильный и ринулся было внутрь, на штурм пещеры Али Бабы, но она придержала меня, сильно подняла попку и только тогда позволила войти.

Это было что-то новое и изысканное. Вся она, перед моими глазами, ее щелка, мокрая и алая от прилива крови к губкам и мой член, входящий и выходящий свободно в нее. Все это возбуждало так сильно, что вскоре я почувствовал, что не сдержусь. Она видела и это, и, видимо, понимала, что это может быть последний мой подвиг на сегодня. А еще нужно было сделать кое-что. Тогда она, смазав своей смазкой задний проход себе, подвела моего жеребца к нему и, слабо нажимая на него, протолкнула внутрь.

Что это было!!!! Такого удовольствия я еще не испытывал! Это было нежно и сладко. Это было необыкновенно красиво — смотреть, как свободная писенька отдыхает, пока работает другая дырочка, тугая и прекрасная!

Ее это возбуждало не меньше. Она быстро подходила к новому оргазму и торопила меня, чтобы мы кончили вместе. Она уже устала, ради новых ощущений продолжила ласки и сжимала попку, когда я доставал член, расслабляя на обратном пути. Но, эта поза была достаточно трудной. Я одним рывком достал член, хлюпнувший на выходе влажным, рывком перевернул ее на живот, стащил за ноги вниз, чтобы ее коленки встали на шкуру при кровати и, почти не целясь всадил его обратно. Это было грубо, но она сладко застонала и пробормотала слова благодарности на своем языке.

Теперь, когда она была расслаблена, и я стоял на коленях позади ее прекрасной попки, уже ничто не могло меня остановить на пути к счастью.

Движения я начал плавно, но она дернула попой и потребовала поторопиться. Тут уж, меня не нужно было упрашивать! Я хлестнул ее по ягодице, добившись того, что из нее вырвался крик и понесся галопом, вбивая член по самые яички в ее тугой и глубокий анус!

Еще несколько раз я хлестал ее по попе, отчего на ней появились красные следы моей ладони, но она уже поняла, как это приятно и еще сильнее сжимала анальное отверстие!

Я уж стонал сквозь зубы. Она тоже подходила к финишу.

Мы проваливались в какую-то сумасшедшую гонку, забывая кто мы есть. Сколько времени продолжалась эта сладкая мука, мы не помнили…

И вот, когда я услышал и почувствовал, что она сжимает попку и сжимается вся сама, в предвкушении экстаза так, что становится даже больно, не смог сдержаться и сам и, продолжая вгонять член в нее, в эту прекрасную задницу, я затрясся в диком до боли сильном оргазме и повалился обессиленный на нее, прямо там, где стоял…

Так закончилась первая из тысячи и одной ночей моего заточения…

Осталось еще ровно тысяча и одна тысяча, как повелела моя воительница.

Теперь, если кто-то найдет эти записи в бутылке, пришлите мне сюда, пожалуйста замену. Какого-нибудь негра, что ли. Мои силы на исходе…

Эту странную записку нашли рыбаки в Тихом океане. Они долго спорили, куда же следует прокладывать курс? И, хоть они и не были неграми, всем им очень хотелось прибыть на замену счастливчику. Но, к великому сожалению, он забыл указать свой адрес…

Так и хранится эта записка в музее изящных искусств города Незнаюкакегозвать, на втором этаже в отделе «Исторические казусы старого света». Она до сих пор лежит прямо между свитками древнебелорусской литературы и копиями неоплаченных счетов от проституток Президента Сильвио Первого…